Заложница

Валерия недовольно поджала пухлые губки, отчего стала невероятно похожа на ребенка, которому мама в магазине не купила игрушку.

– Хоть сейчас и довольно удачно вышло, что ты оказался рядом, – Валерия нырнула рукой в крошечную сумочку, – но пообещай впредь не искать со мной встреч. Вот, держи, – девушка протянула мне довольно толстую пачку денег.

– Я никогда не обещаю того, чего не планирую выполнять, – это первое, а второе – на кой черт ты мне суешь деньги?

– Они твои, из сумки с выкупом. Мне их дал Стас, долго объяснять, как это вышло. Правда, часть я все же потратила, расплатилась за такси и билет, – со смущенной улыбкой сообщила Валерия и, тряхнув купюрами, настойчиво предложила мне их взять.

– Ну трать их на здоровье и дальше. Я ведь правильно понял, ты не погостить в столицу летишь, а насовсем домой возвращаешься. К сведенью, очень одобряю данное решение, но той суммы, которая лежит на твоем банковском счете, не хватит даже на первое время… Э-эй, ты зачем дерешься? – зашипел я, когда Лера пихнула меня в бок.

– Виктор, у всего на свете есть предел, и уверяю тебя, заглядывать другому человеку в карман определенно находится за этим пределом, – проворчала Валерия, причем не зло, а скорее, сконфуженно. Видимо, девушка чувствовала себя неловко из-за суммы, имеющейся у нее на карте.

– Напрасно ты меня, Лера, ругаешь, – как можно спокойней протянул я. – У меня был весомый повод изучить ваши со Стасом счета, как личные, так и оформленные на юридическое лицо. И прекрати уже маячить пачкой перед моим носом, я ее не возьму. Можешь делать с деньгами что хочешь – порви или просто выкинь, но я бы на твоем месте оставил их себе. Убежала ты от мужа, мягко сказать, налегке, из вещей – только то, что на тебе надето, в сумке, кроме паспорта, телефона, крема и помады, тоже ничего нет. Как жизнь налаживать собираешься?

– На работу устроюсь, – как-то грустно сообщила Валерия и тяжко вздохнула. – Начну все сначала. Да, наверное, деньги мне действительно пригодятся, я их возьму, но с условием, что ты позволишь мне вернуть долг, когда я встану на ноги.

– Хочешь – возвращай, хочешь – нет, – пожал я плечами, я на все был согласен, лишь бы хоть как-то облегчить жизнь Леры. И кстати, раз уж об этом зашла речь, то от такого специалиста, как ты, я бы в своей фирме не отказался.

– Нет, – активно замотала она головой, – еще большая благотворительность мне не нужна. Виктор, не спорь, – с нажимом произнесла Лера, прежде чем я успел открыть рот, чтобы убедить ее, что такие работники, как она, на вес золота. – Лучше расскажи, какие у тебя планы относительно Стаса? Я не заявила на него в полицию, чтобы тебе не навредить. Но раз мы знаем, на что он способен, должны же мы что-нибудь предпринять, иначе на нас частично ляжет ответственность за каждое его дальнейшее преступление.

– Полностью согласен с тобой, – кивнул я и, хоть это было невозможно из-за опущенного подлокотника между мной и Лерой, поерзав, сделал вид, что пододвинулся ближе, склонил голову и на полтона ниже сообщил: – Мои сотрудники следят за Стасом, но делают это аккуратно, крайне важно его не спугнуть. Стас, конечно, еще та редкостная сволочь, но не он организатор группировки, которая специализируется на похищении людей и вымогательстве. Обезвредить твоего мужа – не значит решить проблему. Я надеюсь выйти на всех участников банды.

– То есть Стас еще какое-то время вполне свободно сможет жить и передвигаться по стране, а при желании и за ее пределами? – сглотнув, забеспокоилась Лера, которую явно пугала такая перспектива.

– Ну, не совсем свободно. Стас же не идиот и понимает, что в покое я его не оставлю, ему в любом случае придется прятаться. Переживаешь, что муж рванет за тобой и отомстит за то, что ты его бросила? Ведь нетрудно догадаться, куда ты можешь отправиться.

– Понятия не имею, на что Стас способен и насколько он повернут на мне. Если ты установил слежку и за мной и за Стасом, скажи, как он отреагировал, когда понял, что из торгового центра к нему в машину я не вернусь?

