Путь Святозара. Том первый

– Эрих, видишь тропу?

Брат посмотрел туда, куда указывал наследник, и радостно закивав головой, ответил:

– Ага, вижу дух. Вижу тропу.

– Это хорошо, – протянул Керк. – Слушай меня внимательно, – и пристально посмотрел на брата. – Ты дождешься, когда взойдет солнце, и тропу будет видно хорошо, и тогда пойдешь по ней прямо, не сходя с нее и никуда не сворачивая.

Эрих беспокойно зыркнул голубоватыми очами на наследника и тревожно спросил:

– А, ты, меня, что дальше не проводишь?

– Нет, дальше ты пойдешь один. А мне надо возвращаться. Ты понял все, что я сказал. – Переспросил Керк, а когда брат утвердительно качнул головой, добавил, – Эрих единственное, что я хочу попросить за свою помощь, это то, чтобы ты смерил злобу в своем сердце и перестал ненавидеть, да враждовать со своими близкими: отцом и братьями. И тогда у тебя может быть будет еще возможность вернуться в Сумрачный лес и пройти испытание.

Пока Керк говорил, Эрих стоял молча, опустив голову, и смотрел себе под ноги, но как только наследник закончил, он вздел голову, взглянул глазами полными слез, и еле сдерживая рыдания, понизив голос, почти до шепота, ответил:

– О, добрый дух, ты который пришел ко мне в тяжелый час, не проси меня о том, что я никогда не смогу выполнить, даже если бы я захотел. Есть вещи, которые я не могу изменить. Увы, и мой отец, и мои братья ничего от меня кроме нелюбви не могут получить. А теперь прощай. Лети свободный дух и помни мое сердце, никогда не забудет то, что сделал ты для меня.

Эрих выпустил руку Керка, и, развернувшись к нему спиной, горько заплакал. Наследник еще некоторое время оставался на месте потрясенный увиденным, еще какое-то время он был рядом с братом, ощущая, его искренние слезы, и едва уловимой рукой погладил Эриха по волосам, дунул ему: " Прощай". И схватившись за паутину, двумя руками полетел к собственному телу. Теперь Керк мог позволить себе лететь быстро, не выбирая дороги. И вскоре он очутился у края леса да тотчас замедлил свой полет. Миновав последние деревья, на самом краю луга он увидел себя, тело стояло на месте, немного покачиваясь и, что-то шептало. Наследник подлетел ближе и посмотрел самому себе в лицо. Тот Керк был очень бледен, в лазурном свете, душа разглядела синие, с черными прожилками губы, впавшие щеки, и закрытые, едва подергивающие глаза да мышцы лица. Керк обратил внимание, что губы монотонно, что-то шептали, он прислушался и разобрал повторяющиеся, отрывистые слова: « ДажьБог – спаси брата, ДажьБог – верни душу». Верно, тело наследника все еще продолжало шептать заговор. И тогда душа Керка просунула голову сквозь кафтан и грудь, и, втянув тело, оказалось на прежнем месте. Теперь слева от него едва колыхалось сердце, но, как только душа заняло свое положенное место, оно вдруг на мгновение остановилось, а после застучало, как бешенное так, что казалось, еще миг и разорвется на части. Душа легонько дунула на него и выпустила изо рта пузырь прозрачного, светящегося света, а когда пузырь коснулся трепещущегося сердца, то тут же лопнул, рассыпавшись на сотни маленьких огоньков, которые окутали все сердце, и оно стало биться ровнее и тише.

