Космический маразм

– Вот так вот постучишься в дверь, а там и нет никого, – произнёс задумчиво Кентел.

– Ну что вы, Хьюго всегда здесь, – возразила женщина. – Он и не спит никогда.

– Наш друг шутит, – сказал Сам Дурак. – Ну что же, будем ждать своей очереди.

– Может, за гостинцем сходить? – спросил я. – А то неудобно.

Сам Дурак окинул взглядом вьющуюся впереди очередь:

– Нам тут долго стоять. Сходи, только не потеряйся. Маразм всё-таки.

– Да куда я денусь… – пробормотал я и побрёл прочь.

Уже через секунду я пожалел о своём решении оставить Сам Дурака. Стало страшно. Вдруг и вправду не смогу вернуться назад? Да и зачем вообще понадобились эти гостинцы? Сказали же – Хьюго ничего не просит. С другой стороны, если ему приятно, то почему бы и не купить выпивку с закуской? Надо только умудриться найти продуктовый магазин в этом захолустье… Я оторвал взгляд от асфальта и остановился.

Пожалуй, это было не совсем захолустье. Меня окружали высокие тяжеловесные здания сталинской постройки, кое-где виднелись покосившиеся вывески. А вот и «Продукты». Надо же, повезло.

Я толкнул тугую толстенную дверь, и та со скрипом отворилась. Внутри оказался типичный совковый магазин. Пол, покрытый обшарпанной кафельной плиткой, прилавки с мутным стеклом, толстая неприятная женщина за одним из них. Нос картошкой шевелится, словно чем-то недовольна.

– Добрый вечер, – сказал я. – Мне бы бутылку водки и каких-нибудь чипсов, что ли.

– Документы давайте, – сказала она.

– Думаете, мне восемнадцати нет? – усмехнулся я, доставая из сумки и протягивая паспорт.

Тётка брезгливо взяла паспорт, приоткрыла первую страницу.

– Ну? – поторопила она. – Дальше, дальше давайте.

– Что дальше? – не понял я.

Она закатила глаза и вздохнула:

– Ну что вы, в первый раз продукты покупаете? Полный пакет документов нужен.

– А что в пакете? – уточнил я.

– Как всегда, – она скорчила рожу, изображавшую, как же её все утомили. – Паспорт государственный, паспорт губернский, паспорт уездный, свидетельства о смерти всех родственников за последний семьсот шестьдесят один год, метрики на всех детей или справка из собеса об отсутствии оных, продуктовая карточка, талон на льготы, справка о том, что вы не состоите на учёте в наркодиспансере, дактилограмма и 7 фотографий два на пятнадцать с уголком.

Я раскрыл рот и хотел что-то сказать, но так и не смог сформулировать.

– Ну, хорошо, – наконец вылезло из меня, – а без всего этого… совсем ничего нельзя купить?

– Нет, – отрезала продавщица. – Есть, конечно, специальные категории товаров…

– Вот-вот, – я ухватился за ниточку. – Что там насчёт специальных?

– Для их приобретения, кроме всего перечисленного, требуются два свидетеля и спецпропуск Главного Управления МПС.

– Почему МПС? – удивился я.

– Данные категории товаров предназначены исключительно для распространения в поездах международного сообщения.

Я помялся.

– А если я денег дам? Если я заплачу, всё равно нужны эти справки?

– Справки вам нужны, даже если вы ничего не купите! – развеселилась продавщица.

– Что же я, просто так и уйти не смогу? – опешил я.

– Без документов вы не имели права заходить через эту дверь, – объяснили мне.

– А через какую имел?

– Вон через ту, – продавщица махнула рукой в сторону крашеной белой двери в углу. – Так что если вы туда выйдете, я к вам не буду иметь никаких претензий.

– Хорошо-хорошо…

Я забрал паспорт и поспешил ретироваться через белую дверь, за которой внезапно оказался густой хвойный лес. Обернулся, повертел головой. Двери не было. Только я, продирающийся сквозь ёлки.

