За Родину и Славу. Вторая война за Силезию (1744-1745)

В домашних провинциях королевства оставалось около 33 000 человек под командованием Старого Дессаусца или попросту Князя, как называли его в войсках. Последний в нашем перечне лучших прусских генералов, но первый среди них по рангу и заслугам, князь Ангальт-Дессауский был знаменитым полководцем и военным реформатором. Пожалуй, самой известной его новацией было введение железного шомпола для прусской пехоты. Свою военную карьеру князь начал ещё в войну за Пфальцское наследство, после чего его боевой путь был отмечен многими славными деяниями. На начало войны за Австрийское наследство это был самый опытный генерал Европы. Король ревниво относился к его славе и не взял князя с собой в Силезию в 1740 году, опасаясь оказаться в его тени. Также и сейчас, Его Прусское Величество оставил своего лучшего генерала в Пруссии, доверив ему ответственную, но неблагодарную задачу по защите границ Марки на случай осложнений с соседними Саксонией или Ганновером. Как и в 1740 году князь был задет таким пренебрежением, но уже через несколько месяцев у него вновь появится возможность употребить свой опыт и полководческий талант во славу Пруссии[77].

Леопольд I, князь Ангальт-Дессауский (1676–1747), «Старый Дессауец».

После того, как мы познакомили читателя с составом и численностью войск короля Пруссии, уделим немного времени театру военных действий, где предстояло оперировать армиям противников. Провинция Богемия, самая богатая из наследных габсбургских земель, отделена от Саксонского курфюршества и Силезии горами Эрца (Рудными) и Судет. Большие массы войск, разумеется, могли преодолеть эти горы лишь по дорогам. Интенсивная торговля между Богемией и Саксонией способствовала развитию дорожной сети. Войска в основном использовали почтовые дороги, имевшие ширину до десяти метров. Через горы Эрца между Карлсбадом (Karlsbad, Карловы Вары) и Ауссигом (Aussig, Усти-над-Лабем) вело шесть таких дорог. Однако, как часто бывало в те времена, все они находились в очень плохом состоянии, так что для преодоления гор Эрца приходилось затратить немало усилий. Зимой эти дороги были часто завалены снегом и непроходимы вплоть до поздней весны. Для нашего повествования особенно важна северная дорога, ведущая от Пирны и Кёнигштайна через Пашкополе (Paschkopole) к Эльбе у Лобозица (Lobositz, совр. Ловосице). Вдоль Эльбы дороги на этом участке в те времена ещё не было. Также оживлённое сообщение происходило тогда между Богемией и Саксонским Лаузицем, куда вели несколько дорог, главная из которых шла через Циттау и Брандайз на Прагу.

Через разделяющие Богемию и Cилезию Судетские горы движение было менее интенсивным и, соответственно, дорожная сеть была более редкая. К западу от Лаузица поднимались огромные Ризенгебирге, где вообще не было больших дорог. Но к востоку от них, в седловине Вальденбургских гор, силезскую границу пересекали сразу две такие дороги. Одна вела через Яромирж (Jaromiersch) и Траутенау (Trautenau, совр. Трутнов) к Ландсхуту (Landshut, совр. Каменна-Гура), а другая через Наход (Nachod) и Браунау (Braunau, совр. Броумов) на Фридланд (Friedland, совр. Мерошув). Из Моравии в Силезию слева от Одера вели три дороги – прямая на Нейссе через Цукмантель (Zuckmantel, совр. Злате Горы), по которой наступал весной 1741 года фельдмаршал Найпперг, через Егерндорф (Jägerndorf, совр. Крнов) и Нойштадт и через Троппау (Troppau, совр. Опава) на Ратибор (Ratibor). По правому берегу Одера через Моравские ворота вела дорога через Тешен (Teschen, совр. Чески Тешин или Цешин) к Ратибору. Области Верхней Силезии были слабо заселены и покрыты многочисленными болотами и лесами. Это затрудняло перемещения войск и снабжение их фуражом и продовольствием, но облегчало ведение малой войны. Население Верхней Силезии было в основном католическим и, в отличие от протестантского населения Нижней Силезии, сохранило симпатии к Австрии. Главными опорными пунктами и дорожными узлами с австрийской стороны здесь были Кёниггрец и Ольмюц, с прусской – Швайдниц (Schweidnitz, совр. Свидница) и Нейссе. Так как Ризенгебирге представляли собой непреодолимую преграду для перемещений больших масс войск, значимые операции могли проводиться лишь к востоку от этой горной гряды. При этом графство Глац вдавалось на богемскую территорию, что препятствовало координации австрийских войск, действующих из Богемии и Моравии. Также и пруссакам, из опасения за сохранность коммуникаций, было затруднительно проводить наступление из Глаца. Таким образом, Глацкий котёл делил приграничный театр военных действий на два самостоятельных участка, один из которых относился к Нижней Силезии и Богемии, другой к Верхней Силезии и Моравии.

