У судьбы твои глаза

– Одуреть можно. – Брякнул он. – Вас заставили подписать документ, пока вы были не в состоянии даже маму свою узнать? Это ещё одно косвенное доказательство того, что ваш акушер что-то напортачил. Не хочу вас огорчать, но придётся. С этим документом у вас и у меня связаны руки. Вы официально согласились не выдвигать обвинений. Ни один судья не встанет на нашу сторону.

– Но как же тот факт, что я ничего не соображал в тот момент?

– Это было шесть лет назад, мистер Тёрнер. – С сожалением напомнил адвокат. – Сейчас вы уже не докажете, что тогда были не в состоянии мыслить здраво. Придите вы ко мне сразу же, я бы ещё попытался что-то сделать, но теперь…

– Ясно. Этот ублюдок останется неприкасаемым.

– Поверьте, мне искренне жаль.

– Неужели, ничего нельзя сделать?

Говорят, надежда умирает последней. Каждый день я хватался за тысячи маленьких надежд, и все они умирали. Как сейчас. Я понял это по напряжённому молчанию Алана Хьюитта.

– Спасибо, что уделили мне время. – Сказал я не без уныния и засобирался на выход.

Хьюитт зашелестел конвертом и протянул мне стопку купюр.

– Возьмите.

– Это за консультацию.

– Возьмите. – Настойчиво повторил адвокат, и, приняв деньги обратно, я понял, что там гораздо больше тысячи, что я накинул сверху. Он возвращал большую часть своего гонорара за помощь с Таннером. – Вам сейчас нужен каждый цент.

Комок размером с яйцо застрял в горле, мешая дышать и говорить. Я кивнул, преисполненный благодарности, пожал руку человеку, который меня почти не знал, но желал помочь хоть чем-то, и ушёл.

Почему я не вспомнил об этом раньше? Если бы не забылся в пьяном безумии, то, возможно, сумел бы привлечь доктора Крейга к ответственности, но было слишком поздно. Всё это время я винил одного себя за тот роковой выбор, который я даже не должен был делать. Но, вероятно, вина лежала не только на моих плечах. Доктор Крейг совершил ошибку и скрыл её за моей глупостью. Моя жена умерла из-за него. Мой сын никогда не сможет вести жизнь физически здорового человека из-за него. Вся моя жизнь покатилась в канаву из-за него.

А я даже не мог этого доказать.

***

Где наскрести сто семьдесят тысяч долларов тому, кто уже продал свой дом, сидел на шее двух почти пенсионеров, и воспитывал больного ребёнка, которому постоянно требовалось недешёвое лечение?

Первой мыслью было продать почку. Но это не вариант. За такой ценный «товар» можно получить всего-то двадцать пять тысяч долларов – я узнавал. Слишком мало. Потом меня подмывало ограбить какой-нибудь банк на окраине, где не ахти какая охрана и видеонаблюдение. Но посмотрим правде в глаза: у меня кишка тонка, да и причинять вред людям не входило в мои планы. Каким бы безвыходным ни казалось положение, я ещё сохранил частички совести и достоинства.

До чего можно опуститься, если раздумывать о таких вещах? Но я пал слишком низко. Кредит мне никто не даст. Я безработный, да и моя кредитная история оставляет желать лучшего. Если бы банки действовали по схеме полиции, то по городу бы давно висел мой портрет. Вместо подписи «Разыскивается» красовалось бы «Неблагонадёжный заёмщик».

Конечно, я не собирался ни продавать свои органы, ни грабить банки. Это были минутные помутнения рассудка, которые подняли мне настроение. После того, как я вдоволь нашутился с самим собой, я перешёл к реальным действиям.

В четверг какой-то лысый детина в кожаной косухе купил мой «форд рейнджер». Приехал в Рочестер из самой Саратоги, лишь бы поскорее сесть за руль моего монстра. Ему кровь из носу хотелось стать обладателем пикапа по заниженной стоимости, а мне позарез нужны были деньги. Идеальная сделка. Теперь мой карман оттягивала пачка в двадцать тысяч, а сердце ныло от потери любимой машины. За тридцать три года я сменил четыре тачки, но только с «рейнджером» меня связывало столько общих воспоминаний. Даже смешно так отзываться о простом автомобиле, но мы прошли огонь и воду. Смерти и болезни. И теперь пришло время прощаться с ним, словно со старым другом.