Глава пятнадцатая

Когда Керк очнулся, то обнаружил себя лежащим на земле. Солнце озарив алым отливом бледную голубизну неба уже выкатилось почти до середины на него, а это значит, что наследник лежал в таком состоянии уже долго. Керк попытался было сесть, но руки, ноги и тело плохо слушались его, точно он еще не до конца обрел себя. Тогда юноша глубоко и протяжно задышал, стараясь впустить в себя как можно больше воздуха и тем самым ощутить каждую частичку тела, а также всю плоть в целом. И через некоторое время к нему вернулось ощущение жизни, ощущение цельного, нераздельного, телесного существа. И как только это ощущение вернулось, наследник почувствовал страшную слабость и боль. Болело не просто раненое плечо, надрывно ныло все тело и руки, и ноги, и голова, при этом оказалось, что Керк очень замерз, и его лихорадило, будто он тяжело занедужил. Не было сил не то, чтобы идти, не было сил даже подняться. Однако наследник сделал над собой усилие, и подгоняемый мыслью, что из леса скоро выйдет брат, поднялся на ноги.

У Керка закружилась голова, перед глазами поплыл густой серый туман, тяжело ступая и покачиваясь, он двинулся к стану. Идти приходилось не спеша, часто останавливаясь и стараясь отдышаться, оттого дорога до стана казалась какой-то бесконечной. Наконец юноша достиг едва видимого, прозрачного шатра, который защищал стан, встал, и, собравшись с мыслями, начал читать заговор, чтобы разрушить щит: « Огненные стрелы Бога Перуна отскачите, земная любовь богини Мать-Сыра-Земля отпряди. Я создавший сей невидимый щит, его разрушаю, его разламываю. И слово мое твердо, и слово мое крепко!» – закончил наследник и муторно задышал, словно старик утомленный прожитыми годами и долгой дорогой. А перед глазами сызнова поднялась плотной стеной дымка, малеша помедлив Керк слегка потряс головой, изгоняя туманность с очей да пригляделся, стараясь разобрать, разрушился ли охранный щит. Да миг спустя вытянул руку вперед и неспешно двинулся к стану, но пройдя лишь пару шагов, внезапно наткнулся на еле видимую преграду и легонько вдавил ее вглубь. И тут, же уловил едва слышимый, словно кто-то в колокольчик звенит, звук. Рука Керка ощутила неясную рябь, каковая пробежала сквозь ладонь и прямо по щиту. Шатер нежданно и вовсе вздрогнул под рукой, натянулся, будто тугая тетива лука и оттолкнул наследника назад, да с такой силой, что тот не удержался, и упал плашмя на спину.

Оказавшись на земле, Керк немного отлежался, всматриваясь в наполняющееся голубизной небо, ощущая потребность уснуть, однако пересилив себя порывисто сел, понимая, что от испытываемой слабости ему не удалось разрушить щит. Посидев на земле совсем чуть-чуть, собираясь с силами, юноша сызнова поднялся, и пошатываясь из стороны в сторону подошел почти вплотную к сквозному шатру, вновь шепча заговор. И тогда заметил, как внезапно стали отрываться от земли, едва слышно дзинькая, тонкие полупрозрачные, слегка зримые паутины и испаряться в вышине, и когда последнее слово было сказано, паутинка-тетива напряглась, вздрогнула, отскочила от почвы, и, звеня, исчезла. Теперь щит был разрушен, наследник вошел в стан, и, остановившись, над почти уже потухшими кострами, прошептал присуху, чтобы разрушить над спящими людьми царящий магический сон: « Как вылетал ворон из-за Смородины реки, огненной реки. Как пролился дождь, и упала огненная молния Бога Перуна. И как Вы от слова моего закрыли глаза и впали в сон. Так лишь я преклоню голову свою к Мать-Сыра-Земле, и вы пробудитесь и проснитесь. И слово мое крепко!»

Дошептал Керк заговор, и, спотыкаясь, побрел к своему костру, у него не было сил даже подбросить сучья в затухающий огонь. Подойдя к своему плащу, он, точно подрубленное дерево, повалился на него, и лишь коснулся головой земли да сомкнул глаза, в тот же миг услышал, как мерное дыхание Дубыни прервалось, наставник крякнул, и сев потянулся за ветвями стараясь поддержать потухший костер. Тогда наследник болезненно содрогнулся, и расслабившись, позволил себе уснуть.

