Эйвели. Часть вторая

(3) так положено от Первого Слова, что время в мирах сочленённых везде течёт по-разному. Вне плоти арели и те, что вечно юны, не знают о том печали, ибо нет им в том ущерба, всякий же смертный, перейдя грань, обнаружит то губительное несоответствие, если не будет дана ему власть минуть участи горькой и удержать своё время при себе. Но не у всякого арели, будь он хоть трижды король, достанет такой силы и власти, ибо Время, что ни говори, ничьей власти над собой не терпит. Однако знаю я, что есть среди королей во всех пределах и те, что имеют власть над временем предела своего, как верю я и в то, что Исула, хоть он и не признаёт того, один из них.

Сами же влюблённые остались в Светлом Доме в пределе Ирдильле и так умножили Свет его. Много славных дел было за Имреи по доблести его и благородству сердца. О них же знают в народе его, и над ним, и за пределами его, когда же встал он рядом с женой своей, много трудились они на севере, среди смертных, их же крепостью стоит он и ныне. И, соединённые Светом, щедро раздали его они людям и арели и всякому сердцу в нужде и печали, единые сердцем, Светом и Любовью, соединившей два славных рода.

Звенье сто двадцать пятое. Девять валов. Иртаин Скромная рука и Ирлие

Многих арели призвал из глубины своей тени Владыка. Многих научил он и наделил силой. Покорные воле его и страху, не знали они жалости и покоя. Пожелал Анкхали натиском взять земли, что защищали эулиен, и истребить народ их, и низвергнуть обитель их, и хуже того, очистить земли те от рода Адамова. День и ночь велел Бессветлый атаковать своим воинам эулиен, стоящих у рубежей Светлого Дома. Тогда же отправил Хеллах в Светлый Дом за Абрином, ибо нуждался в нём. И пришёл этрени по зову его, и укрепилось войско Хеллаха. И отступил Владыка, увидев своего этрени среди эулиен, ибо сам боялся его. Потому как если бы в честном бою вышли они один на один, то, возможно, имел бы Абрин шанс выстоять в нём, но никогда не сражался Анкхали в одиночку и никогда не сражался без магии. Увидев же и узнав того, кого взрастил он, доверив жизнь и тень свою, устрашился Владыка. Абрин же был в пылу битвы, и долго жар её не отпускал его, так что не осмеливался никто приблизиться к нему. Отправил тогда Хеллах в Светлый Дом за Грейль, и оставила она дочь свою и пришла в лагерь, дабы быть подле мужа своего, ибо была нужна ему.

Не было во всём Светлом Доме равных по силе Абрину, лишь великому Седби было под силу совладать с ним. Никто же из воинства его не решался биться с ним и состязаться, ибо всем была известна сила и ловкость этрени. В боевом же пылу и сам Седби не мог удержать Абрина, и ни пять, ни десять эулиен не могли остановить его, потому как всех их мог сокрушить он одним ударом и не знал усталости и страха, лишь перед женою своей, Грейль, робел он и опускал взгляд, и достаточно было Грейль одного её взгляда, чтобы поразить его и успокоить. А потому часто бывала Грейль в стане Седби, ибо лишь ей под силу было совладать с этрени, и эулиен любили её за мудрость её и весёлый нрав, и многим она придавала сил, а многих сама учила обращению с оружием. Когда же бывала Грейль в лагере, то всегда была при Хеллахе и следовала с ним всюду, потому что уму её и острой мысли верил Хеллах, и воины его послушны были Грейль, и хоть не лежала душа эу к военному делу, много советов её спасло воинство Седби от разорения и много коварных планов арели было разгадано Грейль, ибо дан был ей дар мысли быстрой и светлой, и многие в Светлом Доме приходили за советом к ней, опасаясь неудачи или в смятении. Называли многие Грейль провидицей, ибо сила ума её поднимала завесу грядущего, и о том, что ещё не свершилось, но может свершиться, могла судить Грейль, как о том, что видела прежде. Но запретила эу называть её так и всем говорила, когда просили её рассказать о грядущем: – Íl`mu Ábrinē hi, Gréyl`. Ni téylen íne, átu nói hi nírten im úru. Nói ímvoldarhē téylen-é, áke ke no evhéme híol im íl`hi.9

