Радиоволна, или Соло втроем

– «Контроль за» чем-то невозможен, возможен лишь «контроль над» чем-то. Так вот Вы славно контролируете меня и дочь, только никак в толк не возьму, зачем Вам это? Повышаете значимость в собственных глазах?

– Мне это ни к чему. Вы не угадали, Маргарита. С самооценкой у меня полный порядок.

– Тогда зачем?

– Я люблю Вас, Маргарита, поэтому стараюсь заботиться о Вас.

– Аркадий, так, – она сделала ударение на этом слове, – не любят!

– Люблю, как умею, – развел руками он.

– Хорошенькая любовь, признать сумасшедшей и держать взаперти…

– Вы же сами говорили, что хотите жить уединенно в месте, где полностью налажен быт. Я постарался всецело реализовать Ваше желание. Чем Вы недовольны? Вам тут плохо?

– Нет, не плохо, но меня раздражает, что я не могу уехать отсюда.

– Пожалуйста, можете уехать. Лишь дочь мне оставьте и можете уезжать, а могу я с ней уехать, если мое присутствие Вас напрягает.

– Зачем Вам чужой ребенок?

– Она не чужая мне, у меня на руках справка о генетической экспертизе и моем отцовстве, так что ребенка Вы при всем желании лишить меня не сможете.

– Зачем Вам она?

– Я люблю ее.

– С чего вдруг?

– Детей любимых женщин любят всегда.

– Что ж, это радует… Возможно, Ваша любовь для моей девочки будет хорошим подарком, – грустно улыбнувшись, Маргарита глубоко вздохнула и продолжила: – Только в любом случае я свою дочь не оставлю и окончательно Вам не отдам. Хотите, общайтесь, ухаживайте, любите, но только при мне, чтобы я видела, что Ваша любовь, Аркадий, к ней именно такая как к дочери, а не извращенная какая-нибудь…

– С одной стороны мне жутко неприятно слышать, что у Вас есть опасения, что я могу как-то извращенно любить Катюшу, но с другой я понимаю, что с Вашей стороны это разумная предосторожность. В любом случае, я рад, что Вы решили не чинить мне препятствий. Вы действительно не станете возражать против моего пребывания на вилле и моего общения с Вами и дочерью?

– Как я могу возражать? Это Ваша вилла, и я готова в любой момент Вам её отдать. Разрешите жить тут с дочерью – хорошо, нет – готова уехать и предоставлять Вам возможность видеться с ней, когда захотите.

– Маргарита, прекратите. Это Ваша вилла, у Вас на нее все документы. Это Ваша собственность, так что не надо.

– Аркадий, во-первых, у меня нет средств на её содержание, а во-вторых, Вы в любой момент можете отправить меня в сумасшедший дом, так что претендовать на нее не собираюсь, особенно рискуя оказаться в столь экзотическом месте.

– Никуда я не собираюсь Вас отправлять. Это была лишь страховка, чтобы Вы с дочерью не удрали совсем на край света, где Вас и не найти будет… А так вы здесь полноправная хозяйка.

– Замечательная хозяйка, которая даже не знает, кто здесь живет и чем занимается. В детскую есть дополнительный проход из тех комнат, где Вы останавливаетесь, когда приезжаете? Я правильно поняла?

– Да, – не став ничего отрицать, но и не вдаваясь в подробности, сдержанно кивнул он.

– Можете больше не прятаться. Я не возражаю против Вашего здесь пребывания. Кстати, почему Вы прятались?

– Не хотел досаждать Вам. Я понял, что Вы не любите меня и не хотите видеть подле ни при каких обстоятельствах. Поэтому решил, что постараюсь остаться незримым благодетелем и опекуном, и не более того. Кстати, мое присутствие и сейчас не обязывает Вас ни к чему. Вы вольны развлекаться здесь любым образом, я не стану возражать.

– Не поняла. На что это Вы намекаете, Аркадий?

– Никаких намеков, я открыто говорю, что печать в Вашем паспорте ни к чему Вас не обязывает, раз получили Вы её без собственного на то желания. Кстати, весь персонал проверен и по этому поводу можете не волноваться. А вот если выберете кого-то со стороны, то лучше бы его предварительно попросить пройти медицинское освидетельствование. Можете Марка к этому подключить, он быстро все организует.

– Аркадий, Вы даже не представляете как мне хочется Вас ударить… – зло прищурив глаза, гневно выдохнула Маргарита. – Зачем Вы так оскорбляете меня?