Керк спал совсем немного, да и сном это состояние назвать было нельзя, скорей всего забытье какое-то. Когда он открыл глаза, солнце показывало полдень. Чувствуя ломоту и сильный жар, страшную боль в руке, продрогший наследник сел, и огляделся. Около ярко-полыхающего костра, где он сидел, никого не было. Юноша посмотрел на светозарное пламя, и ему вдруг так захотелось лечь на него сверху всей грудью, и тотчас согреться от того жгучего, пылкого и верно живого создания, но не успел наследник подавить в себе желание, как к нему подошел правитель и остановился подле. Керку следовало поднять голову и приветствовать отца. Раньше бы он так и сделал, но сейчас навалившаяся на него слабость, не позволила проявить положенное уважение к отцу, правителю и старшему. Наследнику казалось, что на него наступила сверху лошадь, да верно не один раз, потому он не поднял лица, продолжая неотступно следить за горячими искорками, которые отрываясь от сучьев, стремительно подхватывались порывами ветра и улетали в небо. Наконец отец опустился возле сына, и, протянув руку, ощупал его лоб.

– Святозар, что с тобой? Ты, болен? – вопросил Ярил.

Керк с трудом поднял голову, посмотрел на правителя и срывающимся голосом, будто и тот подвергся недугу, ответил:

– Наверно, отец, я захворал.

Правитель понизил голос и заговорил так, чтобы дружинники за соседним костром ничего не услышали:

– Святозар, вчера ты лег совершенно здоровым, а проснулся больным. С чего бы это?

– Во время испытания отец, я был ранен чудовищем. Баба Яга сказала, что в рубце осталось зло и рану надо заговаривать каждый вечер, а я вчера так устал, что забыл его прочитать, верно, посему и захворал, – молвил Керк, и протянул озябшие руки к костру.

Правитель какое-то время молчал, а затем обращаясь к сыну по старому имени сказал:

– Ты вроде, Керк, всегда мне казался честным юношей, и никогда не врал. Так почему же нынче не поднимаешь глаз и не говоришь правды?

И тогда наследник вздел голову, пронзительно глянул в расстроенное лицо Ярила, на оном от ожидания сыновей пролегла между бровями глубокая морщинка и произнес:

– Отец, я не лгу, тебе. – А когда после тех слов едва дрогнули мышцы на лице правителя, добавил, – я просто не рассказал тебе всего.

– Почему, сын? Почему ты мне не говоришь всего? – повышая голос, спросил правитель.

– Я пожалел тебя, отец, – еле слышно прошептал Керк и опустил голову.

– Святозар, – чуть тише начал правитель. – Ты ходил в лес, ты вывел из леса Эриха? – догадливо спросил отец, и наследник чуть зримо кивнул головой. – Как ты смог это сделать? И откуда узнал, что брату нужна помощь? Эрих сказал, что его вывел не человек, а дух. Я никогда не учил тебя ничему подобному, и я жду ответа, Святозар.

Керк малость погодил с ответом, обдумывая свои пояснения, да тягостно вздрогнув от холода окутывающего его тело не только снаружи, но и изнутри, проговорил:

– Отец, я расскажу тебе все. Но я хочу попросить тебя об одном, – он сызнова поднял голову, и зыркнул своими голубыми очами на правителя. – Ты не расскажешь об этом никому, тем более Эриху, – и, уловив в той зелени глаз согласие отца продолжил, – когда в лесу я понял, что лешак водит меня по кругу… И не вспомнив ни одного заговора, каковые мы учили, я решил придумать свой, и то мне удалось. Я разрушил его чары и смог пойти дальше. Позже я встретил Бабу Ягу, которая объяснила мне, что я как и Богомудр – ведун. Баба Яга сказала мне также, что Эрих испытание провалил. – Наследник муторно вздохнул, и уже не глядя на отца, дополнил, – она сказала, что пущевик затуманил его разум и из леса он не выйдет. Но она ему поможет. Она усыпит его. А когда я вернусь с древком, смогу создать заговор и выведу его к нам. Вчера вечером, когда вы все легли спать, я так и сделал, отец… Я создал заговор, и помог Эриху дойти до нас. – Керк замолчал, тяжело переведя дух и поеживаясь от холода. – Отец, поверь мне, я просил за Эриха… Я просил самого Бога Свято-Бора, но тот… – наследник запнулся, вспоминая слова, которые услышал от Бога. – Сказал следующее: « Нет, Святозар, не проси за своего брата, потому что он недостоин древка. В его сердце нет чистоты и добра. Душа его обращена во зло, она жестока и нечестива. Такой человек не может владеть луком от Старого Дуба!» Поверь, отец, я сделал все, что мог. – Керк снова стих, вспоминая свое расставание с Эрихом и закончил, – да тока, я думаю, что Бог Свято-Бор ошибается, сегодня утром я видел светлого и чистого Эриха. – И наследник улыбнулся своим ощущениям.

Керк посмотрел на отца и увидел, что черты его лица судорожно дернулись, точно тысячи чувств пробежали враз по ним. Правитель нежданно встал и отошел от костра, за которым они расположились, по направлению к лесу, недвижно постоял там, повернувшись спиной к наследнику и низко склонив голову на грудь, и также внезапно вернулся обратно да сев достаточно близко к сыну, взволнованно спросил:

– И какой ты создал заговор, чтобы вывести Эриха?

Керк вновь вздохнул и монотонно продолжил:

– Ты, когда-то сказал отец, что в лес из рода Богомудра может войти только мальчик, и знаю я, что не один смертный не заходит в Сумрачный лес. А значит, была только одна возможность спасти брата, это разрешить моей душе покинуть тело и направить ее на поиски Эриха. Именно это я и сделал.

Наследник затих. Молчал и отец, он сидел совсем рядом, опустив вниз голову так, что лицо его не зрилось, а потому было не понятно, сердится он или радуется, находчивости сына. Наступившую тишину вскоре прервал правитель:

– Знаешь, Святозар, если бы, хоть, что-то пошло не так, сегодня я потерял бы двоих сыновей.

– Отец, я был уверен в успехе, – оправдывался Керк.

– Сын, я не могу, хвалить тебя за то, что ты сделал. Потому как, то, что ты сотворил, было крайне опасно. Лишь великие кудесники могут покидать свое тело, и отправлять в путь свою душу. Лишь немногие могут правильно и главное во время вернуться в свое тело, до того как жизнь окончательно его покинет и оно остынет. Это было очень опасно. И я просто уверен, посоветуйся ты со мной, мы бы смогли, при твоих способностях, найти более разумный способ, чтобы помочь твоему брату, – взволнованно вымолвил правитель и тяжело вздохнул.

– Может быть ты и прав, отец, – негромко ответил Керк. – Но знаешь, мне кажется, что это было последнее испытание, – наследник уставился взором на малую красноватую искорку, которая оторвалась от дров, и, упав подле подошвы правого сапога пронзительно зашипела. – Испытание, которое было послано Бабой Ягой.

– И все же ты, Святозар, был в большой опасности, – заметил недовольным голосом Ярил. – Я уже не говорю про душу, но ты оставил свое тело на краю леса, совершенно не защищенное, любой зверь мог навредить тебе. Это было не разумно.

– Может быть, отец, но в свое оправдание я могу сказать одно, Эрих жив, а это главное, – устало вымолвил Керк.

– Да, Святозар, Эрих жив, однако потерять тебя сызнова…– и правитель не договорив, отрывисто смолк.

– Скажи, отец, – поинтересовался утомленный Керк. – А как, ты, догадался, что это я помог Эриху.

