Муха шатун. Сборник рассказов

ПОДЗЕМЕЛЬЕ НИМБЛА

– Трум-трум, турурам, трампам.

– Стоять!!!

– Стою.

– Кто такой?

– Моё имя Инкшфтм-беркхстс.

– Инкх… Инкф… Тьфу! Короче, дальше хода нет!

– Как же нет? Вот он.

– Для тебя нет.

– А я для хода есть?

– И тебя нет.

– Ну раз меня нет, то я пошёл.

– Стоять!

– Стою.

– Кто такой?

– Меня зовут Инкш…

– Заткнись. Я же сказал, хода нет.

– Тогда почему соответствующего знака не установлено?

– А я на что?

– А вдруг я глухой.

– Меня все слышат.

– Ась, ничего не слышу. Пойду, что ли.

– Стоять!

– Стою.

– Кто та… Блин, дурацкая привычка. Нельзя дальше, понимаешь?

– Да я одним глазком и обратно.

– Все так говорите, а потом выговоры.

– Да я тихонько, никто не заметит. В долгу не останусь.

– Ох-хо-хо, ладно, давай, что там у тебя?

– Вот.

– Неплохо, и без фокусов там!

– Усе понял, шеф.

– Проходи.

И тяжелая дверь закрылась за очередным искателем приключений, который отважился войти в подземелья Нимбла.

– Как же его звали? Инкш… Инкфер… А! Подпишу череп: неудачник № 3613.

ВЕРНЫЙ ПУТЬ

Шла далекая, далекая древность. Природа была девственно чиста, а человеческий разум уже нет. Племя людей собрало большой ежегодный совет. С высокого камня дружелюбно оскалился вождь Твердолоб:

– Приветствую всех выживших, объявляю совет племени открытым. Слово передается секретарю Задолизу.

– Спасибо, великий вождь, да славится твоя слава в веках, да устрашатся все твои враги… На повестке дня: первое – утверждение программы распределения еды, второе – выборы вождя на следующий срок, третье – смена боевого клича племени, четвертое – разное. Есть какие-нибудь предложения?

Шаман Додым оторвался от трубки, поднял мутный взор, и молвил:

– А давайте сразу перейдем к разному, – и вновь затянулся.

Племя одобрительно зашумело.

– Правильно! – закричал Дикий Глаз. – А то, как обезьяны, скоро демократию вводить будем.

– Тихо! – Твердолоб поднял дубину. – Предложения ещё есть?

Вперед пробился мудрец Большемозг:

– Почему мой патент колеса до сих пор не рассмотрен?

– Слишком мудрено написан, ты лучше поторопись с разработкой утяжелённой дубинки.

– Я больше на военные технологии не работаю, я расщепляю мирный кремний!

– Ну и получай, – Вождь слегка огрел дубиной ученого по голове, тот покачнулся, но устоял.

– Наука нерушима! – Большемозг снял шапку, под ней была костяная каска.

– Угу, – ответил вождь и лягнул учёного в живот.

Ученики утащили стонущего старика в хижину.

– Ещё предложения есть? – Твердолоб входил во вкус.

Вперед просочился Голубая Луна:

– А почему не рассматриваются проблемы сексуальных меньшинств?

– По морде хочешь? – вождь потёр кулак.

– Нет, – Голубая Луна отступил в толпу.

– Ха, вот за это я и люблю жёсткую политику.

Переходим к первому.

Задолиз поднялся с докладом:

Распределение пищевых ресурсов распланировано так: мясо свиньи (бочка), мед (две бочки), брага (три бочки) – вождю. Мясо буйвола (бочка), птицы (бочка), брага (бочка) – членам совета. Каша (пять бочек) – воинам. Брюква (два мешка) – ученым. Сено (стог) и подножный корм – Народу.

Вперёд вышел Народ:

– Если меня так по-дурацки назвали, так мне и сено всю жизнь жрать?

– Терпи, – вождь погладил дубину, – тебе ещё не такое предстоит…

Голос подал Зародыш Коммунизма:

– Нам нужна революция, долой самодержавную верхушку. Вся власть народу!

Народ засуетился:

– Ничего мне не надо, сено очень вкусное и питательное. И вообще, мой вопрос решили, я пошёл.

Вождь подозвал Большого Бубуку и указал на Зародыш Коммунизма:

– Я же сказал: этому камнем по башке и в воду.

– Так у него голова цельнокостянная, и сам совсем не тонет.

– Да-а. А давайте его обезьянам отдадим, пусть помучаются.

