Свекольный квас

– Ты серьезно?

– Вполне. Давай-давай, а то скоро волшебная дверь моей щедрости закроется.

Лена привстала на локте, и тонкая шелковая простыня соскользнула с груди. «А вдруг и правда, полезно именно сейчас открыть рот и сказать, что мне надо, а не ломаться? Отомстить за подачки я всегда успею», – мелькнуло в голове у Лены.

– В общем, я хочу в собственность медный карьер «Западный».

Он сел в кровати.

– Чего ты сказала?

– Хочу медный карьер. У тебя их много.

Лена твердо посмотрела ему в глаза.

– Ты слишком дорого мне обходишься, девочка, – точно таким же твердым взглядом ответил он.

Сейчас они были похожи не на любовников в кровати, а на боксеров на ринге, готовых в любую секунду нанести удар, который отправит соперника в нокаут.

– Как знаешь, ты спросил, я – ответила, – ослабила хватку Лена и поняла, что зря раскрылась. Теперь ей придется искать другого покровителя, а этого надо будет напоследок побольнее укусить.

Только напоследок побольнее укусил он, а не Лена. Уже спустя два дня, утром не явились на работу помощница по хозяйству и водитель. А через неделю на пороге квартиры нарисовался юрист. Он вежливо поинтересовался, где ему можно присесть. Точно также вежливо и неторопливо разложил свои бумаги на огромном прозрачном столе и завел разговор на тошнотворном языке, словно читал по бумажке:

– Елена Владимировна, мне поручили сообщить Вам, что данные апартаменты находятся в собственности компании «Магитекс». Вы занимаете их по соглашению, согласно которому должны освободить помещение в течение трех дней со дня принятия решения на уровне правления компании, а именно лично Маркова Павла Ивановича. В случае, если Вы, Елена Владимировна, не освободите апартаменты к обговоренной дате, 30 октября 1998 года, собственник жилой площади оставляет за собой право в принудительном порядке…

– Остановитесь, пожалуйста, – Лена подняла руку перед собой, как будто защищаясь. – Я все поняла, продолжать не нужно. – Это всё, что хочет от меня господин Марков? Подарков назад не требует? Драгоценностей? Машину?

– Нет, не всё. Он также рекомендует Вам покинуть город, иначе возможны негативные последствия. Драгоценности и машина остаются в Вашем распоряжении.

Лена из последних сил держалась, чтобы не расплакаться. Ей было обидно не потому, что ее как собачонку вышвыривали из города и квартиры. Бесило то, что Марков, воспользовавшись ее услугами и информацией, стал еще богаче, а вместо благодарности устроил этот балаган.

– Уважаемый, уж простите, не знаю, как Вас зовут…

– Вадим Игоревич, – услужливо подсказал юрист.

– Вадим Игоревич, я все поняла. Апартаменты освобожу завтра, ключ оставлю у консьержа. Передайте Маркову. А теперь уходите.

Юрист ничуть не смутился, видно, ему было не впервой сообщать подобные вести разнообразным людям из окружения олигарха, которых он сначала использовал по своему усмотрению, а потом избавлялся. Он невозмутимо собрал бумаги со стола, сложил их в кожаную папку на замке и даже чуть наклонил голову, вроде поклона. Сам вышел из гостиной, прошел в холл и удалился.

И только после того, как хлопнула дверь, Лена повалилась на бежевый кожаный диван и крикнула в потолок:

– Ненавижу! Ненавижу вас всех! Уроды! Мужланы! Катитесь вы все со своими деньгами! Подавитесь своей властью! Захлебнитесь, выродки!

Она кричала не об одном Маркове, сейчас ей стало предельно ясно, что последние годы ее просто все использовали, начиная от Димы, который затащил ее в этот дурно пахнущий мужской мир, и заканчивая тем же Якобсоном. Ох и не просто ей досталось выудить из него нужные сведения для Маркова, пришлось вытерпеть его противное пьяное сопенье, слюни и убогое тело. И все это ради кого? Ради упыря, который благосклонно оставил ей драгоценности и машину.

«Ты что же думал, я ушами хлопала, пока ты меня под московских толстосумов подкладывал?! А вот и нет, выкуси!» – обращалась Лена к невидимому любовнику.

И действительно, она прикупила себе квартирку, о которой никто не знал, только теперь ее просили вон из этого города. Была у Лены и валюта, скопленная на черный день, она не хранила ее в банках. Единственное, чего у нее до сих пор не было – это загранпаспорта.