– Чем? Это естественная и нормальная потребность для женщины. Вы же не монашка, чтобы хранить обеты. Так что не понимаю в чем оскорбление.

– Вы тоже пользуетесь услугами персонала?

– Я же не импотент. То, что у меня известные Вам проблемы, не исключает наличия определенных потребностей и желаний. А Вас это как-то задевает?

– То есть Вы сами развлекаетесь с обслугой и мне предлагаете? Это вы мне Антонио нашли?

– А чем он Вам не по душе? Физически крепок, здоров и выполнит любую Вашу прихоть.

– Меня тошнит от одной мысли о таком.

– Ну тошнит от него, можете Пабло для этих целей использовать, тоже на мой взгляд ничего мальчик.

– Нравится, так и спите с ним сами, а мне про такое говорить не надо! – перешла на гневный шепот Маргарита.

– У меня стандартная ориентация и мальчики меня не возбуждают. А если не нравится никто, поговорите с Марком, может он подберет Вам подходящую кандидатуру.

– Все! Мне противны разговоры на эту тему. Я поняла Ваше отношение к этому вопросу и приняла его к сведению, но дальше развивать эту тему отказываюсь, – в раздражении она встала и замерла напротив, неприязненно глядя ему в глаза.

– Так Вы убежденная мужененавистница? – иронично осведомился он, не отводя взгляд.

– Нет, Аркадий! Мне нравятся мужчины, и я бы с удовольствием вступила в сексуальные отношения, но исключительно с тем, кого полюблю всей душой и сердцем, а секс ради удовлетворения похоти считаю проявлением скотских чувств и не более. Ясно Вам?

– То есть меня Вы считаете грязной скотиной, если я не ограничиваю себя в этом отношении?

– Не мое дело хоть как-то оценивать Вас, но себя бы я посчитала именно такой скотиной, если бы поддалась им. А до Вашего морального облика мне нет никакого дела, развлекайтесь, как Вам заблагорассудится, это никак не повлияет на мое отношение к Вам. Не считаю себя годной на роль судьи и ханжеством не страдаю. Моя мораль касается лишь меня. Так что Вы и дальше можете подбирать смазливую обслугу на условии, что они не откажут Вам в Ваших домогательствах, только меня в эти планы не включайте, я не претендую на что-то подобное.

– Маргарита, но это же необходимая потребность любой нормальной женщины…

– Значит, я ненормальная, потому что все эти годы такой потребности не испытывала, да и сейчас не тянет заняться сексом ради секса.

– Вы просто не знаете, что это такое.

– Возможно. Но поймите, Аркадий, для меня неприемлемо узнать это с тем, кого я не люблю.

– Черт, – он нервно сжал руку в кулак и поспешно отвернулся, – Маргарита, Вы способны заставить ревновать даже камень… Теперь, узнав, что Вы проявили к кому-то благосклонность и приняли ухаживания, мне будет хотеться уничтожить этого счастливчика, кем бы он ни был. Зачем Вы это сделали? – повернувшись к ней вновь, он устремил на нее тяжелый взгляд. – Это в крови всех женщин, разжигать ревность и с её помощью управлять мужчиной?

– Не испытываю ни малейшего желания Вами управлять. К тому же это пока Вы управляете всей моей жизнью, пытаясь осчастливить насильно. Но поверьте, Аркадий, насильно это еще никому не удавалось. Так что на ответную благодарность особо не рассчитывайте.

– Да я ни на что и не рассчитываю. Кстати, Ваше лояльное отношение для меня уже приятный сюрприз. Может, мы сядем и обговорим устраивающие нас обоих границы отношений? – он сделал приглашающий жест.

– Не возражаю, – Маргарита опустилась в кресло, с которого встала, а он сел в соседнее.

– Вы хотите получить развод?

– На данный момент мне он особо ни к чему, я уже привыкла, что меня считают Вашей женой, да и Екатерине в будущем он вряд ли на руку будет, однако возражать против него не стану.

– Мне он тем более ни к чему. Спросил, так как думал, что Вы никак не смиритесь со своим статусом.

– Смирилась. Даже в какой-то мере благодарна Вам, что дочь в браке родилась, меньше комплексов у девочки будет.

– Это радует, что Вы стали больше опираться на здравый смысл, а не на амбиции. В таком случае, возможно, Вы согласитесь, не только терпеть здесь мое присутствие, но и видеться за обедом и ужином? В дальнейшем Катюше это пошло бы на пользу, видеть, что родители мирно трапезничают вместе с ней, что-то обсуждают и дружески беседуют. Вас не особенно это затруднит?

