Свекольный квас

– Думаю, ваш последний вопрос был лишним, это не ваше дело, сколько у нас времени. Спасибо за разъяснение, – очень вежливо ответила внутренняя Лена за Галю. Карие глаза девчонки в этот момент посветлели от гнева и приобрели цвет грецкого ореха. Костя покосился на невесту: вот такой она ему нравилась больше всего. Он, конечно, не знал, что ему в таком случае нравится Лена.

– Молодежь нынче пошла, никакого уважения! Разболтались совсем, комсомола на вас нет, – прошипела дама, но заявление приняла.

В тот день Галя чувствовала себя победительницей дракона, хотя свое желание она исполнить не смогла. Ну а Костя решил, что «с такой бабой не пропадешь».

Свадьба была назначена через полтора месяца – на начало апреля.

Родители уже пережили первый шок, теперь все их мысли были направлены на то, чтобы хоть как-то достойно отдать дочь замуж. Сняли столовую, в одном из первых кооперативных магазинов было куплено свадебное платье в стиле советского торта. Были разосланы приглашения. Одно из них Галя с Костей написали для Лены.

– Кто это? – спросил жених.

– Школьная подруга.

Вдруг у Гали свело живот. Она ойкнула и схватилась за едва округлившиеся бока.

Костя боялся вот таких моментов больше всего. Вообще его раздражала вся эта физиология. Не того хотел парень в свои-то годы.

– Слушай, пойду я. Надо еще мать с работы забрать, да и дела есть.

– Чего вдруг побежал? Скоро все время будем вместе жить.

– Дурья твоя голова, а где мы будем жить? Надо зарабатывать, понимаешь? Если я около твоей юбки ошиваться буду, ты всю жизнь рядом со свекровкой проведешь.

У Гали опять что-то ёкнуло в животе, но она предусмотрительно сделала вид, что ничего не произошло.

– Ну и иди.

– Ну и пойду.

– Давай, давай. – Она отвернулась и швырнула стопку открыток-приглашений по столу.

Костя быстро встал и вышел. Ему уже надоели эти взбрыки, и он даже не хотел представлять, что его ждет потом.

Ну а Галя уже готова была лезть на стенку, потому что она вдруг представила, как приедет Лена и ей придется познакомить их с Костей. У нее не было и тени сомнения, что будущий муж, как завороженный, будет заглядывать подруге в рот и ловить каждое ее слово. В течение всей своей недолгой жизни Галя видела кучу таких моментов. Мальчишки мгновенно забывали о ней, когда в поле их зрения появлялась Шарафеева.

«Нафиг, не позову ее», – решила Галя и разорвала только что подписанную открытку на мелкие клочки.

Стало полегче.

На следующий день мать спросила:

– А кто будет свидетельницей? Ты решила? Ленка, наверное?

– Не-а.

– А кто? – Мать искренне удивилась.

– А, сокурсницу попрошу.

– Как знаешь. Но все-таки вы с Леной с детства вместе.

И тут Галя засомневалась. Она действительно не могла представить, чтобы подруга не приехала к ней на свадьбу, словно вычеркивается из жизни половина себя. Да и внутренний склад эмоций и чувств, скопированных с Лены, стал как-то истощаться, требовалось срочное пополнение, а без подруги это сделать было невозможно. Лена была для Гали топливом, на котором она могла генерировать свою жизнь.

Так что Галя согласилась с мамой.

Междугороднее соединение было долгим, что-то шуршало в трубке. Наконец, из помех выплыл знакомый голос:

– Галя, привет!

И впервые в животе у будущей матери что-то шевельнулось, словно рыбка хвостом махнула. И тут же были забыты все опасения и страхи, Галя тараторила, пытаясь рассказать подруге, что произошло, пока той не было в городе: и про Костю, и про беременность, и про свадьбу. Впервые в жизни Галя ощутила, что вдруг оказалась центром Вселенной – это у нее будет муж и ребенок, это она стала совсем взрослой. А Лена только ахала и искренне обещала обязательно приехать.

Когда они встретились, разговоров было только о малыше и будущей семейной жизни.

Правда, радость была недолгой, старая привычка взяла свое – сердце сковала зависть. Лена была, как всегда, особенной, яркой, красивой, модной. А что могла противопоставить беременная Галя, страдающая от токсикоза, цветущей Лене, на которую теперь сворачивали головы даже почтенные главы семейств? А тут еще Костя постоянно рядом с ними, якобы сторожит покой невесты, а на самом деле что? Галя даже боялась об этом подумать.