Обиженной и раздавленной Лене даже в голову не пришло, что можно вернуться в свой родной городок, к родителям. Для нее это было бы равносильно поражению. Почему-то вспомнилась школьная подружка.

«Вот у человека мужа зарезали, ребенок остался. Уже большой, наверное. Ни за что бы не хотела оказаться на ее месте. Как она там, интересно? Небось пашет на заводе или на рынке торгует, в жару и холод, и все ради того, чтобы прокормить своего малыша. Такой жизни мне точно не надо».

Лена и забыла, что Галя звонила ей несколько лет назад, просила помочь с работой, тогда было не до нее, жизнь кипела и била ключом. Ну и не хотелось, чтобы люди из прошлого знали, во что обходятся благополучие и внешний лоск.

В дверь опять кто-то позвонил.

«Не открою», – решила Лена. Чутье подсказывало, что к ней наведался недруг.

Звонок раздался еще раз, и еще, и еще. А потом в замочной скважине что-то зашуршало, зазвенело. Вызывать милицию было бесполезно, Лена это точно знала, ведь глава местной милиции был приятелем Маркова.

Девушка испугалась и судорожно начала оглядываться, куда бы спрятаться от греха подальше. Пригнувшись, чтобы не было видно с улицы, вышла на террасу, заменявшую в этом доме лоджию, села на низкую ротанговую табуреточку, тихонько приподнялась, чтобы из-за стекла наблюдать гостиную.

Через пять минут сквозь прозрачные шторы Лена увидела, как в комнату вошел молодой человек в белых рабочих перчатках. Он огляделся и прямиком направился к комоду, в который был встроен сейф. Стало понятно, что он прекрасно осведомлен, что ему нужно и где это лежит.

Под замком Лена хранила лишь часть драгоценностей. Остальное было припрятано в другой квартире в обувной коробке в гардеробной на самой верхней полке, еще в одной она хранила наличные доллары.

Незваный гость вполне удовлетворился тем, что взял из сейфа, который он без труда открыл, код он тоже явно знал. Парень повертел в руках сундучок. В нем у Лены лежали часы с бриллиантами и пара колец от Кристиан Диор. Одно из них она любила. Было жалко.

«Что за мелочность такая? Сказал, что драгоценности оставляет, и тут же подсылает клоуна, который просто обворовывает меня», – сердце у Лены бешено колотилось. Она поняла, что Марков таким образом просто хочет ее запугать.

«Ага, значит сам боится, что его гнилые секретики расскажу кому следует», – мысли девушки скакали как белки по веткам.

Именно там, на ротанговой табуреточке, она решила, что из города надо срочно уезжать, причем, лучше в Москву, где проще затеряться. А оттуда надо двигать дальше, уезжать из страны.

Но для этого требуется загранпаспорт, а чтобы его получить придется появиться в родном городе, где сейчас тоже небезопасно.

Пока она тряслась на террасе, незнакомец оглядел гостиную, как-то странно улыбнулся и пнул ногой большой вазон, где росло лимонное деревце. Земля вместе с растением вывалилась на светлый ковролин. Затем на пол полетели две колонки от домашнего кинотеатра, стоявшие по углам комнаты. Он с мясом выдрал со стены два бра и бросил их так, что светильники разлетелись на части.

Потом он все-таки ушел, не забыв прихватить с собой коробку с драгоценностями.

Спустя некоторое время входная дверь хлопнула, очевидно, вор закончил свое дело. Сегодня был какой-то бешеный приемный день, когда незнакомцы один за другим появлялись у нее на пороге. Лена сидела на террасе, боясь войти в квартиру. Вот уже и солнце стало клониться к закату, а она все не решалась вернуться в гостиную, настолько ей было страшно. Сильно затекли ноги, хотелось в туалет, но она все равно не могла распрямиться в полный рост. Казалось, что за квартирой наблюдают и как только она покажется, тут же получит пулю.

«Хватит», – наконец приказала она себе и встала. Коленки предательски тряслись и мешали нормально идти.

В гостиной она постаралась не наступить на землю из горшков, да и вообще не наследить, хоть и понимала, что это бесполезно. Оставаться тут, да еще и убирать весь этот кавардак Лена не собиралась. В спальне она вытащила из-под кровати чемодан, покидала в него первую попавшуюся одежду из шкафа, туда же полетело все содержимое туалетного столика – косметика, духи, кремы и толстенькое порт-моне, в котором она держала деньги на текущие расходы. Лена открыла бумажник и пересчитала: там были и доллары, и рубли. Теперь нужно было выбираться из этого небезопасного места. Ехать на другую квартиру, чтобы забрать остатки сбережений и драгоценности, она решила не на своей машине. Надо было поймать такси. Звонить и вызывать водителя Лена не рискнула, звать на помощь своего бывшего шофера – тоже не вариант. Оставалось одно – выйти на проспект и проголосовать.

