Космический маразм

Проснулся же я от того, что запутался ногами в одеяле и свалился на пол. В первые секунды я не мог понять, где нахожусь, почему сплю в одежде, и что за огоньки перемещаются в тумане, окружающем здание.

Потом я вспомнил и резко вскочил с пола. Да я же за тысячи парсек от дома, на чужой планете! Кому расскажешь – в психушку упекут. В инопланетную к тому же. Впрочем, долго размышлять мне не пришлось, поскольку в комнату вбежал Вам Кого – одетый в новенький белый костюм, подтянутый, энергичный, словно и не пил вчера как сапожник.

– Володя, доброе утро. Председатель занят сейчас, ожидает нас через сорок минут. Рекомендую принять душ и привести себя в порядок. Одежду можете позаимствовать из моего гардероба. Кажется, телосложение у нас практически одинаковое.

– А… Э? – спросил я.

– Душ там, – махнул рукой Вам Кого и пронёсся к столу, начав собирать в папку случайные бумаги.

Душ на меня впечатления не произвёл. Обычная крохотная кабинка, как и на Земле. Регулировать температуру воды сенсорной панелью оказалось жутко неудобно, так как её очень трудно было найти наощупь. С баночками, прикреплёнными к стене, разобрался скорее по запаху. Розой воняет – мыло, тухлой капустой – шампунь, бензином – гель для душа, не перепутаешь.

Из гардероба Вам Кого я позаимствовал плотные серые плавки и футболку с загадочной надписью «Зоставцье нам багниска». Джинсы надел свои, поскольку они почти не пахли.

– Володя, пойдёмте, – поторопил Вам Кого, когда я остановился у зеркала причесаться. – Опаздываем.

Через пару секунд мы снова неслись по коридорам и лестницам.

– Не понимаю, – произнёс я, запыхавшись. – Мы же только что спускались, теперь поднимаемся. Зачем?

– Так короче, – заверил Вам Кого. – Не переться же через всё крыло.

Мы ворвались в просторную приёмную, напоминающую типичный офис небольшой конторы, заставленный железными стульями, деревянными столами и оргтехникой.

– Здравствуйте, – сказала девушка за столом. – Вас ждут.

– Здравствуйте, Цирикс. Володя, подождите минутку, я сейчас, – бросил Вам Кого и скрылся за правой дверью.

Я же стоял как столб, уставившись на девушку. Это была Тамара.

Впрочем, нет, так мне показалось только в первые несколько мгновений. Моргнул один раз – Тамара. Ещё раз – всё равно Тамара. И только моргнув ещё раз или два, я понял, что это Тамара 2.0, улучшенная версия.

Да, Цирикс тоже была невысокой, худощавой, бледной, с серыми глазами. Но если у Тамары на коже можно было встретить прыщики, родинки, чёрные точки или слабенькие веснушки, то кожа Цирикс выглядела просто идеально, без малейших дефектов. У Тамары практически не было груди, о её существовании под одеждой я лишь догадывался, а грудь Цирикс, пусть и небольшая, не вызывала никаких сомнений. Волосы Тамары росли жидковато, и можно было разглядеть местами белую кожу головы, а короткая стрижка Цирикс, будучи аккуратной, густой, блестящей, выдавала завидное здоровье. Глаза Тамары походили на усталые и застенчивые капельки воды, а живой и задорный взгляд Цирикс разглядывал меня, изучая.

– Извините, пожалуйста, – сказала она. – Я вот смотрю на вас, смотрю… А вы кто?

– Я Володя, – ответил я. – Меня Ясоний зовут. Я с Эгозона прилетел.

– Ясно, – сказала Цирикс.

– Ой, то есть, нет, – я почувствовал, как потеют мои подмышки. – С Земли, я хотел сказать.

Тут стукнула дверь за моей спиной, и в комнату вразвалочку вошёл невысокий крепкий мужичок с нездоровым сероватым цветом лица.

– Шырикс, – прошипел он сквозь надетый респиратор, – я вошпольжуюсь копиром? На этаже вше шдохли.

– Конечно, господин Нибудь, – отозвалась секретарша и снова обратила внимание на меня. – С Земли? Ой, как интересно! А вы по обмену традициями прилетели?