– Ну, рассказывай, как ты в большом городе? Говорят, что у вас там город ночью вообще не спит, сплошные тусовки, – Галя жадно впитывала каждый жест, каждое слово. Она вновь обретала смысл жизни, когда рядом находилась Лена. И опять это странное чувство: чем интереснее рассказывала подруга, тем слаще была зависть. Как мазохистка Галя комментировала очередной рассказ о столичной жизни:

– У нас такого нет и не будет никогда.

– Мне такое и не светит.

– Конечно, теперь куда я с животом попрусь?

Наконец Лена выдохлась:

– Показывай свое свадебное платье, – она с любопытством заглянула в шкаф к подруге. До свадьбы оставалось три дня.

Галя не без внутренней гордости полезла в глубину шифоньера и выудила оттуда шуршащий пакет на вешалке. Она осторожно сняла упаковку, и взору девчонок предстало пышное белое платье с лифом, украшенным стразами и розами. По подолу тоже были разбросаны розы, вшитые в оборки. Рукава из мелкой сеточки с блестками топорщились на плечах огромными фонариками. Лена подавила вздох разочарования.

– Примеришь?

Галя кивнула и начала сложный процесс: сначала надо было надеть каркас-кринолин, потом нижнюю юбку и только затем влезть в само платье. Лена помогла затянуть его на спине шнурком.

– Во-о-о-т! – невеста вспотела, но гордо повернулась к подруге. – Еще будут перчатки ну и фата длинная. У нас дефицит, мать Костика обещала достать.

Лена сидела на диване напротив подруги. На ней был самый модный по тем временам прикид: фиолетовые лосины, короткая джинсовая юбка и розовый джемперок из ангорки. Конечно, Галя хотела все тоже самое, плюс круглые пластмассовые клипсы. Но сейчас, в свадебном платье, она ощущала себя королевой бала.

– Нравится? – почти утвердительно спросила она и расправила несуществующие складки на юбке.

– Главное, чтобы тебе нравилось.

– Не нравится? – голос невесты дрогнул.

– Ну, сейчас такое уже не носят.

Галя привыкла, что у Лены вкус гораздо лучше ее собственного, поэтому не обиделась. Села на диван рядом с подругой, платье вздулось вокруг и забрало в орбиту белого великолепия и Лену.

–Не расстраивайся, мы можем его переделать.

– Лучше я его вообще выкину, – в отчаянии прошептала Галя.

– Оно же денег стоит, так нельзя, – модница обняла невесту за талию.

– Наплевать.

– Ну нет, не наплевать, – Лена энергично встала, сбросив со своих точеных ног подол платья подруги. – Ну-ка, не кисни. Покажись еще раз.

Галя неохотно поднялась, но в душе ликовала, Лена опять была в ее орбите. Ну а подруга потребовала:

– Дай-ка ножницы!

Потом она склонилась над подолом и что-то там колдовала, Гале не было видно, что творит Шарафеева, но она полностью доверила ей самое красивое платье, которое когда-либо у нее было. В итоге Лена срезала все розы не только на подоле, но и на лифе, убрала ненужные блестки, заставила снять кринолин, который превращал Галю в купчиху на чайнике. Получился романтичный наряд, который подчеркнул пока еще тонкую талию невесты.

– Вот так! – Лена вытерла со лба капельки пота. – Теперь просто отпад! А ты выкидывать собиралась.

Признаться честно, Гале первый вариант с блестками и розами нравился больше, но за годы дружбы девчонка привыкла, что ее мнение особо ничего не значит, все решает подруга.

Елена

1.

Больше всего на свете Лена боялась мышей и стать некрасивой. Поэтому ей требовались поклонники, они были подтверждением ее неотразимости. Как само собой разумеющееся она принимала ухаживания мальчиков и осуждающие взгляды девочек. Как-то в средних классах Лена оказалась за одной партой с Галей Вержаковой – молчуньей, которая носила всё длинное и неприметное. Их посадила вместе учительница, которая всегда руководствовалась правилом не удваивать силы учеников и держать поближе друг к другу противоположности.

Первое, что сказала Галя, оказавшись рядом с Леной, было:

– Смотри, сейчас Яшинина бомбанет.