Я помедлил с ответом, размышляя, стоит ли и без этого запуганную Валерию добивать душещипательным рассказом о том, как ее муженек с обезумевшим видом носился по магазину, выкрикивая ее имя, как на парковке упал на колени и отчаянно выл.

– Стас отреагировал бурно, – не стал я вдаваться в подробности, – и как ты выразилась, да, он сильно на тебе повернут. Но пока не волнуйся, твой муж пределы города не покидал, снял квартиру и тихо отсиживается.

– Притаился, значит, и, как паук, выжидает… – не для меня, а скорее, для себя задумчиво пробормотала Валерия.

Я взял руку девушки и крепко сжал.

– Лер, для меня не составит труда уберечь тебя от любых неприятностей. Прими мою помощь, и ты сбережешь уйму нервов, причем не только своих, но и моих.

Она поежилась, нахмурилась и аккуратно забрала руку.

– Прости, Виктор, но нет. Я не могу.

Чтобы не выругаться матом на весь салон, я откинулся на спинку кресла, выдохнул и спросил:

– Почему? Только не неси чушь о благотворительности и о том, что не желаешь быть должна мне. Та девушка, которая подкараулила меня в спортивном клубе отеля и всеми правдами и неправдами навязала услуги своей фирмы, была абсолютно адекватна: когда ей дали то, что ей нужно, она взяла без особых церемоний.

Судя по замешательству Леры и по тому, как она замерла, я своей прямотой поставил ее в затруднительное положение: меня планировали отшить, ссылаясь именно на благотворительность и прочие подобные бредни, я выбил почву у нее из-под ног, и теперь она просто не знала, что сказать.

К своему удивлению, я увидел на ее лице тень вины и непонятного раскаянья. Валерия набрала в легкие побольше воздуха, и я понял, что она сейчас начнет что-то говорить. Не к добру это, ой, не к добру. Надеюсь, у меня волосы на голове и на остальных частях тела дыбом не встанут, когда услышу, что себе навыдумывала хорошенькая головка Леры.

– Виктор, умом я отчетливо понимаю, что ты вынужденно похитил меня и поначалу обращался, как с последней скотиной, по незнанию моей невиновности. Но ведь из памяти не выкинешь ни холодный подвал, ни регулярные побои, в том числе по лицу, ни то, что ты лично натравил на меня Глеба, чтобы снять для Стаса видео. В целом ты неплохой человек, но проблема в том, что я не могу сказать с уверенностью, хороший ли. И на что ты пойдешь, если жизнь вновь припрет тебя к стенке. Я зареклась иметь дела с опасными людьми, больше не хочу этого ни при каких обстоятельствах. Да, в загородном доме я держалась с тобой довольно свободно и подпускала ближе, чем следовало бы…

По всей видимости, Валерия сейчас говорила о поцелуях и невинной шалости на столе, потому что она, очевидно, чтобы скрыть смущение, вдруг стала всматриваться в иллюминатор, словно ее резко заинтересовала проплывающая под нами облачность, но тем не менее продолжила:

– Не имею представления, почему я так себя повела. Может, дикость ситуации повлияла или сказался статус заложницы, но, оборачиваясь назад, я вижу, что была как минимум не в себе.

Каждое ее слово било, словно наотмашь, а ведь я думал, что любую причину отказа Валерии от моей помощи я с легкостью отобью, но, оказалось, что не любую. Что тут скажешь? Виновен по всем пунктам. В последние дни, проведенные Лерой в загородном доме, она действительно держалась непринужденно и даже уверенно, на нас с парнями ворчала, прикрикивала, а случалось, и откровенно командовала. Когда мы с Костяном и Глебом учинили небольшой бардак на кухне, в гостиную, где мы отдыхали, залетела настоящая фурия со скалкой в руке. Сначала она нас отругала, как мальчишек, только что в угол коленями на горох не поставила, а потом заставила натирать кухню до блеска. Но ведь и этого ей показалось мало, встала, как надзиратель, в дверном проеме и придирчиво контролировала, насколько энергично и качественно мы орудуем тряпками. После таких выпадов я почему-то свято уверовал, что Валерия полностью меня простила и вышвырнула из памяти все без исключения омерзительные моменты в нашем прошлом общении.