И был день между битвами, и отдыхали воины в шатрах своих. И была Грейль, что призвал Хеллах, среди лекарей и трудилась с ними, ибо все звали её. Тогда же наблюдал Абрин за возлюбленной своей, и тяжелее ран была тоска его по Грейль. И когда поднялась луна, вернулась эу к мужу своему, и вошла к нему, и улыбкой своею успокоила сердце его. И кротостью своею укорила гнев его. И нежностью остудила пыл его. И тогда легли они вместе по праву жены и мужа, и был так ребёнок у Грейль. И не отпустил Хеллах Грейль, но оставил подле себя, дабы укрепить дух эулиен. Но узнала эу вскоре, что ожидает дитя, и перед мужем своим нового Света не смогла скрыть, и так рассказала ему. Узнав же о чаде во чреве жены своей, пришёл арели к Седби и настоял, чтобы отвёз тот Грейль в Светлый Дом, и там дожидалась бы она срока своего под опекой рода её. И так отпустил Седби их вместе, и вместе же были они весь срок неразлучны, и за покой и благоденствие возлюбленной Грейль бесстрашно воевал тогда Абрин со всяким обстоятельством и бедою.

Когда же был срок Грейль близок, пришла она к Элигрен, ибо ребёнок толкался в утробе её и делал ей больно. Тогда же спросила эу свою мать, что делать ей? И ответила Элигрен, что помнит, как сама была таким ребёнком в утробе Фиэльли, но пришёл Виэльлине и сказал ей, что есть она плоть и кровь его Любви, а потому не может делать больно той, кого он любит, ибо должна заботиться о маме и оберегать её, подобно его Любви – всегда, что бы ни случилось. Это усвоила Элигрен ещё в материнской утробе и запомнила на всю жизнь. А потому велела она Грейль позвать Абрина, дабы он поговорил с беспокойным дитя, ибо это успокоит его. И пришёл Абрин и не знал, что сказать, ибо слов и чувств в нём было много. Когда же заговорил он с дитя, то успокоил его, ибо всё, что происходит от Любви – повинуется ей.

Так в срок положенный родила Грейль сына, и нарёк Финиар его И́ртаин [Írtain].

Когда же покинули Абрин и Грейль лагерь, пришёл Хеллах к Седби и спросил его, ибо видел, как покидают их Абрин и Грейль. И рассказал ему Седби о радости их, и возрадовался Хеллах, но легла печаль на лицо его, и опустил он взгляд свой. Была сила войска Седби в том, что стояли по левую руку его Хеллах и Тентен, и Абрин был между ними. Велика была сила и мощь их воинства, ибо искусство и сила их, соединённая, не знала поражений и была крепка. Ныне же не было Абрина между эулиен Хеллаха и Тентена, и много воинов Хеллаха полегло в битвах. И сказал он Седби, что пойдёт на смерть, если велит ему господин его, и не оставит войска своего и воинов его, и клянётся положить жизнь свою за братьев своих, но не может дать клятвы одолеть арели в грядущем бою. Не желал Седби погибели внука своего, и потерять его, как Лиина, не мог он, ибо не знал и ныне, как смотреть в глаза Ифы, а потому отпустил Хеллаха и велел Тентену прийти. Его же поставил он рядом с братом, ибо ныне, как и прежде, должно было им сражаться плечом к плечу и быть друг другу защитой и опорой. И повиновался Тентен господину своему и принёс ему клятву защищать брата и воинов воинств их. И не спрашивал более и не сомневался, ибо был твёрд, как камень, и твёрдым было слово клятвы его. И отпустил Седби Тентена и велел позвать Керни. Im íyenal` Kérni im arkahíl`tal` evhéme ínē.

– Áyi íldaril`i béil`tal` ítam míel, efér íniral` hi Ábrinē im Gréyl`ē, íl`timwrhetennē ev Íl`ei Íi. Únih írnuitam ah ev el`Ábrin, o okh ókturuh tiy, evhéme híol, ílamtān nói wer Gréyl`i, átu sim níi wómillil`h no urtúiai, – séwil`al` Kérni.