– Да вообще не затруднит. К тому же, что мне будет мешать изредка, сославшись на головную боль или недомогание, поесть у себя в комнатах?

– Прекрасно. Вы меня несказанно радуете, Маргарита. Я счастлив, что нам удалось договориться. Кстати, если решите куда-то поехать и будут нужны деньги или помощь в оформлении Вашего путешествия, не стесняйтесь, я сделаю все, что в моих силах.

– Вы чрезвычайно любезны. Спасибо.

– Не стоит. Мы же семья, в конце-то концов, хоть Вы не особо к этому и стремились, – грустно усмехнулся он и поднялся. – По-моему, Вы хотели размяться в тренажерном зале. Так вот, не смею больше задерживать. Встретимся за ужином, а если что-то будет надо, скажите Георгу, он проводит Вас в мой кабинет.

– Вы, кстати, давно приехали? – поднимаясь с кресла вслед за ним, поинтересовалась она.

– Я был здесь практически все время, что и Вы, лишь иногда ненадолго отлучался по делам.

– И все молчали… – Маргарита неодобрительно покачала головой.

– У них не было выбора. Так что не судите их строго.

– Тогда, когда Шелли сказала, что оставила малышку с Пабло, дочь была у Вас?

– Да.

– Как выяснятся, Аркадий, Вы не самый лучший работодатель, раз вынуждаете персонал лгать и сознаваться в грехах, которые они не совершали.

– Зато щедрый. Так что не волнуйтесь, никто не внакладе.

– Понятно. Ладно, до встречи за ужином, – усмехнувшись и кивнув ему на прощанье, Маргарита вышла.

***

С этого момента её жизнь вошла в размеренное русло внешне идеальных семейных отношений.

Они вежливо здоровались с Аркадием, осведомляясь о здоровье друг друга, поддерживали непринужденную беседу за столом, а ближе к вечеру, перед тем как разойтись по своим комнатам, желали доброй ночи и приятных сновидений.

Перед каждым своим отъездом Аркадий ставил её в известность, насколько уезжает и куда, и периодически спрашивал, не надумала ли она куда-нибудь поехать, предлагая оформить любой туристический круиз. Маргарита неизменно благодарила, и отвечала, что с удовольствием обязательно поедет, но только не сейчас. На самом же деле даже мысли о возможном отъезде с виллы стали её пугать. Видя, как Аркадий все свободное время проводит с её дочерью, порой не отпуская ни на шаг и выполняя любой каприз, она опасалась, что воспользовавшись её отъездом он окончательно отберет у нее малышку. При этом саму её присутствие дочери неизменно утомляло и нервировало. Она боролась с этими чувствами, стараясь преодолевать внутреннее раздражение, но чаще всего безрезультатно, и спасалась тем, что минимизировала встречи с дочерью. Ощущая внутреннее противоречие между нежеланием отказываться от дочери и неспособностью её любить, она чувствовала себя сломленной, беспомощной и неспособной противостоять ничему, поэтому начала страшится любых перемен. Порой ей казалось, что она подобна загнанному в угол зверьку, нашедшему безопасную нишу, в которой теперь боится даже шевелиться.

Чтобы как-то заглушить это чувство она стала изматывать себя физическими упражнениями и тренировками так, что к вечеру сил у нее оставалось, чтобы только до кровати дойти. Подобные нагрузки, здоровый образ жизни, свежий воздух и многочисленные спа-процедуры не преминули сказаться, и выглядела она теперь настолько великолепно, что даже Марк, которого Аркадий оставил на вилле в качестве семейного психолога, вначале протестующий против таких интенсивных занятий был вынужден признать, что они пошли ей на пользу.

***

Дочь тем временем росла, и Аркадий баловал её все больше и больше. Теперь нередко было можно услышать его ласково-озабоченное: «Что еще хочет моя принцесса?» и звонкий голосок Катюши, требующий в ответ: «папочка, дай это» или «папочка, я хочу то».

Несмотря на внешнюю идиллию, Маргариту подобные отношения злили. Порой ей хотелось вмешаться и жестко запретить Аркадию так сильно баловать дочь. Ведь малышка не знала отказа ни в чем. Однако мысли о том, что она сама неспособна одарить дочь любовью, а теперь еще хочет лишить любви того, кто может её дать, сковывала язык, и Маргарита малодушно молчала, предпочитая сразу уйти, чтобы не было искушения вмешаться.