И тотчас до того смурное лицо Ярила озарилось улыбкой, и даже морщинка меж бровей расправилась, и он торопливо пояснил :

– Ты, сотворил факел из ветки, и на том месте, где стоял, воткнул его в землю. Когда Эрих рассказал мне, что его вывел лазурно-прозрачный дух, я прошелся к лесу и нашел факел и место где, ты стоял. В том месте земля была почти на четверть аршина вдавлена, я понял, что тут совершался какой-то необычный заговор, но кроме меня и тебя здесь никто на это не способен. – Отец похлопал сына по спине и вопросил, – больше тебе нечего мне сказать?

– Дед Лесовик, – добавил Керк, и поежился, будто желая втянуть плечи в себя, да тягостно содрогнулся. – Сказал, что лишь четыре дня сможет сдерживать зиму, а это значит, завтра пойдет снег. И раз Эрих вернулся, теперь можно отправляться в обратный путь.

– Что ж, сын, мы так и сделаем. Сегодня я напою тебя снадобьями и прочитаю положенные заговоры, а к утру, когда тебе станет легче, мы отправимся домой, – погладив сына по волосам, закончил правитель.

Но отец, оказался не прав, к утру Керку легче не стало. Несмотря на это в обратный путь отправились рано утром, когда на землю стал падать снег. Как и обещал правитель он ничего ни кому не рассказал о поступке сына, объяснив его состояние полученной раной от чудовища. Дорогу домой наследник почти не запомнил, так как весь обратный путь плохо себя чувствовал. Сидя в седле и поддерживаемый отцом, он был очень ослаблен и все его мысли были лишь о том, чтобы скорее лечь у костра и закрыть глаза. Из-за болезни Керка правитель делал частые привалы и давал сыну отдых. Поэтому домой добрались только на восьмой день.

Вымотанный наследник уже плохо соображал, и даже не помнил, как сошел с лошади и оказался в своем ложе. Но попав домой, хорошо отдохнув, выспавшись, и попарившись в бане, Керк почувствовал себя намного лучше и понял, что болезнь стала отступать, и вскоре молодость и сила взяли свое, а спустя пять дней он смог вернуться к былой жизни.

Хотя теперь кое-что в ней изменилось, во-первых отец разрешил ему заниматься магией самостоятельно, а во-вторых как будущего наследника стал привлекать к управлению страной. Теперь каждое утро в тронном зале, Керк стоял позади трона отца, на котором восседал правитель Восурии, и вместе с ним выслушивал донесения от вельмож и воевод. По началу, наследнику, все эти вещи казались непонятными и скучными, но он внушал себе, что необходимо вдумчиво разбираться во всех тонкостях управления страны, чтобы со временем быть подобным отцу-правителю.

Древко, добытое наследником, Ярил отдал лучшему мастеру Умельцу, который обещал к концу второго зимнего месяца просимец изготовить из него прекрасный лук.

Глава шестнадцатая

Последний, осенний месяц грудень подходил к концу. Керк знал, что водворяющийся следом за ним студень был важным и любимым месяцем в жизни восурского народа, так как с шестого дня начинался праздник посвященный Богу Велесу. А завершался студень не менее важным праздником рождением Светлого Бога Коляды.

Праздник, посвященный Богу Велесу, был особенно любим молодежью, именно она резвилась и гуляла, веселилась и гадала, а под самый праздник Коляды начинала еще ходить по дворам и колядовать. До своего возвращения в семью, Керк очень любил этот светлый и радостный праздник, потому что именно в этот период времени можно отдохнуть и вдоволь повеселиться. Но теперь жизнь изменилась, и наследник не знал, сможет ли он получить былое удовольствие от надвигающихся праздников.

За несколько дней до начала гуляний, с позволения отца Керк, Дубыня и Тур выехали на конную прогулку, а возвращаясь, заехали в одну из деревень, что лежала в непосредственной близи от крепости. Подъехав к большому, деревянному дому, остановились. Наставник спешился, и, велев братьям обождать его, поднялся по высокому крыльцу да вошел в дом.