– Все верно, – соглашаясь, протянул я, – у тебя есть полное право меня презирать, на меня злиться и даже, вполне заслуженно, ненавидеть. Я могу тысячу раз повторить, как сожалею обо всем, недопустимом по отношению к тебе, и ровно столько же раз извиниться, и поверь, если бы этим я смог загладить свой проступок перед тобой, я бы так и сделал. Но слова – это пустой звук, ничем не подкрепленный. Я же в качестве компенсации за моральный и физический вред предлагаю реальную помощь, а именно безопасное место, защиту и финансовую поддержку.

Валерия, закусив нижнюю губу, призадумалась. Отлично. Если мне удалось хотя бы пошатнуть ее мнение обо мне, уже хорошо.

– Лично для себя я от тебя ничего не приму, но сильно переживаю, что Стас попытается мне отомстить через мою маму. Поэтому если твое предложение о защите распространяется и на нее, то…

– Считай, договорились, – перебил я Леру, пока она не передумала, а еще достал воображаемый блокнот и внес в него архиважную запись: «Слабое место Валерии – ее мама, надо прибегнуть к этому отличному рычагу давления». – Как только мы приземлимся и можно будет пользоваться телефоном, я тут же отдам необходимые распоряжения.

– Виктор, нет, погоди, – всполошилась Лера. – Дай мне сначала с ней поговорить и все объяснить.

– Не вопрос, – кивнул я и потянулся в карман за заранее приготовленным для нее новым мобильным.

– Вот, держи, свой телефон ни в коем случае не включай, а лучше выбрось, – практически в принудительном порядке я вложил в ладонь Леры новое средство связи и пояснил: – Мои личный и рабочий номера уже забиты в контакты. Как только поговоришь с мамой, сразу звони.

Валерия явно уже начала сомневаться, с подозрением поглядывая то на меня, то на телефон. Вот сейчас всю договоренность вспять обернет, надо поскорее сматываться.

– Ну все, я пошел, а то там Тима один, да еще в тесной переноске…– я спешно поднялся на ноги. – Жду звонка.

Глава 29

Пока я переваривала, на что согласилась, Аблова как ветром сдуло.

Однако я дала маху!

Как так вообще получилось, что Виктор меня уговорил, причем быстро и не особо стараясь? Ведь давала зарок не общаться в будущем с Абловым ни при каких обстоятельствах по двум весьма веским, на мой взгляд, причинам. Первую причину я без зазрения совести озвучила Виктору. Это – похищение и несколько кошмарных дней, последовавших вслед за ним, когда я сидела в подвале и в панике прислушивалась к каждому шороху от страха, что кто-то войдет, накинет на шею удавку, а потом закопает в лесочке, где мое тело никто и никогда не найдет.

Вторую причину я оставила при себе и Виктору о ней расскажу только под пытками. Когда с головы Стаса слетел нимб, который я собственноручно туда водрузила, я наконец осмелилась признаться себе, что Аблов мне очень даже интересен как мужчина. Правда, это абсолютно ничего не должно для меня значить. Хватит с меня неподходящих мужчин, тем более что я же в него не влюблена, просто это мимолетное увлечение, которое скоро развеется, если мы перестанем видеться. С глаз долой – из сердца вон – безотказное правило. Наверное…

Никогда бы не подумала, что у меня возникнут к одному и тому же человеку абсолютно противоречивые чувства. С одной стороны, когда я смотрю на Виктора, возникает стойкое желание наброситься на паршивца и придушить его за все то, что я перенесла в его плену, но с другой стороны, и на столе поваляться с ним тянет…

Вот как это называется?

Психическое расстройство в виде раздвоения личности или я на личном примере теперь знаю, что имеют в виду, когда говорят, что от ненависти до любви один шаг? Только я этот шаг не сделала, а стою на черте между этими чувствами, одновременно обуреваемая ими обоими.

Но, как выясняется, копаться в себе и в том, что ты переживаешь, – занятие, которое может так глубоко затянуть, что ты отвлекаешься от абсолютно всего. Например, я благополучно пропустила снижение самолета и посадку, а очнулась, лишь когда люди толпились в проходе, чтобы выйти на трап. Естественно, с Абловым мы больше не увиделись – пассажиры бизнес-класса покидают самолет первыми, и в здание аэропорта их доставляют отдельным более комфортабельным транспортом.

Пока на такси добиралась до квартиры, в которой я родилась и выросла, чуть голову не сломала, прикидывая, как бы так помягче преподнести маме, что ее зять – уголовник и мы с ней теперь должны его дружно бояться и вести себя осторожно и осмотрительно.

Переминаясь с ноги на ногу перед дверью родного дома, долго не решалась постучать, то занося кулак, то вновь опуская.