Лена невольно посмотрела в сторону Левы Яшинина, которому раздали тетрадь с домашним заданием. Обычно она не обращала на него внимания, потому что никогда не смотрела на тех, кто не смотрит на нее. А Лева никогда, в отличие от остальных мальчишек, не пялился на Лену. Он был в своих мыслях, учился на тройки, носился со смешными маленькими папочками, в которых хранил свою коллекцию марок и дергал одновременно носом и ртом, если сильно волновался. Вот и сейчас его лицо исказилось тиком, он открыл тетрадку.

– Это несправедливо! – прошептала Галя голосом Яшинина.

– Это несправедливо! – взревел Лева и задергал ноздрями.

– Яшинин, сядь на место! – ответила учительница.

– Я все правильно сделал, мне мама помогала, – продолжала шептать Галя, виртуозно подделывая шепелявый говорок Левы.

– Мне мама помогала, – простонал Яшинин и опять задергал ноздрями, одновременно вытягивая губы.

Лена еле сдерживалась, чтобы не засмеяться вслух. Надо же, а ей казалось, что Галя совсем скучная и неинтересная.

– Ты даешь! – выдохнула Лена.

– Заполнишь мою анкету? – Галя улыбнулась.

– Конечно!

Она передала ей толстую тетрадь, на обложке которой было старательно выведено разноцветными фломастерами: «Анкета». Признаться, Лена заполнила таких анкет очень много, все хотели с ней дружить, поэтому она по привычке написала там то, что писала для всех. На вопрос «Как ты относишься к хозяйке анкеты?» Она стандартно вывела: «На тебя всегда можно положиться». Но очень скоро Лена поняла, что на Галю действительно можно положиться всегда и во всем.

Очень быстро она привыкла к тому, что новая соседка по парте стала ее тенью. Девчонки были неразлучны. Галя оказалась остроумной и не лишенной житейской мудрости. А еще, и это Лена ценила больше всего, по какой-то неведомой причине новая подруга не соперничала с ней, а наоборот, приносила на алтарь их дружбы всю себя. Она стала глазами и ушами Лены. Когда они вместе шли по школьному коридору, Галя шепотом сообщала:

– Пацаны из 8 «Г» смотрят на тебя, Королев даже щурится.

Или:

– Вчера девчонки обсуждали, у кого самые красивые волосы, решили, что у тебя самые густые, а у Тамарки – самые длинные.

В общем, с Галей Лена могла оставаться словно в хрустальном замке, вдали от школьных сплетен, которые не были достойны ее внимания, но при этом быть в курсе всего, что происходит.

– И как ты все замечаешь? Про всех все помнишь и знаешь, – поражалась Лена.

– Я не злопамятная, просто я злая, и у меня память хорошая, – усмехалась в ответ Галя.

Лене хотелось, чтобы ее оруженосец был достоин сюзерена, поэтому она решила, что надо помочь подруге стать модной: не дело, когда за одной бегают мальчишки, а другая прячется по углам.

В то время были очень модными белые теплые шапочки. Ради них подружки даже научились вязать. Они торжественно выбрали спицы в магазине, а затем поохотились за пряжей – она была в дефиците. Наконец, притащили домой к Гале свой улов, устроились на диване и начали священнодействовать: у Лены сразу не задалось, она слишком затягивала петли, ну а у Гали с первого раза работа закипела.

– Ты не тяни так, полегче, – посоветовала она Шарафеевой.

– Давай потом будем вязать, чего мы тут как две дурочки сидим. Надо чтобы каждая сама дома себе шапочку вязала. Ты мне мешаешь, ты смотришь, – с поддельным равнодушием в голосе протянула Лена.

У Гали горели глаза, она не могла остановиться.

– Иди домой, если хочешь, я пока повяжу, а то мать придет, гонять начнет по хозяйству.

– Ладно. Тогда через неделю придем в школу в шапочках, – оставила за собой последнее слово Лена.

Она не собиралась больше вязать. 14-летняя модница быстро нашла, кому можно поручить вязание. Соседка тетя Таня, уже пожилая женщина, согласилась сделать все в срок, за это Лена раздобыла для нее коробку дорогих шоколадных конфет «Ассорти» московской фабрики «Ротфронт», тоже дефицит, между прочим. Отец у Лены был преподавателем на курсах повышения квалификации, у него этих коробок было много, исчезновение одной он даже не заметил.