– Нет, я того… – пробормотал я. – Меня привезли как источник маразма.

– А так это фот как это… – донёсся слева голос Нибудя, сопровождаемый резкими истерическими ударами по корпусу копира. – Нишего не стартирует!

– Вы кнопочку зелёную нажмите, – посоветовала Цирикс. На кончиках её пальцев дрожали ярко-алые капельки лака – идеально ровные, ни трещинки, ни бугорочка. – А что за маразм? Это корабли такие?

– Шпасибо, – сказал Нибудь. Судя по скрежету, копир заработал.

Я не сразу понял, что последняя фраза Цирикс была обращена ко мне, а когда понял, не успел ответить – из кабинета справа вышли Вам Кого и ещё один человек, ниже ростом, помоложе, с квадратной головой, чёрной короткой бородкой и в аккуратном костюме с галстуком. Из-под брюк торчали металлические ноги, позвякивающие при ходьбе о каменный пол.

– Рад приветствовать, – сказал он, протягивая руку. – Так Его, Председатель Конгресса.

Я пожал руку и почувствовал, какие сильные у него пальцы.

– Цирикс, – представился я. – То есть это… Ясоний моя фамилия.

– Ну вот, – усмехнулся Так Его. – И вы уже успели влюбиться в мою секретаршу. Пойдёмте, поговорим. – Мы направились в кабинет. – Как вам Эгозон?

– Большой вроде, – сказал я.

– При других обстоятельствах я бы обязательно организовал вам экскурсию… Познакомьтесь, это представитель Сил Безопасности.

Невысокий мужчина лет тридцати поднялся с кресла и представился:

– Сам Дурак.

– Очень приятно. Володя, – мы поздоровались за руки. Я отметил про себя, что под серым цивильным костюмом Сам Дурака спрятаны крепкие мускулы, а вот лицо интеллигентное, словно у врача, только стетоскопа на шее не хватает. Впрочем, в левой руке Сам Дурак держал некий предмет, в котором смутно угадывалось оружие. «Мокрый меч», – догадался я.

– Присаживайтесь, – сказал Так Его.

Мы расположились вокруг стола в мягких красных креслах, а Вам Кого положил перед собой шляпу. Я внезапно припомнил из его рассказа, что в кабинете кресла должны быть черными. Или это не он рассказывал, а я дофантазировал? Я не был ни в чём уверен.

– Итак, господа, – заговорил Так Его, наклонившись к столу. – Подведу итоги. Сначала позвольте мне принести соболезнования по поводу гибели братьев Рахов. Я знаю, Вам Кого, как вы были близки с ними, так что вам, должно быть, тяжелее других это перенести.

– Мы как вёсла, – сказал Вам Кого. – Иногда мы летим над водой, и нам кажется, что смысл нашей жизни – в полёте. Иногда нас макают в мокрую мутную воду, и нам кажется, что смысл жизни – в страданиях. А на самом деле мы просто толкаем лодку…

Так Его выслушал это, удивлённо приподняв бровь, и продолжил:

– М-да. Давайте толкать лодку дальше. Насколько я понимаю, мы по-прежнему придерживаемся нашего плана. Маразм на Земле активирован, и, по моим данным, планета продолжает существовать, несмотря на попытку лаков её аннигилировать. Так что нас можно поздравить с небольшой победой. Теперь нам нужно объявить лакам войну, и я провёл некоторую работу в этом направлении, проведя переговоры с лидерами фракций. Не могу сказать, что всё радужно, но определённые сдвиги есть. В целом наша попытка использовать маразм для решения проблемы встречена доброжелательно. Беспокойство вызывает независимая фракция, которая не хочет идти со мной на контакт в отсутствие Свази. Пару дней назад он отправился на Землю, и никто достоверно не знает, что он затеял.

– Есть данные, – вставил Вам Кого, – что он сотрудничает с лаками. Он пытался устранить Ясония на Земле с их помощью.

Я сглотнул. Воздух кабинета был спёртым, и у меня от духоты начинала кружиться голова.