– Святозар, – обратился к брату Тур. – Ты наверно не знаешь, но это дом Дубыни.

Керк осмотрел, огороженный низкой изгородью из плоских струганных планок, двор с невысокими хозяйственными постройками поместившимися слева от большого в два этажа дома наставника. Богато украшенного резьбой, с двумя прямоугольными окнами на первом этаже и четырьмя на втором, навесными ставни да широкой дверью. Когда дверь порывисто открылась, и из дома вышел наставник, а следом за ним, как сразу догадался наследник, его сыновья. Это были под стать отцу, трое рослых, дородных юношей, похожих внешне на Дубыню. У всех троих парней были такие же как, и у наставника добрые, простые лица, белокурые, прямые волосы и светлые глаза, лишь у старшего из них высокий чуб едва ложился волнами, да в отличие от Дубыни, у ребят зрились редкие бороденки. Сразу было видно, что они сыновья унаследовали от отца его необычайную силу и мощь. Спустившись с крыльца, они разом, как по команде вытянулись перед Керком, и, поклонившись, замерли на месте.

– Это мои сыновья, Святозар. Старший Стоян, ему восемнадцать лет, средний Искрен, ему семнадцать лет, а третий Молчун ему шестнадцать лет. Правитель Ярил, хотел, чтобы я познакомил тебя с ними. Скоро будут гулянья в честь Бога Велеса, и чтобы тебе удалось хорошо повеселиться и отдохнуть ты должен быть знаком с нашей молодежью. А мои сыновья в этом тебе помогут, – сказал наставник и подтолкнул Стояна в спину.

Тот, смущаясь, ступил к жеребцу Керка ближе. Наследник торопливо спешился с коня, да удерживая поводья в левой, протянул Стояну в знак приветствия и доброй воли правую руку. Старший сын наставника широко улыбнулся, став еще больше похожим на отца, и крепко ее пожал, следом руку пожали Искрен и Молчун. Братья толпились подле Керка, молчали да бросали на него неуверенные взгляды. Дубыня не выдержал нерешительности сыновей и начал их понукать:

– Ну, чего вы. Чего я вам говорил вчера? Стоян, ты же старший, ну чего молчишь, – но братья, разом зыркнув на отца, опустили глаза вниз. – Ну, и храбрецы же вы, – уже совсем недовольно проворчал наставник.

Керк решив прервать, затянувшееся молчание, негромко спросил:

– А, вы что ж гулять-то будете?

Стоян и Искрен как будто ждали этих слов, стремительно подняли головы, и, заулыбавшись, поспешно молвили:

– Ага, ваша милость… Будем, будем гулять-то…

– Святозар, – поправил братьев наследник. – Уж если вы меня возьмете на гулянье, то зовите просто Святозар.

– Хорошо, – пробасил старший Стоян, и искоса поглядел на отца, точно ожидая одобрения. – Мы, право дело, пока еще избу для гуляний не выбрали, но завтра Искрен с ребятами пойдет к бабке Умиле, она нам каждый год свой дом выделяет для посиделок. Так, что дня через два все будет точно известно. А я, тебе.– Стоян запнулся, беспокойно глянул на Дубыню, который возился около лошади Тура, и, крякнув, продолжил, – приеду к тебе, Святозар, во дворец и все расскажу.

– Ну, что ж, Стоян, тогда я буду ждать тебя, – согласно кивнув в ответ, довольным голосом откликнулся наследник.

Керк забрался на коня, а братья вновь вытянулись, как по команде в струнку, и выехал со двора следом за Дубыней и Туром, на прощание помахав ребятам рукой.

Возвращаясь обратно во дворец, наследник благодарно думал об отце, который позаботился о другах для него. Ехавший подле него Дубыня, спустя какое-то время, покачал головой, и пронзительно глянув на Керка, спросил:

– Святозар, ну как тебе мои сыновья?