Уже в коридоре она заметила записку, оставленную, видимо, вором. «Надеюсь, ты все поняла» – было написано незнакомым почерком.

– Конечно, поняла, не сомневайся, – прошептала девушка и сунула бумажку в портмоне. Она понимала, что эти угрозы – доказательство преступления. Но Лена на то и была Леной, чтобы уяснить, что сейчас идти с запиской в милицию, писать заявление и пытаться добиться какой-то правды – не просто бесполезно, но еще и очень опасно. Хотя это послание может пригодиться в будущем. Свои планы на месть она не оставила, а, наоборот, еще сильнее укрепилась в мысли, что Марков не останется безнаказанным.

Она приподняла чемодан и поняла, что его не дотащить до остановки, где кучковались частники с машинами. Пришлось прямо в коридоре перекидать из чемодана в легкий рюкзачок самое необходимое.

На полу остались валяться дорогущие вещи, привезенные для нее с распродаж в Милане и Париже, эксклюзивные духи. Посмотрев на это богатство, Лена вдруг решила, что с собой надо брать не вещи на первое время, а именно фирменные шмотки, которые можно будет выгодно продать. Поэтому она присела над кучей и постаралась внимательно перебрать гардероб.

«Так-то лучше, – решила девчонка, застегивая молнию на рюкзаке, словно ставя точку, – ничего, прорвемся».

Лена с опаской выглянула за дверь. В подъезде горел ровный холодный свет, ничего необычного она не заметила. Еще постояв пару секунд, она вышла и быстро, почти бегом направилась к лифту. Оставалось преодолеть совсем маленькое расстояние – выйти из подъезда, добежать до стоянки бомбил, доехать до своей тайной квартиры, забрать деньги, добраться до аэропорта, купить билет и сесть на самолет. Лена пока не знала, куда ей лететь. В последнюю секунду она передумала брать курс на Москву, там у Маркова было полно знакомых.

2.

Фактически Лена была совсем девчонкой, что такое 23 года? Это наивная юность. Правда, жизнь у нее складывалась так, что повзрослела она достаточно быстро, да и живой ум и обаяние с детства делали ее рассудительней сверстников. В то время, когда она пыталась стать обладательницей медного карьера, ее ровесницы отпрашивались у мамы на дискотеку. Но все равно она оставалась девчонкой с верой в жизнь и собственную избранность, что придавало ей бесстрашия.

– Мне на Коммунистическую,– бодро скомандовала она таксисту.

– Будет сделано, – в тон ей ответил молодой парень за рулем. – Деньги-то у тебя есть?

– А что, похоже, что нет?

– Ладно, сдаюсь, – он приподнял над рулем ладони.

– Не бойся, с оплатой не обижу.

И они рванули по вечернему осеннему городу. Время двигалось к девяти. Мелькали вывески магазинов, повторяющиеся в лужах абракадаброй, дрожали во влажном мареве светофоры, пахло сигаретами.

– Слышала, вчера в городе разборки были около ресторана? Двоих прирезали, двоих увезли на скорой, а в больнице к ним приставили охрану, говорят, местные авторитеты. А потом волшебным образом охрана куда-то делась, и раненых тоже на тот свет отправили, – таксисту хотелось поговорить.

После пережитого на балконе, на Лену напала безудержная болтовня, хотелось говорить без остановки.

И Лена не сдержалась:

– Это что, вот ко мне сегодня домой грабитель ворвался, я полдня на балконе просидела, пока он квартиру громил и ценности выносил.

Таксист присвистнул:

– Даже простому человеку в нынешнее время небезопасно. Вот чего он к тебе вломился, спрашивается? У простой девчонки что можно украсть? Или родители у тебя богачи?

– Сам говоришь, время такое. Да и внешность часто обманчива, а родители у меня в другом городе живут, – опять не сдержалась Лена.

– Правда, что ли? Ты подпольная миллионерша?

«Остановись! Что ты болтаешь!» – пыталась приказать себе пассажирка, но язык как будто зажил своей, отдельной от мозга жизнью.