– Éve írnuitamenē whri íne, kémi híol. Im mo náen áyenh, – ál`yahtal` nóel` Sédbi. – Im áyaih ret nóin – ev tíik ü el`ávre Téntenē l`yö el`tént.

Im arkahíl`tal` Kérni, im shaábenal` éulien. Ang ídarenē ímvetal` arm Ánkhali héle éuiene, ang ílenenē im íshunenē téntenal` náen. Im tem bráytal` arkatsh`íin, im ókkih tentátenal` éulien, ke ni nímtevistil` náene í/enkē ídarē, ínardare ret móē el`áng o erúhtal` hel íeh, im Ábrin ankaletál` íeh. Úmi ánutal` Sédbi Kérniē amártil` írrelenē ret hélaenē nói ev el`hít, etkém kée vol` arm Ábrin, átu íl`ehidal` im íl`haital` Kérnie im hélaene nói. O séwil`al` Kérni, ke íyfenh nói hélaien im éye ói nih úimii ímhetil` ko nóin íl`lei tent, im ni terh no amrántentil` íeh úrahe, átu slúah nói ev niv`h evá. Im úrul`tal` nói Sédbi: – Ki tehsúril` foht? Im ál`yahtal` Kérni: – Hi tehsúril`. Im séwil`al` Sédbi: – Áe gun l`yö el`dúen el`ávren téntē, átu úrahth ha. Im ál`yahtal` nóel` Kérni: – Íl`ehid-é míik, hi ni reíl`mtil` ti. Im íl`do/artal` Sédbi Kérni kevh kémie im kémē im et reténtanal` nóen.