Пришлось пересесть в малютку Полин, чтобы поколесить по городу и не опоздать ни в один из пунктов в расписании Криса. Пока я ждал его за дверями кабинета дефектолога, мне позвонил Генри и сообщил довольно приятную новость.

– Я нашёл нам работу.

Нам. Снова мы очутились в одной лодке, только теперь она плыла не по волнам семейного бизнеса, а дрейфовала в луже безработицы. Я чуть не хмыкнул в ответ, ведь прошерстил все строительные компании в радиусе двухсот миль от Рочестера, но везде слышал одно и то же. «Вы нам не подходите». Их не волновал мой опыт и мои навыки. Лишь то, что я поколотил начальника и отвечал за это в суде. Если Генри и подыскал нам что-то, то это была захудалая должность какого-нибудь вышибалы в баре или консультанта в строительном магазине.

– Мне начинать волноваться? – Отшутился я.

– Начинай благодарить меня.

– И не подумаю, если за эту работу не платят минимум двести тысяч. На меньшее я не согласен.

– Закатай губу обратно, братец. Оклад девять с половиной, плюс премии и оплата топлива.

– И кого нужно убить за такие бонусы?

– Своего внутреннего циника. Серьёзно, Шон, я пытаюсь помочь.

– Ладно, прости. Так что там за работа?

– То, что ты как раз любишь. Таскать цемент и класть кирпич.

– Ты шутишь? – Я не поверил, ведь благодаря Таннеру на любую работу в сфере строительства для Шона Тёрнера было наложено эмбарго.

– Нет. Я выбил нам два места в бригаде. Прости, должность прораба уже занята, придётся отдуваться обычным разнорабочим. Но это шанс снова встать у руля и заниматься любимым делом. Ты и я, как в старые добрые.

Эта затея начинала казаться мне всё более и более привлекательной. В «Дженерал Констракшн» я получал больше, но о титуле прораба можно было забыть, как и о тех сливках, что он снимает с зарплаты каждый месяц. Это был неплохой заработок, а мысль о том, чтобы работать бок о бок с родным братом, только подливала масла в огонь моего интереса.

– Компания молодая, только-только прощупывает почву в строительстве, но тем лучше. Им нужны рукастые трудяги, а кто это, если не мы?

Позитивный настрой Генри был заразителен и не мог не подпитать пессимиста внутри меня радужными надеждами. Но всё ещё оставалось одно обстоятельство, которое камнем преткновения лежало на моём пути.

– А как же моя репутация дебошира и скандалиста?

– Они в курсе твоей ситуации, и это их не волнует. Если твои кулаки способны не только впечатывать носы в затылок, а ещё и ровно класть ламинат, ты им подходишь.

– Чёрт, Генри. Не знаю, что и сказать.

– Скажи «да». У тебя будет стабильная работа, ты сможешь взять кредит, чтобы расплатиться с Таннером.

Я и не заметил, что всё это время не дышал. Но лишь теперь смог расслабиться и снова впустить в лёгкие воздух.

– Генри, я говорил тебе, что ты лучший в мире брат?

– Нет. – Засмеялся тот. – Но с этого момента настаиваю, чтобы ты говорил это почаще.

Ну, Генри, ну удачливый ловкач. Лучшего брата и пожелать нельзя. Он стал той рукой, что вытянет меня из болота. Не успел я порадоваться новости, как телефон снова зазвонил.

– Мистер Тёрнер, это старшая медсестра Перес из больницы Сент-Мэрис. Ваша тёща. Она пришла в себя. Можете её навестить.

И мои щёки растянулись ещё шире.

Глава 10

«Спенсер и Ко» была молодой и развивающейся компанией. Во всяком случае, так они себя превозносили в интернете и на рекламных афишках в городе. По сути, это был стартап с двухэтажным офисом в Пайн-Ридж и прилегающими складами.

Брюс Спенсер оказался вовсе не таким, каким его рисовало моё скудное воображение. Вместо приземистого мужчины среднего возраста в клетчатой рубахе и грязных ботинках нас поприветствовал молодой и улыбчивый парень моих лет, который явно был с жизнью на «ты». Никакой мятой рубахи – модный свитшот с эмблемой «Джей Крю», не менее модные джинсы и кроссовки «Найк». Русые волосы, короткая стрижка и чёткие скулы. Единственное, что портило его образ, – оттопыренные уши, которые хотелось пригладить назад к голове, но они никак не хотели укладываться.