Однако же откуда-то из-за деревьев донёсся знакомый голос:

– Ну что, мил человек, всё гуляете?

Ветки затрещали, и показался преклонных годов негр по имени Пахом, с которым я познакомился недавно. Коллега Цирикс и Лейбница, между прочим.

– Не откопали корабль, как я погляжу? – продолжил Пахом, одетый в тёплые штаны и бушлат цвета хаки.

– Никак нет, – ответил я. – Не получилось.

– А я вот почему-то так и думал, – сказал Пахом, улыбаясь своей огромной белой улыбкой. – Ну что же, бывает. А не хотите ли купить кораблик у меня?

– Хочу, – сказал я. – А сколько стоит?

Пахом пристально вгляделся мне в глаза, и я слегка поёжился.

– Десять тысяч единиц, – чётко произнёс он. – Энергетических.

– Ээээ, – я несколько растерялся. – А рублями?

– На кой чёрт мне рубли? – хмыкнул Пахом. – Их ни во что не конвертируешь, кроме, разве что, ещё каких-то бумажек.

– Нету у меня единиц, – сказал я.

– Ну, нет – так нет, – ответил Пахом. – Что уж тут поделаешь?

Мы постояли молча.

– А может, – сообразил я, – я потом отдам? Сейчас вы мне корабль дадите, а я на Эгозон слетаю и вам этих энергетических единиц привезу?

– Да нет, – ответил Пахом. – Не выйдет. И туда не долетишь, и обратно не вернёшься. Да и корабля-то у меня нет.

– Что вы, издеваетесь? – разозлился я. – Зачем тогда деньги просили?

– Ну, надо же мне всё выведать. Привычка профессиональная. А вот ты, Володя, сюда-то зачем пришёл?

– За гостинцами, – сказал я неуверенно. – А откуда вы знаете, что меня Володей зовут?

– Да у тебя на лбу написано, – Пахом усмехнулся. – Что за гостинцы? Чего тебе нужно?

– Хьюго дать. Хотим к нему зайти, посоветоваться.

– Дело хорошее, – африканец кивнул и протянул в стороны руки с раскрытыми ладонями. В одну из них откуда-то сверху свалилась бутылка водки, в другую – банка маринованных огурцов. – Сколько ты за гостинцы готов заплатить? Ах, да… У тебя же нет ничего. Ну, ладно. Я добрый, да и услуга невелика. Давай я тебе это отдам, а ты при случае людям что-то хорошее про Африку скажешь.

– Ээээ, – сказал я, принимая дары. – Ладно.

– Ну, бывай, – Пахом резко развернулся и скрылся за ёлкой.

Я остался один. Как бы то ни было, гостинцы для Хьюго были добыты. Осталось возвратиться назад, к Сам Дураку. И только сейчас я понял, что совершенно не представляю себе, как это сделать.

В привычном для меня состоянии реальности всё было просто. Разворачиваешься в обратную сторону и проходишь тот же путь, что уже один раз проходил, но в противоположном направлении. В развитом маразме никогда до конца не ясно, как ты в данное конкретное место попал. С равнины, по которой вилась очередь, я переместился в город, затем вошёл в магазин, а из него вышел в лес. Но как перейти из леса обратно в магазин и уж тем более из города на равнину, совершенно невозможно было понять.

– Должны же быть какие-то ориентиры, – бормотал я. – Вот здесь же была белая дверь. Не могла же она так быстро исчезнуть. Не настолько уж сильный маразм, чтобы двери раз – и растворялись. Может, она просто подвинулась на метр вправо или влево…

Я походил среди деревьев туда-сюда и наткнулся на стену деревянного дома, которого минуту назад здесь не было. Конечно, стена – это не дверь, но всё же что-то обнадёживающее. Кое-как запихнув в сумку бутылку водки и банку с огурцами, которые мешались в руках, я двинулся вдоль сруба. Он всё тянулся и тянулся вдаль, хотя деревьев такого роста в природе просто существовать не могло. В очередной раз получив мокрой веткой по лицу, я пробрался сквозь заросли и увидел, что стена заканчивается углом, тщательно срубленным «в лапу». Завернув за угол, я увидел редеющий лес, а за ним – вполне себе привычную асфальтовую дорогу, по которой изредка с гудением проносились легковушки.