Задолиз наклонился и зашептал вождю на ухо:

– Так они сами нам его подбросили, после того, как он их учил бананы выращивать. Помните, у них голодный год был?

– Эх, всё у них не как у людей. Ладно, отдайте его учёным для опытов.

Зародыша утащили в хижину к Большемозгу.

– Так, переходим ко второму, секретарь огласите.

Задолиз с трудом поднял каменную плиту с письменами:

– На очередной срок в качестве вождя выдвигается многоуважаемый, премудрый, всесильный Твердолоб. Как будем голосовать?

– Очень просто, – вождь почесал живот, – кто за – направо. Кто против – мне подробный список имен. Кстати, после выборов все выжившие приглашаются на банкет.

– Ура-а-а!

– За свой счёт.

– У-у-у…

– Ну, кто за?

Один руку не поднял, Твердолоб нахмурился:

– Ты что – против?

– Я таки воздержусь.

– Ладно, единогласно. Переходим к третьему, секретарь огласите.

Задолиз, кряхтя, поднял другой камень:

– В связи с устареванием старого клича: «Всех порвем!», требуется придумать новый.

Шаман выдохнул дым, несколько рядом стоящих людей упало:

– А почему этот не нравится? – опять затянулся.

– Да, почему?!! – у Дикого Глаза задергалась щека.

– Союзники недовольны, – вздохнул Задолиз. – Предлагаю такой: «Всех порвем, кроме союзников, а также: добровольно сдавшихся в рабство и красивых женщин».

Тут из главной хижины выбежала жена вождя Круглолика Крутобока:

– Между прочим, женщина – тоже человек!

– И тоже может получить по роже, – вождь начал злиться.

– Да здравствует равноправное общество, женщина – не вещь, – разошлась Круглолика.

– Но может ей стать, – Твердолоб потянулся за дубиной.

И вдруг раздался страшный вопль. Все обернулись. Большемозг с учениками выбежали из хижины и стали обкладывать её хворостом.

Не прошло и минуты, хижина была завалена с макушкой. Большемозг бросил в кучу факел. Огонь взвился до небес. Из пламени слышался голос Зародыша Коммунизма:

– Это есть наш последний и решительный вой…

Огонь быстро перекинулся на другие хижины, вызвав панику. Каждый спасал своё. Народ молча смотрел на сгорающий стог сена. Дикий Глаз улюлюкал, нарезая круги вокруг пылающего дома вождя. Большемозг с учениками вытягивал из огня каменное колесо. Задолиз с мешком уходил на восход, опасаясь грядущих перемен.

Шаман смотрел на всё это и приговаривал:

– Хорошая травка, – и делал очередную затяжку.

ВОТ, ВОТ И ЕЩЁ РАЗ ВОТ…

«…И вот, когда я вошёл в пещеру, то дракона там не оказалось. Там были серные источники и множество скелетов в доспехах. Так был развеян еще один миф…»

– Ну?

– Что?

– Что что?

– Ну.

– Хватит, это издевательство.

– Что?

– Хватит, я сказал. Вы всё прочитали? Почтенный эксперт.

– Краем глаза…

– Вы косой?

– Нет, нет. Я проанализировал данный труд, но позвольте, эта история известна каждому школьнику. Даже поговорка есть, м-м… Вот: не каждая пещера драконья.

– Спасибо, спасибо за экспертную оценку, я узнал столько нового…

– Но позвольте, что нового можно сказать по этому вопросу? О драконах написано столько трудов, а вы ворошите эту байку…

– Эта байка была первой. И только потом появились целые диссертации на эту тему, в дань моде. А факты о чём говорят?

– Факты говорят о том, что рыцари задохнулись от земляного газа. А в округе думали, что в пещере живёт дракон.

– А кому выгодно, чтобы все считали, что драконов нет?

– Ну и кому?

– Драконам!

– …

– Да, да, не делайте таких глаз. Это и написано драконом. Вглядитесь в почерк, видно же, что ему мешали когти.

– Вообще-то, это копия…

– Так он их и копировал, что бы вес им создать. Коварство налицо!

– Ладно, ладно… Я-то всё-таки зачем вам нужен?

– Дайте экспертное заключение, справку…

– Понял, десять золотых.

– А что так дорого?

– Ну извините, заключение не о репе делаю.

– Хорошо, вот.

– Диктуйте.

Немного позже.

– Так, получи: справка, паспорт, удостоверение, трудовая книжка, регистрация. С тебя десять тысяч.

– А что так дорого?

