Затерянный замок

Иар Эльтеррус

Затерянный замок

Книга пишется по миру, созданному моей женой, Мартиэль, и с ее помощью.

Пока еще мало верю,Пока еще мало знаю,Пока еще муть сомнений мне застит взор.Но красный осколок сердцаКак лед под лучами тает,Когда бездонная Полночь глядит на меня в упор.Не все так легко и просто,Не все так понятно и ясно.По черным и белым клеткам тебя несетИгра в «хорошо» и «плохо»По чьей-то слепой подсказкеВ надежде наивной пешки когда-нибудь стать ферзем.Но если наш выбор –   Полночь,Но если наш выбор –   ветер,Но если лететь без правил ко всем чертям –Пусть Вера сердца наполнит,Надежда пути осветит,А та, что зовут Любовью, защитницей станет нам!Не черный песок сомнений,Не белый лед фанатизма –Кровавый огонь исканий у наших ног.Взовьется Звездой СтремленийСвященное Пламя Жизни,Немеркнущим талисманом сплетения всех Дорог.Но проклят, кто выбрал Полночь,Но проклят, кто выбрал ПламяИ боль обожженных крыльев, и жажду знать:Их жизни короче молний,Им время стирает память.Но только мятежность сердца не в силах никто отнять.И если змеиным жаломУдарит больное слово:«Глупец, ты сгораешь напрасно, остановись!» –Ты спрячешь в глазах усталостьИ скажешь кому-то снова:«Покой –   это значит гибель, движение –   значит Жизнь,Покой –   это наша гибель, полет –   это наша жизнь».(Мартиэль)

Пролог

Происходило что-то очень странное, и Эллане это категорически не нравилось. Казалось бы, какое дело соответствию Воплощения Древних, которых в Дэлоуэ уже практически не осталось, до событий в человеческом мире? А никакого! Однако все еще оставшиеся в мире акала почему-то разом зашевелились и начали что-то лихорадочно делать. Вот только что и зачем было совершенно неясно. Один из них зачем-то открыл закрытые уровни одного из старых убежищ, второй отослал всем сообщение о чем-то, третий вообще начал подбрасывать толковым человеческим чародеям знания, что вообще ни в одни ворота не лезло – уж Древние-то должны помнить, что такое люди, на что они способны, и соблюдать осторожность в отношении них.

Но и это далеко не все. Не так давно перешедший Фаэргренн вместо того, чтобы покинуть Дэлоуэ и устремиться в Сферы Творения, начал в призрачном состоянии навещать своих бывших коллег, каждый из которых после этой встречи словно встряхивался и начинал предпринимать некие, на первый взгляд совершенно бессмысленные действия. Эллана пыталась анализировать поведение каждого из своих подопечных, но общая картина никак не вырисовывалась. Соответствие Воплощения Древних откровенно растерялась, перестав что-либо понимать. Казалось, весь мир вокруг неожиданно сдвинулся с точки равновесия, к которой его с величайшим трудом удалось подвести, и начал куда-то смещаться, словно готовясь к неким событиям. Но к каким? Что вообще происходит? Кто в этом виноват?

Нет, подозрения, кто виноват, имелись, вот только доказательств не было. Именно так любил действовать принцип Разума, он словно сплетал многомерное кружево, паутину, в которой постепенно запутывались все вокруг, и достигал тем самым своих целей. Так что это очень похоже на Танана, даже больше, чем похоже. Эллана уже давно думала, что он вернулся, но почему-то скрывается от остальных принципов и соответствий. Но почему?! Этого она никак понять не могла и начала подозревать нехорошее. Мало ли с чем столкнулся в своих странствиях Канатоходец и мало ли кем он после этого стал? Мог и в сволочь откровенную превратиться.

Поняв, что снова запуталась, Эллана решила навестить самого мудрого из своего народа, Келагренна. Она не навещала его больше трех тысяч лет, довольствуясь наблюдением со стороны. Ради этого соответствие Воплощения Древних даже решила ненадолго воплотиться в физическое тело.

Когда перед акала сформировалась из лучей света женская фигура, он сразу понял, кого видит перед собой, встал и вежливо поклонился – преклонения перед принципами и соответствиями Древние никогда не выказывали, прекрасно зная, что Управителям это не нужно. Он также прекрасно понимал, что нужно основательнице его рода. Но не знал, имеет ли права рассказать то, что она хочет знать. Хоть он и защищал поведение Управителей перед другими акала, но и сам порой не понимал их бездействия.