Я ускорил шаг и спустя несколько минут уже шагал по обочине, радуясь окружающей меня цивилизации. Сначала у меня возникла идея поймать попутку, но, слегка поразмыслив, я от неё отказался – похоже, вероятность попасть в сколь угодно отдалённое место в маразме от скорости передвижения не особо зависела.

Наконец дорога закончилась вместе с окружающим лесом. Я стоял на краю плоскости, которая изламывалась и уходила резко вниз, в пропасть.

– Похоже, я не в ту сторону пошёл… – промямлил я, пытаясь попятиться, но потерял равновесие и начал плавно наклоняться над пропастью. Голова моя закружилась, и я внезапно почувствовал, что вовсе не падаю, а наоборот, взмываю вверх, словно на изломе плоскости и направление действия гравитации резко поменялось. Через мгновение я вновь стоял на твёрдой поверхности, а меня окружали многоэтажные дома. Покрутившись на месте, я убедился, что никакого края света рядом больше нет. Схлопнулся он.

– Никогда я к этому не привыкну, – сказал я вслух и двинулся вдоль по улице города, ужасно напоминающего Москву. Люди рядом со мной ходили вполне земные. Опять-таки машинки. Вон, даже «Газель» медицинская – уж точно в России нахожусь, если это в маразме имеет какое-то значение.

Вокруг «скорой помощи» происходила суетная возня, которая меня заинтересовала, и я решил приблизиться, посмотреть.

Семь или восемь человек в белых халатах пытались затолкнуть в распахнутые задние двери машины огромного полосатого тигра, который отчаянно упирался лапами и отбивался хвостом. С удивлением я узнал в тигре величайшего учёного Империи Седьмой Плиты Конотопа Раха.

– За что вы его так? – вырвалось у меня.

Конотоп приподнял морду и ответил:

– Во-первых, – он отмахнулся лапой от санитара, который намеревался огреть его стетоскопом, – не Его Так, а Так Его, во-вторых, – он сплюнул клок ваты, которым швырнул в него ещё один санитар, – он давно помер, а в-третьих, – Конотоп отшвырнул ближайшего медика ловким ударом хвоста, – он здесь ни при чём.

– Молодой человек, – обратился ко мне отлетевший в сторону человек в халате, поднимаясь с асфальта, – вы бы лучше помогли. Видите же – больной буйный, не даёт себя транспортировать в лечебное учреждение.

– Для тигра, – возразил я, – он ведёт себя более чем корректно.

Врач посмотрел в сторону Конотопа, и внезапно глаза его округлились.

– Петрович! – выкрикнул он. – Ребята! Да он же – тигр!

Возня прекратилась. Оцепеневшие санитары выпустили Конотопа из рук, и тот тяжело шлёпнулся на проезжую часть. Конотоп взревел от боли, и люди в белых халатах бросились врассыпную, оставив на мостовой некоторые свои вещи, в том числе тот самый стетоскоп.

– Вот идиоты, – мрачно изрёк Конотоп, поднимаясь и отряхиваясь, словно вылезшая из воды собака. – Здравствуй, Володя. Давно не виделись.

– Да уж, – ответил я. – Тут год за два.

– Да тут вообще нет времени, – парировал Конотоп. – Хотя меня, признаться, достал уже этот маразм. Даже ничего изобрести нового нельзя. Только придумаешь – а оно уже не работает. Чёрт знает что. А у тебя как дела?

– Хорошо, – ответил я. – Вот гостинцы для Хьюго добыл.

– Что ещё за Хьюго? – повёл бровью Конотоп.

– Да мудрец один. Мы за ним в очереди стоим с Сам Дураком и Кентелом. Они меня за водкой послали, а я потерялся.