– А ты думаешь легко прописать в нашем мире дракона?

ПРОКЛЯТЬЕ ОРДЫНСКОГО ШАМАНА

Во времена не древне-лохматые, не каменнокнижные случилось это, а в наши, старорусские, светло-державные. Правил тогда в стольном граде Киеве князь Владимир Красно Солнышко. Правил справно, достойно, налогами не обременял, гуляньями не мучил. Народ от разных ворогов защищал.

И случилось тут осенью событие великое, приехал к нему с посольством хан Мунбук. С шаманом богопротивным своим. Стал переговоры вести, чтоб, мол, князь с народом своим построил широкий мост через реку. А то неудобно за оброком орде к нему ездить. И плюнул князь в лицо ханское, а шаману богопротивному пнул по срамному месту.

«Не бывать, – говорит, – тому, чтобы князья русские дороги да мосты для басурманов строили, жизнь им облегчали. Пошёл вон, собака, так и передай всё своему хану».

«Я сам и есть хан», – утираясь, молвил Мунбук, но князь во второй раз прослушал звание гостя.

Осерчал тут богопротивный шаман и проклял князя:

«Встанут мертвецы из могил, и нарушат инфраструктуру твоего государства. И будет вам кризис, пока Владимир на троне сидит».

За что был бит ещё ратниками и покусан шутом. Который вскоре скончался. И прогнали люди послов ордынских с позором.

Закатил тут князь пир, и пировал три дня, пока зелено вино не кончилось. А как кончилось вино, позвал он грозным голосом смотрителя винных погребов, и спросил его добродушно: «Жить хочешь?»

И упал тут смотритель на колени, и забил тяжёлые поклоны повелителю: «Не вели казнить, вели слово молвить».

«Ну молви. Только подумай дважды, если вина зелена нет, я тебя все равно казню, на кол во дворе посажу… И кстати, где шут, почему не шутит?.. А ладно: все равно в последнее время он какой то бешеный был, на людей кидался…»

Отвечал смотритель винных погребов: «Вина последняя бочка осталась, государь, а другого купцы не везут, мертвецов да упырей в округе боятся».

«Что ж моя дружина сидит сиднем, не очистит земли наши от погани такой?»

Вышел к князю воевода, поклонился с хрустом и лязгом:

«Коль ордынец бы полез, али другой супостат, так мы его мечом, от плеча до… ну… куды вильнёт, в общем. А упырей успокаивать не обучены».

Очнулся тут один писарь, Кирькой кличут, и слово молвил:

«Упыря надо колом осины пригвоздить. А мертвецы сгинут, коли некроманта, поднявшего их, убить».

Зашумел люд, заспорил, кого чем гвоздить и как убивать, а утихомирил всех поп Зипун:

«Нет другой силы против нечисти, чем вера и сила креста святого!»

Подумал князь и решил мудро:

«Ты Кирька, заготовь кольев пук. Кстати, на складе где-то уже готовые лежали. А ты, батюшка, помолись, и идите сей ночью на кладбище. Постойте там за землю русскую, за честь княжескую».

Идут герои по кладбищу, переругиваются. Да языки свои длинные клянут, да князя прославляют, косясь друг на друга. Чу, огни впереди показались, и фигуры какие-то зловещие. Кирька чуть на свои колья не напоролся, а батюшка в рясе запутался, да в кусты колючие упал. Словом молвил непечатным так, что привлек внимание фигур таинственных. Глядит Кирька, да это хан Мунбук, с шаманом богопротивным своим и тремя служками. В рванину одетые, костями обвешаны. Ишь, народ

пугают, князю править мешают. Бросил он колья, да закатал рукава. Только не успел. Батюшка первым подобрал где-то пудовое полешко и отходил супостатов по-чёрному. Бьет лежачих и Кирьке кричит:

«Вбивай же им колья быстрее, а главного некроманта обезглавим и сожжем!».

Смеется писарь:

«Батюшка, а как же божье слово?»

«Буду я еще божье слово на эту нечисть использовать. Тут и полешка хватит».

В общем, не вернулся хан в орду, а шаман в своё капище. И никто больше купцов не тревожил. Народ православный не пугал.

И была радость в граде Киеве, и был пир богатый. И я там был, набрался изрядно, на халяву то. Песни пел, с Кирькой обнимался. И чудилось мне ещё, что под столом шут княжеский, разложившийся, ползает и зубами клацает. Ну, да что с перепою-то не почудится? Только вот щас нога болит, мутит всего и температура высокая… (Дальше неразборчиво).