Обаятельный, амбициозный и рвущийся в бой. Рукопожатие крепкое, так и говорящее: «Ты мне нравишься, но я здесь главный». Порывшись немного в интернете, я нарыл кое-какую подноготную о нём, потому что никак не мог уложить в голове, откуда вдруг на строительном поприще выросла компания «Спенсер и Ко», о которой раньше никто и слыхом не слыхивал.

Отец Спенсера был финансистом в Миннеаполисе и скоропостижно скончался около года назад, передав сыну солидное состояние, которое тот не спустил на азартные игры и бесполезные махинации с криптой, а вложил в бизнес. С чего вдруг его потянуло в строительство, я так и не понял, но факт оставался фактом. Брюс Спенсер обосновался в Рочестере, у него был развивающийся бизнес, которому требовалась рабочая сила, и ему было плевать на то, что я вмазал бывшему боссу.

– Если пообещаете, что мне не достанется, то меня не волнует ваше прошлое. – Шутливо объяснил свою позицию Брюс при первой встрече. – Мне важно только наше общее будущее. А с Франклином Таннером я знаком. Довелось встретиться, так что я вполне могу понять, почему у вас чесались кулаки.

Это развеяло последние сомнения. Враг моего врага – мой друг. А если он ещё готов платить десять штук в месяц, то он мой самый закадычный друг. Когда собеседование подошло к концу, Генри мельком взглянул на меня, как бы спрашивая: «Ну что?». И мы подписали договор.

В тот же день Полин благополучно вернулась домой, так что мы отмечали двойной праздник. Я отправил тёщу отдыхать, пока сам занялся ужином. К шести должны были подъехать Генри с Камиллой, и даже Уэйн обещал вернуться пораньше, чтобы принять участие в семейном торжестве.

Крис помогал мне варганить спагетти с жареными колбасками – блюдо, которое я не побоялся испортить перед приходом гостей. Генри и Кэм привезли с собой десерт из кондитерской «Ями». Шесть эклеров с заварным кремом и какой-то пирог с ягодами, который выглядел, как произведение искусства. И никакого вина – все блюли законы дома Холландов-Тёрнеров, в большей степени из-за боязни разозлить Полин.

Мы болтали, смеялись и поднимали бокалы с лимонадом за здоровье Полин и наше с Генри будущее в «Спенсер и Ко». Крис, как бывало, когда Генри заглядывал к нам, умолял дядюшку уложить его и почитать перед сном. А тот был только рад провести время с племянником и заодно узнать продолжение истории про Гарри Поттера. Уэйн отвёл Полин в спальню, чтобы та отдохнула, а мы с Камиллой остались сражаться с горой грязной посуды.

– Хороший получился вечер. – С улыбкой сказала Кэм, вытирая тарелки и убирая их на место.

– Да, нужно почаще собираться.

Мне всегда было уютно рядом с Кэм. Я был первым из семьи, с кем её познакомил Генри. Родители удостоились этой чести гораздо позже, и, помню, всё прошло не так уж гладко, как он надеялся. Мама была в своём репертуаре. Устроила девушке младшего сына допрос с пристрастием, словно отбирала ни потенциальную невестку, а донора почки. Она была холодна, впрочем, она была холодна со всеми, даже с сыновьями. В детстве от неё было не дождаться ни объятия, ни поцелуя, ни даже пяти минут, которые она готова была на нас потратить. Её больше волновали другие вещи: собственная внешность, журналы мод и встречи с подругами, которым она говорила больше слов, чем сыновьям.

Отец был капельку мягче, но во всём потакал матери. Стоило ей сказать «Эдвин, ты так и будешь стоять?», когда мы с Генри колошматили друг друга за игрушку, как тот тут же пытался выдавить из себя наставительную речь, а мать благополучно скрывалась в своей комнате, лишь бы быть от передряги подальше. Попросите меня назвать самых чёрствых родителей, и я отвечу, что это Клара и Эдвин Тёрнеры.