– Вот это шапка у тебя вышла! – искренне восхитилась Галя, когда они обе пришли в школу в обновках.

– У тебя тоже ничего, – снисходительно проговорила подружка. – Дай посмотреть.

Она бесцеремонно стянула с головы девчонки шапочку. Вязание было довольно аккуратным, даже ловким. Но что больше всего поразило Лену, так это то, что внутри шапки, там, где она соприкасается со лбом, Галя пришила белую ткань. Выглядело не очень.

– А это зачем?

– А чтобы не пачкалась сильно, мама посоветовала. Шапка-то белая, замучишься стирать. А тут ткань отпорол, простирнул и опять пришил. И шапка всегда чистая.

Лене такой подход показался чем-то колхозным, дурацким скопидомством. Она пожала плечами:

– На фирменных вещах никаких тряпок не нашивают.

Лене такой подход показался чем-то колхозным, дурацким скопидомством. Она пожала плечами:

– На фирменных вещах никаких тряпок не нашивают.

– А у меня и не фирменная, сама же вязала. У тебя лучше получилось, между прочим, а ведь поначалу не выходило. Ничего, я еще что-нибудь свяжу, потренируюсь, и буду как ты.

Лена промолчала, что шапку вязала не сама, но стало как-то не по себе. Поэтому она весело предложила:

– Пошли сегодня после уроков ко мне. Родаки будут на работе, послушаем кассеты.

И так было всегда. Лена чувствовала свое превосходство и вину одновременно, Галя ставила ее в тупик своей безоговорочной преданностью и раздражала простоватостью и прямолинейностью.

2.

Лето в год поступления в университет выдалось жарким настолько, что асфальт плавился под туфлями, цеплялся за девчачьи каблуки и норовил отнять обувку у ее обладательниц. Над городом стояло душное марево, очертания крыш, деревьев, дорог слегка дрожали в густом солнечном киселе. Готовиться к экзаменам не было никакой возможности, кондиционеры в начале 90-х в среднерусской глубинке еще не появились, поэтому спасаться можно было только вентиляторами, которые на пределе своих чахлых сил гоняли густой воздух.

Лена сначала пыталась что-то там повторять, но потом плюнула и не особо расстроилась. Она так привыкла, что любые жизненные испытания даются ей играючи, что решила не испытывать судьбу и не начинать усердствовать: вдруг такое поведение будет расценено как нарушение всех договоров со счастливой звездой, она обидится и больше не станет помогать своей обладательнице.

В общем, родители считали, что Лена готовится на филфак, потому что видели, как она обложилась книжками.

На самом деле старшеклассница просто занималась своим любимым делом – читала. Причем, далеко не то, что положено по программе для поступления: у нее лежали стопки книг, до которых студенты универа доходят курсе на третьем. Тем не менее, такой подход не сулил ничего хорошего на экзаменах.

Поступать в соседний областной город Лена Шарафеева поехала одна. Ей выделили место в общежитии, где готовиться к экзаменам вообще не было никакой возможности: к жаре прибавились продавленная кровать с панцирной сеткой, очередь в душевую и туалет, пугающая общая кухня с вечно занятыми плитами. Так что есть приходилось на ходу, на скамейке в скверике – булку с молоком или просто мороженое. К таким условиям домашняя Лена не привыкла, поэтому сильно страдала.

На первой консультации перед экзаменом познакомилась с местным парнем. Обычно она не обращала внимания на смятение, которое производит на представителей противоположного пола, разве только Галя не сообщит ей об этом. Но не в этот раз. Паренек был очень общительным, без намека на заигрывания. Он словно постоянно находился на импровизированной сцене, которая требовала беспрерывного общения с залом. Да и в целом он был похож на артиста – высокий, с ярко-голубыми глазами, темной, слегка вьющейся шевелюрой.

– Ты чего такая потерянная, методичку забыла? – он тут же протянул Лене свою. – На вот, не теряйся. Я Дима, кстати.

– Лена, – ответила Шарафеева и очень легко забрала методичку, выпущенную университетом для абитуриентов, словно так и надо, и даже спасибо не сказала.

– Ты не местная?

– Нет, из Светлогорска приехала. А ты чего на филфак поступаешь? – спросила она.

Такой вопрос Диме не задал только ленивый. Он беззлобно рассмеялся.

– Так чего ты тут среди девчонок забыл?