В ПОРЯДКЕ ЭКСПЕРИМЕНТА

Если собрать всех гениев на стадионе, то Вельдан был бы среди них самым гением и непонятым отщепенцем. Из этого сразу становится понятно, как ему было тяжело жить в простом человеческом обществе. Хотя он и не замечал этого, поглощённый своей работой. Ещё в детстве он задал себе вопрос: в чем смысл жизни, и последние полвека занимался только этим.

Побочным эффектом стали десятки открытий во многих областях науки, которые принесли ему славу и богатство. Слава для него ничего не значила, а вот богатство пускалось по назначению, на исследования.

Короче, доктор и профессор всех мыслимых степеней Артур Вельдан смог чуть-чуть продвинуться в своих поисках со времен, когда дикое существо поняло, что оно человек разумный и ещё есть бог всемогущий. Это так воодушевило нашего учёного, что он даже позволил себе полчаса побездельничать и поиграть в шашки с Наполеоном. Это шимпанзе, которое прошло через дюжину экспериментов, стало умнее и благодаря электронному переводчику в ошейнике могло сносно говорить.

– Дай банан.

– У тебя на них аллергия, – Вельдан прошёл в дамки, – забыл, как вся шерсть выпала?

Наполеон был не единственным питомцем учёного. Были ещё: кот Буцефал, крысы Гук и Чек, мутант жаба Квазимодо и гиена Машка. Последние два обитали в специальном павильоне, имитировавшем дикую природу. Все они принимали участия в экспериментах и считали это своей работой.

Эксцессы с животными случались часто, однажды Буцифал участвовал в испытании анти гравитационного ранца и случайно вылетел в окно. Ветер подхватил невесомое мохнатое тельце и унёс в небо. Так как дом учёного был расположен в закрытом городке, то все летающие объекты проверялись и в случае опасности уничтожались. Пилот дозорного вертолёта удивился, увидев гордо парящего под облаками кота. Но подумав, что это либо уловка врага, либо чья-то злая шутка, решил не позволить делать из себя дурака, и на полном серьёзе стал приказывать животному снизиться. Буцефалу изрядно к тому времени надоело летать, но на все просьбы приземлиться он отвечал диким ором. Тут ветер толкнул первопролетца прямо на вертолёт, и кот вцепился в антенну. Пилот испугался, что это животное-камикадзе, и, открыв окно, попытался сбросить террориста, но тот залез в кабину и сильно исцарапал пилота, после чего забился под кресло и так вернулся на землю.

Вельдану сделали замечание, пилоту дали отпуск, а Буцефалу хватило и того, что с него сняли зловредный ранец.

– Дай банан.

– Компьютер.

Откуда-то из-под потолка раздался мелодичный женский голос:

– Да профессор.

– Отключи Наполеону слово «банан».

– Слушаюсь.

Наполеон съел сразу три шашки и попал в ловушку.

– Дай…

– Ты играешь всё лучше, но нет изящества.

– Дай… Ы-е-е…

– Ты действуешь как машина, не учитывая индивидуальных сильных и слабых сторон противника.

– Дай жёлтый продолговатый фрукт, на «б» начинается.

– Последние исследования показывают, что это не фрукт. Вот, ты проиграл.

– Мрак, лучше дай, дай, дай. Огурцевидное, с кожурой, которую удобно подкладывать соседу на тропинку… – Наполеон стал стучать по переводчику, сообразив, что сказал лишнего. – Аппарат барахлит.

– Так вот кто это делает! Никаких больше бананов. Этот толстый Арнгольц меня по судам затаскает, а тебя усыпят как зловредную тварь.

– Это негуманно, нехорошо, невкусно! Нужно копать яму на тропе и кидать туда много битый посуда, усыпить соседа.

– И не вздумай! Вообще туда не ходи. Займись вон крыльями своими. Надо же, иметь такое не здоровое желание уметь летать…

Что-то бурча, Наполеон ушёл в мастерскую.

– Профессор, на связи сенатор Атари.

– Соединить.

На стене проецировалось изображение абсолютно лысого зубастого человека.

– Здравствуйте, профессор, вы получили письмо из сената?

– Нет, был занят.

– Как всегда. Поэтому лично довожу до вашего сведенья: правительство Земли имеет к вам одно важное дело.

– А что, Земля уже имеет одно правительство?

– Ну, дорогой мой, сколько можно? Совсем не интересоваться событиями в мире! Причем десятки лет!

– Ладно, ладно, в чём дело?

