Радиоволна, или Соло втроем

– Я приезжал сюда. Женщина была в красивом темно-вишневом костюме, по фигуре и по тембру голоса очень похожа на Вас, и волосы такие же… ну или возможно парик. Она почти все время плакала, уткнув лицо в ладони, так что лица я почти не разглядел, и мистер Аркадий её быстро увел в комнаты, потом мы разговаривали лишь с ним. Он показал заключение врачей, сказал, что оно очень Вас расстроило, но он надеется, что они все же ошиблись и больше подобные приступы у Вас не повторятся, и Вы сможете вести полноценный образ жизни. Мы договорились о консультациях. А через некоторое время он позвонил и сказал, что похоже, беременность спровоцировала новый приступ, и Вы никого не узнаете и сбежали из дома, а он в командировке и пока никак не может вернуться. Я согласился Вас опекать и поехал забирать Вас из полицейского участка.

– Интересный расклад… – Маргарита иронично хмыкнула.

– Я не понимаю, если это были не Вы, зачем ему это могло понадобиться.

– Я отказалась выходить за него замуж. Он решил проблему по-своему, и в результате я все равно оказалась его женой. Кстати, Вы сможете на суде подтвердить, что в этот день видели здесь женщину, которую мой муж представил как меня?

– Вы хотите, чтобы я свидетельствовал против него? Ну и что Вам это даст? Это все равно не снимет с Вас тот диагноз, что поставлен тремя крупнейшими специалистами в этой области. Мое слово, что Вы полностью адекватны и провалов в памяти я у Вас не наблюдал, против их, что они имели место быть и могут повториться, не имеет никакого смысла. К тому же на основании той бумаги, что он мне представил, он Вас в любой момент может отправить в закрытую психиатрическую лечебницу. Вам это надо? Зачем Вам война с ним, не проще ли договориться? На мой взгляд, он создал для Вас максимально комфортные условия и ни в чем не ограничивает за исключением запрета покидать виллу. Но в Вашем положении это достаточно разумное требование. Вы беременная как-никак и ждете ребенка.

– Никак Вы заинтересованы в том, чтобы я не стала пытаться выявлять подлог?

– Если быть честным, то конечно. Во-первых, я теряю клиента и очень дорогого клиента, во-вторых, это скандал который по-любому негативно отразится на моей репутации, а у меня и так сейчас не лучшие времена, я не сумел предотвратить самоубийство клиентки. И в-третьих, я не совсем уверен, что Вам подобное разбирательство пойдет на пользу, вернее наоборот уверен, что наверняка не пойдет. Вы искалечите жизнь не только себе, но и будущему ребенку. Мистер Аркадий явно не желает Вам зла, но может его причинить в процессе разбирательства. Подумайте над этим, прежде чем решиться на какой-нибудь опрометчивый поступок.

– Вы на редкость честны.

– Вы же предупредили, что не любите ложь.

– А у Вас в офисе действительно есть подлинник заключения?

– Нет, у меня лишь та нотариально заверенная копия, которую Вы видели. Я сказал про подлинник, чтобы у Вас не было соблазна её порвать. Я часто использовал подобный прием в своей практике.

– Понятно, – Маргарита тяжело вздохнула и, повернувшись к психиатру, продолжила: – Что ж, мистер Листьер, в свете полученной мною информации, позвольте принести свои извинения. Считая, что Вы участвуете в инсценировке моего сумасшествия, я была не особо любезна и учтива с Вами. Постараюсь впредь быть более корректной, – она обаятельно улыбнулась.

– Вы очаровательны, когда улыбаетесь так, миссис Маргарита. Вы знаете, мне кажется, я начинаю понимать Вашего супруга. Не постараться любыми путями удержать подле себя такую женщину, по меньшей мере, было бы глупо. К тому же у Вас будет ребенок, и попытка мистера Аркадия, оградить Вас от всевозможных случайностей даже вопреки Вашей воле объяснима.

– Еще немного, мистер Листьер, и я тоже начну его понимать и даже ему сочувствовать. Вы только не переусердствуйте, а то ведь говорят, что от любви до ненависти лишь шаг, – рассмеялась Маргарита.

– Постараюсь, – усмехнулся в ответ он. – Кстати, могу я Вас попросить не менять ко мне обращения и называть, как и прежде, по имени? Вы, конечно же, вольны обращаться ко мне любым образом, но прежнее Ваше обращение мне нравилось больше.

