Граница дозволенного

Немного я посидел рядом, ничего больше не предпринимая. Только внимательно всматривался в морду зверя. Иногда его веки вздрагивали, наросты у пасти поддергивались. Кожа на морде то образовывала складки, напоминавшие линии долин в панцире плато, то разглаживалась, маня потрогать.

Подождав вот так чего-то, я вновь взялся за разделывание оболочки, теперь более аккуратно. Дойдя до разветвления тела на два отростка, я остановился. Медленно, чтобы не потревожить зверя, я раскрыл его оболочку. Взору предстало тело, цветом походящее на серо-белые камни. И усилившийся его аромат вдруг совсем сбил с толку.

Я припал к полу пещеры, впитывая аппетитное обещание этого тела на вкусную трапезу. Его бока покрывали суетливые следы от капель крови, метавшиеся из стороны в сторону. Эти подсохшие ручейки походили на узоры моего тела, с той лишь разницей, что они размазывались от прикосновений. Я осторожно и почти благоговейно коснулся существа. Оно оказалось теплым и очень мягким. Такой мягкости я не знаю ни у одного зверя, знакомого Ярго. На голове существа росли странные нити. Много-много. Длинные, тонкие. На теле находилось два отростка-конечностей, а само оно не везде имело одинаковый цвет. Местами ровный оттенок кожи превращался в яркое пятно совершенно другого цвета, по форме похожие на пятна мхов, а где-то взору представали ранки и царапины. Видимо, падение ощутимо повредило существо. Неудивительно, ведь оно лежало предо мной таким мягким и беззащитным.

От этого открытия во мне вновь взыграл аппетит, оставлявший меньше шансов на победу над ним. И его сила росла, будто испытывая готовность пренебречь собой. С его появлением я спрашивал себя о том, откуда же появилось это существо, дабы отвлечься от манящего аромата. Если верить наставникам, то охотился Ярго в облаках. А раз они не имели конца, то и пищи там находилось вдоволь. Конечно, раз облака скрывают друг друга, то они затрудняют охоту. Все сводилось к тому, что раз существо упало из-за облаков, то, возможно, оно равнялось Ярго по силам и умениям. До поры до времени. Я вдруг осознал, что раз существо упало, то потеряло свои силы. Падший бог, ставший слишком слабым для Ярго. А раз ты ослаб, то становишься добычей. Эта идея показалась мне правдивой. Нежное тело зверя продолжало источать нежный и будоражащий запах.

Что будет, если съесть бога? Которого кроме меня никто не видел и никогда не пробовал? Стану ли я сильнее своих соплеменников, сильнее ейе, если отведаю неизвестную добычу? Вдруг даже ослабев, оно все равно остается сильнее меня и тем самым, отведав падшего, я стану лучше за счет его силы?

Смотря на искушающее, беспомощное тело, я не мог думать по-иному. Мысли о голоде, о том, что, съев лежащую передо мной еду, я наконец насыщусь, став почему-то сильнее, чем был когда-то, затмевали мысли об осторожности. А вдруг оно ядовитое? Вдруг Ярго все еще испытывает меня и мою веру, поняв, что наставник не справляется, что он никак не может убедить меня верить в то, во что верит каждый эзх.

Лишь это останавливало. Хотя уже несколько раз руки тянулись к добыче, чтобы впиться в нежное тело, разорвав плоть, начать пировать. Голод никуда не пропадал, становясь только сильнее, вновь нанося удары по моим внутренностям.

Слишком долгое промедление и неуверенность стоили мне пищи. Как оказывается, все произошло так, как надо. И Ярго хотел от меня как раз того, чтобы я оставил существо в покое. Искушение не победило.

Существо вдруг задрожало, шевельнуло одной из конечностей. Его глаза медленно раскрылись. Зверь вперился взглядом сквозь меня, хотя я навис над его мордой. Затем он повернул головой сначала в одну сторону, затем в другую, осматриваясь. А я с любопытством наблюдал за этим, хотя стоило или отступить, или уже напасть.