Мама неоднократно жаловалась, что с мужчинами ей катастрофически не везло в жизни, начиная с моего отца, который, похоже, узнав о ее беременности, благополучно слинял и навсегда пропал без вести, заканчивая последним ее ухажером, который, обещая небо в алмазах, уговорил ее оформить на себя кредит и, взяв все деньги, сказал, что сбегает на минуточку в магазин купить бутылку шампанского и что-нибудь вкусненькое к торжеству, но назад уже не вернулся. И вот когда я встретила Стаса – такого надежного, доброго и со всех сторон положительного – и он сделал мне предложение, мама радовалась как маленькая, в буквальном смысле визжала от счастья и хлопала в ладошки. К тому же ее будущий зять клятвенно ей пообещал, что будет носить меня на руках, будет заботиться обо мне и любить до последнего вздоха. Как теперь мне ей сообщить, что все ее мужики, включая и моего папашу по сравнению со Стасом белые и пушистые зайчики?

Закрытая наглухо дверь неожиданно распахнулась, и я увидела родное и вместе с тем удивленное лицо мамы и поступила так, как часто делала в раннем детстве, когда кто-нибудь меня обижал. Я тогда бросалась родительнице на грудь, обнимала ее, рыдала навзрыд и, жалуясь на жизнь, причитала.

– Лера, доченька, ты какими судьбами здесь и что случилось, почему плачешь? – щедро поглаживая меня по спине, мягко, но с тревогой спрашивала мама.

– Я от Стаса ушла, и мне теперь жить негде, примешь? – шмыгая носом, рассказала я в принципе всю историю, в коротком ее изложении.

– Твою же дивизию… – выплюнула родительница, приправив эмоцию крепким словечком. – Нас точно кто-то сглазил или, того хуже, проклял! Может, к гадалке сходить? Мне подруга одну очень настоятельно рекомендовала.

Как только мои уши услышали слова о гадалке, проклятии и сглазе, я сразу вспомнила, кто из нас двоих с мамой в доме всегда считался взрослым и рассудительным.

– Мама, умоляю, только скажи, что до сегодняшнего дня ты еще ни к какой ворожее или колдунье не ходила и не отнесла ей все свои накопления, – с надеждой попросила я.

– Нет, пока не успела, но как раз к гадалке собиралась. Напрасно ты, дочка, на такие вещи негативно реагируешь. Подруга сказала, что мадам Марго не какая-нибудь шарлатанка, а уважаемая, сильная и порядочная во всех отношениях колдунья. Давай вместе к ней сходим, сама убедишься.

– Мама! Ты сама-то себя слышишь? «Мадам Марго», – передразнивая, фыркнула я, – один псевдоним чего стоит! Никуда я тебя не пущу и точка. Пошли лучше домой, чаю попьем, поговорим.

Отличительная черта характера мамы состоит в том, что она легко и молниеносно переключается с одной безумной идеи на другую. Еще пять минут назад она прижимала к груди сумку с деньгами со стойким намерением вручить их мошеннице, чтобы та взамен щедро украсила ее уши лапшой и наплела, какая неслыханная финансовая удача и седовласый представительного вида принц без материальных проблем ждут в обозримом будущем мою маму. А сейчас, выслушав мою историю с участием Стаса и Виктора, по всей видимости, с азартом загорелась новой идеей. Ну неспроста же так родительница, многозначительно вытянув указательный палец вверх, важно произнесла:

– Как удачно сложилось, что этот самый Аблов не женат!

– Мам, ты меня вообще слушала? – вытаращив на маму глаза, возмутилась я, да так бурно, что изо рта посыпались остатки не проглоченного куска кекса. – Я тебе рассказала, что несколько лет прожила в браке с уголовником и убийцей, а тебя волнует лишь то, что какой-то там Аблов не женат?!

Мало того что родительница не смутилась, она еще строго и с претензией на меня посмотрела.

– Лера, «прожила» – это глагол прошедшего времени. То есть событие уже произошло. Ты живая, здоровая, этот гад Стасик – за тысячу километров отсюда, не надо зацикливаться на былом. Мы можем до мозолей на языках кудахтать о том, какой Стас сукин сын, только я не понимаю зачем? Доченька, всегда думай лишь о настоящем и будущем, а прошлые невзгоды и ошибки стряхивай с себя, как с зонтика – капли после дождя. Я всегда так делала и делаю, поэтому и не нажила лишних морщин. Так что закрываем замшелую тему Стаса и возвращаемся к Виктору. Тем более тебе и самой, вижу, о нем поговорить хочется. Сердце матери не обманешь, у тебя глаза блестели, когда ты о нем вспоминала. У вас с ним что-то было?

