Неокантианство. Первый том. Первая часть. Сборник статей, текстов книг немецких мыслителей второй половины XIX – начала XX веков

Наряду с этими антиреалистическими течениями немецкого неокантианства, отвергающими обращение к вещам в себе и, соответственно, требующими полной реорганизации понятия истины, существует и реалистическое направление, которое, как и сам Кант, по крайней мере, во многих местах своих трудов, придерживается допущения вещей в себе и приписывания истинности знания интеллектуальному постижению объектов, по крайней мере, в определенных пределах. Главным представителем реалистической критики является Алоис Риль. Риль также придерживается мнения, что наше познание не является простым результатом чувственного восприятия, а что мышление так же важно, как и чувственное восприятие. Только в результате обработки чувственных впечатлений возникают реальные восприятия, потому что логически они всегда содержат гораздо больше, чем простое чувственное впечатление. Наш опыт возникает в соответствии с определенными априорными принципами, такими как положения о сохранении материи и причинности без исключений, которые были сформулированы еще в ранней античности и чей априорный, неэкспериментальный характер был доказан. Поскольку эти принципы имеют конституирующее значение для всего опыта – он строится мысленно в соответствии с их руководством, – последний никогда не может им противоречить. Они должны быть определены логическим анализом точных наук. Однако, в полном отличие от Марбургской школы, РИЕХЛЬ считает мысленное создание природы не сущностью, свободно парящей в воздухе, а скорее представлением объективной реальности, существующей независимо от нас. Чувственные восприятия являются признаками ее существования. Однако объективное значение имеет только арифметическое и логическое содержание наших восприятий. Сами вещи, согласно их качеству, нам неизвестны. Поскольку время не имеет объективной достоверности, Риль – как и Кант – также рассматривает психические переживания лишь как явления, и в этом он почти одинок. Фолькельтом также резко подчеркивается неизбежность трансгрессии чувственных впечатлений посредством априорных категорий, таких как причинность, необходимость, всеобщность и законность.

В то время как Риль и Фолькельт, не основавшие ни одной школы, могут быть названы неокантианцами, другая группа мыслителей, которая в последнее время становится все более многочисленной, также исповедует реалистическую точку зрения, но отличается от неокантианцев в более узком смысле тем, что решительно отодвигает на второй план вопрос об априорных факторах. Поэтому это движение гораздо свободнее от догматизма, так как предполагаемые априорные положения неокантианства в большинстве своем являются лишь догматическими гипотезами. Прежде всего, это движение вновь признает важность восприятия для познания в неограниченной степени и воздерживается от замены привычной концепции реальности совершенно другой, рядом с которой первая продолжает непреднамеренно, но неизбежно существовать в эквивокациях. Однако она справедливо соглашается с неокантианством в том, что научная реальность сначала конструируется разумом на основе восприятий.

Наиболее полного изложения современного критического реализма следовало ожидать от Кюльпе (1862 – 1916). Однако ему удалось опубликовать лишь чрезвычайно тщательную критику других эпистемологических течений, в частности марбургского неокантианства, чрезвычайно тщательную и, можно сказать, убедительную критику. Из трех запланированных на будущее томов, завершенных в виде лекций в рукописи, опубликован (только что) только первый.

Наиболее подробное позитивное обоснование и изложение критического реализма было дано в то время Бехером (в его "Натурфилософии"). Он тщательно взвешивает проблемы. Поэтому он останавливается на многих моментах перед большинством возможностей, между которыми совершенно невозможно принять решение. Так, он оставляет открытыми вопросы о том, имеет ли объективный мир качественное сходство с чувственным миром, является ли реальность полностью евклидовой по своей природе и является ли она строго законоподобной. Он придерживается идеи субстанции и причинности, а также приписывает вещам свойства, аналогичные пространственным и временным.

К числу философских исследователей, также стоящих на позициях критического реализма, относятся: Мейнонг, Штумпф, Дюрр, Мессер, Штерринг, Фришайзен-Кёлер, Остеррайх.

Реалистическое течение сегодня можно назвать самым сильным эпистемологическим течением за пределами собственно неокантианства. За последнее десятилетие оно неуклонно росло, и сегодня большинство исследователей точных наук, в той мере, в какой они занимаются эпистемологическими вопросами, также являются его сторонниками.