Неожиданно зверь резко повернулся ко мне. Прищурился, а затем издал звук, от которого я отшатнулся, завалившись назад. Услышав что-то отличное от воя ветра, мои уши даже оглохли ненадолго. В них теперь стоял звон, а не привычное мерное шуршание, преследующее тебя и на охоте, и на отдыхе в пещере.

Издав звук, зверь дернулся, вновь пронзительно закричав, но уже по-другому. Я даже отскочил еще на два шага. Зверь же очень странно пополз на спине подальше от меня, продолжая махать конечностями, что-то выкрикивать. В пещере подобные звуки еще больше усиливались, неприятно раздражая ушные проемы.

Я остался на месте, забыв про голод и, опешив, наблюдал за зверем. Тот перестал перемещаться, используя лишь верхние конечности, и начал хлопать себя по телу и оболочке, в которой и передвигался. Из нее он выудил нечто и, направив на меня, еще раз что-то крикнул. Я увидел лишь тонкую нить цвета крови зверя, расчерченную в сумраке пещеры. А затем почувствовал сильнейшую боль в хвосте. Обжигающую сильнее, чем кусок падшего камня. Обернувшись, я столкнулся с тем, что часть хвоста лежала на полу, отсеченная от тела.

Эта неизвестная сила, ее демонстрация, заставила отпрыгнуть. Отсеченный хвост остался лежать на месте. И тут его вид действительно шокировал меня. Я осознал, что оказался жертвой. Что зверь наставляет на меня красную нить вновь. И что его сила равна божественной.

Прыгнув в сторону, я не дал застать себя врасплох во второй раз. Неизвестный метод охоты сделал меня еще слабее, чем я был. Оставалось лишь с этим смириться. Что даже падший с облаков бог сильнее, карая на расстоянии. Смерть вновь почувствовалась рядом, испугав неожиданным появлением. Развернувшись, я спасся, выбежав в бурю за угол пещеры. Там я забился в выемку скалы, чтобы хоть как-то скрыться от бьющего песком ветра.

Бог оказался не по зубам. Неизвестный зверь нанес мне серьезную травму, с которой я теперь становился не таким прекрасным охотником. Я с удивлением разглядывал обрубок хвоста. Легкая боль причиняла больший не уют, чем хотелось бы. Место, куда крепился обрубок, дымилось и обуглилось. Таким в племя с пустыми руками не вернуться. Только с благими вестями и кучей мяса. Иначе изгонят и тут же наконец убьют.

Что теперь делать, раз не удалось ни отведать добычу, ни познакомиться с гостем?

Внезапная атака ослабевшего существа, нанесшая ощутимый урон, окончательно указала на то, как я слаб спустя несколько дней безрезультатной охоты. Сидя в неудобной позе в выемке скалы, с трудом защищавшей от бури, я вглядывался в коричневую мглу. Судя по ее оттенку, день кончался. И чем дольше я сидел без движения, тем сильнее меня сковывало бездействие. Мои конечности онемели первыми. За ними я перестал ощущать кончик хвоста. Точнее, его обрубок.

Думать не получалось, в голове выл ветер, кажется, туда же попадали вихри песка. Глаза требовали закрыться и немного поспать, но это означало сдачу на милость Ярго и прекращение борьбы за жизнь. И даже желание рассказать эзхам о чуде, спрятанном в пещере, о рождении нового мира не было настолько сильным, чтобы сопротивляться ради него. Я закрыл глаза, уже чувствуя, как тело отказывается повиноваться. Тогда я решил, что конец не так и страшен.

У Ярго же имелись другие планы. Поэтому я все же очнулся. Сначала даже не мог понять, кто я и где. Все забылось. Мое тело лежало у пещеры, как чужое. Как будто меня успели выгнать из него. Оно не управлялось, и вообще, я не понимал, можно ли теперь двигаться. Глаза все же приоткрылись, но не с первого раза. И даже гул ветра проявился чуть позже. Как будто тело возвращалось ко мне частями.