– Конечно же нет! – нагло соврала я. – И прекрати намекать, что Аблов мне симпатичен, потому что это не так. А глаза у меня блестели от слез, потому что Виктор надо мной откровенно измывался, пока не узнал, что я не участвовала в похищении его племянника.

– А-ах, – закатив глаза, блаженно выдохнула родительница. – Как романтично – похищение, ненависть, взаимное притяжение… – мама игриво передернула бровью, – тебе надо непременно его заарканить.

– Какая, к черту, романтика? Напоминаю, он меня морил голодом и холодом мучил, – раздраженно прошипела я, а мысленно себя похвалила за то, что не все рассказала маме о событиях последних дней, опустила моменты поцелуев с Абловым и также то, что он предлагал помощь и финансовую поддержку.

Виктор

Глядя на разблокированный экран мобильного телефона, на котором высвечивалась дата и время, путем несложных подсчетов я определил, что прошло ровно три дня, два часа, четырнадцать минут и черт его знает сколько секунд с того момента, как мы расстались с Валерией в самолете. Как по мне, вполне достаточное количество времени для разговора с мамой.

Похоже, Лера не собиралась и не собирается мне звонить, а я, как осел, жду, не расставаясь ни днем, ни ночью с телефоном, подпрыгивая от каждого звонка.

Зараза какая!

Ну что ж… Лера свой ход сделала, уговор созвониться попросту проигнорировала, теперь пусть не жалуется, сама виновата. Действовать за ее спиной или нажимать на нее я не планировал, так же как до последнего не хотел использовать рычаг давления в виде ее мамы, но Валерия не оставила мне другого выхода.

Связавшись со своей помощницей и разгрузив остаток рабочего дня, я предупредил, что в офисе появлюсь только завтра, а сам направился с визитом к Лере. План у меня был такой: я познакомлюсь с ее мамой, обозначу свои намерения, может, она окажется куда сговорчивей, чем дочь, которая в это время как раз находилась вне дома и помешать мне не могла.

Навигатор привел в тесный спальный район, к дому советской постройки. Поднявшись на лифте на пятый этаж, я пригладил рукой волосы, поправил ворот рубашки и лишь потом нажал на кнопку звонка.

Сначала я услышал шаги, потом потемнел зрачок глазка, а когда дверь открылась, первое, что пришло на ум, – я ошибся, перепутал либо дом, либо номер квартиры.

– Добрый день, молодой человек, чем могу быть полезна? – томно поинтересовалась открывшая дверь женщина.

– Добрый, по-моему, я не туда позвонил. Не подскажете, в вашем доме случайно не проживает Калинина Ирина Сергеевна?

– Молодой человек, вы позвонили в нужную вам дверь, Калинина Ирина – это я.

Чего?

Ну ни черта себе! Это во сколько же лет она Лерку родила? В десять… в двенадцать?

Когда в голове проигрывал предстоящую встречу с Ириной Сергеевной, мозг нарисовал ее как женщину около пятидесяти, пухленькую, невысокую, с короткой стрижкой, и от нее обязательно должно было вкусно пахнуть пирожками собственного производства. Ведь в мыслях именно ими она меня угощала, когда мы с ней разговаривали и пили чай.

А женщине, которая стояла напротив, я с натяжкой дал бы лет тридцать пять. Причем крутые тридцать пять. Не у каждой двадцатилетней такая фигура, как у Ирины Сергеевны, имеется, и она об этом отлично знает. Поэтому и носит шелковый красный халатик, который пятую точку едва прикрывает, и поза соответствующая: Калинина прислонилась плечом к дверному проему, выставила вперед стройную ногу и поглядывала на меня из-под густых и длинных ресниц – подозреваю, не натуральных, – а на палец игриво накручивала блондинистый локон. Одним словом, если у меня с Валерией все выгорит, а оно обязательно выгорит, то теща у меня будет – огонь!

– Меня зовут Виктор Аблов, – я протянул женщине заранее заготовленную визитку, – мне необходимо переговорить с вами по поводу вашей дочери.