Камилла не дотягивала до идеальной невестки, которую хотела видеть в семье моя мать. Элизабет пережила ту же участь. Мы навещали родителей в Чикаго раз в год, и этого было предостаточно для того, чтобы не терять связи, которой и так не было. Мать не устраивало, что Элизабет «всего лишь учительница в младших классах». Её слова, не мои. Что она из обычной семьи продавщицы и слесаря по ремонту автомобилей. Что они не подтираются купюрами и не пьют «Шато Марго» по вечерам. Позже её стало не устраивать, что Элизабет не может подарить им внуков. Не постесняюсь предположить, что их не устраивало ещё и то, что она умерла на операционном столе и скинула заботу о сыне на мои плечи.

Но Камилле пришлось ещё хуже. Её семья была ещё более обычной и ничем не примечательной. Разве что национальностью. Генри рассказывал, как мама несколько раз скривилась при встрече с Кэм. Впервые, когда увидела её смуглую кожу и черноту волос. Во второй, когда узнала, что та мексиканка по материнской линии. Ну а в третий раз, когда Кэм отказалась от десерта, потому что не любила торт-суфле.

Было чудом, что мать и отец явились на их свадьбу, потому что с тех пор ни разу не приглашали молодожёнов к себе. Впрочем, как и меня с Крисом. Они любили нас на расстоянии, если то, что они испытывали к нам, вообще можно назвать любовью. Полин и Уэйн заменили родителей не только мне, но и моему брату. И эта странная семейка была моим тёплым очагом, от которого не хотелось убирать замёрзшие пятки.

– Могу я спросить? – Нерешительно заговорила Кэм, пока я домывал кастрюлю из-под спагетти.

Я напрягся, предвидя какой-то неудобный вопрос, но кивнул.

– Почему ты не расскажешь родителям об иске? Они ведь… состоятельны. Они бы помогли вам деньгами.

Фух, вопрос оказался не таким неприятным, как я ожидал.

– Мои родители как самый жадный банк. Если они и соизволят дать мне денег, то будут ожидать, что я верну их назад. Вот только, они будут напоминать мне о том, что сделали ради меня, до конца моих дней. Проще взять кредит в банке, они не настолько мелочны. – Усмехнулся я, пытаясь шуткой скрыть досаду.

– Это печально. Родители должны помогать своим детям, и наоборот.

– За тридцать лет я привык к тому, что наши родители – исключение из всяких правил.

– Вы натерпелись от них. – С грустью заметила Кэм, прислоняясь к шкафчику и глядя куда-то за сотни миль от кухни Холландов.

Я выключил воду и примостился рядом, глядя куда-то в том же направлении.

– Это пустяки. Боюсь представить, сколько натерпелась от них ты.

Камилла заглянула мне в глаза, и я понял, что попал в самое яблочко.

– Они не обязаны любить меня.

– Обязаны, потому что тебя любит Генри. Мы все тебя любим.

Она улыбнулась и расцвела, словно подснежник от первых лучей солнца.

– Я смирилась с тем, что мне никогда не завоевать их расположение. Но мне бы хотелось, чтобы наши с Генри дети росли в семье, вроде этой. – Камилла развела руками, намекая на Полин и Уэйна, их безоговорочную любовь и спасительную заботу.

– Они будут расти в такой семье. – Заверил я её, намекая вовсе не на своих родителей. – Какая разница, что это будут не Клара и Эдвин Тёрнеры. Ваш ребёнок будет здесь любим, как родной внук.

Давно я не был так близко к женщине. Полин и учительницы Криса не в счёт. Давно не ощущал аромат чего-то сладкого, не чувствовал тёплое дыхание. И заскучал по Элизабет с новой силой.

– Генри ведь рассказал тебе? – С усмешкой спросила Камилла.

– Понятия не имею, о чём ты.

– Брось. Вы с Генри… не просто братья. Между вами особая связь, вы всё друг другу рассказываете.

– Ладно, ты нас раскусила. Можно теперь тебя поздравить?

Губы Кэм растянулись в самой светлой улыбке. Я был первым, кто узнал о том, что у них будет ребёнок. О том, что стану дядей, а этот дом наполнился звуками топающих ножек. Они будут бегать по паркету, пока мой сын продолжит ковылять на костылях.

Но я не испытывал ни зависти, ни разочарования, лишь искреннюю радость. Поздравил невестку с потрясающим событием и обнял, как собственную сестру, которой у меня никогда не было.