– Любопытно, – сказал Так Его. – Это уже кое-что… Впрочем, сейчас для нас самое главное – голосование в Конгрессе, которое состоится уже меньше чем через час. Затем по графику идёт моя смерть, а дальше придётся расхлёбывать уже вам самим. – Так Его хмуро оглядел нас и добавил: – Однако есть и ещё одна неприятная новость, о которой вам, Вам Кого, следует знать. Вчера, на свой страх и риск, я решил отправить к флоту лаков диверсионную группу, которая должна была попытаться захватить их адмирала.

– Не самое разумное решение, – пробормотал Вам Кого.

– Возможно, – согласился Так Его. – Однако этого в любом случае не произошло. Шифровка, которую я отправил на их корабль, была искажена. Вот что они получили – Так Его пододвинул к нам листок бумаги, на котором было написано:

«Приказываю вам срочно убыть в точку с координатами 231212-021-723-5442/654323-827382-76131 и ждать дальнейших указаний. Телефон экстренной связи – 5550761. Председатель Галактического Конгресса Так Его».

– Они переместились в указанную точку, и связь с ними была потеряна, – закончил Председатель. – Текст шифровки мы восстановили впоследствии по логам на передающей антенне, так что уже ничего нельзя было исправить. Теперь придётся выслать за ними другой корабль, иначе они вынуждены будут находиться там вечно в ожидании связи. Как вы можете понять, указанные координаты – это аномалия, куда не доходят радиоволны, и куда очень трудно попасть через гиперпространство.

– Точка молчания, – кивнул Вам Кого.

– Вот именно, – подтвердил Так Его. – А телефон, указанный в сообщении – это контактный номер йокесов, который они размещают в последних своих прокламациях.

– Но как это возможно? – спросил Вам Кого. – Вы отправили одну шифровку, а пришла другая?

– Именно так. По моей просьбе господин Сам Дурак взялся расследовать это происшествие, по возможности тайно. Вам что-то уже удалось выяснить?

Сам Дурак, до этого сидевший молча и практически неподвижно, заговорил короткими, чёткими фразами:

– Известно, что кабель от кабины связи к передающей антенне выходит в коридор. Я обнаружил на нём следы подключения. Некое быстродействующее устройство могло раскодировать шифровку, задержать несколько пакетов сообщения, а затем подменить их новыми версиями. Но для этого злоумышленнику необходимо было знать шифр.

– Как я уже рассказывал, – пояснил Так Его, – шифр приходит мне в графическом виде по факсу. Я сам принимаю его, удаляю сообщение из памяти факса и сразу отправляюсь в кабину связи.

– На кабеле факса также было установлено устройство для съёма данных, способное передавать сигнал на небольшое расстояние, – сказал Сам Дурак.

– Как вы это выяснили? – спросил Так Его.

– Вот оно, – Сам Дурак вынул из кармана крохотный приборчик, немного напоминающий старинный транзистор с тремя ножками.

– То есть, – переспросил Так Его, – вы хотите сказать, что оно ещё находилось на кабеле, когда вы начали расследование?

– Поразительная наглость, – прокомментировал Вам Кого.

– Так точно, – подтвердил Сам Дурак. – Я выяснил, однако, что факс был проверен по вашей просьбе сотрудниками Сил Безопасности в то же утро, и тогда жучка ещё не было. То есть он был установлен вчера в промежутке времени от одиннадцати тридцати до двенадцати пятнадцати.

– В моей приёмной? – поразился Так Его. – Но кто?

– Я допросил вашу секретаршу, – ответил Сам Дурак. – По её словам, вчера утром в здании были скачки напряжения, и вышла из строя оргтехника на этаже.

– Это правда, – подтвердил Так Его. – У меня система кондиционирования начала барахлить. Чувствуете, как душно?

Я чувствовал. На моем лице уже выступили капельки пота, да и лысина Так Его блестела.