Река Эльба делила Богемию на две неравные части. К северу до Судетских гор расстилалась плодородная равнина. Это были земли тех самых северобогемских округов, которыми хотел завладеть король Фридрих. К югу от Эльбы местность холмистая и часто пересечённая, но в целом богемские земли были очень плодородны и богаты, так что здесь долго могли снабжаться даже большие армии. Самым крупным и населённым городом провинции была её столица Прага, в которой на 1740 год насчитывалось около 70 000 жителей. Крупными городами были Кёниггрец, Пардубиц, Эгер, Будвайз, Пилзен. В последних двух городах проживало по 5 000 жителей. Из крепостей в Богемии, пожалуй, можно выделить лишь Эгер. Города часто были окружены стенами и рвом, но эти укрепления, в большинстве своём, совершенно устарели и не представляли препятствий для артиллерии. Хорошими укреплениями обладали разве что Будвайз и Пардубиц. Зато Прага и Кёниггрец, из-за их размеров и обветшалости укреплений, были очень неудобны для обороны. Кроме того, в Богемии находилось большое количество замков, которые, конечно, не могли остановить наступление большой армии, но были вполне способны его осложнить. В качестве примера можно вспомнить об обороне замка Фрауенберг баварским гарнизоном в прошлую войну. Из Вены в Богемию и Моравию вели три больших дороги, через Будвайз в Прагу, через Иглау в Кёниггрец и через Брюнн в Ольмюц. Эти дороги распорядился проложить ещё император Карл IV и с тех пор они назывались «императорскими» (Kaiserstrasse). Они были шириной шесть метров, имели искусственное покрытие и были очень удобны для перемещения войск. По одной из них прусский король намеревался наступать через Будвайз на Вену.

Карта театра военных действий Второй Силезской войны.

В конце войны военные действия были перенесены в Саксонию, и будет уместным сказать несколько слов об этом театре. Саксонские земли были очень плодородны, в курфюршестве была разветвлённая дорожная сеть, а качество дорог было гораздо лучше, чем в Богемии или Силезии. Однако так как война пришла на территорию Саксонии поздней осенью и зимой, войска не могли покрывать свои потребности подножным кормом или реквизициями и во многом зависели от своих магазинов. Течение Эльбы представляло значительное препятствие, так как через реку на участке между Торгау и Дрезденом имелся лишь единственный мост в Майссене. Старый мост у Виттенберга был уничтожен в 1637 году и восстановлен лишь в 1784 году. В Саксонии было несколько крепостей, из которых самыми значительными были Виттенберг и Торгау. Два самых крупных города, Дрезден с его 40 000 и торговый центр Лейпциг с 30 000 жителей, были непригодны для обороны по тем же причинам, что и Прага. Размеры и невозможность постоянно поддерживать и расширять укрепления быстрорастущих городов делала их почти беззащитными и всецело зависящими от действий саксонской армии. К примеру, от Лейпцига до прусского Галле было всего несколько километров, и прусские войска могли захватить саксонский «кошелёк» буквально в считанные дни. Это позволяло шантажировать саксонское руководство, и в прошлую войну король Фридрих уже опробовал это средство, занеся «дамоклов меч» в виде корпуса князя Дессауского над Лейпцигом. Но это правило работало в обе стороны. Берлин – столица главного саксонского соперника и потенциального врага – находился всего в шести днях марша от Виттенберга. Постоянная угроза сердцу прусских земель, Бранденбургской Марке, вынуждала прусского короля даже при нейтралитете Саксонии держать там сильный обсервационный корпус, что отвлекало большую часть войск от других направлений. Удачное выступление Саксонии на стороне противников короля могло полностью изменить положение. После этого уже сами пруссаки должны были подумать о безопасности Берлина. Поэтому при разработке своих внешнеполитических планов король Фридрих всегда придавал большое значение угрозе со стороны Саксонии и пытался её устранить. С этим связаны настоятельные попытки заключить союз с дрезденским двором, и даже планы аннексии Саксонии, содержащиеся в политических завещаниях прусского короля.