– Примерно так, – выболтал он.

Парень недоверчиво покачал головой, еще раз покосился на Лену, пытаясь поймать на ее лице намек на шутку.

– Не веришь? – не унималась девчонка.

– Нет, хоть убей.

И Лена начала рассказ примерно с того места, как она стала бизнес-шпионом для Маркова, опуская, конечно, подробности. Вообще, память – удивительная штука. Она стерла из ее головы самые унизительные и неприятные моменты, оставив лишь те, где она была на высоте. Ох уж это неудержимое юношеское желание быть круче всех!

Если бы кто-то сейчас остановил Лену и спросил, как так вышло, что она – умная и красивая девочка из хорошей семьи – опустилась до такого, пришлось бы только пожать плечами.

Но однажды, давно, наедине с собой, когда она лежала ничком на кровати, укрываясь с головой одеялом и сгорая от стыда за все то, что она только что делала, когда казалось, что об нее просто вытерли ноги, а взамен дали денег, Лена пыталась ответить себе на сакраментальный вопрос: «Как так вышло?» И у нее родился парадоксальный ответ: «Потому что меня воспитали хорошей девочкой, которая всегда должна делать то, что говорят старшие или более сильные люди. Сказать «нет», меня не на-учили». Ну и за сытую и богатую жизнь надо было тоже чем-то платить, так говорили в начале 90-х на каждом углу: всё имеет свою цену, нет вещей бесценных, на каждого повешен ярлык, а значит надо оправдывать ожидания окружающих, вот Лена и оправдывала.

Было ли ей сейчас стыдно перед незнакомым человеком? Нет, не было. В системе координат, где героями были братки, попавшие на больничную койку после перестрелки, а их музами – беспринципные красавицы, Лена была на вершине пищевой цепочки, а таксист болтался где-то в хвосте.

К концу ее рассказа они прибыли на улицу Коммунистическую.

– Слушай, а тебе не страшно вот так одной сейчас куда-то ехать? – он остановился около подъезда.

– Страшно, – честно сказала Лена, при этом соврала по поводу дома, она попросила остановиться у соседнего. Все-таки доля здравой осторожности у нее после всех событий этого дня осталась.

– Хочешь я с тобой? Помогу, буду охранять тебя.

– Ты мне в телохранители набиваешься?

– А что? Я вот, например, в армии в ВДВ служил.

– Тебя мама не отругает, что ты пропал, домой к ужину не пришел, – иронично ответила девушка. Признаться, она с ужасом осознала, что наболтала лишнего и поставила себя в уязвимую позицию: может, этот таксист вовсе не таксист, а очередной подсадной товарищ, подосланный Марковым?

– Не веришь мне, думаешь, что хочу нажиться на твоей ситуации?

– Я никому теперь не верю.

– Да нормальный я, просто помочь хочу.

– Ладно, пока, – она вышла из машины и уверенно направилась к совершенно другому дому и подъезду, открыла дверь, ей повезло, что там еще не успели по новой моде повесить домофон, и поднялась на второй этаж. Пахло мышами. На стене кто-то нацарапал: «Лена – дура».

«Как же вы точно угадали», – покачала головой девчонка и притаилась, глядя в маленькое подъездное окно. Машина развернулась и уехала со двора, мазнув фарами по убогой детской площадке с поломанными качелями и ветвистому дереву, уже потерявшему половину своей листвы. Было тихо, только за дверью какой-то квартиры что-то бубнил телевизор.

Беглянка выдохнула, посчитала про себя до 1000 и пошла вниз. Прежде чем выйти из незнакомого подъезда, она приоткрыла дверь и еще раз глянула через щелку.

Фонари в этом незнакомом дворе не горели, не было света и во дворе, где находилась ее квартирка. Она шла по улице совершенно одна, в темноте. Поэтому не могла видеть, что около ее подъезда сейчас шла какая-то молчаливая возня. Только оказавшись совсем рядом, Лена поняла, что тут происходит странное. Прислонившись спиной к дереву, сидел какой-то бугай, он неестественно склонил голову на бок и не шевелился. Мгновение – и еще один незнакомец охнул и осел на скамейку, он получил вроде как несильный удар по виску, но удержаться на ногах не сумел и теперь лежал огромным темным мешком.

– Дай руку, – приказал нападавший. И Лена узнала голос таксиста.

Она и не подумала, попыталась убежать, но он поймал ее за куртку и крепко прижал к себе.