Я увидел, лежа на боку, пыльную массу, несущуюся с одной стороны на другую пестрым потоком. Затем она резко изменила направление, устремившись снизу-вверх. А потом и вовсе закружилась, в конце концов вернувшись к обычному своему течению. Ее цвет поменялся на светло-рыжий. Значит наступил день. Возможно, он перевалил за середину. Тело будто оттаяло, но я все-таки с трудом разогнулся, выйдя из своего укрытия. Мясо одеревенело. Но сон точно пошел мне на пользу, но не такую, чтобы я понесся в племя так быстро, как мог. Сил вернулось мало. Аккуратно размявшись, я бросил взгляд в сторону пещеры. Удивительно, но ее темный вход ясно виднелся отсюда. Означало ли это утихание бури?

И что делает существо, спустившееся с небес? Осталось ли оно в пещере? Или же ушло? Уползло? Живо ли оно?

Тело распадалось на части, набухнув от вялости, как и мои чувства с желаниями. Медленно переставляя конечностями, я побрел к пещере, шатаясь от порывов ветра, бьющих то с одной стороны, то с другой. Этот короткий путь показался слишком долгим. Конечности заплетались, а мои думы брали с них пример.

Не дойдя немного до входа, я лег на землю. Теплый песок тут же обнял мой живот и бока, подарив уют и чувство безопасности. Как будто я только родился внутри подаренной мне для взросления добычи. И этот уют потянул меня назад, за спину. Перед глазами представали давние воспоминания, о которых я никогда не помнил. В них я видел себя мельче и слабее. Но тогда племя заботилось обо мне, обучая охоте и житью. Мне дали имя. У нас в племенах молодым эзхам дают те имена, что они произносят, появляясь с порывом ветра из дарованной им туши. И то, что донеслось до слуха старших стало моим именем. Тогда меня еще не нарекли врагом для соплеменников лишь потому, что я желал познать закономерности Ярго, таящиеся перед моим взором.

Эти воспоминания заменили явь. Они вернулись из далекого прошлого, чтобы стать настоящим окружением. Я перестал ощущать себя, лежащего в буре, накрывавшей все новой и новой волной песка. Я чувствовал себя где-то там. Далеко. Слишком далеко. Резко подскочив, я встал на все четыре конечности, дополнительно опираясь на обрубок хвоста, оставшегося достаточно длинным для этого. Я умирал. Внутри все сводило от голода. Тело иногда потрясывало, а ветру требовалось лишь немного стать сильнее, чтобы завалить обессиленного эзха. В тот момент я увидел, что если не вернусь к месту вчерашних битв, то сгину. А вместе со мной сгинет и возможность эзхов познать нечто новое. Сгинет моя возможность превратиться в нового эзха.

Куда идти? Буря не помогала с ответом на этот вопрос. Постояв в нерешительности и качаясь туда-сюда, я все же направился в сторону, откуда, возможно, пришел днем раньше.

Ступни и ладони вязли в теплом песке, от чего движения давались непросто. Каждый шаг происходил в сопротивлении пескам и ветру. В конце концов, когда я обернулся, пещера и склон вовсе пропали из видимости. Я оказался один на один со стихией, окружившей в бешенном танце. Но выбор не подлежал пересмотру. Мой путь лежал только вперед. Если честно, в тот момент я, кажется, слышал шептание Ярго прямо в ухо. Он твердил ветром, что в этот раз я должен сдаться. Что я слабее, чем он себе представлял. Что эзхи не готовы познать явление упавшего из-за облаков камня. Принять посланника издалека. Странно, но это лишь придавало мне сил. Поэтому я продолжал брести, злясь на себя и на Ярго. На себя из-за того, что за последнюю охоту я так и не смог раздобыть хоть немного пищи. А Ярго выводил из себя тем, что, уготовив мне судьбу пророка, теперь отказывался от меня. Злость придавала решимости, а не сил. Я упорно шагал вперед и спотыкался о дюны, надеясь, что не сбился с пути. Но одновременно с этим конечности ослабевали и ослабевали. Голова вновь погружалась в забытье, смазывая круживший вокруг песок в единую массу.