Im vol` ídar í/enki, ke ímvetenal` áreli ev támu íshun. Im vol` no derégh im ísletivhth. Í/enki aymárnii íyenal` hel Aníl`iē ra selíhedene éulienē, im úraholenal` evénni. O ni retaldántal` anék ret hélē Sédbiē im téylinene ín`ni írnumenal` isúlahih mo. Ov áke retaldántal` Aníl`i árditii im úmi, im hel nói sabhv isteníl`tal`. Im vol` il`íyt im retérlienal` íiydienen ret móē helíynene im hímuenal` isíl`minenē evkóne úrarorenē. Im yamétal` Sédbi Héllahē im undáraenē híah` ret móē lūtene téntē im íyenenal` nóen. Ni vol` evkóne nóin muy Kérniē. Im retérleal` Sédbi ret helíynē hói im yamétal` Kérniē, im hímual` nói dánár. Efer a eríytal` Sedbi mo fyöld téntē, te íl`retetal` Kérni mor m, öl`ei úrarorenē rórene. Im vol` eul límih im eséym-ói nívtal`. Íiydienenē móē yamétal` úmye Sédbi im ílue ráh-é dúle éymortal` hórreanaldtal` árelienē wir hekémiē hói, o vol` íeh éve, im íyveo árelienē vol` wer éeh im asúral` ü éul. Úmi hötortal` Sédbi Kérniē me édre im eshúramal` nói. Im némretal` Kérni lítae evhémē hói im séwil`al` nóel`: – Evhéme híol! Úmi a íyenenal` íiydienen im réttalenal` úrarorenē im íyveo wir Kérniē, im ínirenal` ke lat Amagésh (1) kayt ev el`hímre nói im noy ikértal`h éul i el`tám íl`lerahe, átu muy ímvetmórān hímre mor lat Ifléme, térhal` Kérni atzelét víseni féler nói, ev el`hímre éule – íl`reiftal` ízmoran Amagésh, imtérliān ev élre Íl`ē ēdérgi. Im téylemal` Sédbi Kérni ni áuril` nírtenē im ni nímtevistil` térlenit ret gwíl`enē nírtenē híah`, o séwil`al` Kérni, ke kwhétal` im íma nivt. Im áiah réytiytal` íiydienenē Sédbi, o ánal`yah vol` eshíy nói. Úmi a séwil`al Kérni: – Foht Il`. Im áural` nírten. Rettártal` Sédbi íiydienenē eshíyi ín`ni im ánutal` íterlenil` Míybe, kowb kan wer invh ánliatil` íl`hiē nívhi. Úmi a íyenal` Dunl`yöíl`le, ke ílitatal` vol` ü ek tent, áke horúmh vol` im ínardh, how im ni ifhémal` víe nói i téntene im ni téntatal` no ev el`hél éulienē arm, aké érai vol` nói séam. Im iíytal` Dunl`yöíl`le i Kérni im whúldartal` u íl`lerah urh i nóy, im ítamial` isíl`mienē nói, im áural` nírten ev el`yonkaye ín`ni. Antáreal` et áreli édu líte ínē im el`él`re antár úrah éul ev el`antáreh níi. Im aníszih vol` im kéorih. Im téntatal` antár úrahē ílu-i-ílu, kevh ni ídrinal` hem anérk torn, átu ni eynírtal` im ni éyhelahtal` no Íl`e hói. Im retaldántal` úrah ret Kérniē, átu armívnvetal` níi vol` tórni íe. Im et teníval` Kérni im íl`timwrhetal` Il` ev nírten nói, ov Dunl`yöíl`le ni terh tenívil`. Úmi a ü híah` el`édren rerítal` nói Sédbi i líenie nói Víahe im odóral` wh hégenē nívhi, átu, kée ílimtal` úramor Dunl`yöíl`lē, foht im mórtal`. Im ül`tental` úmi ev el`Íl`e el`Íi ay shaáb, im retérlienal` mo éulien íl`úramortil` nóel`. Im mok éul reríital` élu, kowb odóril` nói wer Dunl`yöíl`lei, im et ímhetal` nói evménei evméi, ámretnei. Wer al`runi kónyei ámraníl`lerahtenal` nói, im ístlene káylah kayílt ü nóel`. Im nih ílene níe, nih mokíneniē yónkayē ev el`Íl` el`Íi, kowb nih kahórtal`h vol` ínen Dunl`yöíl`lē. Et vol` im et evá anfádah, átu atánietenal` éulien úrahe nói im íl`minil`ten nói im áiahkahten, ov áke emár évenh il`zírenē ávren anísziē áreliē, évmenē ke líetal` Dunl`yöíl`le. (2) Im Élkarit wer Élivieni íslernretenal` nói, im Víah úrhiantal` nói. Im áliantal` Fiel`lí Dunl`yöíl`lē, im Fíniár amrántnetal` nói íl`lerahe, él`mien a íeh kóntenal` Víah ífleai im evhíl`i im kemténal` sse. Sim a, eilátet, on híletil` tíyen íslum ü el`érai el`kadér wer ísani óyli níhyikoni, – nör-é – ni ákmar derégal` nói, o vol` Víahē whúldtal` ü nen, ákmartenal` éle el`Dunl`yöíl`le, átu ev el`ístar édu íl`he íyenraytal` nivh érai kadér kefém ái, kéwe ílenenē vol` kan náen wer Dunl`yöíl`lē. Nói a ínen anfádah evróyth káyi im Líe im isúlah nói ni nörent kevháienē.10

(1) так есть у Владыки много оружия коварного и разнообразного, одним же из них было копьё его, которое он именовал Магéши [Magéshi], а эулиен называли его Амагeш. Из чистого золота выделал Бессветлый это копьё и сплошь покрыл его тонкими лезвиями, оставив лишь малую долю посередине без них, чтобы держать его. Великой и злобной силой наделил Анкхали Магеши и магией своей оживил его. Засыпало копьё в его руках, в часы же битвы, когда он метал его, начинало копьё зверем рыскать по полю, подобное золотой молнии, и разить врагов хозяина, сеча их и нанося им глубокие порезы и раны, выбивая оружие их рук, или вовсе отсекая их и калеча. Когда же призывал арели по окончанию битвы копьё своё – то возвращалось оно в ладонь к нему, и дабы усмирить его, держал Владыка Смерти Магеши при себе – всегда опущенным до самой середины в чан со свежей кровью, иначе не засыпало Магеши и звенело, требуя новых жертв.