Глава II. Король поднимает щит

Время для вторжения было выбрано в высшей степени удачно. Саксонский двор и сам король Август со своим доверенным министром Брюлем пребывали в это время в Варшаве. Там, накануне созыва Сейма, они пытались склонить поляков к увеличению армии и возобновлению Священной Лиги с Австрией и Россией, но, в первую очередь, обеспечить польский трон сыну короля Августа. Проект субсидного договора с Англией был отвергнут английским Тайным советом, следствием чего неизбежно стало ухудшение англо-саксонских отношений. Это позволяло королю Фридриху рассчитывать, что после занятия прусскими войсками Богемии король Август вновь, как в 1741 году, выступит против Австрии, либо, по меньшей мере, сохранит нейтралитет. 24 июля министр Валленрод (Wallenrodt) получил задание ехать в Варшаву и на основании императорского реквизиционного письма потребовать от короля Польши прохода через территорию Саксонии 50–60 000 прусских вспомогательных войск. Также Валленрод должен был выяснить позицию саксонского двора в отношении совместных действий против Австрии. 5 августа прусский министр получил аудиенцию у короля Августа, на которой потребовал прохода для войск. Также министр объявил, что эти действия не направлены против Саксонии, и что, напротив, если Саксония захочет возобновить союз с Пруссией, то «найдёт хороший приём». Однако добиться ясного ответа Валленроду не удалось. Король Август ограничился сожалением о судьбе императора Карла VII, в чём некоторые усмотрели намёк, что подобная участь может постичь каждого, кто выступит против Габсбургского дома. Беседа Валленрода с министром Брюлем 8 августа также закончилась безрезультатно. На запрос прусского министра граф сообщил, что ответ смогут дать лишь после консультации с Тайным советом в Дрездене.

Требование прохода для войск стало полной неожиданностью для саксонского двора. В первые месяцы 1744 года из Берлина в Дрезден не приходило никаких тревожных новостей. Там знали о мерах короля Фридриха по укреплению крепостей, но они были признаны оборонительными и не внушали беспокойства. Некоторые подозрения возникли после известия о поездке графа Ротенбурга в Париж, но они успокоились после заявления посланника Бюлова (Bülow) из Берлина, что прусский король не планирует атаку летом 1744 года. Лишь в апреле стали поступать известия о военных приготовлениях, но в Саксонии предполагали, что, так как основные прусские силы собирались в Марке, войска короля двинутся на запад, на помощь Франции и императору Карлу. Только 1 августа граф Брюль в письме впервые высказал предположение о намерении короля Фридриха атаковать Богемию и только в день аудиенции Валленрода у короля Августа, Бюлов сообщил своему королю, что прусская армия идёт в Саксонию. Время для саксонского руководства было безнадёжно упущено. Саксония была совершенно не готова к войне, и её королю и министрам необходимо было время, чтобы собрать армию и попытаться заручиться помощью союзников. 6 августа граф Брюль написал саксонскому посланнику при венском дворе графу Бюнау, что теперь «всё зависит от того, удастся ли выиграть время».