Неокритицизм – это не только немецкое движение. Такое движение есть во всех странах, где сильна философская жизнь, но, по понятным причинам, имя Канта нигде не стало таким авторитетным, как в Германии. Во Франции неокантианство достигло своего позднего расцвета в философии РЕНУВЬЕРА (1815-1903). Хотя он также отвергает вещи сами по себе, он придерживается гораздо более беспристрастного отношения к физике, чем немецкий неокритицизм, например, первым из последних французских мыслителей твердо придерживается идеи свободы. Однако преобладающей точкой зрения во Франции также является критический реализм. У нее есть два важных представителя как в качестве позитивных исследователей, так и в качестве эпистемологов – физики Дюхем (1861 – 1916) и Пуанкаре (1853 – 1912). Они тоже изучали Канта и хорошо понимали важность мышления в научном мировоззрении. Конечно, как физики, имеющие опыт практической работы в области физических исследований, они не могли не признавать важность сенсорного восприятия. В отличие от немецких неокантианцев, которые часто приписывают физическим принципам априорный характер, Пуанкаре прямо отвергает эту точку зрения и называет эти принципы совершенно произвольными; они могут быть заменены другими. Однако факты ни в коем случае не создаются мышлением. Всякое мышление всегда является лишь обработкой непосредственного сенсорного опыта. Научный факт никогда не будет ничем иным, как сырым фактом, переведенным на другой язык. Существует множество способов сделать это. Тот путь, по которому идет практическое исследование, отличается от других только простотой получаемых формул. Однако в принципе неевклидова геометрия, например, может быть использована и в физике, но законы природы при этом приобретут чрезвычайно сложный вид. Разумеется, наука не идет дальше установления алгебраических связей в рамках реальной действительности. – Кант также оказал сильное влияние на Англию в более позднее время (CAIRD), но это не привело к появлению настоящего неокантианства. В Италии неокантианство было представлено Кантоне, Токко и другими, но в настоящее время оно утратило свое значение. Марбургская, а тем более баденская школа оказали особенно сильное влияние на русских ученых.

LITERATUR – Traugott Konstantin Oesterreich, Die philosophischen Strömungen der Gegenwart in Paul Hinneberg (Hg), Systematische Philosophie, Berlin und Leipzig 1921.

ФРИДРИХ УБЕРВЕГ

Неокантианство и неокритицизм

«Йоханнес Фолькельт выступает против неокантианства, не допускающего критики естественных наук и математики (трансцендентальная предпосылка); взамен он требует беспредпосылочности эпистемологии. Эпистемология должна начинаться с размышления об источниках достоверности, с помощью которых мы претендуем на знание. Отправной точкой является дологическая, внутрисубъектная психологическая самоопределенность сознания».

«Суждение о происхождении присутствует у Коэна, когда говорится, что что-то дано. Математический знак x, означающий не неопределенность, а детерминированность, говорит именно о том, что Коэн имеет в виду под данностью. Откуда берется эта данность, это нечто? Коэн отвечает: В отвлеченном небытии суждение представляет собой происхождение чего-то». «Если посмотреть на это познание, то окажется, что оно является мышлением. Даже всякое восприятие, которое так охотно противопоставляют мышлению, в конце концов тоже является мышлением: что-то говорится о предмете, определяется его время, вид и т. д. Всякое восприятие есть определение мышления. Все восприятие – это определение мышления. Восприятие должно подчиняться законам количества, качества и отношения; любое содержание, которое выходило бы за рамки этой троичной процедуры мышления, никогда не могло бы быть дано через восприятие. Если смотреть с этой точки зрения, то все, что мы называем фактами, есть мысль; вся реальность есть содержание мысли».