Наследник улыбнулся, ответил не менее щедрым взглядом наставнику и по-доброму молвил:

– Дюже они на тебя похожи, словно одно лицо. Видно сразу, что подобно отцу будут доблестными ратниками.

Дубыня польщенный говорком юноши довольно хмыкнул себе в усы.

– А, я и не знал, наставник, что у тебя семья есть и такие славные сыновья, – добавил немного погодя Керк.

– А, то, как же, Святозар, конечно есть семья. И супруга и дети. Это ведь мои старшие Стоян, Искрен, Молчун. А у меня еще и помельче имеются, как раз для дружины Тура, – и наставник бросил нежнейший взгляд на младшего брата Керка. – Остромиру двенадцать лет, Путиславу одиннадцать, Разумнику девять. И еще у меня Святозар дочура есть, Радушка. Ей всего лишь третий год пошел. – Дубыня на миг прервался широко, жизнерадостно улыбнулся. – Вот как Святозар, шестеро сыновей и дочь.

– Значит ты, счастлив, Дубыня? – радуясь за наставника, осведомился наследник.

– Счастлив… Наверное, Святозар, счастлив. А, что ж. Я в свое время хорошо и славно бился, защищая мою любимую Родину, много видел чудес, а теперь вот сыновья мои жить будут, род мой продолжать. Я ж вроде как дерево, рос, цвел и наконец, завязался плодами. Да человеку так и положено жить. А без плодов, что ж человек… не человек он, так сухая ветвь, – заявил наставник.

Керк был еще слишком молод, чтобы понять всю мудрость слов Дубыни, но почувствовал глубокий смысл речи наставника, и потому согласно кивнул ему.

Вечером в светлой комнате наследник раскрыв книгу, изучал очередной заговор, когда в помещение внезапно вошел отец. Керк привыкший к тому, что теперь самостоятелен в занятиях по магии, поднял голову и вопросительно посмотрел на Ярила, все еще обдумывая слова заговора, и лишь морг опосля, резко вскочил на ноги проявляя уважение, да почтение к правителю.

– Отец, прости, что сразу тебя не приветствовал, – суматошно добавил он.

– Что? – улыбнувшись, спросил правитель. – Интересный заговор нашел? – и когда наследник утвердительно кивнул головой, махнул рукой, разрешая сыну сесть, а сам устраиваясь напротив, пояснил, – но я пришел поговорить с тобой вовсе не о магии, в которой я как посмотрю, ты и так преуспеваешь. – Ярил с нежностью оглядел сына и положил руки на стол. – Ну, что, Святозар, ты сегодня познакомился с сыновьями Дубыни.

–Да, – коротко ответил наследник и закрыл книгу, словно отвлекающую его от разговора с правителем.

– Ну, и как они тебе. Что ты о них думаешь? – поинтересовался правитель, и погладил пальцами обветшалые края книги.

– С виду они, отец, славные ребята. Ну, а судить о них пока рано, – пожимая плечами, проронил Керк.

– Что ж разумно, ты говоришь, Святозар, – согласившись, сказал правитель. – Но я не просто так тебя с ними познакомил. Знаешь, в народе говорят: «Каков отец, таков и сын». Дубыня – это самый славный воин в моей дружине, один из ближайших моих другов, поэтому я выбрал его в наставники своим сыновьям: тебе, Эриху и Туру. Но скоро ты станешь наследником престола, а значит, сможешь набрать свою дружину, ближайших людей, на которых сможешь всегда опереться. Вот я и подумал, про сыновей Дубыни, я уверен, что это будут смелые и преданные други. Конечно выбор за тобой. После праздника в честь Бога Коляды молодые люди, смелые и храбрые, будут устраивать состязания на Ратном дворе. Самые лучшие, победители, могут быть приняты в твою дружину. Но ты сам будешь ее набирать. Подбирая тех или иных по своему усмотрению. Однако я повторюсь, присмотрись к сыновьям Дубыни.