Из Варшавы был отправлен срочный курьер к петербургскому двору, на помощь которого особенно рассчитывали король Август и граф Брюль. Кроме того, в Дрездене велись консультации с русским и австрийским посланниками, Кейзерлингом (Keyserlingk) и Эстерхази (Esterházy), а в Берлине саксонский и русский министры, Бюлов и Бестужев, потребовали от графа Подевильса отложить марш прусских войск до получения королевского ответа из Варшавы. Граф Бестужев добавил к этому, что, как министр дружественной обеим сторонам державы, он может требовать остановки марша без дополнительных консультаций с Петербургом. Не имея возможности сопротивляться и опасаясь, что в случае отказа пруссаки разграбят Саксонию, король Август не спешил с ответом на реквизицию, переданную Валленродом. Одновременно в Дрезден были отправлены приказы о приведении армии в боевую готовность и проведении прочих мобилизационных мероприятий. Перед дрезденским двором стояла сложная задача. С одной стороны, необходимо было всеми силами избежать вторжения прусских войск в Саксонию и разграбления курфюршества. С другой стороны, логика противостояния с опасным прусским соседом диктовала необходимость использовать любую возможность для его сдерживания. Дрезденский двор так и не сможет найти решения этой задачи, и в конце 1745 года Саксония падёт под ударами прусских войск короля Фридриха и князя Дессауского.

В отсутствии короля и его первого министра управление Саксонией было доверено Тайному Совету во главе с герцогом Саксен-Вайссенфельсским (Sachsen-Weissenfels). По курьёзному стечению обстоятельств, в этот решающий момент герцога также не было в столице, так что саксонское руководство было полностью парализовано. 7 августа адъютант и друг короля Фридриха полковник фон Винтерфельд (Winterfeldt), мастер по ведению переговоров и будущий соавтор смелого плана по оккупации Саксонии в 1756 году, предстал перед членами Тайного Совета. Он сообщил обескураженным министрам о предстоящем проходе прусских войск через саксонскую территорию и в качестве основания предъявил императорское реквизиционное письмо. Первой реакцией министров было возмущение столь вызывающим попранием суверенных прав своего короля. Они заявили, что до поступления распоряжений из Варшавы отказывают прусским войскам в праве прохода и предоставлении продовольствия и фуража. Но прусский эмиссар невозмутимо ответил, что войска короля уже получили приказ к выступлению, и остановить их невозможно. Либо саксонские министры давали согласие на проход войск, либо король Фридрих вынужден будет обойтись без их согласия. Решение нужно было принять незамедлительно[78].

К герцогу Саксен-Вайссенфельскому один за другим было отправлено пять курьеров с призывом скорейшим образом вернуться в Дрезден. Ответа из Варшавы тоже пока не поступало. Отговариваясь невозможностью принять решение без приказа от короля или герцога Вайссенфельского, министры пытались использовать имеющееся время для подготовки Дрездена к обороне. В городе возводили баррикады, приводились в порядок укрепления и батареи, формировались отряды милиции. Однако сами члены Совета пребывали в полнейшей растерянности. Одно за другим проходили совещания, но, в отсутствие короля и главы Совета, министры не решились оказать сопротивление и подвергнуть свою страну опасности разорения. Наконец, признав неизбежность вторжения, министры, пока можно было рассчитывать на относительно мягкие условия, уступили силе, и утром 11 августа дали согласие на проход войск. От имени своего короля Винтерфельд гарантировал, что во время марша в войсках будет соблюдаться строжайшая дисциплина, а всё поставляемое продовольствие и фураж будут оплачены из прусской казны. Прусские войска должны были двигаться в обход Дрездена, а через саксонскую столицу вверх по Эльбе должен был проследовать лишь большой транспортный конвой под командованием генерал-майора Бонина. Спешно прибывший в Дрезден герцог Вайссенфельский попытался не допустить следования этого конвоя через саксонскую столицу, предложив лучшие дороги, но вынужден был уступить перед непреклонностью Винтерфельда. Для согласования деталей марша и снабжения прусских войск в штаб армии короля были направлены саксонские комиссары, а в Дрезден прибыл генерал—квартирмейстер армии Его Прусского Величества граф Шметтау, родной брат фельдмаршала. В личном письме Его Польскому Величеству от 20 августа, то есть, уже находясь на территории Саксонии, король Фридрих обещал, что 25 августа последний прусский солдат покинет территорию курфюршества.