Самым крупным движением последних десятилетий стало неокантианство или неокритицизм. Его зарождение относится к шестидесятым годам, и за это время оно претерпело значительные перемены. Если вначале целью было как можно более точное следование Канту, то с некоторых пор наблюдается все более сильная тенденция к разработке критики за пределами Канта, в том числе и среди тех, у кого это вызывало сомнения. С одной стороны, приближаются к Фихте, с другой – к Гегелю, а кроме того – особенно перед мировой войной – становится заметным влияние Бергсона (см. ниже). Все движение, как уже подчеркивалось выше, имеет очень составной характер. Общим фактором является акцент на важности мышления для познания, причем настолько, что для значительной части движения не существует другого законного источника (восприятия) знания, помимо мышления: для них математика является моделью всего знания. Более того, во всех школах неокритицизма, который изначально был по сути эпистемологическим течением, все больше утверждается понимание значимости проблемы ценностей; отчасти это даже привело к тому, что философия превращается в чистую теорию ценностей.

В неокритицизме можно выделить семь направлений:

1. физиологическое направление ( Гельмгольц, Ланге);

2. метафизическое направление ( Либманн, Фолькельт)

3. реалистическое направление ( Риель);

4. логицистское направление ( Коген, Наторп, Кассирер) – Марбургская школа);

5. ценностно-теоретический критицизм (Виндельбанд, Рикерт, Мёнстерберг – юго-западная немецкая или баденская школа, к которой близок и Баух);

6. релятивистская трансформация критицизма ( Зиммель);

7. психологическое, вытекающее из Фриза (Новая фризская школа, Нельсон).

В течение десятилетий антиреалистические направления (4. и 5.) имели преимущество; в настоящее время все больше преобладает новый реализм (см. ниже).

Еще до возникновения собственно «Кантовского движения» Канта то тут, то там брали на вооружение, например, Фортлаге (1832) и Бенеке; в частности, фризская школа придерживалась кантовской философии в той форме, которую придал ей Фриз. Также следует упомянуть сына К. Л. Рейнгольда, Эрнста Рейнгольда (1793—1855), понимавшего ее в менее психологическом ключе. «Die Logik oder die allgemeine Denkformenlehre», Jena 1826, «Theorie des menschlichen Erkenntnisvermögens und Metaphysik, 2 Bde., Gotha 1831—34, Die Wissenschaft der praktischen Philosophie im Grundriß, 3 Bde, Jena 1837, Das Wesen der Religion und sein Ausdruck im evangelischen Christentum, Jena 1846 u. a., а также Карл Александер Фрайерр фон Райхлин-Мельдегг (1801 – 77): «Psychologie», Heidelberg 1837f, «System der Logik nebst Einleitung in die Philosophie», Heidelberg 1874 (автобиография). В 1847 году Вайссе в своем академическом выступлении окончательно отверг Канта. И точно так же поступил его друг И. Х. Фихте в своей вступительной речи на первом съезде немецких философов в Готе («Grundsätze für die Philosophie der Zukunft», Штутгарт 1847, стр. 20). В свою очередь, Прантль подчеркнул необходимость возвращения к Канту («Die gegenwärtige Aufgabe der Philosophie», 1852).

Обращение к Канту среди философов 2-й половины века началось в 1950-е годы. В 1855 году Гельмгольц первым выразил свое восхищение Кантом, не выступавшим против естествознания своего времени, но твердо придерживавшимся эмпирического характера всякого знания и не стремясь к его преумножению за счет чистого мышления, он желает исследовать источники нашего знания и степень его обоснованности, "дело, которое всегда останется за философами и от которого ни одна эпоха не сможет безнаказанно уйти" (в: "Über das Sehen des Menschen", лекция). Два года спустя Хайм ("Hegel und seine Zeit", стр. 468) подчеркнул, что речь идет о том, чтобы "переписать догматическую метафизику прошлой системы в трансцендентальную". Тем не менее, настоящее современное движение за Канта начинается не ранее шестидесятых годов. Три имени знаменуют его начало: Куно Фишер, Эдуард Целлер, Отто Либманн. В 1860 году были опубликованы два изложения кантовской философии Куно Фишера: "Жизнь Канта и основы его учения", 3 лекции, г. Мангейм и основной труд И. "Кант, история развития и система критической философии" (там же). Обе работы имели огромное значение для обновления знаний о Канте, тем более что К. Фишер подчеркивал, что критической философией нельзя безнаказанно пренебрегать.