(2) в знак памяти Дунльёильле чтят эулиен пионы знаком верности и прощения. У воинов эулиен особенно почитаемы эти цветы, и верно наследники крови Дунльёильле ухаживают за пионами в его пределе сада Светлого Дома. Mo evmén ta faíl`lerahtil` i hímre el`tíel. Ístleáleynen-áleynen – duh áleytenil` ankwhéh éle el`ítam el`víamar, ke énnamartal` Líei. Híen ni tentáten aníszih, tiy nói tentátal`. Mo híen anfádah fa támu Íl`me – el`ítamdabe el`tíel horúruen, Dunl`yöíl`le, yónkayeten Evhéme Evméne éle el`Íl`e el`tíel!11

О господин мой, о друг мой, о брат мой!

Рассвет уже скоро, он покажет дорогу

В сады, где цветёт, не увядая, благоухая, Любовь.

Ты слышишь уже цветов аромат?

Подними же голову, о, выше, выше!

Там, где вечно цветёт Любовь,

Не различают природы и крови —

Там только тихий Свет и золотые врата,

Что однажды тебе распахнутся навстречу.

О господин мой, о друг мой, о брат мой!

Так закончилась череда битв и сражений, что именуют эулиен Девятью валами, ибо девять ударов пришлось отразить им. И был снова разбит Владыка Смерти и посрамлён в гордыне своей. Цена же, что заплатили эулиен за покой светлейшей обители – не может быть описана ни тем, кто бился, ни тем, кто видел, ни тем, кто знает.

Был рождён Иртаин от Грейль, дочери Элигрен, дочери Виэльлине Маленького безумца, сына Эливиена Путешественника, сына Финиара, и от Абрина – прекраснейшего мужа Грейль, что был прежде этрени, по исходу эулиен из Эйдена, на мирной земле, в Светлом Доме, в Сумеречные времена.

Силу и стать взял он от могучего отца своего, скромный же и добрый нрав от матери, а красоту и ум от них обоих. Великой радостью и утешением обернулось рождение его для Абрина, уставшего в битвах, и счастлив был он посвятить себя детям своим, забыв о битвах и смерти. Грейль же всегда была рядом, и оттого цвела улыбка арели, и все любовались ею.

Никого не подпускал Абрин к воспитанию сына, ибо полно желал насладиться даром общения с ним. Но вскоре был вынужден Абрин оставить Иртаина, и жену свою, и дочь свою, и вернуться в стан Седби, ибо воинский долг и честь призвали его. И тосковал маленький Иртаин по отцу своему и страдал в разлуке. Тогда же сказал он, что желает быть воином, как отец его, чтобы быть всегда с ним в бою и в мирное время, и быть ему поддержкой в битве и в жизни. И, услышав это, привела Грейль маленького Иртаина к матери своей, и учила Элигрен его бою и обращению с оружием долгое время и ради него оставалась в Светлом Доме. Но вот пришёл срок, и отправилась Элигрен снова в дорогу, а Иртаина привела и поручила Керни. И принял Керни маленького эу и учил его, и говорил так: – В пылу битвы жар её тянется к сердцу, воздух врывается в грудь, глаза загораются новым блеском. Не поддавайся ликованию сечи, ибо так торжествует смерть. Там же, на поле боя – ты или руки её, или глаза её. Не будь безумцем, не становись слепыми руками смерти. Твоё дело – не смерть противника, но его отступление. Не кровь его, но раскаянье. Никогда и ни в чём не ищи превосходства над врагом, но уважай его, даже если он коварен и низок. Не ты судья сейчас, не ты должен быть им и на поле битвы. Если можешь словом, взглядом, щадящим ударом отговорить противника от дела его – поступай так. Если же смерть его неизбежна – сделай её по примеру ретенти – светлой и быстрой, да примет Господь всякую душу в предел свой, ибо в смерти всё очищается, если она светла и чиста. Будь милосерден к арели, для которых есть лишь одна жизнь, и та им в тягость. Уважай и их, страдальцев своего упрямства. Не радуйся, что ты умел и силён, ибо в битве всему господин – Случай. Он же и умелее тебя и сильнее. В бою ли, в жизни ли, в смерти – будь стоек и честен, не бери лишнего, не жалей своей жизни. Сердце слушай, ему же служи как командиру, ибо ты воспитал его достойно. Но не ищи светлой и благородной смерти, хоть и будет зов её сладок, и помни: только живым ты можешь исправить то, что мёртвый может лишь оплакать. Помни – на войне ты учитель духа. Сдержанным будь, и плоть, и страсть её держи в узде. Не мечом своим учи, но примером своим. Ибо такова повинность воина – молитва и сдержанность. Так учил Керни Иртаина, он же обучил его своей молитве. И вскоре сделался Иртаин крепким воином, умелым, как Керни, и могучим, как отец его. Овладел в совершенстве Иртаин искусством руматан и стал руматани, и так был силён и ловок, что не было ему равных, и даже великий воин Халму не бился с ним, ибо так велико было искусство юного эу. Легко мог сокрушить с десяток воинов Иртаин единовременным ударом двух рук своих, но не искал эу превосходства над врагом, и потому положил себе зарок – биться лишь одной левой рукой, а вторую всегда держать за спиною, ибо так будут равны силы его и умение и силы противника его и искусство его. Высоко оценили эулиен решение отважного Иртаина, и даже арели рассказывали о нём, они же прозвали эу Благородная рука. Понравилось эулиен такое прозвище Иртаина, и оставили они его за ним, и так стал Иртаин – Благородной рукой, достойным воином эулиен, милостивым в бою и сдержанным перед ликованием всякой сечи как истинный воин из народа надеющихся. Так узнают эулиен воинов из числа народа своего – по роскошной одежде, по великим мудрости и терпению и благородной сдержанности. Увы, немногим из воинов подзаконного мира близка такая внутренняя строгость, что отличает богоотреченных.