– Кхм, – сказал Конотоп. – Ну, давай попробуем их найти. Может, с высоты видно? Эх, жалко, потерял я свои реактивные двигатели… Ну, да это тут не важно. В маразме, Володя, мшелоимство – дважды грех, потому что все вещи здесь без толку. Кстати, что у тебя на лбу?

– Э? – не понял я.

– У тебя на лбу написано синими чернилами «Володя». Так и задумано или стереть?

– Что, правда? – удивился я.

Конотоп вздохнул, разинул пасть и шагнул в мою сторону, отчего душа моя ненадолго ушла в пятки. Впрочем, он всего лишь облизал мне лоб шершавым влажным языком, а затем протёр подушечкой лапы.

– Всё, вроде не видно. Ладно, забирайся на меня, полетим.

– А ты умеешь летать? – спросил я, вскарабкиваясь на широкую лоснящуюся спину.

– А ты убеди меня в этом! – воскликнул Конотоп.

– А, – дошло до меня. – Ну да. Это самое… Я вот в Википедии читал – тигры летать умеют.

– Кхе, – сказал Конотоп. – Ну, ничего не скажешь, убедил. Эх, молодо-зелено…

Он разбежался, подпрыгнул, тяжело взмахнул лапами и кое-как поднялся в воздух. Затем взмахнул ещё раз, и мы потихоньку заскользили над дорогой.

– Здорово, – сказал я. – И почему это люди не летают, как тигры?

– Трусы потому что, – отозвался Конотоп. – И в себя не верят. Не дёргай так шерсть, больно же.

– Извини.

Воздух обтекал меня ласково и приятно, а маленькие домики, деревья и кусты проносились внизу, словно в детском сне, и мне захотелось выплеснуть из себя это радостное ощущение. Кстати, забыл же совсем…

– Во Второй Мировой войне победила Африка! – завопил я изо всех сил, размахивая правой рукой.

Конотоп вздрогнул всем телом и чертыхнулся.

– Мать твою, Володя, ты совсем офонарел?! – выкрикнул он. – Сейчас бы я это поле внизу завалил удобрениями.

– Я нечаянно, – отмахнулся я. – Обещал просто человеку… Постой! Вон же, вон эта очередь! Спускайся. Я Сам Дурака вижу!

Конотоп сделал вираж и начал снижение.

Сам Дурак и Кентел стояли в самом начале очереди, перед входом в белый шатёр.

– Привет, Конотоп, – сказал Сам Дурак. – Рад тебя видеть.

Кентел подпрыгнул от радости, потом присел и обнял тигра за шею.

– А тебя, Володя, за смертью посылать, – посетовал Сам Дурак. – По моим ощущениям, два дня уже тут стоим.

– Ничего себе, – удивился я. – Меня, кажется, полчаса всего и не было.

Полог шатра приподнялся, и женщина, за которой мы недавно занимали очередь, вышла нам навстречу.

– Золотой человек, – сказала она, глядя в пустоту перед собой.

– Что он вам посоветовал? – спросил Сам Дурак. – Если не секрет, конечно.

– Посоветовал положить несколько картофелин себе в постель на пару дней, а только потом их сажать. Как считаете, поможет?

– Непременно, – сказал Сам Дурак, а я просто захлопал глазами, не зная, что сказать.

– Пошли уж, – поторопил меня Сам Дурак. – Нечего глазки строить. За нами вон какая очередища.

Мы гуськом вошли в шатёр. Внутри оказалось неожиданно просторно, хотя и мрачновато. На полу валялось множество разного хлама, преимущественно пустой посуды. В дальнем конце шатра стоял массивный деревянный стол, во главе которого восседал высокий человек в белой маске, сразу напомнившей мне венецианский карнавал. Его голова была наклонена вперёд, к столешнице, и он словно бы дремал. Всё его туловище было скрыто коричневатым балахоном, истёртым и изодранным в клочья.