Два года спустя (1862) Целлер потребовал возобновить эпистемологические исследования, дабы получить надежный фундамент для философии (ведь слово «эпистемология» тогда также произошло от него), а именно он потребовал вернуться к Канту, чтобы избежать ошибок, допущенных Кантом, обогатив их научным опытом нового века. Наконец, в 1865 году в Штутгарте появляется юношеская работа Отто Либманна «Кант и эпигоны» («Kant und die Epigonen»), послужившая самым важным импульсом для движения. Каждая глава завершалась рефреном: «Итак, мы должны вернуться к Канту!

Параллельно с развитием систематического неокантианства возникла и развивалась филология Канта. Ее корни следует искать отчасти в общем историческом духе второй половины XIX века, начавшем обращаться к Канту в то же время, когда исследования Аристотеля отошли на второй план. Это сопровождалось тем обстоятельством, что трудности, возникавшие иногда при чтении произведений Канта, особенно противоречивых частей, требовали для своего полного преодоления выяснения исторического генезиса его сочинений. Так возникло историческое исследование Канта в самом широком масштабе. Сочинения Канта стали объектом исследования во всех их деталях, изучалась даже предыстория критики, ход философского развития Канта. Одновременно публиковалось его литературное наследие, насколько оно сохранилось (Рудольф Райке, Бенно Эрдманн, А. Краузе и др.). Внимание также вновь было обращено на стенограммы лекций Канта, некоторые из которых уже были опубликованы ранее (М. Гайнце). Кроме того, появились многочисленные новые издания сочинений Канта (Бенно Эрдманн, Адикез, Кехрбах и др.). В ценном и обстоятельном комментарии к «Критике чистого разума», 2 тома, Штутгарт 1881—92, из которых, к сожалению, вышли только 2 тома (предполагается дополнительный том), Ганс Вайхингер предпринял систематическое собрание всех имевшихся до того времени обсуждений учения Канта и их объективную обработку с применением разборчивой критики. – Этот материал будет завершен в издании Канта, опубликованном Королевской прусской академией наук по инициативе Дильтея, в которое войдут также письма Канта и его наследство. Три больших тома последнего под редакцией Адикеса уже опубликованы. Дополнением и временной заменой публикации части" Начал» Канта, которая по юридическим причинам была невозможна в «Akademieausgabe», стала работа Адикеса: «Kants Opus postumum», dargestellt und beurteilt, Berlin 1920.

Значительное содействие исследованиям Канта оказал журнал «Kant-Studien», основанный Гансом Вахинером в 1896 году (редакторы: Бруно Бух 1904—1916, с тех пор Max Frischeisen-Kohler). С 1906 года выходят многочисленные специальные выпуски. В 1904 году Вайхингер также основал" Kant-Gesellschaft», задачей которого первоначально было обеспечить Kant-Studien финансовой основой. Необычайное развитие Общества (более 3000 членов) позволило ему расширить свое влияние далеко за пределы своей ближайшей цели. Оно находится на пути к тому, чтобы стать всеобщим популяризатором немецкой философии в широком масштабе. Среди прочего, особого упоминания заслуживает организация переиздания важных философских работ, вышедших из печати. На сегодняшний день опубликованы «Энесидем» Г. Э. Шульце, «Кант и эпигоны» Отто Либманна, «Попытка новой логики» Саломона Маймона, «Философские попытки I» Николаса Тетенса. Кроме того, Кантовское общество публикует философские лекции, организует конкурсы премий и т. д. Артур Либерт является заместителем директора. Эмиль Кюн, «Пролегомены Канта в переводе на русский язык», Gotha 1908 и Вильгельм Штапель, «Критика чистого разума Канта», перевод на немецкий, Гамбург 1920 г., сделали попытку «перевести» Канта в более понятную языковую форму выражения.

I. Физиологическое направление

Самой старой и примитивной формой неокантианства является физиологическая интерпретация критицизма. Она видит в результатах физиологии чувств подтверждение и истинный смысл доктрины априори Канта. Его представителями являются Гельмгольц и Ланге, которые, с понятием вещи-в-себе как простого предельного понятия, подготавливают Когена и, в то же время, примыкают к идеалистической метафизике в форме поэзии сознательного мышления.