Иногда казалось, что я засыпал. Теперь уже на ходу. И, когда из мглы объявилась скала, то я не сразу понял, что вижу ее наяву. Идя сквозь однообразность, даже не заметил, как земля пошла под уклоном вверх. В итоге, поднявшись по склону, дошел до его выступа. Та ли это была скала, на которой я отдыхал, или нет, понять не мог бы никто. Все скалы походили друг на друга.

Поэтому, решив развернуться обратно, чтобы спуститься немного вниз, я двинулся еще чуть в сторону, дабы расширить простор для поиска своих жертв. Конечно, я понимал, что, либо добыча найдется, и за этим последует выживание, либо стихия склонит перед собой. Но смерть и так следовала за мной по пятам слишком долго, заставив привыкнуть к такому соседству.

Спустился я быстро. Но ничего знакомого мои глаза не заметили. По пути земля ровно стелилась под ногами, не виделось ни одного бугра, означавшего, что здесь может лежать чье-то тело. Самое странное, что пропали все валуны. Я же отчетливо помнил, что один из них находился рядом с местом поединков.

Дойдя до дна долины, я двинулся вдоль линии подъема склона, время от времени с трудом поднимаясь по нему, а затем вновь сбегая ниже. Но те скалы и редкие валуны, что мне попадались, не казались знакомыми.

Я двинулся в обратную сторону, действуя похожим образом в поисках ориентиров. Не знаю как, но я все еще держался, не давая слабости окончательно добить жертву. А буря как будто играла со мной. В какой-то момент я обнаружил, казалось, нужный валун. Но вокруг него на многие шаги вокруг склон оставался ровным, без единой волны. И я продолжил путь дальше.

С каждым новым камнем, выглядывавшим из накиданного бурей песка, желание идти таяло. Пропадала и уверенность в своих силах и в том, что я смогу отыскать цура.

Между тем и мгла вокруг тускнела. Она окрашивалась в темный цвет, пожирая. День кончался. Вместе с ним гасла и моя жизнь. Глаза вновь принялись бороться со мной в желании закрыться. Конечности подкашивались.

Я остановился, обессиленный в конец. Пришлось присесть, но и это не помогало на столь длинном пути. Тело тянуло к земле. Ярго отвернулся от меня.

Только безразличный взгляд, осмотревший то, что оставалось в поле зрения, совершенно случайно обнаружил несовершенство в песочной поверхности земли – еле заметный бугор, выступавший совсем немного над ровной землей. Он на глазах сравнивался с ней из-за наносимого ветром песка. Я бросился к нему и неистово заработал руками. Точнее, старался сделать это, потому что конечности размякли от недостатка сил. А то, что я выгребал, тут же возвращалось обратно из-за текучих стенок ямы и непрекращающегося ветра. Но я упорно продолжал работать, теша себя мыслью о скорой трапезе. Понемногу побеждая. Яма ширилась и углублялась, и в итоге я докопал до цели.

Разочарование подкосило, и я чуть не рухнул в эту яму сам. На ее дне лежал не цур, а мой соплеменник. Дав себе возможность расстроиться, я чуть позже, собравшись, попытался сообразить, где же тогда лежит цур. Его массивное тело должно было создавать больший холм, заметнее, чем холм над телом эзха. По крайней мере надежда на это теплилась.