Как и желал того, стал Иртаин верным спутником отца своего в битвах и в жизни, и в каждой сече на поле боя – всегда был подле отца своего, укрепляя его отвагой своей и доблестью, а также крепостью искусства своего и молитвой. Высоко гордился Абрин сыном своим, и хоть в жизни бывал скромен и тих, под взглядом жены своей, бывало, хвалился и выделял Иртаина, и заслуги его, и подвиги его, и мудрость, от которой учился и он сам. А потому поставил Абрин Иртаина подле себя и многим наделил его, так что, будучи ещё совсем юным, имел эу многих воинов в подчинении своём, и пеших, и конных, и управлял ими разумно и с великой заботой.

И был день, и был бой, когда летел Иртаин над полем боя, и сверкал меч его, и звон от него стоял всюду, тогда же, завидев его, разбегались многие арели. Но вот замешкался один из них, и упал в ноги эу, и сдался ему в плен и молил его о пощаде. Тогда же поднял его Иртаин и поставил за спину свою и продолжал биться, защищая его. Когда же был окончен бой, привёл эу пленного к Седби и спросил его, что делать. Ибо эулиен не берут пленных, и эу не знал, как поступить, и был удивлён и смущён много. Тогда повелел Седби забрать оружие у арели и накормить его, ибо пришёл час отдыха, и между эулиен раздавали еду. Так сотрапезничал арели с воинами эулиен и разделил час трапезы в кругу их. Когда же сделался он сыт и отдохнул, велел Седби вывести арели за предел лагеря своего, вернуть ему оружие его и отпустить с миром. И тотчас исполнил Иртаин всё, как велел Седби, и сделал так. Нет нужды у эулиен в пленных, ибо не обучены они причинять страдания врагам своим и уважают чужую свободу, как свою, хоть уже сколько сотен лет, а люди всё говорят иначе.

И был день, и со смирением предстал Иртаин перед Седби и просил отпустить его на время, дабы он, подобно другим эулиен, отправился к людям и послужил им не только силой своей и верным мечом. И отпустил его Седби, и благословил его, и так отправил к Финиару. И Финиар также благословил Иртаина, ибо пожелал эу пересечь океан и горы и в одиночку добраться до дальних земель, где была великая нужда и многие беды, и так испытать себя и найти служение своё среди смертных. Но пришла к Финиару эу именем И́рлие [Írlie] и просила не отпускать Иртаина одного, если только с ней вместе. Удивлён был эу и Всеспрашиваемый вместе с ним, но спросил Иртаина, пойдёт ли он с Ирлие? И ответил эу: – Пойду. И так отпустил Финиар их вместе, поручив эулиен заботиться друг о друге. Тогда же спросил Иртаин эу, отчего она решила пойти с ним или не отпускать его? И улыбалась ему эу и сказала так: – Я услышала, что ты собрался уходить. И что же я вижу? Я вижу воина, что собрался в поход без щита.