– К вам прибудет наш специалист и всё расскажет.

– Ну хорошо…

– Не забудьте. Всего доброго.

Стена погасла.

– Хм, надо было спросить – какой строй. Мне, например, коммунизм нравится, наивный такой. Ладно, только бы не рабовладельчество. Хм… Рабы… Подавление воли… Растения-рабы… Интересно… Планета рабов… Где мой шлем подавления воли?..

Вельдан в задумчивости прошёл в лабораторию.

ФАРАОН, КОТОРЫЙ

НЕ УМЕЛ ПИСАТЬ СТИХИ

Египетская ночь пришла быстро, и, будто споткнувшись о дворец, накрыла его своей нежной мглой. Фараон Андатрхиттепп, в это время медленно восходивший по лестнице в свои покои, был вынужден в темноте споткнуться и ударить своё божественное лицо о ступеньки. Но его больше расстроила потерянная рифма, которая уже почти сформировалась и должна была украсить его великую поэму. Изящно матерясь, фараон завершил свой путь в покои, и в тусклом свете масляного светильника склонился над изжульканным папирусом. Но как не напрягал он ушибленный орган, в оный ничего не лезло. В сердцах Андатрхиттепп произнес древнее проклятье-заклинание и плюнул. В ту же секунду в

месте плевка воздух зашипел и заискрился, затем перед очумевшим властителем семи пустынь появилась сфера с висящим в ней человеком. Человек был голый, если не считать целой паутины проводов оплетающих тело. Фараон потрогал шишку на лбу, пощёлкал перед глазами пальцами и сосчитал до одиннадцати туда и обратно. Пришелец же подёргал провода, покрутил что-то и на совершенно варварском языке сказал:

– Во я попал! Наверное – древний Египет. Щас демоном назовут и изгонять начнут. Хорошо хоть поле работает.

– Не оскверняй наш слух своим примитивным говором, раб загробного мира. Тебя послали мне в помощь, не так ли?

– Ну… типа да. А что нужно… ваша… э-э… божественность.

– Я уже многие годы пишу поэму, которая прославит меня в тысячелетиях, но никак не могу закончить даже первую часть.

– А сколько частей всего… о великий?

– Сто двенадцать, как и династий.

– Боже мой… То есть, боги с тобой… солнцеподобный. Я с радостью помогу тебе. Приём, приём, это первый. Забирайте меня отсюда. Чёрт, связи нет…

Андатрхиттепп поднял бедный папирус:

– Я прочитаю, что уже есть.

– Валяй… В смысле, услади мой недостойный слух.

На берегу Нила очень нам мило.

Мне служат солнце и луна,

жаль, что гробница у меня одна.

Я фараон, я ваш кумир.

Любите меня! Я весь ваш!!!

– Ну как?

– Клево… В смысле богопротив… богоподобно. И в стихе главное не рифма, главное ритм и смысл. А еще богов повставляй. Ра, например. Ра, Ра, пора на выбора… Стоп, у нас же деспотизм. Это не пойдёт.

– И вообще, поэма про меня или про богов?

– Про тебя, про тебя, противнейш… просветляющий. Ты смелее пиши, не жалей папируса.

Главное смелость и правда.

– Правда?

– Ну да, всю правду о себе и империи, смелым слогом, это поэма содрогнёт землю и небеса! Такого не один фараон повторить не сможет. Кстати, это воля богов.

– Ну если воля богов…

Фараон всё быстрее и быстрее стал заполнять свитки, время от времени консультируясь у пришельца:

– Вот как вернее будет: плевал я на закон или послал закон подальше?

– Оба вставляй.

– Ага, а вот ещё: гибель тысяч – статистика, гибель одного – для статистики фигня. Огня, огня, сожжем бараки рабов, спасём статистику. Не слишком жестко?

– Даже мягко, ты побольше про рабов напиши.

– Да, да, да…

– И про соседних царей, какие они дураки.

– Да! Да! Да!

– Вообще про всё пиши, и приукрашивай, там… что ты главнее всех богов… Приём, приём…

– И я главнее всех богов!

– Приём, приём, это первый, мать вашу… Где вы там, у меня уже фантазия на этого психа кончается…

– А что за псих?

– Верховный жрец, тока жрать может.

– Точно…

– И про крокодилов напиши.

– А что про них?

– Ну, на советников твоих похожи.

– Ха, и точно! Рожи зелёные, и все тока жрать могут.

Через три часа Андатрхиттепп взял последний свиток папируса и устало сказал:

– Последняя часть осталась. Не знаю уже что писать. Может ещё про то, какое это быдло народ?