Мысли путались, и я все никак не мог сообразить, в какую сторону мне лучше всего идти. В бою не особо запоминаешь расположение поверженных. Сумрак сгущался, а вместе с ним сокращалась и область видимости. Следовало ускорять поиски. Я побрел в одну сторону. Здесь склон шел вниз. Пройдя немного, я остановился, оглядевшись. Но ничего похожего на то, что следовало искать, не обнаружил. Развернувшись, я пошел в другую сторону. Но, карабкаясь по склону, увязая в песке и слегка скатываясь обратно с каждой новой постановкой конечности, я вдруг осознал, что потерялся. Идти больше некуда. Моя яма должна была показаться давно перед взором, но вокруг лежал ровный песок и беснующиеся на ветру песчинки догоняли друг друга в своей маленькой охоте.

И тогда мной вновь завладела паника. Потеряться сейчас, когда я почти добрался до источника сил и жизни? Это казалось нечестным. Пришлось сбежать вниз по склону. Точнее, скатиться. Но и тут я не обнаружил ничего знакомого. Захотелось закричать, но сил не хватало даже зло фыркнуть. Я вновь полез наверх. Руки и ноги съезжали вместе с песком. Приходилось карабкаться немного в сторону. Так движения давались чуть легче, продвигая тело наверх.

Внезапно из сумрака показался валун. Я почти уткнулся в него, так неожиданно он выкатился на пути. Он ничем не отличался от прочих валунов. Но что-то шепнуло мне: «ты на месте». Оставалось совсем немного. Повинуясь порыву, я спустился на несколько шагов вниз, каждый шаг щурясь, вглядываясь в темнеющую мглу бури, чтобы лучше разобрать силуэты. Не помогало. Я делал еще шаг вниз. Без изменений. А наверх забраться сил не оставалось. Сделал шаг в сторону. Два шага в другую сторону.

И тут я споткнулся, жестко упав с высоты своего роста. Но, приподняв голову, нашел то, что искал. Бугор. Хорошо заметный. Буре потребовалось бы еще полночи, чтобы сравнить его. Но я все же оказался быстрее.

Вновь пришлось копать. Теперь лежа. Вновь пришлось преодолевать стихию и текучесть песка. Самого себя. Я уже не чувствовал рук. Я даже голода не чувствовал. Лишь одно волновало: добраться до пищи быстрее того, пока Ярго не забрал меня к себе. И тут вокруг все потемнело.

Очнулся я занесенный песком. С трудом смог приподняться. На дне уже выкопанной ямы, скрывавшей меня полностью лежачего от ветра, вновь нанесло песка. Сколько я провалялся? Ответом являлась сгустившаяся тьма. Существовала только она, зов ветра и его броски песком. Вокруг все потонуло в темноте. Вытянутая рука пропадала в ночи. Песок крался всюду, шурша под вой ветра.

Я упрямо продолжил копать. Загребал как можно больше песка, стараясь откидывать его из ямы подальше. Но большая его часть падала на стенки, спускаясь обратно и забирая с собой новые песчинки, так как он не долетал туда, куда ему стоило долетать. Я с остервенением греб быстрее, чем песок возвращался. И вот поцарапал когтями укрытую теплым песком плоть. Какое же ликование снизошло на меня. Будто смерть унес ветер, облегчив ношу. Я продолжил углубляться вниз, разрывая плоть когтями, выбрасывая ее на склоны ямы. Сильный запах смерти – но чужой – ворвался в мои ноздри. Мясо манило, и я прильнул к цуру.

Первый кусок, оторванный моей небольшой пастью, я проглотил не разжевывая. Как и второй. И последующие.

С каждым новым проглоченным куском я все больше чувствовал свои внутренности. Они как будто заново рождались во мне, наполняясь и становясь тяжелее.

Моя жадность, желание насытиться не давали остановиться. В конце концов, бок цура оказался прилично раскопан. В нем зияла дыра, раскрывавшая внутренности, мясо и кости павшей жертвы. Я наелся сверх меры, но сил так и не прибавилось. Наоборот, как будто конечности не могли вынести меня, потяжелевшего, из ямы. Клонило в сон. Но теперь я хотя бы повысил шансы на выживание. Положив голову на край ямы, оставив тело в ней, я сам закрыл глаза.