Я не просил ни лат, ни верного щита,

Ни крепкого меча в измученные руки,

Но ты в объятья приняла меня,

И я Надеждою в глазах твоих силён.

Честно блюли завет Финиара Иртаин и Ирлие, заботясь друг о друге и помогая друг другу в тяготах. Был скромнорукий Иртаин сдержан и молчалив, Ирлие же была весела и задорна. Так непохожи и так различны были они, что прежде сторонились друг друга, ибо испытывали терпение друг друга на прочность ежеминутно и часто даже не желали смотреть в сторону другого. Но шло время, и стал Иртаин делать вид, что не желает смотреть в сторону Ирлие, и наигранно утомлённо отводила эу свой взгляд. И был день, когда и вовсе перестали эулиен стесняться смотреть друг на друга, ибо в Свете глаз другого нашли утешение и крепость свою в потаённых улыбках. Когда же была большая часть пути их уже позади, поручили эулиен себя друг другу в ифхёлье и дали друг другу слово, что станут женой и мужем, когда вернутся в Светлый Дом. Мир же подзаконный услышал их и сделал всё, чтобы случилось это не скоро. Так бывает, ибо подзаконный мир суров и вечного счастья не приемлет, как ничего вечного не приемлет в себе. И потому разумно, что подзаконный мир противостоит эулиен. В нём ничто живое не может быть вечным, таковы правила, таков закон. Всё, что становится частью подзаконного мира – живёт и умирает. Эулиен знают это, но я не знаю, чем это всё обернётся. Лишь бы не гибелью Любви!

Иртаин же и Ирлие, единые в непоколебимом счастье своём – сослужили людям верно трудом рук своих и молитвой. Много подвигов скромных сотворено ими в людях, но мало знают о них. Эулиен же помнят, что было их двадцать один (3), прежде чем вернулись они в обитель ради амевиль, что обещали друг другу. Тогда же сочетал Финиар их в Свете, и не пожелали эулиен расставаться более, и так стала Ирлие сослужить мужу, оставшись в лагере и помогая оружейникам и лекарям. Грейль же и Абрин обрели вторую дочь и приняли Ирлие, звонкогласую и улыбчивую, подобную самой Грейль, ибо были они похожи.

(3) о них же есть песня «От листочка осины до врат Эйдена», где прославляют эулиен подвиги их, и поётся одна эта песня одну ночь и два дня.

Когда же встала Ирлие плечом к плечу с мужем своим в жизни и в битве – потеряли счёт эулиен подвигам его, ибо новую силу и бесстрашие обрёл Иртаин в защите того, что дорого каждому эу. Да послужит их Любовь всякому, кто ищет её защиты!

Звенье сто двадцать шестое. Деяния Урве. Урве и Эвдэни

Был Урве рождён от Грейль, дочери Элигрен, дочери Виэльлине, именуемого Маленьким безумцем, сына Эливиена Путешественника, сына Финиара, и от славнейшего мужа Грейль – Абрина, по исходу, на мирной земле, в чертогах Светлого Дома, в Сумеречные времена. И было это так. Держались Грейль и Абрин за руки, и смотрели их сердца глазами влюблённых друг на друга. Тогда же сошёл на них огонь их Любви.

Огонь и Свет – Любви две плоти.

В них страсть и нежность сплетены.

Вы узы их не разорвёте.

Они друг другом рождены.

……………………………………

Как друг для друга наши взгляды,

Мы силы черпаем из них.

Ты моё пламя, начало Света,

Что раздаём мы для других.

Ты мой огонь неугасимый,

Ты жажда жизни, её страсть…

Ты Свет мой, слову непосильный,

В огне твоём готов пропасть

Мой тихий Свет пред мудростью твоею,

О, посмотри лишь на меня…

И не суди, коль оробею,

Узрев соединенье Света и Огня. (1)

(1) L. I. I. V. E. 26:9

Тогда же легли Абрин и Грейль как муж с женою, и так был у эу ребёнок от возлюбленного мужа её. И было это в день окончания великой Битвы у Ай Лат [Ay Lath], когда вернулся Абрин к жене своей, скрывая подвиг свой среди народа её.