– Хорошо, Марк. Без проблем.

***

С этого момента с психиатром у нее установились достаточно дружеские и непринужденные отношения, а постепенно и с остальными обитателями, которые в свою очередь всячески старались ей угодить. И пребывание на вилле перестало раздражать и нервировать Маргариту, превратившись в приятное времяпрепровождение.

К моменту рождения ребенка она уже привыкла настолько, что ей начало казаться, что живет она здесь давным-давно, да и всегда жила именно здесь.

Роды под наблюдением заботливого врача и акушерки прошли у нее без осложнений. Родившуюся девочку моментально окружили акушерка, кормилица, нянечка и медсестра и под восторженные причитания о том, какая она замечательная милая и красивая малышка унесли в детские комнаты.

– Вы даже не предложили мне подержать ее, – Маргарита с укором посмотрела на оставшегося с ней врача.

– Вы устали, миссис. Зачем Вам её держать? – удивился тот. – Особенно в свете того, что кормить Вы её не собираетесь, Вам первые дни, пока молоко не перегорит, вообще нужно минимизировать общение с дочерью.

– Вы так считаете?

– Конечно. Вы главное не волнуйтесь. Ваша дочь в надежных руках, и уход за ней будет тщательным и высокопрофессиональным. Так что все будет хорошо.

– Вы уверены?

– Без сомнения, – улыбнулся врач, и Маргарита облегченно вздохнула.

С одной стороны её и саму не очень тянуло к рожденному ею комочку жизни, доставившему ей только что столько боли, но мысль о том, что это её обязанность как матери заставляла предпринимать попытки что-то сделать в этом направлении. Поэтому слова врача она радостно восприняла как индульгенцию, позволяющую ей не особо озадачиваться всем этим.

– Вы уже решили, как назовете дочь? – поинтересовался перед уходом он.

– Екатерина.

– Хорошо, тогда я завтра оформлю на нее свидетельство.

– Спасибо, Вы очень любезны, – поблагодарила Маргарита и как только за врачом закрылась дверь, в изнеможении откинулась на подушки и закрыла глаза.

Несколько дней она провела в своих комнатах, мучаясь от слабости и от приливов молока так, что даже почти не вставала с постели. Пару раз она просила принести дочь, но Марк, вторя врачу, отговорил ее, убеждая в том, что все с её ребенком хорошо, и ей сейчас надо в первую очередь восстановиться самой.

К концу недели она не выдержала и, мучимая совестью, что даже не навещает дочь, отправилась в сопровождении Марка в детскую.

При их появлении кормилица, полная улыбчивая женщина лет тридцати, которую звали Анна, кормившая в этот момент малышку, поспешно отняла её от груди и неловко пытаясь прикрыть грудь расстегнутой кофточкой, повернулась к ней:

– Вы хотите взять ребенка?

Ответить Маргарита не успела. Обиженный крик дочери, не понявшей, почему её неожиданно лишили источника пищи, заполнил детскую.

– Нет, нет, я попозже зайду. Кормите, – тут же ретировалась Маргарита.

В течение дня она сделала еще несколько попыток зайти, но дочь то спала, то снова ела, и кроме того, как понаблюдать за ней издали Маргарита не решилась ни на что. Она попыталась узнать у нянечки распорядок дня дочери, но выяснилось, что в соответствии с распоряжениями врача, никакого распорядка нет, его устанавливает сама малышка.

На некоторое время она оставила попытки пообщаться с дочерью, а когда возобновила, неожиданно для себя выяснила, что не знает что делать с младенцем и, держа на руках, с первой минуты начинает ждать момента, когда передаст мирносопящий или же хуже того кричащий сверток обратно кормилице.

Как она и предполагала когда-то, любовь к малышке не просыпалась в ней, напротив, дочь её раздражала с каждым днем все больше и больше.

Хотя она и пыталась не показывать это, Марк как хороший психолог быстро раскусил ее, и в один из дней не преминул завести откровенный разговор:

– Мне кажется, миссис Маргарита, Вам не нужно, переламывая себя, проводить столько времени в детской. Вам достаточно зайти, узнать, что все в порядке, и тут же удалится.

– С чего Вы взяли, что я переламываю себя, Марк?