– Я в театральный поступать хотел, но мать не разрешила. Подумал, что на филфаке литературу изучают, буду в пьесах разбираться, можно на режиссерские курсы потом пойти. Короче, мать не хочу расстраивать пока. А ты чего тут забыла? А да, ты девчонка симпатичная, тут тебе самое место, только в общагу – ни ногой!

Лена удивилась, как он легко сказал «симпатичная». На его месте другие парни обычно вели себя совсем иначе: или тушевались, или, наоборот, начинали наглеть.

– А я уже в общаге. Не сахар, конечно.

Дима помолчал, постукивая ручкой по столу в аудитории, где они ждали начала консультации перед сочинением.

– На экзамене увидимся, что-нибудь решим, – по-взрослому сказал он. – В общаге ничего хорошего, знаю я тамошнюю публику.

Через день они столкнулись в большой аудитории. Дима приветственно помахал рукой над толпой, потом сложил ладони рупором и прокричал:

– Лена! Все нормально, я нашел для тебя кое-что. После сочинения увидимся.

Другая бы на ее месте озадачилась: почему и для чего ей помогает этот почти незнакомый парень? Но только не Лена, она привыкла к такому поведению окружающих, особенно противоположного пола.

Дима закончил сочинение раньше, поэтому ждал в коридоре, покуда Лена выйдет из аудитории.

– На какую тему писал? – было первое, что спросила Шарафеева, направившись к подоконнику, где у открытого окна сидел парень.

– «Вишневый сад» Чехова.

Лена прижимала ладонями горящие щеки.

– И я!

Дима слез с подоконника:

– И как? Нормально?

– Вроде бы ничего получилось. Люблю Чехова, так что нетрудно было.

– Я «Вишневый сад» почти наизусть знаю, мы его в драмкружке ставили, – сообщил Дима и смешно поклонился несуществующей публике.

– Как ты еще шутить можешь? Меня до сих пор трясет.

– Годы тренировок, – усмехнулся парнишка. – В общем, я тут со своей теткой поговорил. Она готова тебя к себе пустить на время экзаменов. У нее дом свой, живет одна, классная женщина. Так что сейчас зайдем к тебе в общагу, соберешь сумку – и к ней.

– У меня лишних денег нет, а у родителей просить не хочу, они настаивали на общежитии, типа я там жизнь настоящую узнаю.

– Она без денег согласна.

– Это точно удобно?

– Я же говорю, все нормально. Когда-нибудь и ты меня выручишь.

– А вдруг я не поступлю и уеду к себе?

– Поступишь, вот увидишь, у меня интуиция.

Дима не обманул: тетка у него была действительно замечательная женщина и дом красивый, голубой с резными белыми наличниками.

На пороге в комнату, которая предназначалась для Лены, сидела пегая кошка, она лениво потянулась и удалилась, разрешая войти в затемненное помещение. Первое, что увидела в нем Лена, был человеческий череп в темных очках, он лежал на столе, уставившись на гостей.

Лена кинула сумку на кровать.

– Спасибо тебе, Дима, от души. Тут так здорово!

В комнату зашла женщина лет за 60, в слегка застиранном голубом халате.

– Ребята, вы располагайтесь. Леночка, у меня без церемоний. Я на смене в день, в ночь, потом отсыпной и выходной. Единственная просьба: в отсыпной вести себя тихо, как мыши. Понятно, Дима? – тут она обернулась к племяннику.

– Тетя Настя, будет сделано, – отрапортовал племянник и отдал честь.

– К пустой голове не прикладывают, – засмеялась она.

– Эх, Лена, и достался же тебе скоморох. Я пошла на смену, приду ночью, – женщина не успела услышать вопросительный возглас новой постоялицы и вышла.

– Это что такое? – выдохнула девушка. – Ты чего, совсем? Ты сказал, что со мной живешь?

– Тебе же комната бесплатно нужна, а что я еще должен был сказать, чтобы тетя Настя денег не брала? Они с матерью на ножах, она всегда меня выручала.

– То есть ты водишь сюда подружек, пока она на смене? – Лена схватилась за свою сумку и была готова двигаться к двери. Теперь она поняла, откуда у этой простой женщины череп в очках, ясно же, что это была комната Димы.

– Давай без драмы. Ночуй себе спокойно, я тут и не появлюсь. Вот ключ, – он протянул ей связку.