Герман фон Гельмгольц, в равной степени выдающийся физик и физиолог – один из основателей экспериментальной психологии, родился в 1821 году в Потсдаме, сын учителя гимназии, в 1842 году военный врач в Потсдаме, в 1849 году профессор физиологии в Кёнигсберге, в 1858 году профессор физики в Гейдельберге, в 1871 году в Берлине, в 1888 году президент Физико-технического рейхстанштальта; умер в 1894 году в Шарлоттенбурге. «Über das Sehen des Menschen», лекция 1855 г., «Die Lehre von den Tonempfindungen», Brunswick 1863 г. «Handbuch der physiologischen Optik», Leipzig 1856 – 66. «Die Tatsachen der Wahrnehmung», Berlin 1879 г., «Vorträge und Reden», 3-е издание научно-популярных лекций, Brunswick 1884 г. «Schriften zur Erkenntnistheorie» под редакцией и с пояснениями Пауля Герца и Морица Шлика, Berlin 1921 г. и др. Гельмгольц с его всеобъемлющим образом мышления и этически высокими побуждениями относился к эпистемологическим проблемам со всей серьезностью в то время, когда презрение ко всякой философии, особенно в естественных науках, было мнением дня, однако, он не стремился к созданию философской системы.

С ранней юности он был настроен против метафизики, но с замечательной объективностью признавал этическое содержание и значение идеализма для развития гуманитарных наук. Гельмгольц считал, что его привели к философии с трех сторон: его исследования в области психологии чувств, проблема аксиом геометрии и основные положения физики. Проблема познания: в каком смысле наши представления соответствуют реальности? является, по мнению Гельмгольца, точкой пересечения философии и естествознания. И та, и другая должны ответить на этот вопрос. Философия, рассматривающая духовную сторону, стремится исключить из нашего воображения то, что проистекает из эффектов физического мира, чтобы представить исключительно то, что относится к деятельности самого духа. Естественные науки, с другой стороны, стремятся устранить то, что исходит от духа, чтобы сохранить в чистоте то, что принадлежит миру реальности, законы которого они ищут. Направление, в котором движется мышление Гельмгольца, определяется Кантом. Гельмгольц был первым неокантианцем. Он обосновал в неокантианстве физиологическую теорию Канта. Наши ощущения – это эффекты, которые производятся внешними причинами в наших органах чувств.

Эффект зависит как от возбуждающего объекта, так и от воспринимающего сенсорного аппарата. В частности, место и время возникновения ощущения зависит от объекта. Ощущение – это знак афферентного объекта, а не его образ. Отношения между ними сводятся к тому, что один и тот же объект, действуя при одних и тех же обстоятельствах, производит один и тот же знак, и что неодинаковые знаки всегда соответствуют неодинаковым эффектам. Этот факт имеет величайшее значение, поскольку он приводит к тому, что закономерность реального мира отражается в мире знаков. Пространство и время также не принадлежат самим вещам. Гельмгольц, однако, отказывается рассматривать геометрические аксиомы вместе с Кантом как независимые от опыта. Пространство может быть трансцендентальным, но осознание его формы является эмпирическим. Гельмгольц также утверждает мыслимость не евклидовых форм в силу их эмпирического характера. Мы могли бы представить себе вид псевдосферического мира во всех направлениях так же хорошо, как и разработать его понятийный аппарат.

В своих собственных публикациях Гельмгольц рассматривал закон причинности как априорный закон; его доказательство невозможно, поскольку уже первые шаги опыта предполагают закон причинности. Он также гарантирует реальность внешнего мира, поскольку из ощущений мы делаем вывод об их объективной причине.

Однако в наследстве Гельмгольца были найдены записи, которые показывают, что Гельмгольц также рассматривал причинный закон природы как простую гипотезу.

Подобно Хельмгольцу, Адольф Фик, «Versuch über Ursache und Wirkung», Кассель 1882, «Die Welt als Vorstellung», лекция, Вюрцбург 1870, «Philosophischer Versuch über die Wahrscheinlichkeiten», Вюрцбург 1883, учит, что в результате выводов рассудка внешние вещи конструируются из ощущений, как внутренних состояний нас самих.