– Это видно. Вы только не переживайте, многие женщины не любят младенцев, не зная что делать с ними и как себя вести. Это абсолютно нормально. Это не значит, что Вы плохая мать. Это значит, что просто не пришло время для Вашего общения с дочерью. Не насилуйте себя, просто подождите, и через определенный срок наступит пора, когда Вам самой захочется нянчиться с ней, рассказывать сказки, наряжать с ней кукол. У Вас самой, кстати, какие отношения с матерью были?

– Никаких. Она умерла моими родами.

– Вот видите, Вы просто на интуитивном уровне не знаете каково это: общение матери с младенцем. Поэтому Вас это и напрягает.

– Хотите, чтобы и у моей дочери в будущем были такие же проблемы?

– Не будут. Анна души не чает в Вашей малышке и с лихвой одаривает любовью. Она ей заменила погибшего сразу после родов её малыша. Так что по этому поводу не волнуйтесь и перестаньте насиловать себя. Ни к чему хорошему это не приведет. Дети очень восприимчивы к внутреннему эмоциональному настрою.

Услышав уже второй раз за столь короткий разговор термин «насиловать», Маргарита невесело усмехнулась. Похоже, вся её жизнь превратилось в сплошное насилие, может действительно хоть самой прекратить заниматься этим…

***

Поощряемая врачом она сократила визиты к дочери до минимума, а порой и вовсе довольствовалась лишь сообщениями, что с малышкой все хорошо.

Видя, что даже рождение её ребенка не заставило Аркадия появиться на вилле, она перестала спрашивать о нем, поняв, что это бесполезно, и окончательно смирилась со своим положением птички в золотой клетке. Чтобы заполнить дни, она стала чаще вызывать косметолога и массажиста, стала больше плавать в море и бассейне, увеличила время утренних пробежек, и увлеченно занялась фитнесом в тренажерном зале.

Марк вначале с одобрением отнесся к этим новшествам, правда вскоре сообщил, что считает, что такие интенсивные занятия она должна проводить исключительно под руководством профессионала, поэтому намерен пригласить для нее тренера по фитнесу. Маргарита возражать не стала, и вскоре Марк познакомил её с ним.

Звали его Антонио. Молодой, симпатичный и в меру накаченный парень произвел на нее крайне благоприятное впечатление. Он с энтузиазмом стал сопровождать её на всех пробежках и тренировках, показывая новые комплексы упражнений и как правильно дышать во время их, и первое время Маргарита была просто в восторге от такого партнера во всех её спортивных начинаниях. Однако вскоре она почувствовала, что руки Антонио во время тренировок сжимают её более пылко, чем необходимо для выполнения упражнений, да и в глазах у парня, как только он приближается к ней, начало появляться какое-то похотливо-манящее выражение. И хотя он ни разу не перешел допустимых границ, а лишь демонстрировал готовность в любой момент их перейти, Маргарита решила жестко осадить парня и, выбрав подходящий момент, сурово отчитала, пригрозив пожаловаться мужу или подать в суд на сексуальные домогательства с его стороны. Во время всей её гневной тирады уши у парня горели, что маков цвет, а когда она велела ему отправиться в его комнаты, принять холодный душ и подумать до следующей тренировки способен ли он вести себя как профессиональный тренер, а не сексуальный маньяк, заалели и щеки. Пробормотав:

– Извините, миссис, я не посмею больше, если на то не будет Вашего желания, – он пулей выскочил из зала, где они занимались.

Раздраженная подобным ответом Маргарита пошла жаловаться Марку.

– Нет, Вы только подумайте, что он мне сказал, Марк! Он что, надеется, что я передумаю? Где Вы его вообще нашли? Он из общества сексуально-озабоченных дегенератов, бросающихся без разбора на всех особ женского пола, попадающихся им на глаза?

– Успокойтесь, миссис Маргарита, я поговорю с ним и все выясню. Похоже, мальчик элементарно влюбился в Вас, а Вы так про него…

– Влюбился? Влюбленные так себя не ведут! Да даже если и влюбился, мне-то до этого какое дело? Мне тренер нужен, а не любовник! Не прекратит так себя вести, ищите мне другого тренера. Ясно Вам?

– Хорошо, хорошо. Я поговорю с ним. Если и после этого он не прекратит, то я, конечно же, найду другого. Самое главное не нервничайте так. Все будет хорошо, я обещаю.