Марк видел, что внутренне она подобна натянутой струне, готовой порваться в любой момент, и неоднократно пытался вызвать её на откровенность. Но памятуя, что психиатр скрывал то, что Аркадий был на вилле в то время, когда она требовала встреч с ним, Маргарита теперь не откровенничала с ним и отделывалась ничего незначащими фразами, а так же уверениями, что она полностью счастлива и у нее нет ни одной причины хоть чем-то быть недовольной.

Так все продолжалось достаточно долгое время, превратившееся для Маргариты в чреду одинаковых и ничем непримечательных дней.

А потом на вилле появилась новая гувернантка дочери. Звали её Софи. Молодая с великолепной фигурой и чем-то даже похожая на саму Маргариту.

Глядя на Софи, Маргарита вспоминала собственное отражение в зеркале пятнадцатилетней давности. А по тем лукаво-манящим взглядам, которыми Софи в избытке одаривала Аркадия, Маргарита поняла, что исполняет та не только обязанности гувернантки, и в ней постепенно начал накапливаться гнев, основанный на неприятии подобной ситуации. Она стала более тщательно следить за отношением гувернантки к дочери, но в этом аспекте поведение Софи было безукоризненным. Стремясь заслужить расположение Аркадия, и видя, как он трепетно относится к дочери, та старалась быть с девочкой и терпеливой, и заботливой, и ответственной и в меру требовательной. Да и Катюша быстро привязалась к ней и явно симпатизировала.

С одной стороны это не могло не радовать Маргариту, а с другой, в сердце ледяной змеей стала заползать ревность и опасение, что дуэт Аркадия с её дочерью того и гляди грозится перерасти в трио и при этом вовсе не с ней.

В один из дней, когда Аркадий и Софи с дочерью поехали в парк аттракционов, не в силах больше сдерживаться, Маргарита дождалась их возвращения, и когда они выходили из машины, остановила Аркадия:

– Мы можем поговорить?

– Да, конечно, – кивнул он и повернулся к гувернантке: – Софи, покормите Катюшу и постарайтесь уложить спать. Мне кажется, она устала после такого насыщенного дня.

– Хорошо, – улыбнулась в ответ та.

– Я не стану ложиться без тебя! Ты придешь поцеловать меня перед сном и почитать мне сказку, папочка? Ну обещай! – вылезшая из машины дочь недовольно схватила Аркадия за рукав и заглянула в глаза.

– Конечно, обязательно приду, но только если ты хорошо поешь, потом умоешься, почистишь зубки, ляжешь в постельку и чуточку меня подождешь, и при этом не будешь капризничать, моя принцесса. Ты мне это обещаешь? – подхватил он её на руки и нежно поцеловал.

– Да, папочка, – дочь в ответ нежно обвила его шею руками и уткнулась в плечо. – Только ты скорее приходи…

– Поговорю с мамой и приду, иди, моя принцесса, и не забывай, ты обещала не капризничать, а то сказку читать не буду, если забудешь про это, – опуская её на землю и подталкивая к Софи, проговорил Аркадий, после чего повернулся к Маргарите: – Я полностью в Вашем распоряжении. Где Вы предпочтете беседовать: в моем кабинете или гостиной?

– Я предпочту Ваш кабинет, – холодно проговорила Маргарита, пытаясь обуздать накатившую злость из-за перехваченного ею восторженно-обожающего взгляда Софи, который та не сводила с Аркадия во время его разговора с дочерью.

Распахнув перед Маргаритой дверь и пропустив её в кабинет, Аркадий вошел сам и, плотно закрыв за собой дверь, повернулся к ней:

– Вы чем-то недовольны?

– Не то слово, я вне себя от злости, – ледяным тоном проронила она и, отвернувшись, отошла к окну и устремила взгляд на цветочные клумбы посреди большого газона, разбитого прямо под окнами.

– И что вызвало подобную негативную реакцию? – Аркадий шагнул следом и замер у нее за спиной.

– Ваше поведение. Я могу смириться практически со всем, и не намерена влезать в Вашу жизнь и хоть как-то контролировать, однако поручать опеку над моей дочерью Вашей любовнице, на мой взгляд, это явный перебор. Вам так не кажется? – она повернулась к нему и уперлась в глаза неприязненным взглядом.

– С чего Вы взяли, что Софи моя любовница?