– Так вот, – продолжил Сам Дурак. – Многие лидеры фракций, кабинеты которых находятся поблизости, пользовались вашим копиром, который совмещён с тем самым факсом, для размножения документов к предстоящему заседанию. Как мне удалось выяснить, к устройству имели доступ следующие лица. Во-первых, Цирикс, ваша секретарша. Во-вторых, господин Задолнут Пакер, руководитель фракции неформалов. Цирикс, кстати, утверждает, что он вскрывал при ней копир и долго с ним возился, поскольку у него якобы зажевало бумагу. В-третьих, господин Нибудь, фракция «АнтиДиктат». В-четвертых, господин Ле Сист…

– Доктор Ле Сист, – поправил Так Его.

– Я навёл справки, – возразил Сам Дурак. – Докторская степень господина Ле Систа под большим сомнением. Все его предки имели докторскую степень, но господин Ле Сист так и не защитил свою диссертацию, поскольку результаты исследований противоречили друг другу.

– Он что, подделал документы? – спросил Так Его.

– Похоже, что нет, – ответил Сам Дурак. – Просто при регистрации на Эгозоне его записали как доктора по ошибке, поскольку Ле Систов в тот день регистрировали много, и все предыдущие были докторами.

– Уму непостижимо, – пробормотал Вам Кого. – Всё равно это подлог с его стороны.

– Безусловно, – кивнул Сам Дурак. – Так вот – он тоже копировал несколько страниц в вашей приёмной, причём ему внезапно стало плохо, и Цирикс пришлось отлучиться, чтобы позвать врача со стойки администратора этажа.

– А почему она не позвонила? – не понял Так Его.

– Она утверждает, что телефон не работал.

– Странно. Но продолжайте.

– Кроме перечисленных, заходили также вместе Би Хоптон и Тута Сидим, – сказал Сам Дурак. – Они пробыли в приёмной несколько минут, обмениваясь шуточками.

– Тоже странно, – заметил Так Его. – Они же друг друга недолюбливают.

– Это всё, – закончил Сам Дурак. – Тем не менее, нельзя исключать и других лиц, поскольку, во-первых, Цирикс не всё время была в кабинете, во-вторых, передающее устройство мог установить небольшой робот, оставшийся незамеченным.

– Хм! – возмущённо сказал Вам Кого.

– Да уж, негусто… – произнёс Так Его. – И что же вы собираетесь предпринять дальше?

– Есть у меня одна идейка, – Сам Дурак подозрительно покосился на меня. – Насколько я знаю, господин Так Его, вы сегодня после заседания соберёте всех лидеров фракций?

– Да, – подтвердил Так Его.

– Позовите ещё Цирикс и разрешите мне присутствовать.

– Разумеется. Собственно, я никому не запрещаю. А что вы хотите услышать?

– Просто понаблюдаю, а потом сообщу результаты. Господин Так Его, а у вас есть какие-то соображения по этому поводу? Вы подозреваете кого-нибудь?

– Не знаю, – ответил Так Его. – Мне трудно представить, чтобы лидеры фракций работали на йокесов, но исключать такого нельзя.

– А ваша секретарша?

– Цирикс? – Так Его вздохнул. – Она работала ещё у моего предшественника Центури, прошла все необходимые проверки. Честно говоря, я несколько раз порывался её уволить, потому что она страшная растяпа. Вечно всё забывает, путает. Держу только потому, что привык, да и потом, она привлекательная, а это бывает полезно в политических делах.

– Что вы имеете в виду? – встрепенулся Вам Кого.

– Одно дело, когда вы сидите в приёмной у человека, где на вас смотрит отвратительный мордоворот, и совсем другое, когда приятная девушка, – объяснил Председатель. – Посетитель размякает, отвлекается, с ним проще разговаривать… Ну ладно, у нас мало времени. Спасибо, господин Сам Дурак. Я надеюсь, что вы успеете сделать свои выводы ещё до того, как… – голос Так Его дрогнул. – Все свободны. Увидимся на заседании.

Все с грохотом повставали с кресел. Я поторопился выйти в приёмную, где воздух был хоть немного прохладнее. Ко мне присоединился Вам Кого.

– Пойдёмте пока ко мне, – предложил он. – Соберусь с мыслями.

На этот раз он шёл медленнее, размышляя про себя, и пару раз ошибался с направлением. Однако через несколько минут мы всё же оказались в комнате Вам Кого. Я тут же зашёл в туалет, а когда вернулся, обнаружил его на диване с бутылкой водки и всклокоченными волосами.