Марк, видимо, действительно провел с ним хорошую воспитательную беседу и пригрозил увольнением, потому что на следующей утренней тренировке Антонио было не узнать. Предупредительно-вежливый, корректный и нацеленный лишь на результат и оптимальное выполнение ею всех комплексов упражнений. И никаких намеков на что-то иное, ни взглядов, ни темпераментных или нежных касаний.

– Ну вот видите, умеете держать себя достойно и в рамках приличий, если захотите, – усмехнулась при прощании Маргарита, пытаясь спровоцировать парня на какое-то ответное проявление эмоций.

– Я понял недозволительность моего поведения. Все будет так, как Вы того захотите, миссис, – в ответ потупил он взор.

– Я хочу, чтобы Вы четко исполняли свои обязанности и вели себя соответственно своей должности и никак иначе, – её голос заледенел.

– Значит, все так и будет, – не поднимая головы, тихо проронил он, замерев на пороге.

– Это радует, – чуть смягчила тон Маргарита, а потом с усмешкой добавила: – Ну что Вы застыли на пороге, Антонио? Идите, Вы свободны до следующего занятия.

– Благодарю, – выдохнул тот и, так и не подняв на нее взгляда, поспешно вышел.

Довольная, что сумела заставить тренера раскаяться в своем столь неосмотрительном поведении и изменить его, Маргарита заглянула на кухню и, увидев там беседующих Грету и няню дочери, попросила свою горничную сервировать для нее завтрак на открытой террасе.

– На улице достаточно прохладно, миссис… Вы уверены, что хотите завтракать именно на террасе?

– Да, Грета. Мне хочется посидеть на воздухе.

– Тогда минут через десять подходите туда, я все сделаю и еще плед туда принесу на случай если Вам все же холодно будет.

– Хорошо. Спасибо, – улыбнулась ей Маргарита и вышла.

Чтобы скоротать время до завтрака она решила заглянуть в детскую, но когда вошла туда, увидела лишь Анну, перебирающую одежду дочери.

– А где моя дочь? – окидывая удивленным взглядом пустые комнаты, поинтересовалась она.

– Гуляет, миссис, – улыбнулась повернувшаяся к ней Анна.

– С кем? – Маргарита раздраженно нахмурилась.

– Как с кем? – Анна в замешательстве нервно переступила с ноги на ногу. – Ну с няней конечно…

– Анна, я только что видела няню, и она не гуляла с моей дочерью. Поэтому еще раз спрашиваю: где моя дочь? – голос Маргариты обрел напор.

– Вы только не волнуйтесь, я сейчас все выясню и во всем разберусь, – нервно сглотнув, кормилица отложила в сторону распашонку, которую держала в руках, и, выскочив за дверь, быстро убежала по коридору.

В раздражении Маргарита прошлась из угла в угол, потом замерла у окна, недоумевая по какой причине няня и кормилица где-то оставили её дочь без присмотра.

Вернулась Анна достаточно быстро с малышкой на руках, рядом шла испуганная няня, еще с порога извиняющимся тоном начавшая причитать:

– Вы только не ругайтесь, миссис, Кати так хорошо спала, и я её оставила под присмотром Пабло всего на минуточку, она и не проснулась даже, и он от нее не отходил…

– Вы отвечаете за ребенка! Именно Вы, а не Пабло или еще кто-то, и Вы не имеете права перекладывать свои обязанности на них! – зло выдохнула ей в ответ Маргарита, а потом повернулась к кормилице: – С ребенком точно все в порядке?

– Да, – тут же закивала та.

А няня тем временем, клятвенно прижав руки к груди, начала заверять ее, что это было первый и последний раз и больше такого она не допустит никогда и ни при каких обстоятельствах.

– Очень хочется в это верить, – хмуро процедила ей в ответ Маргарита и вышла из детской.

Уже сидя на террасе за чашечкой кофе и зябко кутаясь в плед, Маргарита подумала, что странно, что няня столь спокойно прореагировала на её появление на кухне и ничуть не смутилась, тем что её застали во время, когда она оставила малышку. Неужели надеялась, что это не выяснится? Да и дочь на руках Анны, когда она её принесла, была одета явно не для прогулки по такой прохладной погоде. Лишь легкие ползунки и тонкое одеялко на её руке, даже чепчика не было. Анна, конечно же, могла его снять при входе в дом и оставить в коляске, но зачем, если торопилась показать ей ребенка. Запутавшись в явных неувязках, Маргарита после завтрака нашла Пабло и поинтересовалась, что он делал с утра.