О чем я? Кажется, рассказал, как раскопал цура. После трапезы я заснул, поддавшись слабости.

Когда наступило пробуждение, то вокруг мгла вновь посветлела. Зато ветер усилился. Буря сузила простор для обозрения, но я ощущал себя намного лучше. Силы вновь просочились в мышцы. Я чувствовал себя обновленным, заново рожденным. Теперь стихия не страшила.

Однако яму неплохо засыпало. Цура скрыло вновь нанесшимся песком.

Я остался жив, но что-то меня беспокоило. Я забыл нечто очень важное, ради чего добирался сюда. Пришлось напрячься, чтобы вспомнить и упавший камень на берегу озера, и божественное существо, оставшееся в пещере и лишившее меня части хвоста на расстоянии. Вспомнился аромат этого существа, мягкость кожи, крепкая оболочка. А еще странное ощущение слабости зверя, что не помешало ему чуть не убить меня. Однако, ответы на вопросы появятся только после того, как я разберусь с загадкой упавшего камня и существа. Это я осознал сразу. Теперь за явление можно было взяться серьезно.

Скорее всего существо, если оно осталось в пещере, голодает. Я пришел к такому выводу из-за кажущейся слабости упавшего с небес и того, что уже точно целый день я находился в буре. Требовалось что-то предпринять.

Останки цура появились из-под песка довольно быстро. Отоспавшись, копать стало намного легче. Правда песок проник внутрь туши. Поэтому пришлось раскопать цура сбоку и начать вытаскивать куски мяса из нового отверстия в туше. Орудуя боковыми когтями, получилось вырезать два приличных куска жесткого мяса.

Взяв их в руки, я огляделся, но вокруг все еще не проглядывалось ни одного ориентира. Прикинув, куда примерно следует бежать, я отправился в путь. Ветер никуда не делся. Однако пища и сон прибавили сил. До противоположного склона я добрался быстро, а там без трудностей нашел вход в заброшенную пещеру.

Перед ним пришлось замедлиться. Хвост саднил после неожиданного выпада существа, которое могло на расстоянии нанести мне новые раны. Осторожно подойдя ко входу, я аккуратно выглянул из-за угла. Глаза не сразу рассмотрели белую оболочку и тело, прислонившееся к дальней стене между двух скелетов. Существо что-то держало в своих верхних конечностях. Решив больше не испытывать его настроение и решительность, я отошел от входа, выбрал кусок мяса поменьше и кинул его в зев скальной стены, надеясь, что получилось закинуть его как можно дальше.

А сам остался снаружи, ожидая. Ярго же, как будто сжалился надо мной. Или же зауважал после того, как я смог выжить в столь сложных условиях. Ветер дул поперек долины, то есть со склона. У его подножия образовалась узкая полоса, свободная от порывов бури и песочной мглы. Тут я и остался, надеясь, что преподношение задобрит существо.

Его хрупкость и наличие неизвестной мне силы интриговали. Зверь был и уязвим, и силен сразу. Видимо, он и правда был слабее, чем требовалось Ярго, и сильнее, чем жители моего мира. Значит ли это, что Ярго захотел отправить сюда зверя, дабы оно послужило чему-то важному? Например, улучшению эзхов? Или их уничтожению?

Но меня смущал аромат этого существа. Неизвестный, привлекательный. Наевшись цура, я не желал тут же отведать упавшего бога. Но что, если я не обязан делиться с другими эзхами этой силой, раскрывая чудо, а должен сам слиться с ней? Как? Съев.

Аппетит не стремился пробудиться, но любопытство занимало внутри меня много места. И я решил снова выглянуть из-за угла, удостоверившись, что зверь съел свою часть добычи.