12 августа спешный курьер принёс в Дрезден известие о том, что прусский король поднял щит, а его войска перешли границу в районе Торгау и двигаются в южном направлении[79]. Это были солдаты колонны генерала Калькштайна (Kalckstein) из корпуса короля, первыми вступившие на саксонскую землю. Через Гроссенхайн (Grossenhain) колонна проследовала в обход Дрездена по правому берегу Эльбы до Пирны. Там Калькштайн 22 августа переправился через реку, и двинулся к месту сбора войск корпуса короля у Петерсвальда. На расстоянии одного дневного марша за ним двигалась колонна маркграфа Карла, прибывшая 25 августа в Берггисхюбель (Berggiesshübel). Колонна генерала Врееха (Wreech), выступившая из районов Галле и Магдебурга, должна была двигаться через Лейпциг и Фрайберг (Freiberg) и через Готтлойбу (Gottleuba) и Либштадт (Liebstadt) 25-го войти в лагерь у Петерсвальда. 14 августа король Фридрих, в сопровождении братьев, принца Прусского и принца Генриха, покинул Потсдам и в Виттенберге присоединился к своим войскам. По пути его встретил саксонский штаб-офицер, отправленный герцогом Вайссенфельским приветствовать прусского короля, а в Пирне короля ожидал сам герцог. С ним у прусского монарха состоялась получасовая беседа у пирнского моста, в ходе которой герцог обещал сделать всё, чтобы облегчить марш прусских войск[80]. Решение герцога было разумным. Если нельзя было предотвратить марш прусских войск через Саксонию, нужно было сделать, чтобы они скорее покинули её границы. Как напишет позже король: «Пока в Дрездене ворчали, в Варшаве неистовствовали, в Лондоне выжидали, а в Вене дрожали от страха, Король шёл к Пирне…».

Однако, наряду с радостными, в штаб-квартиру прусской армии поступали и тревожные новости. Король получил известие из Франкфурта о том, что принц Карл Лотарингский готовится к отступлению из Франции на защиту Богемии. Это сильно обеспокоило короля, который 13 августа написал принцу Леопольду: «Медлить с Прагой нельзя; если Лотарингский сегодня перешёл Рейн, 20 сентября он может уже находиться перед нами; необходимо любой ценой взять город; мы возьмём в плен гарнизон и обезопасим свои тылы». Несколько позже король получил известие о болезни Людовика XV в Меце, которая грозила парализовать операции французской армии, после чего ещё более ускорил марш, стремясь как можно скорее достичь Праги. Колонна Врееха получила приказ двигаться быстрее и прибыть к месту сбора двумя днями ранее намеченного срока вместе с колонной Калькштайна. Генерал выполнил приказ и обе колонны вечером 23-го прибыли к месту сбора между Петерсвальдом и Шёнвальдом (Schönwald, совр. Красный Лес). Лишь пехотный полк Герцберга, при котором находились 12-фунтовые орудия, и кирасирский полк Штилле (Stille) отстали от своих товарищей и вошли в лагерь только 25 августа. Во время марша в Берггисхюбеле король сформировал 4 гренадерских батальона, поступившими вместе с батальоном Била под командование генерал-майора фон Боссе (Bosse). К 25 августа войска корпуса короля, за исключением колонны маркграфа Карла, собрались у Петерсвальда уже на богемской территории. Северо-восточнее от них двигалась колонна принца Леопольда, который 16 августа собрал генералов и полковых командиров и зачитал им приказ короля о марше через Саксонию. Местом сбора был назначен саксонский город Циттау на границе с Богемией, куда войска, выступив из Пайца (Peitz) прибыли 22 августа.

Войска сильно устали после напряжённого марша. Некоторым полкам из отдалённых областей королевства за короткий срок пришлось проделать большое расстояние. Батальоны, выступившие 3 августа из Штеттина, прошли за 19 дней 48 миль (356 километров), а батальоны из Хамма (Hamm) – за 16 дней 42 мили (311 километров). Большой конвой из 500 судов под командованием Бонина ещё 10 августа покинул Магдебург и, не встречая препятствий с саксонской стороны, миновал Дрезден и Пирну и проследовал вверх по Эльбе к Лейтмерицу. Всё шло так, как задумал король. Прусские войска во время марша соблюдали порядок, за нарушение дисциплины было предписано строгое наказание. В случае выявления насильственных действий по отношению к местному населению солдат ожидала смерть, а офицеров – позор разжалования. В кабинет-приказе, изданном королём в Потсдаме 13 августа, значится, что ни в Саксонии, ни в Богемии не должно быть ни малейшего грабежа. В войсках поддерживался высокий моральный дух, а местное лютеранское население встречало пруссаков без всякой враждебности и даже доброжелательно. Для сбережения собственных припасов и экономя на их подвозе, прусские солдаты в Саксонии покупали продовольствие у местного населения, расплачиваясь наличными деньгами, для чего каждому были выданы, так называемые, «хлебные грóши». При закупках фуража и подвод выдавались расписки, которые потом были погашены из прусской казны, а сельских старост обязали докладывать о порядке в проходящих через их земли полках.