– Госпожа! – выпрямился Келагренн. – Чем я могу вам служить?

– У тебя и остальных моих детей завелись тайны от меня, – голос Элланы был мягким, но пугающим, он накатывал, как волны прибоя. – Почему?

– Потому что мир катится к гибели, а вы ничего не делаете, чтобы предотвратить это, – спокойно ответил акала. – Вообще ничего, каждый продолжает возиться в своей крохотной песочнице, не обращая ни малейшего внимания на то, что происходит в других. Я понимаю, что вам так привычно, но не пора ли хотя бы задуматься?..

– Даже так? – отступила на шаг соответствие. – Что же такого происходит в мире, что мы не видим?

– Что? – горько усмехнулся Келагренн. – Вы этого даже не знаете… Мне интересно, что сказал бы вам Нэн, если бы увидел ваше поведение… Неужели не заметна нарастающая деградация буквально во всем? Особенно в человеческом обществе, а оно сейчас стало наиболее важным фактором в Дэлоуэ, как бы ни хотелось обратного. Неужели вы не видите, что Шиннана не спит и наращивает свое воздействие на мир с каждым днем все сильнее? Неужели не видите, что появился новый Даргал, причем, похоже, намного умнее прежнего. Он начал разрушать, ни много, ни мало, а саму связность мира! Мы пытались дозваться хоть до кого-то из вас, но вы нашу мольбу о помощи просто игнорировали. А предпринимать что-либо самостоятельно мы тоже не могли, нам навязан принцип невмешательства!

– Мне нечего ответить на твои обвинения, – после недолгого размышления произнесла Эллана. – Ты прав. Но не учитываешь того, что у каждого из нас своя зона ответственности. И то, в чем ты обвиняешь нас, прерогатива покинувшего Дэлоуэ Танана.

– Он увез за собой Падальщика, спасая мир и вас самих, – безжалостно возразил акала. – Почему вы не взяли на себя его обязанности?

Отвечать на это опять было нечего, и соответствие Воплощения Древних незаметно скривилась, она и сама не раз задавала самой себе и остальным эти вопросы, вот только никто на них так и не ответил. В итоге почти сразу после ухода принципа Разума было принято большинством голосом решение не вмешиваться, пусть Танан возвращается и сам разбирается с тем, что наворотил. Эллана была против, но пришлось подчиниться общему решению. Результат не радовал. А акала продолжал беспощадно давить ее аргументами, опровергнуть которые было невозможно, да и не хотелось.

– Вы пропустили возникновение Шиннаны и позволили ей усилиться. Вы не обратили внимание на приход в наш мир Даргала и все сотворенное им. Вы ничем не помогли людям, когда на них двинулись орды тварей. И даже нам вы практически запретили вмешиваться. В итоге только один смог найти способ как-то помочь, да и то потому, что Ганта все же послала в мир своего аватара. Каким-то чудом, наверное. Вам не кажется, что во всем этом есть что-то неправильное?

– Ты всегда умел задавать неудобные вопросы, – криво усмехнулась Эллана. – Но вот твои ли это вопросы? Что-то у меня есть в этом сомнение…

– А ты проницательна, – раздался еще чей-то голос, и в комнате возник, словно сформировавшись из воздуха, шут в сине-черно-серебряном трико и таком же колпаке с бубенцами. – Ну здравствуй, напарница.

– Все-таки ты, – констатировала соответствие Воплощения Древних. – Я давно это подозревала. Но никак не могу понять, почему ты скрывался.

– Это нетрудно понять, – холодно заметил Танан, создавая себе из ничего стул и садясь, потом сделал то же самое для собеседницы. – Садись, нечего стоять, разговор нам предстоит хоть и недолгий, но тяжелый. Итак, ты хочешь знать, почему после возвращения я не открылся вам?

– Конечно, хочу, поскольку не понимаю твоего поведения, – ответила Эллана.

– А я не понимаю вашего! – отрезал принцип Разума. – Вы наплевали на все, чего мы вместе старались достичь! Мир катится к гибели все быстрее, а вы заняты блаженным ничегонеделанием. Мне интересно, что бы сказал Нэн, посмотрев на вас сейчас. Я пожертвовал очень многим, уведя за собой Падальщика, и надеялся, что вы не оставите моих детищ. Но вы бросили их на произвол судьбы, и люди начали деградировать с каждым столетием все быстрее.