Однако, мясо лежало в центре пещеры нетронутым. Привыкнув к затухающему освещению, я заметил, что существо осталось в том же положении. При моем появлении оно лишь наклонило голову, сверкнув глазами. Нечто все еще находилось в его конечностях, направленное в мою сторону. Скелеты умершего племени молча смотрели на мясо. И как будто расстраивались, что не могут добраться до него.

Не понимая, что же делать дальше, я вновь спрятался за углом. Может существо не голодно? Но ведь точно прошел целый день. Эзх готов к новой трапезе почти через сутки после того, как нашел, чем поживиться. Неужели у этого существа происходит не так?

А как спросить его об этом? Я не приметил ни одного узора на его теле. Так как же мне общаться с ним?

Я опять выглянул в пещеру. Внутри ничего не изменилось. Казалось, что существо не может сдвинуться с места.

Зато мной овладел неожиданный порыв. Как будто ветер переменился, втолкнув внутрь пещеры. Я заметил, как дернулось существо, застигнутое врасплох. Но ветер привел меня не для нападения. Я медленно подошел к куску мяса, что кинул ранее. Подобрав пищу, я бросил ее в сторону существа, не сводившего с меня взгляда. Оно только дернулось от летящего мяса, слегка испугавшись. Но дернулось так, будто оно не владело собой полностью. Мясо же упало рядом. Спасенный заоблачный зверь, не теряя меня в поле зрения, просто надолго коснулся добычи. А потом даже опустил тот предмет, отсекший мой хвост, на пол. Что мне оставалось? Я сделал все, что мог, поэтому откусил мясо от своего куска и, развернувшись, побрел к выходу из пещеры. Однако, страх того, что я подставляюсь и делаю себя слишком уязвимым, напрягал мышцы, ожидая удара со спины. Внезапно захотелось припуститься во всю и выбежать из пещеры, пока меня не разобрали на части. Но это желание с трудом подавлялось. Я чувствовал, что, показав доверие и силу, как это делают эзхи друг перед другом, смогу добиться расположения гостя. В конце концов что-то общее нас должно было связывать. Сев у выхода и облокотившись на стену, я взглянул наружу, раздираемый изнутри тревогой. Без вкуса жуя мясо цура, наблюдал, как буря вновь набирала силу. Ветер мчал песок не останавливаясь, задувая в пещеру, шумя и свистя. Он залетал внутрь, резвился здесь, а затем вылетал обратно, занося с собой новые и вынося старые песчинки. В какое-то мгновение до меня добрался новый запах. Чуждый этому миру, никогда мной не ощущаемый, но даже более притягательный, чем запах добычи. Его чужеродность так резко ворвалась в ноздри, что я наконец-то дал себе разрешение оглянуться через плечо, ожидая наихудшего.

Там, в сумраке настенного сияния, появился еще один источник света. Существо порождало причудливый огонек прямо под куском мяса. От этого оно менялось на глазах, рождало дым и издавало непонятный запах. Он отдавал жаром и чем-то съедобным. Как будто запах добычи усилился в несколько раз. Я невольно приподнялся, удивленный тем, что происходит. Аромат как будто схватил за горло и потащил к источнику. Существо резко прекратило изменять пищу и уставилось на меня, тем самым заставив вернуться на место. Но теперь я не отрывал от него взгляда. Оно будет есть мясо не сразу? Не свежим?

Да, удостоверившись, что я остаюсь на месте, существо вновь зажгло огонь. Я смотрел на него, завороженный. Он не походил ни на что, что знал бы кто-нибудь из эзхов, я уверен. Это свет новой жизни, нового начала. Я ощущал, что необходимо прикоснуться к тайне огня, завладеть им. О таком никогда не задумывались мои соплеменники, но я… Думаю, поэтому Ярго выбрал не кого-то другого. Существо обуздало огонь. И пусть оно могло оказаться богом, но что мешало и мне управлять пламенем, раз я помогал упавшему с небес?