– А-а… И так пять частей настрогал.

– А может еще про войну с Сирией?

– Ты и так в пятьдесят шестой части в одиночку вырезал сирийцев на двести лет вперед.

– Ну… тогда… А давай про тебя напишу?

– Ну напиши.

– Так. И был призван из священной слюны фараона голый раб с убогим умом.

– Я же говорил всё приукрашивать, а не прибеднять.

– В этой поэме умный только я, остальные убогие.

– В противовес реальной жизни.

– Чё ты там вякнул? Ты, чмо в проволоке?

– Чё слышал, башка лысая, фараон – тупая морда!

– Стража!!!

– А чё ты мне сделаешь? Чё?!

Тут поле защищающее путника исчезло, он распластался на полу и быстро сменил тактику:

– О всемудрейший, затмевающий солнце, прости мне помутнение разума, оцени помощь в написание твоей великой поэмы…

Неожиданно поле появилось снова и отбросило фараона на гору свитков, а пришелец продолжил:

– Поэмы… Этом убогом бреде, этой пародии, даже не на искусство, а на уродство…

Передатчик на голом плече вдруг ожил:

– Первый, пятиминутная готовность до прыжка, поле придётся отключить, энергии не хватает.

– Ваша поэма это чудо, видите, я даже с ума сошёл от восторга…

Фараон поднял бронзовую колотушку и захихикал:

– Стража…

– Первый, ты что, где-то упал?

– Жнаете, я пфонял, ешли не умеешь пфрафильно критикофать, лучше молчи.

ЖЕЛАНИЕ

Вначале была тьма и пустота, потом Зарк икнул, и появилось пространство. Кроме него обнаружились головная боль и сухость во рту. Зарк пошевелился, вызвав при этом смещение окружающей материи, сопровождаемое грохотом тяжёлых вещей. Осмотрелся. «Пресвятая драконица! Что тут было?»

Пещера была полна разнообразного хлама: доменная печь, бронзовая статуя титана, какие-то ржавые доспехи, перевёрнутая вагонетка в углу. Но больше всего поражал своими размерами паровой насос, который ну никак не мог бы протиснуться через лаз пещеры. Чем дольше Зарк смотрел на всё это, тем больше не мог вспомнить. Явно что-то праздновали, но что и почему с таким размахом – дракон запамятовал. Решив вначале попить, а уж потом разбираться, Зарк выполз из пещеры.

– Ё-о-о… – только и выдохнул. Ландшафт сильно изменился с тех пор, как дракон последний раз его видел. Трава выжжена, земля в канавах, деревья выкорчеваны. Башня мага Вельна перевёрнута и воткнута на треть в землю. Русло реки тоже поменялось.

Зарк протопал к берегу и жадно принялся лакать. Через некоторое время заметил, что у воды какой-то не такой вкус. Сунул голову в воду и от увиденного чуть не захлебнулся. Надне расположился океанский левиафан и таращил бессмысленные глаза.

– Что, всё еще там?

Зарк обернулся. Позади стоял мужичок в шароварах и чалме.

– Ты кто?

Мужик хихикнул:

– Джин я.

– А чё тут вчера было?

– О-о-о, на книгу хватит.

– А вкратце?

Джин задумался:

– Ну, ты купил кувшин, а я там давно сидел. Вот и предложил тебе три желания.

– А я?

– Ну, ты сказал – дело серьёзное, без бутылки не обойтись. Позвал мага. Тяпнули мы на троих, и стали думать, что тебе надо. Маг больше всех. Лез и лез с советами.

– И что я?

– Да послал ты его, вместе с башней и инвентарем. Башня утром вернулась, а маг ещё нет.

Дракон замотал головой:

– Бр-р-р, а п-потом?

– Ещё тяпнули. С гномами. Они тебя надоумили завод завести. Нажелал оборудования, а в качестве рабочей силы левиафана вызвал. Да тот в реку уполз. Тогда еще тяпнули и рыбалкой занялись, но не вышло.

– Почему?

– Да надоело ему. Вылез и всех разогнал.

– А п-п-пот-том?

– Само собой – выпили.

– Ужас! А какое третье мое желание было?

– А? Так это… Ты сказал, чтоб тебе за это ничего не было, надо стать драконом и ничего не помнить о прошлом.

– А кем я был?

– Так знамо кем, Иван ты, дурак – погоняло.

– Гм… Это… Вот ведь… Слушай, а выпить ещё осталось?