– Знаешь, у меня есть кое-что для тебя. – Вспомнила Кэм и завела руки за голову, чтобы снять цепочку с шеи. – Думала отдать, когда придёт время. Оно пришло.

Вложив свой дар мне в руки, Камилла передала мне свою дрожь, отчего я понял всю сакральность момента. В моих пальцах оказались винтажные, бронзовые часики, цепочку от которых я часто видел на груди Кэм. Мне казалось, что под одеждой прячется какое-то девчачий аксессуар, вроде сердечка или жемчужины, но как же я был глуп, причисляя Кэм к тем девушкам, что любят подобные украшения.

– Эти часы смогут всё исправить. – Объяснила Камилла, глядя на свой подарок. – Десять лет они висели на моей груди, но теперь они твои.

– Кэм, я не могу их принять…

– Я хочу, чтобы ты их принял, Шон. Моя мать подарила эти часы, как амулет, когда я сильно заболела в детстве. Она верила, что они помогут мне побороть болезнь и найти мой путь к счастью. Болезнь отступила, а я нашла своё счастье. – Она улыбнулась, наверняка, думая о Генри и об их будущем ребёнке. – Возьми их, прошу. На твои плечи легло столько бед и забот. Они станут твоими защитниками, какими были для меня. Они помогут тебе найти путь. Сделать правильный выбор.

При этом она как-то многозначительно, пристально посмотрела в мои глаза, словно пыталась вложить эту истину одним лишь импульсом. Я не особенно верил в высшие силы и во всякого рода амулеты – вера оставила меня в тот день, когда жизнь покинула тело Элизабет. Но из уважения к Камилле и её вере, я сжал амулет в кулаке и сказал:

– Спасибо, Кэм. Я буду оберегать их. Но, как же ты теперь без своего амулета? Как без своих защитников?

– Можно к вам? – В дверях появился Генри, потирающий глаза от усталости. – О чём вы тут шепчетесь? – Ухмыльнулся он и поцеловал жену в висок. Кэм посмотрела на меня глазами женщины, в сердце которой жила непобедимая любовь, и произнесла:

– У меня уже есть мой защитник.

Глава 11

Три разных банка отказали мне в кредитовании.

– Нас беспокоит ваш уровень дохода.

Который пока был равен нулю, потому что я выходил на свою первую смену лишь в понедельник.

– Но я нашёл работу в стабильной строительной компании. С этим не будет проблем.

Это их не впечатлило. Тощий парень в безвкусном костюме, который топорщился на его костлявых плечах, поправил очки на носу и уткнулся носом в монитор.

– Вы дважды закладывали дом, распродали бизнес и были втянуты в судебное разбирательство. Принимая во внимание вашу кредитную историю, мы не можем быть уверены в том, что вы будете исправно выплачивать взносы.

Чёрт бы их побрал! Я лишь трижды задержал оплату, когда лечение Криса в Сиэтле обошлось чуть дороже, чем я рассчитывал.

– Мой сын болен. Все эти деньги нужны были, чтобы покрыть расходы на лечение. Неужели это не имеет для вас никакого значения? Неужели у вас совсем нет сердца?

Парень взглянул на меня беспристрастным взглядом. Его не волновали вопросы морали, лишь моя способность платить по счетам. А она вызывала у этого доходяги серьёзные сомнения, поэтому всё, что он мог мне ответить, было:

– Нам очень жаль, мистер Тёрнер. Но в кредите вам отказано.

Пережив три одинаковых разговора, я вернулся в школу за Крисом, чувствуя себя дырявым мячом. Меня отфутболивали, били ногами и давали пасы, отчего я потерял форму и сдулся.

– А можно мы сегодня не поедем к мисс Портер? – С большущими глазами спросил Крис, имея в виду занятия с физиотерапевтом, которые были назначены на два часа. Мы как раз сели в машину, чтобы выдвигаться к ней.

– Прости, чемпион. Но ты ведь знаешь, как важно не пропускать ни одного занятия. Они помогают тебе увереннее стоять на ногах.

Если бы не они, мой сын вообще вряд ли бы узнал, каково это, ходить. Благодаря им он мог сам передвигаться, пусть и с небольшой поддержкой в виде костылей, которые скоро придётся заменить, потому что Крис рос, как на дрожжах.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.