– Знаете, что? – сказал тихо Конотоп. – Я лучше вас, людей, чую запахи, и сдаётся мне…

Я опешил, решив, что Конотоп имеет в виду, что Хьюго умер. Однако тут же эту мысль пришлось отбросить, поскольку Хьюго тихо и плавно, словно в трансе, произнёс:

– Входите. Что привело вас ко мне?

– Видите ли, – начал Сам Дурак, – нам нужно попасть на планету Эгозон. Мы надеялись, что…

Хьюго вдруг вздрогнул, словно просыпаясь, и коричневые лохмотья его балахона качнулись.

– Не может быть! – воскликнул он, и я был поражён, услышав этот голос.

А Конотоп уже бежал в сторону Хьюго, ворча:

– Да ладно тебе тормозить, старый пердун, я-то сразу тебя учуял.

Хьюго сорвал маску, и, конечно же, все мы увидели исхудавшее и усталое лицо Вам Кого.

– Вам Кого! – закричал я. – Но почему вы живы? И что всё это значит?

– А дыра-то моя на месте, – пробормотал Конотоп, обходя Вам Кого и осматривая со всех сторон.

– Ждём ваших указаний, господин Председатель! – отчеканил Сам Дурак.

– И зонтик никак не сломается! – завопил Кентел.

– Дорогие вы мои, – сказал Вам Кого, выходя из-за стола, и его губы задрожали, а из глаза потекла слеза. – Я уж и не думал, что вас увижу когда-нибудь. Нам о многом надо поговорить. Так что уходим отсюда.

Вам Кого сбросил балахон, под которым оказался его обычный белоснежный костюм, затем нацепил лохмотья и маску на мешок, набитый опилками, и усадил мешок за стол.

– Я так часто делаю, – пояснил он. – К примеру, когда надо поспать. Выйдите через вход и обойдите шатёр, я к вам присоединюсь через минуту. А потом найдём местечко, где всё обсудить.

Глава 5. Последний самолёт на Балеарские острова

Ни один человек на свете пока ещё не смог умереть окончательно. От кого-то остались книги, от кого-то надгробный камень, а от кого-то прах, который был развеян по ветру, унесён водой и впитан корнями растений, призванных послужить пищей следующим поколениям. О многих помнят, у многих есть потомство, а некоторые просто натворили в жизни таких дел, что их и после конца света долго ещё будут разгребать. Так что смерть – это иллюзия, что и подтвердил своим потрёпанным, но воодушевлённым видом Вам Кого, уверенно ведущий нас по улице небольшого городка.

– Здесь обязательно должно быть какое-нибудь приличное заведение, – повторял он, и, наконец, удовлетворённо взмахнул рукой: – Ну, вот, я же говорил.

Мы подходили к аляповатому особняку грязновато-кремового цвета с криво приделанной вывеской «Зелёный дворник».

– Прошу, – Вам Кого распахнул дверь, и она, заскрипев и покосившись, впустила нас в чрезвычайно вместительное, но пыльное и темноватое помещение, уставленное тяжёлыми деревянными столами и такими же стульями. На потолке покачивалась желтоватая засиженная мухами люстра, а в дальнем углу тихо бормотал подвешенный к стене старенький телевизор, который показывал не то новости, не то рекламу, что, в принципе, одно и то же.

Тут же подскочил маленький плюгавый человечек с тоненькими усиками и полотенцем на руке.

– Чего изволите-с? – поинтересовался он.

– Хотим, так сказать, культурно посидеть, – ответил Вам Кого, чуть запоздало снимая шляпу. – Поговорить, поесть, выпить. Это возможно?

– Разумеется! – официант улыбнулся и повёл нас к столику возле заляпанного окна, в углу которого я заметил паутину.

Мы расселись вокруг стола, а для Конотопа двое здоровенных детин-охранников подтащили к столу кожаный диван, на который он торжественно и улёгся.

– Замечательное заведение, – похвалил Вам Кого.