– Тихо, не бойся. Я проследил, куда ты пошла, в этом дворе сразу увидел подозрительных типов. Они переговаривались, и я понял, что ждут тебя. Пока путь свободен, забирай, что тебе нужно из квартиры, и валим отсюда.

Лена попыталась еще раз вырваться, но поняла, что бесполезно.

– Иди, я посторожу, только быстрее, сейчас они начнут приходить в себя, – он выпустил ее из захвата, больше похожего на объятья, и первый открыл дверь подъезда, прислушался, потом махнул рукой:

– Заходи, там никого нет.

И девчонка с колотящимся сердцем побежала на второй этаж, и, еле попадая ключом в замочную скважину, зашла в квартиру.

Ее новоявленный телохранитель остался стоять у подъезда и наблюдать за поверженными врагами. Ей понадобилось пять минут, чтобы вытрясти из коробок деньги и драгоценности в рюкзачок.

– Бежим! – скомандовал парень, как только она выскочила из подъезда. Один из нападавших очумело начал трясти головой.

Парочка прыгнула в машину, и таксист дал по газам. «Шестерка» взвизгнула шинами и скрылась.

Какое-то время они ехали молча, у обоих стучала кровь в висках и вырывалось тяжелое дыхание.

Наконец, Лена сказала:

– Тебя как зовут?

– Данил.

– Ты что, правда, в ВДВ служил?

– Правда. А тебя как зовут?

– Лена. Слушай, зачем ты в это ввязался, ты сам не понимаешь, что может быть дальше. Довези меня до аэропорта и все. Ты ко мне никакого отношения не имеешь, просто таксист, тебя доставать не будут.

– Нет, так не пойдет. Мы пока оторвались, мою машину они не знают, потому что я пешком двор обошел, пока этих клоунов увидел. В аэропорт нельзя, там тебя вычислят, ты же будешь документы показывать, когда билет начнешь покупать. В общем, едем к моему другу в деревню. А там разберемся. Не бойся, я нормальный, не псих, не маньяк, тебя не обижу.

Лена молчала и не знала, как реагировать. С одной стороны, если то, что говорил парень, было правдой, то действительно надо было поступить по его плану. Ну а если он просто завезет ее в глушь, изнасилует, ограбит и убьет? Хотя он мог сделать так еще до того, как она оказалась у подъезда. И зачем ему нужна была драка, лишние проблемы? Она все еще молчала.

– Ну, давай, не бойся, – Лена увидела его умоляющий взгляд. Она знала такое выражение лица у мужчин, – он попался в ее сети. Тут, скорее, она будет управлять ситуацией, а не он.

– Хорошо, едем, – коротко ответила она.

Галина

1.

– Эти вам не подойдут, возьмите вот такие, – уверенно сказала Галя и протянула женщине нечто лиловое, на поверку оказавшееся трусами с кружевами.

Она давно научилась определять по одному только виду покупательницы не только размер одежды, но и платежеспособность, образование, наличие или отсутствие мужа, умение поскандалить и уломать на скидку или, наоборот, в забывчивости заплатить больше, не взять сдачу.

На городском вещевом рынке она чувствовала себя как рыба в воде. Поначалу устроилась на точку торговать ремнями, варежками-перчатками, кошельками, летом – солнечными очками. Хозяйка была женщиной доброй и терпеливой, она пожалела девчонку с младенцем на руках, внезапно ставшую вдовой. Ее, кстати, тоже звали Галина.

– Тетя Галя, я вас не подведу, возьмите меня, – умоляла Галя. – Я Матвея смогу пока маме оставлять, она во вторую смену перешла, так что до обеда могу работать.

И тетя Галя взяла, поначалу совершенно из благотворительных целей, ну а потом поняла, что не прогадала. Сначала их на рынке все называли Галинками: «Спросите у Галинок», «Галинки наторговали сегодня на месяц вперед», «Вечно у этих Галинок торговля прет, они приворотное зелье на свои перчатки мажут», ну и все в таком духе. А потом Галинки трансформировались в Инки.

– Бойкие бабы, эти Инки.

Потом Галю-младшую начали отдельно называть Инка. И, в конечном итоге, молва сделала из нее Инну, ну а тетя Галя так и осталась тетей Галей.

То, о чем мечтала девчонка со школы – поменять имя, свершилось само собой. Некоторые считали, что ее на самом деле зовут Инна. Она и сама при знакомстве с новыми людьми представлялась так: Инна Сергеенко. Кстати, фамилию мужа она не сменила, решила оставить на память.