– Ими занималась Ганта, – возразила Управительница.

– Она занималась только их животной составляющей, а они деградируют, как разумные существа, – укоризненно покачал головой Канатоходец. – Вам ничего не стоило их поддержать, но вы не поддержали. Вам ничего не стоило очистить сброшенную мной энергию от энергии Падальщика, но вы этого не сделали. Вам ничего не стоило остановить Шиннану, а потом и Даргала в начале их пути, но вы этого не сделали. И после этого ты удивляешься, что я вам не открылся? Я не понимаю, в кого вы превратились!

– А может это ты превратился в незнамо кого? – прищурилась Эллана. – Ты много тысяч лет бродил незнамо где, и я не знаю, того ли Танана я вижу, которого знала, или передо мной кто-то другой? Откуда мне знать насколько ты изменился и что тебе на самом деле нужно? А по поводу твоих обвинений я скажу только одно. Ты неправ, если полагаешь, что все могут то же самое, что и ты. Никто из нас понятия не имеет, как очищать чью-то энергию от чуждой. Мне, например, даже в голову не пришло, что такое в принципе возможно. И мы приложили огромные усилия, чтобы добиться хотя бы текущего равновесия. Но тут приходишь ты, весь такой из себя красивый, и утверждаешь, что мы ничего не делали и все плохо. А так ли это?

– Сама посмотри, – процедил сквозь зубы Танан. – Новый Даргал набирает силу, люди деградировали, забыв девять десятых прежних своих знаний, они на глазах превращаются в животных, не способных на высшие порывы души и живущих только страстями. И это ваша вина! Не мне тебе объяснять, что случится, если новый Даргал добьется своего. Знаешь, что тогда с вами будет, Шиннана конкурентов не потерпит. Но я понимаю, что вам проще объявить врагом меня, который пытается ткнуть вас носом в проблему, лишь бы не разбираться с этой проблемой. Что ж, я предполагал, что так и будет, потому и не открывался. Дальнейший разговор смысла не имеет. Одно скажу тебе напоследок. Я не допущу гибели Дэлоуэ! Любой ценой, даже если этой ценой окажется моя или еще чья-то жизнь. Пусть даже твоя или любого другого из вас. Ясно?

– Ясно, – кивнула Эллана. – Ты не похож на знакомого мне Канатоходца, поэтому я буду пристально наблюдать за тобой, учти. Пока я промолчу о тебе, но не дай тебе демиург ошибиться…

– Как хочешь, – безразлично бросил Танан, вставая. – Бывай!

И исчез, растворившись в воздухе, даже без обычных для него разноцветных искорок. Одно это говорило многое о изменениях в характере Небесного Танцора, и соответствию Воплощения Древних горько было это осознавать. Она грустно вздохнула, повернулась к молча стоявшему Келагренну и спросила:

– Насколько я понимаю, вы все на его стороне?

– Да, – коротко ответил акала. – К остальным Управителям возникает слишком много вопросов. Ваше бездействие слишком странно и непонятно выглядит, порой даже возникает ощущение, что вы добиваетесь именно гибели Дэлоуэ. Танан на данный момент единственный, кто пытается этого избежать. А теперь я вижу, что вы собрались ему мешать, даже не попытавшись разобраться в причинах его действий, не ответив ни на один его вопрос.

– Понятно, – кивнула Эллана. – Но все же советую подумать, что иногда сохранение текущего равновесия важнее всего.

– Важнее самого существования мира? – вскинул брови Келагренн.

– Нет, – вынуждена была признать Управительница, и сама испытывавшая подобные сомнения. – Но важнее развития и пути вперед – точно.

– Не верю, – отрицательно покачал головой акала. – Боюсь, Танан прав, и вы, Управители, сами деградировали. Не знаю, чем это можно объяснить, но такое ощущение возникает.

Эллана не стала говорить, что подобное ощущение все чаще возникает у нее самой, но не пожелала рушись свой образ мудрой и всезнающей, поэтому просто попрощалась и переместилась в свою резиденцию. Ей следовало об очень многом подумать и многое переосмыслить. В чем-то Танан был прав, в чем-то нет. Следовала понять, в чем именно прав, и отделить зерна от плевел.