А. Менцель. Пехота на марше.

В то благословенное время война для жителей нейтральных территорий, через которые двигались войска, часто была хорошей возможностью заработать. Помимо централизованных закупок по полкам, у мест расквартирования частей организовывались рынки, где солдаты могли купить всё необходимое для походной жизни. Французская армия в южной Германии в 1741 году и русская армия в Польше в годы Семилетней войны представляют собой примеры подобного делового общения иностранного солдата с местными общинами. Но закупкой продовольствия у населения можно было обеспечить потребности армии лишь наполовину. Тогда герцог Вайссенфельский, исполняя обещание, данное им королю Фридриху у пирнского моста, распорядился открыть для нужд прусской армии саксонский магазин в Пирне и разрешил организовать в этом городе пекарню для снабжения войск корпуса короля. Теперь прусские войска в Богемии были обеспечены шестидневным запасом хлеба, которого должно было хватить до обустройства магазина в Лейтмерице.

Вообще, с саксонской стороны были приняты все меры, чтобы избежать неприятных случайностей. Любой выстрел, любая стычка патрулей могли спровоцировать конфликт. Поэтому в Дрездене предпочитали идти навстречу пожеланиям пруссаков и делать всё, чтобы они поскорее ушли. Со своей стороны, прусское командование поддерживало в армии образцовую дисциплину. Она удостоилась похвалы даже самого хозяина этих мест, курфюрста и польского короля Августа, который поблагодарил короля Фридриха за поддержание порядка в войсках. Прусский король был не менее любезен, отправив герцогу Вайссенфельскому письмо с извинениями, что колонна маркграфа Карла увезла саксонские упряжки дальше, чем было оговорено. Порядок, поддерживаемый в прусской армии, настолько поразил посланника императора Карла VII в Дрездене, что тот сравнил прусских солдат с монахами-капуцинами, с той лишь разницей, что монахи получали свой хлеб даром, а солдаты за него платили.

Однако эти комплименты и любезности не могли обмануть ни одну из сторон. Позже, в «Истории моего времени», король Фридрих напишет, что, стоило ему только захотеть, он мог бы захватить Саксонию за восемь дней. В окружении короля даже звучали советы не останавливаться на полпути и полностью разоружить саксонскую армию. Однако король не рискнул прибегнуть к насилию. В то время он не рассматривал Саксонию в качестве противника, надеясь, что успешная война против Австрии привлечёт короля Августа в лагерь союзников Франции. «Брюль ворчит, – как писал король герцогу Ноайлю из лагеря у Петерсвальда, – но я уверен, что если император ему кое-что предложит, он будет у него в кармане». Время показало, что король ошибался, и через десять лет, при планировании войны против Австрии, он учтёт этот печальный опыт. Как только последний прусский солдат пересёк границу, в Саксонии началась мобилизация. После получения приказа от короля Августа из Варшавы армия была переведена на военные штаты, а войска начали собираться в четырёх лагерях – у Пирны, Фрайберга, Хемница (Chemnitz) и Цвиккау (Zwickau). Впрочем, мобилизационные мероприятия (организация магазинов, пополнение частей, закупка лошадей, подготовка артиллерии и многое другое) должны были занять несколько месяцев, так что пока саксонские войска не оказывали никакого сопротивления и не мешали маршу прусской армии. Предупредительность герцога Вайссенфельского также не должна вводить в заблуждение, так как саксонское руководство, не имея возможности препятствовать проходу прусских войск, было крайне заинтересовано в том, чтобы они как можно быстрее покинули территорию курфюршества. Король Август и его министры более всего страшились, что Саксония попадёт между молотом и наковальней и станет ареной борьбы, в результате чего будет разорена и опустошена.