Обычно Лена всегда жила своим умом, но тут она почему-то подумала: «А как бы на моем месте поступила Галка?» Девчонка и не знала, что подруга тоже практически ежедневно сверяет все свои поступки с барометром под названием «Лена Шарафеева».

Будущая студентка молча взяла ключи и опустила сумку на кровать.

– Где тут душ и туалет?

– Вот это другое дело. Через огород пройдешь, за смородиной и душ, и туалет.

– Уходи, – коротко ответила Лена.

«Железная выдержка», – подумал Дима, и, уже уходя, стоя около калитки, обернулся:

– Я на консультацию по русскому за тобой зайду, вместе поедем.

Лена благосклонно кивнула, словно находилась на светском рауте в дворянском собрании.

Потом зашла в комнату, блаженно растянулась на мягкой деревенской кровати.

«А Галя бы, наверное, вернулась в общежитие. Короче, она молодец», – подумала Лена и зевнула. Девчонка так намаялась в общаге, что почти мгновенно заснула. Ее последней осознанной мыслью было решение: «Надо Галке позвонить, пусть едет ко мне, вместе жить будет веселее. Мы с ней горы свернем».

Лена, конечно, поступила. Началась университетская жизнь, а школьная ушла даже не на второй, а на десятый план вместе с Галей и ее детской дружбой.

Не до этого было Лене. Она больше не могла жить на птичьих правах у тети Насти. Та была женщина хорошая, добродушная, все пыталась выведать у постоялицы, насколько у них серьезные отношения с племянником, но отношений никаких не было. Лена вообще запуталась во вранье, ведь и родителям приходилось рассказывать, что она живет в общежитии. С этим нужно было срочно что-то делать.

– Короче, Дима, я буду снимать квартиру. – Лена сидела, с ногами забравшись в старое кресло. – Тетя Настя у тебя мировая женщина, но мы договаривались, что я живу у нее только на время экзаменов.

Дима в этот момент вываливал на деревенскую кровать гору книжек – принес Лене из библиотеки.

Она до сих пор так и не поняла, почему однокурсник с первого дня ее опекает, но при этом остается просто другом. Еще ни разу он не заводил романтических разговоров. Это смущало девчонку, она уже начинала думать, что растеряла весь свой шарм. Никогда раньше ей не приходилось специально флиртовать, мальчишки сами слетались к ней, как мухи на мед.

Лена внимательно смотрела, как парень молча раскладывает книги по стопкам.

– Где деньги возьмешь? Родители дадут? Ты их уговорила? – наконец спросил он и повернулся.

– Нет, – вздохнула Лена.

– Ну? – Он вопросительно смотрел на девчонку.

– Не знаю.

– А чего тогда хорохоришься?

И вдруг Лена почувствовала что-то новое в интонациях приятеля, какую-то обидную холодность.

– Дурак. – Она подтянула колени к подбородку и натянула на них свитер. Стояло начало октября, в комнате было прохладно.

Наконец парень сказал то, что она ждала от него:

– Я что-нибудь придумаю.

3.

Дима был старше своих однокурсников, он поступил в университет после армии. За плечами у парня действительно была театральная студия, только на филфаке он оказался вовсе не из любви к искусству.

Именно в студии парень познакомился с людьми, которые в начале 90-х делали бизнес на «русских моделях». Проще говоря, они были рекрутерами, выискивали в вузах, на молодежных тусовках, да и просто на улицах ярких молодых девушек. Дима прибился к их компании и стал неплохо зарабатывать, имея свой процент от свиданий.

В ту эпоху слово «эскорт» звучало весомо и престижно, понять, где проходит грань между моделью и путаной, было очень сложно. Красавицы были нарасхват, их хотели видеть в своей свите и представительные чиновники, и средней руки бизнесмены, и темные личности, промышлявшие рэкетом.

Первой девчонкой, которую Дима уговорил прийти на встречу с бизнесменом средней руки, готовым платить приличные деньги только за сопровождение, была его приятельница по театральной студии. Спустя пару месяцев Дима с удивлением узнал, что она вышла замуж за иностранца, партнера фирмы, и благополучно укатила в США. Это подогрело его славу удачливого сводника. Но Дима предпочитал не работать с теми девушками, которые сами ищут приключений на свою бедовую голову, часто они преувеличивали свою красоту и способности. Гораздо выгоднее было самому найти стоящую красавицу с хорошим воспитанием, но с червоточинкой внутри. Именно такие пользовались особой популярностью у состоятельных господ.