– Вот ведь интересно как развиваются события, – бормотал он. – А ведь мне, возможно, день или два придётся пробыть Председателем Конгресса.

– Может быть, поедим? – робко предложил я. – Не завтракали ведь.

– Да мне алкоголя хватает, – ответил Вам Кого. – Он калорийный. Хотите?

– Нет.

– А огурчик?

В рот Вам Кого попал клок его же собственной бороды.

– Тьфу ты! – сплюнул он. – Осточертела мне эта треклятая борода. Сбрить её, что ли?

– Ну, сбрейте, – отозвался я, извлекая из узкого горлышка банки маринованный огурец.

– Нет, – Вам Кого отхлебнул водки, – у меня без бороды лицо глупое.

– А с бородой лучше? – не понял я. – То есть, я не то имел в виду....

Вам Кого бросил на меня хмурый взгляд, но промолчал.

Минут через пять тишины, прерываемой бульканьем, он встал с дивана и потянулся:

– Ну что же, пойдёмте. Побываете на первом в своей жизни заседании Конгресса. Вам надо привыкать – вы же теперь почётный член.

Он поставил бутылку на стол и не вполне твёрдой походкой вышел из комнаты. Я вздохнул и поплёлся за ним, дожёвывая второй огурец.

– И доктор липовый… – продолжил бормотание Вам Кого, шагая по коридору. – Странно всё это…

– Действительно, странно, – согласился я. – У вас тоже есть доктора наук и диссертации. Прямо как на Земле.

– Ну, а что же, – возмутился Вам Кого, – мы, по-вашему, тут лаптем щи хлебаем?

Мы входили в просторный сверкающий зал, от которого я испустил дух. То есть, я хотел сказать, дух у меня перехватило. Он был не так уж и велик – примерно как в приличном земном кинотеатре – но поистине великолепен. Ряды жёлтых ворсистых кресел с гнутыми пластмассовыми подлокотниками и уютными сиденьями, глядя на которые тотчас хотелось плюхнуться на них и задремать, поднимались кверху причудливой дугой. Светлые занавеси вдоль стен зала ниспадали ровными, тщательно подобранными складками, их ткань переливалась и блестела. На стенах то там, то здесь, сверкали металлические светильники, украшенные россыпями стеклянных многогранников. Президиум, представлявший собой сложное сооружение из дерева и металла, заполнял сцену, не считая небольшого пятачка спереди, где располагалась крохотная металлическая трибуна. Над залом висела роскошная стеклянная люстра с подвесками, переливавшаяся желтоватым цветом, настолько яркая, что на неё больно было смотреть.

– Не хватает только зелёных очков, – заметил я.

Вам Кого никак не отреагировал на мою реплику, махнув рукой в левую часть зала:

– Вот там наше место, возле прохода.

Едва мы успели примостить свои филейные части в подобающие для них вместилища, как над залом раздалась пронзительная трель колокольчика и зычный голос Так Его, сидящего посередине президиума:

– Дамы и господа! Прошу разрешения начать заседание.

Когда шум несколько приутих, он продолжил:

– Я не вижу смысла выносить на голосование повестку дня, поскольку она известна. У нас всего один вопрос – объявлять ли лакам войну в свете последних событий, происходящих на Земле и в её окрестностях. Прошу выступать в порядке возрастания численности фракций. Доктор Ле Сист, вы первый, как обычно.

По проходу медленно двигалось к трибуне необычное существо, с ног до головы замотанное в синюю мятую накидку. Сама же голова, торчащая из кокона, напоминала не то череп мутировавшей лошади, не то приплюснутый мяч для регби, который кто-то для смеху выкрасил в фиолетовый цвет. Движения существа были неровными, дёргаными, а взгляд маленьких темных глаз – бегающим и слегка безумным. Поднявшись на трибуну, Ле Сист выпростал из-под плаща костистую длиннопалую лапу и высоким, нервным голосом заговорил:

– Пробил час, господа! Вы чувствуете это? Все фибры наших душ должны трепетать! Кто мы? Жалкие подобия тварей, не годные убирать собственные испражнения. Но дайте только срок, и всё в нас убоится собственных деяний…

– Что он несёт? – прошептал Вам Кого себе под нос, так что я едва услышал его слова. – Заболел, что ли?