Глава 1

– Проклятая баржа… – раздраженно прошипела Сейла, потерев отлежанный на твердой палубе бок. – Ненавижу…

Из Тарихарада в Гирхан они отправились, по настоянию Кейсава, все-таки по реке, невзирая на возражения ученицы. Чародей заявил, что тратить три месяца на дорогу, когда ее можно преодолеть за месяц, глупо и смешно. Возразить было нечего, и девушке, сцепив зубы, пришлось смириться. Спальные мешки, взятые в городе акала, Кейсав тоже не позволил светить перед случайными свидетелями, не хотел, чтобы слухи о них дошли до Грахвы. Пришлось обходиться войлочными подстилками, а они почти не ощущались, зато каждый сучок на досках палубы ощущался еще как.

Правда, скучать было совершенно некогда, учитель с ученицей лихорадочно осваивали плетение за плетением, связку за связкой, конструкт за конструктом. Книга Великого Тетроса исправно выдавала их на гора один за другим, причем, по мере освоения, все более сложные. А ведь были еще и другие книги Древних, в которых тоже хватало интересного и важного. Попутчики чародеям не навязывались, с опаской поглядывая на них издалека, как и команда баржи.

Вот только по поводу дальнейшего пути Кейсав сильно сомневался. Куда отправиться из Гирхана? Молодой чародей очень хотел преодолеть Ледяной перевал, на котором Зерлинда встретила полуволков. Вдруг удастся найти замок Белого Барса? Достичь перевала можно было двумя путями. Либо переправиться на правый берег Айны, а оттуда двигаться по степи к самым горам, затем вдоль них через лес. Но это займет больше трех, а то и четырех месяцев. Если не полгода. Второй путь на первый взгляд проще и намного короче. Нанять судно, на сей раз не баржу, а именно торговое судно, отправившись на нем к озеру Оланор, пересечь его, а дальше по реке Дайра до самых ее истоков, после чего опять же вдоль гор на юг по лесу до перевала. Если поспешить, то это месяца два-три. Вот только путь будет очень труден, и Кейсав это прекрасно осознавал – ни он, ни Сейла ходить по лесу не умели, как, впрочем, и выживать в нем. Однако чародей считал, что справится с любой опасностью, а продовольствие можно заранее закупить в Гирхане и набить им пространственный карман. Там, впрочем, и до сих пор хватало припасов, приобретенных еще в Илмаре, Наро и Лиатхане.

Потоки внимания ушли на юг, похоже, Грахва с какой-то стати решил, что Кейсав ушел туда, к Кайсаро и Интару. Почему, интересно? Города были молодые, никаких интересных книг в них явно нет, так что идти туда смысла не было. Но Повелитель думал иначе, и это настораживало. Может он знает что-то такое о тех местах, чего не знает молодой чародей? Вполне возможно.

Прошло еще несколько дней, и баржа, наконец, причалила в торговом порту Гирхана. Городишко был очень так себе, ненамного больше Теймара, только еще грязнее и запущеннее, что несколько удивило, ведь он лежал на одном из основных торговых трактов, ведущих на север. Сойдя на берег и немного поспрашивав местных жителей, Кейсав понял, что придется задержаться здесь на два-три дня, пока не найдет, у кого выяснить подробности обоих маршрутов. Тогда и выберет по какому двигаться.

Найдя приличный трактир, чародеи с удовольствием съели острый суп и жаркое с клубнями и мясом, а не надоевшие до зубной боли рыбную похлебку и кашу с той же рыбой, которыми кормили на барже. Они рыбу видеть уже не могли, настолько она надоела. К тому же настало лето, появились свежие овощи и фрукты, по которым Кейсам и Сейла страшно соскучились во время пути.

– А что теперь? – лениво поинтересовалась девушка, погладив свой туго набитый живот.

– Поищем приличный постоялый двор, что в этом городе непросто, – пробурчал молодой чародей. – Потом пойдем по местным проводникам, надо решить, каким путем идти дальше.

– Может, не будем соваться в лес? – нервно поежилась Сейла. – Ну что там может быть интересного?

– Очень многое! – отрезал Кейсав. – Я понимаю твою любовь к комфорту, но ничего не поделаешь.