– Гулял с Вашей дочерью, – моментально ответил он, будто ждал её вопроса, и Маргарита не удержалась от уточнения:

– Все утро?

– Нет, конечно. Я лишь минут десять с малышкой постоял, не больше.

– А еще что делал?

– Съездил за памперсами для Вашей дочери, Анна просила, потом машину помыл, затем помог разгрузить грузовик с продуктами. Вроде все.

– Немало. А почему, когда я спросила, то именно про прогулку мне сказали, а не все остальное? – Маргарита не сводила с него пристального взгляда.

– Да я понял, по какой причине Вы спрашиваете, вот сразу и сказал. Я впервые с ней остался, и Вы впервые спрашивать меня стали, что я делал.

– Понятно, – кивнула Маргарита и уже повернулась, чтобы уйти в дом, когда Пабло окликнул ее.

– Вы рассердились на меня за это, миссис? Но я честно, очень внимательно смотрел за ней, и если бы что, моментально позвал Шелли.

– Я не сержусь на Вас, Пабло, но считаю, что Шелли не имела права перекладывать свои обязанности на Вас. Так что впредь прошу Вас не соглашаться на подобные просьбы.

– Хорошо, я учту, миссис, – кивнул Пабло, и она, удовлетворенная его ответом направилась к себе в комнаты.

В коридоре её нагнал Марк.

– Вы чем-то встревожены, миссис Маргарита?

– Да уже не особо, хотя неприятный осадок все равно остался. А что это очень заметно, что я встревожена? – с усмешкой поинтересовалась она.

– Я из окна видел, что Вы разговаривали с Пабло, и по Вашему виду мне показалось, что Вы сильно взволнованы, вот я и поспешил узнать, что случилось. Может моя или Георга помощь требуется, а Вы стесняетесь сказать.

– Я давно не стесняюсь здесь ничего, но мне приятно, что Вы беспокоитесь обо мне, Марк, – улыбнулась она. – Все дело в том, что я совершенно случайно оказалась свидетельницей того, что Шелли переложила свои обязанности няни на Пабло. Мне это не понравилось, и я сделала замечание обоим. Надеюсь, больше такое не повторится.

– Вы все сделали абсолютно правильно, лишь не волнуйтесь. Пабло очень ответственный человек, он вырос в многодетной семье и умеет обращаться с детьми. Так что опасности не было никакой, хотя, конечно, это не дело, что Шелли позволила себе оставить малышку без собственного присмотра. Я обязательно тоже поговорю с ней на эту тему. Она больше не посмеет.

– Было бы неплохо. Спасибо, Марк.

***

Больше свидетельницей чего-либо подобного она не становилась, но постепенно ей стало казаться, что и кормилица, и няня, и даже Марк как-то очень напряженно себя ведут лишь только разговор заходит о её дочери. Это не выражалось ни в чем конкретном, но ощущение, что её визитов к дочери все почему-то начали опасаться, не покидало ее.

Озадаченная, она стала заходить в детскую чаще, но это не прояснило ситуацию, лишь еще больше нагнетало напряженность. Тогда, подозревая, что от нее что-то скрывают, она настояла на вызове врача и его осмотре дочери при ней. Однако врач никаких проблем у ребенка не обнаружил и посоветовал ей самой пить успокоительные капли и больше гулять на свежем воздухе, чтобы снизить мнительность и тревожность.

Одновременно обрадованная тем, что с дочерью все хорошо и раздосадованная комментарием врача о её нервозности, она пошла в тренажерный зал, намереваясь с помощью физической нагрузки сбросить стресс, однако, начав переодеваться, вспомнила, что забыла в детской свою заколку для волос и решила вернуться.

Быстро пройдя по коридору, она дернула дверь, ведущую в детские комнаты, но та к её несказанному удивлению оказалась заперта. Недоумевая по поводу кому и зачем понадобилось запирать дверь, она постучала, но никто не открыл. Подождав немного, она стала стучать сильнее и крикнула Анне, что если та немедленно не откроет дверь, она позовет кого-нибудь, чтобы выломать ее.

Через пару минут явно смущенная Анна, отщелкнув замок, распахнула дверь.

– Я переодевала Кати и не могла Вам сразу открыть, извините.

– Зачем Вы закрыли дверь?

– Понимаете, это как-то случайно вышло, я проводила Вас, а потом подумала, что уже никто не придет и заперла ее, чтобы уложить малышку.