Фридрих Альберт Ланге, родился в г. Вальд близ Золингена в семье теолога Й. П. Ланге, был учителем гимназии, в 1870 г. профессор философии в Цюрихе, в 1872 г. в Марбурге, ум. в 1875 г. «Основы математической психологии», Дуйсбург 1865 г., «Arbeiterfrage», Дуйсбург 1865 г. «История материализма», Изерлон 1866 г. «Логические исследования» (Вклад в новое обоснование формальной логики и эпистемологии, Изерлон 1877 г.). «История материализма», Изерлон 1866 г. «Логические исследования» (Вклад в повторное обоснование формальной логики и эпистемологии), Изерлон 1877 г. Эпистемология Ланге очень похожа на эпистемологию Гельмгольца, ее важность и особенность заключается в позиции по отношению к метафизике. Лишь в теоретической философии Ланге видит нетленное достижение Канта, практическую же он сам считает необходимым заменить другой. «Мир чувств – это продукт нашей организации. Наши видимые (телесные) органы, как и все остальные части мира явлений, являются лишь образами неизвестного предмета. Трансцендентальная основа нашей организации остается для нас столь же неизвестной, как и те вещи, которые действуют на нее. Мы всегда имеем перед собой лишь продукт того и другого». В соответствии со своей реинтерпретацией эпистемологии Канта в физиологическую, Ланге видит в физиологии органов чувств «развитое или исправленное кантианство». Система Канта может рассматриваться как программа для новейших открытий в этой области. Заслуга Канта в том, что он признал пространство и время субъективными и распространил свое учение на разум (категории). Они не применимы к вещи-в-себе. Согласно Ланге, понятие причинности также коренится в нашей организации и по своей природе предшествует всему опыту.

Поэтому она имеет неограниченную силу в области опыта, но не имеет смысла за его пределами. В области психологии Ланге активно полемизировал против понятия самонаблюдения и выступал за новую «естественнонаучную психологию». Прочная граница между внутренним и внешним наблюдением вообще не могла быть проведена. Поскольку Ланге также считал душу лишь явлением, в котором нет ничего неизменного, он считал себя приверженцем «психологии без души» (это выражение, по-видимому, восходит к нему). По этой причине в 1-м издании своей «Истории материализма» Ланге счел возражения против использования Кантом понятия вещи-в-себе шокирующими для всей системы; позднее формулировка этого понятия как «предельного понятия» показалась ему приемлемым выходом. «Мы действительно не знаем, существует ли вещь-в-себе. Мы знаем только, что последовательное применение наших законов мышления приводит нас к понятию совершенно сомнительной вещи, которую мы принимаем как причину явлений, как только признаем, что наш мир может быть только миром воображения». С помощью этого акцента на понятие вещи-в-себе как предельного понятия Ланге подготовил интерпретацию Канта для Когена.

В области метафизики Ланге видит недостаток кантовской системы в том, что Кант не хотел рассматривать умопостигаемый мир как мир поэзии. По мнению Ланге, он таковым является, но все же его следует рассматривать не как игру талантливого произвола, а как «необходимое порождение духа, источника всего высокого и святого, вырывающееся из глубинных жизненных корней вида». В прозрениях науки мы имеем фрагменты истины; в идеях религии и метафизики мы имеем образ истины во всей ее полноте, который, однако, всегда остается образом. Его значение заключается в том бодрящем эффекте, который от него исходит. По мнению Ланге, этим он дал удовлетворительное решение религиозной проблемы, для которой было возможно только два пути: либо полный отказ от нее и ее упразднение, либо проникновение в ее суть, заключающееся именно в сознательном возвышении над реальностью. Особенность творчества Ланге заключается в том, что, хотя он, как и Софи Жермен, рассматривает метафизику лишь как поэзию, он, тем не менее, считает ее способной оказывать на человека глубокое воздействие, подобное религии. Ланге считает метафизику как науку невозможной ни в какой форме. Если ее попытаются создать как таковую, то «материализм обязательно возникнет и уничтожит более смелые догадки, пытаясь соответствовать инстинкту единства разума с минимальным возвышением над тем, что реально и доказуемо». – Ланге активно работал и в области социальной философии, в смысле благоразумного социализма.