– Аркадий! Я ненавижу ложь! Ненавижу! Ясно Вам? Поэтому, если сейчас Вы продолжите убеждать меня, что очевидное на самом дело является невероятным, я приложу максимум усилий, чтобы заставить Вас раскаяться в столь неосмотрительном поведении. Не надо со мной ссориться всего лишь из-за желания выглядеть в более привлекательном свете. Поверьте, Вы скорее потеряете то дружеское отношение, которое меж нами было, чем хоть что-то приобретете. Так что не лгите.

– Я и не собирался, – недоуменно повел он плечами. – Просто в понятие «любовница» я, вероятно, вкладываю совсем иной смысл, чем Вы.

– Мне плевать, какой Вы в него вкладываете смысл, но спать с гувернанткой моей дочери я Вам не позволю! Понятно? – в раздражении Маргарита с силой схватила его за плечи и, притянув к себе, эмоционально выдохнула: – Я лучше сама сдохну, но такого не допущу!

– Никак Вы ревнуете, Маргарита? – его губы дрогнули то ли в усмешке, то ли в улыбке.

– Считайте, что ревную! – отпустив его плечи и чуть отстранившись, продолжила она. – Я в конце концов Ваша жена, так вот в связи с этим Вам придется считаться с моим мнением, хотите Вы того или нет!

– Хорошо, согласен с ним считаться. Вы запрещаете мне спать с гувернанткой, а с кем позволяете?

– Да с кем угодно, но не с ней!

– Прекрасно! Тогда, Маргарита, спать мне угодно с Вами! И только попробуйте мне возразить, Вы только что сами разрешили мне это! – не дав ей и слова в ответ сказать, он порывисто притянул её к себе и впился в губы долгим и страстным поцелуем, а потом, осторожно повалив на пушистый ковер на полу, стал пылко ласкать.

Опешившая в первый момент от неожиданности Маргарита попыталась оттолкнуть его и вывернуться, но Аркадий не отпускал, а его ласки становились все настойчивей и жарче. И через некоторое время Маргарита, сметенная его напором, сдалась и перестала сопротивляться. В конце концов, он её муж, и если она требует что-то от него как жена, то почему бы и ему не воспользоваться своими правами…

Почувствовав это, он оторвался от её губ и, заглянув в глаза, срывающимся голосом спросил:

– Ты… согласна?

– Можно подумать, ты отпустишь, если я скажу «нет», – хрипло усмехнулась в ответ она.

– Отпущу, я не намерен тебя насиловать… – разжав объятия, он чуть отстранился, не спуская с нее напряженного взгляда.

И тут Маргарита поняла, что не хочет его отпускать, что ей с ним надежно, комфортно, да и её ревность к Софи показывала, что он давно ей не безразличен. Приняв решение, она сама уперлась в него испытующим взглядом:

– Если кроме меня у тебя отныне не будет ни одной сексуальной партнерши, я скажу «да».

– Обещаю, – тут же кивнул он.

– Значит, «да», – с улыбкой она уже сама притянула его к себе и приникла губами к губам, даря чувственный поцелуй, а потом, рукой нащупав на его брюках пряжку, стала распускать ремень.

Из туманящего разум единения тел их вырвал тихий, но настойчивый стук в дверь.

– Я занят! – опершись на руку и полуобернувшись назад, раздраженно гаркнул по-английски Аркадий.

– Но, мистер Аркадий, Кати так ждет Вас, – раздался из-за двери взволнованный голос гувернантки, – может, Вы подойдете хотя бы на пару минут…

– Ты разрешишь мне сходить к дочери? – на ухо зашептал он Маргарите. – Я действительно обещал Катюше уложить ее, а обещания я привык исполнять.

– Провоцировать на неисполнение обещаний чревато… Так что иди, конечно, – лукаво улыбнувшись, Маргарита разжала руки, позволяя Аркадию подняться.

– Я постараюсь недолго, Катюша устала и должна быстро уснуть, – поправляя брюки и надевая сброшенные во время их страстных объятий рубашку и свитер, заверил её он.

– Можешь не торопиться, – Маргарита, тоже поднявшаяся с пола, подошла к зеркалу в углу кабинета и стала одергивать блузку, заправляя её в юбку.

– Тогда значит, как получится, – резюмировал он и, поправив рукой волосы, вышел из кабинета.

Оставшись одна, Маргарита в некоторой задумчивости постояла еще немного перед зеркалом, потом вновь подошла к окну. Вечерние сумерки уже полностью завладели окрестностями, и лишь яркие фонари, установленные вдоль дорожек, теперь выхватывали из окружающей темноты крупные пятна пейзажа подле себя.