Девушка обреченно вздохнула и смирилась, понимая, что переубедить учителя у нее не получится. Он слишком увлечен своим поиском и ничего слышать не желает. Как же хотелось наконец где-то осесть, пожить по-человечески! Эта бесконечная дорога просто убивала ученицу чародея, надоела до смерти. Но что делать? Придется идти дальше, снова сбивая ноги на горных тропах, ведь Кейсав задумал добраться до Ледяного перевала, о котором каких только ужасов ни рассказывали. А до того месяца два или три пробираться через густой лес – дороги к перевалу, если она когда-то и была, давно нет, через него никто не ходил уже несколько сотен лет.

Постоялый двор, где обычно останавливались зажиточные купцы, потому дорогой, нашелся в четырех кварталах от порта. Поначалу местные слуги свысока смотрели на небогато одетых путников, пока не увидели в руках Кейсава блеск серебра. После этого они сделались на удивление угодливыми и без проблем растопили баню. За дополнительную плату, конечно. Сейчас чародеи могли позволить себе это, денег им должно было хватить на много лет.

– Ну пусти, Томак, я ж только попросить, может, из кто господ купцов поможет… – перемежаемый всхлипываниями женский голос заставил собравшегося было подняться в свои комнаты после бани Кейсава остановиться. – Ну помирает же мальчонка… А лекарь денег требует… Я все, что было, отдала, всю одежку нормальную продала, а ему, гаду, все мало, давай еще… А Марек без лекарства так кричит страшно, тоненько, это ж… Сил нет слышать…

– Да я бы и рад, Даришка… – ответил виноватый мужской голос. – Но хозяин запретил тебя пускать, на тебя купец отой, что в шелках, пожалился…

– Ой, мамочки… – простонала несчастная. – Он же кричит…

Кейсав решительно повернулся и направился к двери. Сейла сразу поняла зачем, нагнала его и тихо спросила:

– Зачем?

– Можешь помочь – помоги, – обернулся к ней молодой чародей. – Это один из основных постулатов. Ему мало кто следует, но я следовать буду. И тебе советую. Доброта делает мир лучше. Ты поможешь кому-то, он еще кому-то, тот тоже – и вокруг станет немного светлее.

Сейла хотела еще что-то сказать, но, немного подумав, пристыжено умолкла. В балагане ее учили, что помогать следует только своим, а остальные перетопчутся. Но это было естественно для актеров, циркачей, а она теперь чародейка. И раз учитель говорит, что правильно – именно помогать, то так и следует делать.

У входа в трактир стояли вышибала, здоровенный детина с простоватым лицом, и сгорбившаяся, изможденная женщина лет сорока в черном платке. Она посмотрела на выходящих умоляющим взглядом.

– Что у вас случилось, госпожа? – направился к ней Кейсав. – Я – чародей. Вылечить смогу, если что. И платы не надо, меня учитель учил всегда приходить на помощь.

– Сыночек у меня с крыши амбара упал, когда перестилали! – зачастила несчастная, ее глаза загорелись отчаянной надеждой. – Ему двенадцать всего, ноги все переломал, ребра, отбил нутро… Господин лекарь сказали, что надо поить настойкой северных трав, токо она ж дорогая… А без ее Марек кричит и плачет, больно ему… И все хуже … Ножки уж почернели все…

Услышав последние слова, Кейсав встревожился. Черная язва, из-за которой многие руки и ноги потеряли. Придется, если она, и большое исцеление использовать.

– Идемте быстрее к нему, – велел чародей. – Может еще не поздно, и парню ноги можно спасти.

Женщина всплеснула руками в ужасе и кинулась по переулку влево. Чародеи поспешили за ней. Несчастная жила в самых трущобах, в небольшом глинобитном домике с земляным полом. В самом темном углу стонал и тонко вскрикивал лежащий на лавке мальчишка. Он дергался и весь дрожал.

– Снимите одеяло, – скомандовал Кейсав.

Женщина послушно сдернула с больного сына грязную тряпку, назвать ее одеялом было нельзя. Ребенок оказался болезненно худ, а ноги и самом деле почернули, от них шел тяжелый дух. Чародей нахмурился, понимая, что придется принимать крайние меры – бедолаге осталось жить разве что до вечера, не больше, это было видно даже без сканирующего плетения. Но быстро создал его и дождался результатов. Предположения оказались верны – черная язка. Мало того, сильно отбитые внутренности. Парень однозначно не жилец, и лекарь это прекрасно знал, но вытягивал из несчастной матери последние деньги. Как можно быть такой безжалостной гнидой Кейсав не понимал и понимать не хотел. Таких, как этот лекарь, следует безжалостно давить, чтобы не поганили своим вонючим присутствием мир.