– О-о-о, неужели тот самый Виктор? Лера мне о вас много интересного рассказывала. Ну, проходите, раз уж пришли, – Ирина Сергеевна отошла в сторону, чтобы я мог зайти внутрь квартиры. – А я вас по-другому себе представляла, думала, вы старше, толще и не такой симпатичный.

– Признаться, вы тоже меня удивили, Ирина Сергеевна, вы выглядите не как Лерина мама, а как ее старшая сестра, – сделал я женщине комплимент, который она наверняка слышала не один раз, но тем не менее он явно ей польстил – Калинина широко заулыбалась и осталась крайне довольной.

– Я бы разрешила вам не разуваться, но Валерия меня потом со свету сживет, – с сожалением произнесла женщина, заметив, что я наклонился и потянулся к туфле. – Дочка, как заведенная, три дня квартиру отдраивала, весь хлам собрала и выкинула, десять мешков мусора на помойку вынесла.

Я невольно заулыбался, представив, как неугомонный электровеник под названием Лера тут шустрил, наводя чистоту.

– Ничего, мне не трудно, куда можно пройти? – выпрямившись, поинтересовался я.

– В гостиную. Вы пока устраиваетесь, а я нам под разговор чего-нибудь принесу.

Квартира Ирины Сергеевны больше походила на жилище студентки, чем взрослой женщины. В гостиной напротив друг друга стояли два темно серых дивана, оба были щедро усыпаны разноцветными яркими подушечками, шторы на окнах отсутствовали, хозяйка ограничилась лишь легким тюлем. На стене висел внушительных размеров телевизор, на журнальном столике рядом с кружкой недопитого кофе стоял ноутбук в раскрытом виде, а в углу комнаты располагался велотренажер, который в данный момент использовался для сушки белья. На одной его ручке висела пара кружевных бюстгальтеров, а на другой – трусики и крошечная ночная сорочка.

Калинина явилась через пять минут, и когда я заметил, что у нее в руках, у меня откровенно отвисла челюсть. Женщина притащила бутылку коньяка и два бокала.

– Виктор, надеюсь, отсутствие закуски вас не смутит. Я хотела нам порезать лимон или яблоко, на худой конец, сыр, но в холодильнике, кроме кастрюли Леркиного борща, сметаны и двух сосисок, ничего не нашлось.

Последний раз я днем хлестал алкоголь несколько лет назад, и то вынужденно – окучивал крайне выгодного заказчика из восточной Азии, кроме того, приехал я к Калининой без водителя, да и в принципе пьянствовать желания не было. Но отказывать даме – не вариант, тем более будущей теще, а то еще забракует как зятя.

Заверив Калинину, что закуска, а вернее, ее отсутствие – полная ерунда, налил нам в бокалы коньяка, и мы без тостов и предисловий выпили.

– Первое – предлагаю перейти на «ты»: я Ира, ты Витя, – морщась от крепкого напитка, предложила Ирина Сергеевна. – Второе – говори, зачем пришел, а то Лера вернется, одним махом разгонит наш сабантуй. И не забудь потрудиться и рассказать, почему я должна с тобой разговаривать после того, как ты, гад такой, над девочкой моей измывался.

Выдохнув, изложил суть вопроса. Объяснил, что, пока Стас разгуливает на свободе, Ирине Сергеевне и тем более ее дочери попросту не безопасно жить по адресу, который тому отлично известен, что касалось похищения, я искренне извинился, ну и, конечно, упомянул, что имею серьезные виды на Леру и далеко идущие планы.

Выслушав, Калинина долго молчала, барабанила длинным маникюром по столу и прожигала изучающим взглядом. В какой-то момент я даже подумал, что она сейчас встанет и укажет мне пальцем на дверь. Но нет, Ирина Сергеевна, выдержав паузу, лукаво улыбнулась и заявила:

– Ладно, кто старое помянет, тому глаз вон. Парень ты, как посмотрю, неплохой и Валерией моей не на шутку заинтересовался. Да и, чего греха таить-то, при деньгах, а это немаловажный плюс. Так уж и быть, вступлю с тобой в сговор. Ты ведь ко мне пришел для того, чтобы я дочку убедила дать тебе шанс, верно?

– Верно, – подтвердил я. – Но и ваш срочный переезд в безопасное место тоже имеет первостепенное значение.

– Хорошо, постараюсь помочь, но, Витюша, имей в виду, если дочку обидишь, я тебя… – Калинина подняла вверх два пальца и изобразила ножницы, намекая, что в случае чего – глубокая кастрация мне гарантирована.