– Вы никогда раньше не запирали дверь. Зачем вообще Вам это понадобилось, Анна? Это же надо было достать специально ключи, вставить их и запереть замок. Зачем?

– Даже не знаю, что Вам сказать… подумалось, что лучше бы закрыть и закрыла… Но если Вы возражаете больше не стану. А Вы почему вернулись? – Анна все еще стояла напротив двери, загораживая вход.

– Дайте мне войти! Немедленно! – ничего не отвечая на её вопрос, безапелляционным тоном потребовала Маргарита.

– Да, да, конечно, – посторонилась та.

Маргарита вошла в детскую, подошла к кроватке, где лежала дочь и обернулась к Анне:

– Вы сказали, что переодевали ее, а на ней та же одежда, что и была.

– Я хотела… но Вы начали стучать, и я не успела… – нервно теребя руки, Анна потупилась.

– Не лгите мне! Здесь нет приготовленной одежды для переодевания! Почему Вы сразу не открыли дверь?

– Миссис, я никак не пойму чем Вы недовольны. Я замешкалась немного, собираясь переодеть Кати, и не сразу дверь открыла, но ведь это не преступление какое… Почему Вы так сердитесь? – явно взяв себя в руки, пошла в наступление та.

Почему она так разнервничалась Маргарита и сама плохо понимала, на нее просто накатило устойчивое ощущение, что от нее что-то скрывают и это неимоверно злило. Пытаясь преодолеть это чувство, она подхватила дочь на руки и тут же ощутила слабый запах знакомого парфюма, идущий от одежды дочери. Вспыхнувшая в голове догадка все сразу расставила по местам. С дочерью на руках она обернулась и, перейдя на русский, громко произнесла:

– Аркадий, не будьте трусом, выходите. Я знаю, что Вы здесь и прятаться от меня глупо. Я не настолько сумасшедшая как Вы навоображали себе. Не кусаюсь и не бросаюсь на людей. Так что Вам ничего не грозит. Выходите!

– Я не понимаю, что Вы говорите, миссис, – к ней шагнула Анна.

– А вам и не надо! Я это не для Вас. Я говорю это для моего мужа.

– Но его здесь нет.

– Прекрасно. Тогда передайте ему, что я хочу его видеть, причем немедленно. Пока он не соблаговолит со мной поговорить, дочь от себя я не отпущу. Поэтому если он хочет с ней общаться, пусть найдет возможность пообщаться со мной. А чтобы Вы могли ему это все беспрепятственно передать, я посижу с дочерью в центральной гостиной.

После чего, не слушая никаких ответных уверений, что кормилица видеть – не видела Аркадия и не представляет как сможет выполнить её распоряжение, Маргарита с дочерью на руках вышла и, пройдя в гостиную, опустилась в большое мягкое кресло. Чувствуя её напряженность, малышка недовольно завозилась у нее на руках и начала негромко всхлипывать.

– Тсс, тише-тише… все хорошо, маленькая, – она, слегка покачивая, крепче прижала дочь к себе.

В это время дверь в гостиную распахнулась, и на пороге в сопровождении кормилицы появился Аркадий. Одетый в светло-коричневые брюки и тонкий коричневый свитер из-под выреза которого виднелся воротничок идеально отглаженной рубашки кремового цвета.

– Добрый день, Маргарита. Передайте ребенка Анне, и я в полном Вашем распоряжении, – по-русски обратился он к ней.

– Анна, возьмите у меня дочь и идите уложите ее, – она передала малышку на руки кормилице, которая тут же поспешно удалилась, плотно прикрыв за собой дверь.

– Я Вас внимательно слушаю, Маргарита. Что-то не так, и Вы чем-то недовольны? – не сводя с нее напряженного взгляда, холодно осведомился Аркадий.

– К чему эти игры в прятки? Я не кусаюсь и приступами неконтролируемой агрессии не страдаю. Захотели формально сделать меня своей женой, имейте мужество общаться и в глаза сообщать свои требования.

– У меня нет никаких требований, – повел он плечом.

– Да неужели? – иронично усмехнулась в ответ она. – Персонал виллы без Вашего приказа держит меня здесь пленницей, обосновывая свои требования фальсифицированной справкой о моей неадекватности?

– Это не требования, это забота о Вашей безопасности, Маргарита. Я постарался оградить Вас и дочь от возможных неприятностей, взяв на себя опеку и контроль за Вашей безопасностью.