– Сейла, – обратился он к ученице, – позаботься, чтобы было достаточно горячей воды, тебе это нетрудно. А вы, уважаемая, – повернулся молодой чародей к настороженно замершей женщине, – найдите достаточно емкостей для воды, моя ученица нагреет ее – вашего сына после исцеления потребуется вымыть. Он будет обильно потеть, через пот вся гадость из тела уйдет.

– Я сейчас сбегаю к соседям, у них бадьи большие были, попрошу! – вскинулась та. – А воды натаскаю!

– Не надо, – отмахнулась девушка, – я воды чародейским способом наберу, вы, главное, сами бадьи попросите помочь донести.

Обрадованная мать кивнула и опрометью вылетела из домика. Кейсав, проводив ее взглядом, кивнул – это к лучшему, кое-какие моменты исцеления очень неприглядны для стороннего взгляда, неподготовленного человека и стошнить может. А затем принялся тщательно выплетать связку большого исцеления, которую в свое время освоил с большим трудом, уж очень она была сложная. Благо, Фаэр не слазил с ученика, пока не убедился, что тот способен выплетать исцеление на автомате.

С вытянутых вперед рук Кейсава поползли светящиеся нити и окутали тихонько кричащего от боли мальчика. Тот сразу же утих – первым делом связка отключала у пациента сознание, поскольку болевые ощущения могли быть в процессе исцеления очень сильными. Ситуация оказалась даже сложнее, чем чародей думал вначале – у ребенка было несколько врожденных патологий, которые тоже следовало исправить, раз уж взялся за это неблагодарное дело.

Кейсав напряженно работал, не обращая внимания на происходящее вокруг. Сейла не менее напряженно наблюдала за ним, стараясь запомнить как можно больше. То, что сейчас делал ее учитель, было чем-то невероятным и невозможным. Она видела, как плетение за плетением укладывалось в связку, и каждое делало что-то свое. Одно очищало раны от гноя, второе исцеляло отбитые внутренности, третье изгоняло черную язву, одновременно наращивая мясо вместо выгнившего, а четвертое вообще заново растило глаз и кисть левой руки. И все это очень быстро.

Тем временем соседи Даришки притащили четыре здоровенные бадьи, каждая могла вместить по десятку, а то и больше ведер, и Сейле пришлось отвлечься, чтобы коротким стихиальным плетением наполнить их чистой водой, а потом еще одним вскипятить ее. Столпившиеся у стен люди с ужасом и одновременно с интересом смотрели, как больной мальчишка висит в воздухе, покрытый клубком светящихся разноцветных нитей. Они ничего подобного никогда не видели, да и не было чародеев в Гирхане, они здесь не появлялись уже несколько поколений. А тут вдруг пришлый колдун решил помочь, да еще и денег за это не попросил! Разве ж такое бывает? Старики, которых пропустили в дом, качали головами – нет, не бывает, это чудо какое-то случилось. Однако за действиями чужака наблюдали внимательно.

Нити вокруг мальчика тем временем поблекли, и он медленно опустился на залитую гноем и потом постель. Кейсав с облегчением выдохнул, пошатнулся и пробурчал, что ему срочно нужно сесть, выложился по полной. Кто-то из мужиков пододвинул ему скамью, на которую чародей тут же опустился. Старики переглянулись – видно, что человек смертельно устал, не так просто ему это чародейство дается. Они посмотрели на постель – мальчишка уже приподнялся на локтях и с недоумением смотрел на толпу людей, сбившихся в их бедном домике. Причем смотрел обоими глазами.

– Маричек! – скрикнула Даришка, бросаясь к нему. – Как ты, мой маленький?! Болит что-нибудь?!

– Не-а… – басовито, стараясь выглядеть солидным, отозвался мальчишка. – Ой, а это чего? – он поднял к глазам левую руку. – Мам, у меня ж ее не было! И глаза левого не было! Это ж как?!

Горожане, сбившиеся в домике вдовы, потрясенно загудели, они помнили беду Даришки – ее, когда сына носила, избили и изнасиловали наемники, убив перед тем мужа, выжила бедная чудом, да и парнишку потом родила без одного глаза и левой руки. А теперь они у него выросли? Это ж как?!

– Ой, спасибочки вам, господин чародей! – несчастная мать рухнула перед Кейсавом на колени и попробовала поцеловать ему ноги, но он не позволил.