Прикрыв глаза, Маргарита прислушалась к ощущениям внутри себя. По организму приятной волной разлилось тепло, а потом перед мысленным взором возникло то, что она никак не ожидала увидеть. Зарождение маленькой жизни, которая растет и преображается в младенца мальчика, заглядывающего ей прямо в глаза и очаровательно улыбающегося. В страхе потерять картинку, Маргарита боялась не только пошевелиться, но и дышать. Мозг хотел верить и одновременно отвергал возможность того, что её способности вновь вернулись к ней, да еще и с таким приятным бонусом, как получение информации о себе, потому что где-то в глубине зрело и росло чувство, что это её малыш… её и Аркадия.

Через несколько минут не в силах больше сдерживать дыхание, Маргарита судорожно вздохнула, и образ исчез. Недовольно тряхнув головой, Маргарита попыталась возродить картинку, хотя в успех ей не верилось, но образ улыбающегося малыша с легкостью появился вновь, словно ободряя и успокаивая: я тут, я рядом, лишь позови…. Проверяя себя, Маргарита отпустила его, а потом, сделав минутный перерыв, снова восстановила. Малыш, не переставая улыбаться, потянулся к ней, и ее, неожиданно для нее самой накрыла неимоверно мощная волна любви и нежности к этому еще не рожденному ею ребенку. Это было столь внезапно, что она испугалась этого чувства и, отринув образ, постаралась абстрагироваться. В голове роем носились мысли, что мало того, что у нее не может быть ребенка от Аркадия, так еще и любить его заранее это какой-то нонсенс, особенно когда рядом есть уже рожденная дочь и любить надо именно ее, а не абстрактного потенциального младенца.

Пытаясь привести в порядок растрепанные чувства и мысли, Маргарита вышла из кабинета Аркадия, прошла через внутренний дворик и по лестнице спустилась к берегу моря.

Забравшись на большой валун у самой кромки воды, она, подобрав под себя ноги, уселась на нем и устремила взор в темнеющую морскую даль. Волны с приятным шипением бились совсем рядом, успокаивая и даруя некую иллюзию единения с вечностью.

Преисполнившись состоянием безмятежности и полного покоя, Маргарита попыталась получить доступ к информационной сфере и к её несказанной радости ей это достаточно легко удалось. Захлестнувшие её чувства от вернувшихся способностей использовать информационную сферу требовали выхода и, запрокинув голову и устремив взгляд к звездам, мерцающим в бездонной темноте небес, она возблагодарила судьбу за столь неожиданно возвращенный дар.

Из этого состояния, близкого к медитации её вырвал голос Аркадия:

– Вот ты где! А я тут все обыскал, пока догадался к самому берегу спуститься. Что делаешь? Звездами любуешься?

Медленно повернувшись к нему, Маргарита протянула руку, и он, поняв её без слов, подставил свою, помогая спуститься. Не отпуская его руки, она подошла к нему вплотную и, упершись взглядом в его глаза, эмоционально выдохнула: «У нас с тобой будет сын».

– Замечательно, – не отводя взора, улыбнулся он.

– Твой сын.

– Я рад.

– Аркадий, ты понял, что это будет твой, – Маргарита сделала на этом слове ударение, – сын?

– Понял, конечно. Что тут непонятного? Была только дочка, а теперь еще и сын будет, это великолепно. Кстати, а ты откуда знаешь, что именно сын? Уже УЗИ успела сделать? А мне и не говорили, что ты уезжала.

– Кретин безмозглый! – отшатнулась от него Маргарита.

– Что с тобой? Чем я тебя обидел? – Аркадий подавшись следом, обхватил её за плечи и крепко прижал к себе. – Что не так?

– Ты идиот! – глаза Маргариты метали молнии. – Как ты мог такое подумать?!

– Что? Что я мог подумать? Маргарита, о чем ты?

– Все! Отпустите меня немедленно, Аркадий! Я больше не желаю с Вами разговаривать! И видеть Вас больше тоже не желаю! Завтра же заберу дочь и уеду, и только попробуйте мне помешать! Теперь я знаю, что заключение, которым меня стращал Марк, не более чем подделка и весь его спектакль, который он передо мной разыгрывал, срежиссирован именно Вами. Так что насильно Вам меня здесь больше не удержать!

– Маргарита, успокойся! – он легонько тряхнул её за плечи. – Я уеду сам, если желаешь. Только объясни сначала, что тебя так разозлило!