– Держим марку-с, – сказал официант, раздавая меню. – Сразу закажете что-нибудь?

– Конечно, водочки, – произнёс Вам Кого, листая меню. – И вот, пожалуй, мне стейк из сёмги под икорным соусом.

– Знаете, – улыбнулся официант, – сёмгу я бы не советовал. Она тухловата-с.

– Кхм, – сказал Вам Кого. – Тогда каре ягнёнка в горчичной заливке.

– Хорошо, – сказал официант. – Отличный выбор.

– А мне, – подал голос Конотоп, лениво оторвав голову от валика дивана, – печёное свиное колено. Покрупнее и можно сырым.

– Будет исполнено.

– А перчики халапенос, фаршированные сыром, у вас есть? – спросил я.

– К сожалению, кончились, – развёл руками официант.

– Эх, – вздохнул я. – Тогда макароны по-флотски.

– Сделаем.

– Мне то же самое, – сказал Сам Дурак.

– А вам? – обратился официант к Кентелу.

– Мне самое большое мороженое, – сказал Кентел. – И газировки с соломинкой.

– Слушаюсь, – официант попятился, не снимая с лица улыбки, и удалился исполнять заказ.

– Отличное всё-таки место, – восхитился Вам Кого. – Надо же – честно признали, что сёмга с душком…

– Вам Кого, не томи, – перебил его Конотоп. – Нам не терпится узнать, как ты дошёл до теперешнего состояния.

– И почему вы вообще не умерли? – добавил я.

– Ну, это-то понятно, – крякнул Вам Кого. – Маразм ведь на дворе. «Коробочка» переместила меня не в открытый космос, как я рассчитывал, а в дикие места в горах. При этом сама разбилась о камни. Я тоже слегка шарнир на ноге повредил – потом он починился, правда. Сделал себе посох из местного дерева да пошёл искать людей. Долго шёл – ни еды, ни воды. Наконец набрёл на первые поселения…

Тут как раз поднесли графин водки, рюмочки и мясную тарелку за счёт заведения. Мы разлили и выпили по первой. Вернее, выпили по-настоящему только трое. Конотоп лакнул из своей огромной рюмки, поморщился и отодвинул её в сторону. Кентел вылил рюмку себе на голову, захихикал и приложился к принесённой газировке. Вам Кого прокашлялся и продолжил:

– Я находился в слабо цивилизованной стране – примитивный быт, дети бегают голые. Слишком привлекал внимание дырой в голове и яркой одеждой. Купил себе на рынке балахон, потом попалась маска. Так и шёл, инкогнито, дальше. Побирался, что уж скрывать. Потом прибился к одному каравану, помогал следить за верблюдами, меня подкармливали тоже. Думал уже, что конец жизни так проведу. Но потихоньку маразм начал проявлять себя. То половинка космического корабля из-под земли вылезет, то верблюды начинают, простите, изумрудами испражняться. И вот как-то так получилось, что я к этому был готов, а все вокруг – не очень.

– Прошу прощения, – обратился подошедший официант к Конотопу. – Я заметил, что водка вам не по вкусу пришлась. Не сочтите за дерзость, но, по моему опыту, кошачьи предпочитают валериану. Не прикажете ли подать?

– А что? – Конотоп скорчил одобрительную мину. – Давайте попробуем.

Скоро на табуретке перед ним появилось металлическое ведёрко, и в воздухе резко запахло валерьянкой. Конотоп лизнул и вздрогнул, воскликнув:

– Эх! Ядрёная вещица, вставляет… А ты что замолчал, Вам Кого? Рассказывай дальше.

– Ну а что там рассказывать? – вздохнул Вам Кого. – Все эти чудесные события людей пугали, а меня нет. Я что-то пытался объяснять, втолковывать. Иногда получалось даже предсказать, что дальше будет. Вот, к примеру, как-то раз мальчишка-погонщик подлетел метра на два в воздух и опуститься не смог. Летает, как воздушный шарик, кричит, плачет, но никак не приземляется. Конечно, все стали прыгать, пытаться поймать. А я сообразил, что в маразме от этого только вред, не добьются они цели. Сказал, что если они будут прыгать, он только выше поднимется. Так и случилось. Посоветовал с ним в верблюдов поиграть…

– Это как? – не понял Конотоп, на секунду вынув язык из валерьянки.