И вот спустя четыре года Галя имела собственную точку, новое имя и жизненные перспективы. Зарабатывала очень неплохо, так что даже дефолт 98 года не особо подкосил бизнес. Матвей ходил в садик, тетя Галя осталась ее подругой и наставницей: девчонка не стала торговать тем же товаром, ей всегда нравилось нижнее белье, поэтому она занялась этими нежными тряпочками. Иногда зимой ее прилавок казался чем-то сказочным, вроде райской птицы, случайно затерявшейся в снегах средней полосы России. И даже одно касание к ее нездешнему оперению делало покупательниц слегка Шахерезадами.

Гале пришлось быстро повзрослеть, как, впрочем, и многим ее ровесницам: нужно было кормить и поднимать сына, помогать родителям, которые все так же работали на заводе и зарплату там все так же задерживали. Вся надежда в семье была на ее торговую удачу, способности и оборотистость, больше мать не попрекала, а с надеждой смотрела на дочь, о продолжении образования даже не вспоминали. В общем, Галя тянула семью, отец уступил ей место первенства, он, как положено, ходил на работу, приносил домой какие-то продукты, которые выдавали в заводском буфете в счет зарплаты, ездил на рыбалку и за грибами. Только теперь этот вклад в семейный бюджет был лишь небольшой частью, основную составлял заработок на рынке.

Спустя время Галя решила открыть еще одну точку и уговорила мать уволиться с завода, чтобы та торговала.

А вот с личной жизнью у молодой предпринимательницы пока не клеилось. Словно свекровь тогда, после похорон, от горя наложила на нее заклятье. Правда, она иногда брала внука к себе на пару-тройку часов, когда сильно скучала по сыну. Бабушка все время повторяла мальчику, что его папа – сейчас далеко-далеко, так сильно далеко, что никогда не сможет к ним приехать.

– Мам, а где мой папа? В садике у всех есть, – однажды вечером лежа в кровати, огорошил ее 4-летний сын, который на днях гостил у матери Кости.

Этот вопрос мальчонка задал впервые.

– Я же тебе показывала фотографии, сынок, – ответила Галя.

– Он что, только на фотографиях есть? Он картинка? – наивно спросил Матвей. – Баба говорит, что он просто далеко и не может приехать.

Гале не хотелось говорить, что отец умер и, тем более, что его убили. Как-то это было слишком мрачно. Но, видимо, все- таки это нужно было сделать.

– Мам? – потеребил за плечо ребенок.

– Сынок, завтра у меня выходной, и мы с тобой к нему сходим.

– А он что, в нашем городе?

– Мы с тобой пойдем к нему в специальный город, где у людей маленькие каменные домики, выйти из них они уже не могут, потому что привязаны к земле. А мы принесем к порогу папиного домика цветы и конфеты, – пообещала мать.

– А я его увижу?

– Нет, мы только рядом с его домиком постоим, подумаем о нем, он и поймет, что мы рядом.

– Жалко, что не увидим, – зевнул мальчик, – я бы всем рассказал, какой у меня папа. А то мальчики хвастаются. Знаешь, у Пети папа может за один удар в машине вмятину сделать, прямо бах – и крыша погнулась. А мой что может?

– А твой может тебе помогать, пока ты не видишь. Вот, например, будет тебе тяжело или обидно, ты тихонько скажи или подумай: «Папа, помоги!», и сразу все как по маслу пойдет, – предложила Галя.

– И даже шнурки завязывать? – Матвей привстал на локте.

– И даже шнурки. – Галя встала, поправила одеяло и вышла из комнаты. – Спи!

Ей было тяжко без сильного плеча рядом. Так хотелось уложить сына в постель, а потом почаевничать с добрым и красивым мужчиной. Подпереть голову кулаком и слушать, как он будет рассказывать всякую ерунду, примерно, как маленький Матвейка, только ерунда эта будет мужская: что бывают исчезающие номера у машин, которые прячутся, когда подъезжаешь к гаишникам, что Петрович поймал за одну рыбалку мешок карасей и к нему подошел Рыбнадзор. А он был хитрый, мешок закопал, над ним развел костер, Рыбнадзор ничего и не заметил, зато рыба потом стухла. Что они летом все вместе поедут на море в Адлер, и будут купаться на пляже, и у них над головами будут стучать поезда, потому что в южных городах всегда так: вокзал и море рядом. А потом он ей скажет… Тут у Гали случалась небольшая заминка в мечтах.