– Ну, примерно как здесь в города. Надо придумать чудное имя верблюду, чтобы начиналось на ту букву, на которую предыдущее заканчивалось. Если повторишься или задумаешься больше чем на секунду, проиграл. Дурацкая игра, но распространена среди погонщиков. Помогло.

– Ваш ягнёнок, – сказал официант, возникший вместе с подносом возле стула Вам Кого. – Приятного аппетита.

– Благодарю, – сказал Вам Кого, а мне как раз поднесли мои макароны. Кентел, получив мороженое в вазочке, тут же схватил в одну руку вазочку, в другую – стакан с газировкой, и принялся хаотично прыгать вокруг стола.

– Что-то я не понимаю, – проворчал Конотоп. – И как эта игра поспособствовала спасению мальчика?

– Кхе, – Вам Кого почесал бороду. – Сам не знаю. Но я как рассудил – что-то такое в его голове произошло, из-за чего он представил себя летающим. Если отвлечь, не зацикливать на этой мысли, то она забудется, и он вернётся к тому состоянию, которое ему привычно. Так и получилось. Поиграли пару минут, а он уже по земле идёт, и сам не заметил, как. И потом у меня из-за таких случаев стал расти авторитет как мудреца. Иногда говоришь чушь какую-нибудь, а тебе верят, вот она и сбывается. Маразм ведь. Постепенно стали мне приносить в подарок вещички, деньги, еду. Отбился я от каравана, выбрал себе местечко, выторговал шатёр, и с тех пор сижу тут, кукую потихоньку. – Он осмотрел стол. – Что, у всех закуска уже есть? А что же мы сидим?

Мы чокнулись, выпили и продолжили трапезу.

– У меня всё ещё прозаичнее, – вздохнул Конотоп, вгрызаясь в огромное свиное колено, из которого выступала розоватая кровь. – Трудно здесь жить не такому, как все. То в кутузку тебя запрут, то, как в этот раз, в дурку попытаются отправить. Каждый норовит пальцем ткнуть и посмеяться. И никому в голову не приходит, что я тоже могу что-то чувствовать, что я живой, и у меня свой внутренний мир есть. А потом – устал я вообще от маразма. Стабильности хочется. А тут как всё время – заснул в тепле, проснулся на северном полюсе. Купил на последние деньги кусок мяса, а он ожил и убежал. Чёрт знает что.

– А у тебя, Володя, как дела шли? – спросил Вам Кого.

– Да пока по плану, – ответил я. – Хотел попасть к себе домой – попал, хотел вас встретить – встретил. Осталось вернуться на Эгозон и добраться до Семнадцатой Плиты.

– То, что ты оптимист – это хорошо, – сказал Вам Кого. – Однако, какой вкусный ягнёнок. Удивительно удачно мы зашли в это заведение… Давайте только ещё по рюмочке… Официант! Кажется, нам нужна ещё бутылка.

– Уже, – официант оказался возле Вам Кого с бутылкой прозрачной, как слеза, жидкости.

– Мне определённо у вас нравится, – восхитился Вам Кого.– Должно быть, я был вашим клиентом, когда и кафе-то самого ещё не было.

– Не хочу хвастаться, – улыбнулся самодовольно официант, – но у нас многие известные люди бывали. Взять, скажем, Жюля Верна.

– Да ну! – воскликнул Вам Кого. – Не может быть.

– Как же, как же, – подтвердил официант. – Хаживали-с сюда неоднократно. Именно здесь он попробовал свои знаменитые пурожаны…

– О! – Вам Кого, уже слегка нетрезвый, выставил вверх указательный палец. – Давайте сюда пурожаны, тоже попробуем.