– Конец близок, – верещал Ле Сист, – но это и есть возрождение. Вглядитесь – не мы ли сами брезжим на горизонте, слегка подпрыгивая от каждого порыва ветра? Не нас ли ждут сегодня великие дела? О да, и мы уже не можем их скрывать. Придём же с миром и вырвем у них сердца! – Рука Ле Систа сжалась в кулак и поднялась над головой. – И языки вырвем, – добавил он, увеличив громкость. – И левый глаз! И правый! – Из-под плаща показалась вторая рука, побольше. – И бедренные кости! – уже почти проорал он. – На свет показалась ещё одна рука и обрубок отвратительного щупальца. Ле Сист затрясся, и его речь перешла в яростные выкрики: – И уши оторвём! И шеи! И зубы изгрызём! Война! О война! Священная! С лаками! Не будет у них крыльев! Всё вырвем!

– Боже, что с ним? – пробормотал Вам Кого, а к трибуне уже бежали люди, хватавшие Ле Систа за руки. Они что-то говорили, видимо, успокаивая его, но он всё ещё махал своими конечностями и продолжал выкрикивать почти нечленораздельное:

– У! Много! Много! Яйца, кровь! Барабаны!

Зал шумел, звенел колокольчик Так Его, Ле Систа уводили из зала.

– Врач прибыл? – уточнил Так Его, повернувшись в сторону бокового выхода. – Хорошо, помогите ему. Прошу прощения, – обратился он уже к залу. – Как вы знаете, у доктора бывают подобные приступы. Надеюсь, всё обойдётся. Партия конструктивных бюрократов, вы готовы? Господин Тута Сидим, прошу.

Над трибуной показалась голова коротенького, толстенького человечка с огромной лысиной.

– Доброе утро, – сказал он, тяжко вздохнув. – К сожалению, у нас во фракции не сложилось единого мнения по данному вопросу. Как известно, война с лаками стоит денег. Денег всегда не хватает. С другой стороны, нельзя не отметить смелое решение господина Председателя защитить Землю с помощью маразматического пространства, что бы это ни значило. Должно быть, мы должны его всячески поддержать. С третьей стороны, вряд ли кто-то задумывался о том, что войну можно не только выиграть, но и проиграть. Учитывая всё вышеизложенное, предлагаю немного порассуждать…

Я вдруг осознал, что на самом деле слышу не слова докладчика, а перевод. Мне захотелось узнать, как на самом деле звучит этот язык. Я оторвал от виска таблетку психотранслятора.

– Сам нье знам, зе повьеджьеч, – говорил Тута Сидим, вытирая пот платком, – але тылко длатего, же жле розумьей свойя власна барбарзиньска мове.

Я приклеил устройство на место и тихо спросил Вам Кого:

– Это какой же язык? Эгозонский?

– Почему эгозонский? – не понял Вам Кого. – Моудийский.

Тута Сидим же продолжал:

– На этом наши рассуждения и останавливаются. Воевать плохо, но нужно, а денег на это нет. Вот такая непростая ситуация. Я кончил.

– Господин Тута Сидим, – заговорил Так Его из президиума. – Простите, я понял, что в вашей фракции есть разные мнения, и единого решения вы не выработали. Но не могли бы вы высказать свои собственные мысли по этому поводу?

– Ну что тут скажешь? – вздохнул конгрессмен. – У меня жена, дети – вы же понимаете. Конечно, уж лучше война. Как-то вот так.

– Большое спасибо, – поблагодарил Так Его. – Прошу выступить фракцию «АнтиДиктат», господин Нибудь.

Пока уже знакомый мне серый человек в наморднике сменял Туту Сидима, я успел вспомнить, что кто-то из лидеров фракций вполне мог оказаться предателем. «А на вид все приличные люди», – горько подумал я.

– Ждравствуйте, гошпода шлены Конгреша, – начал Нибудь, поправив съехавший на бок респиратор. – Вы шнова шидите не о том. Пошкольку нет ни жакона о Жемле, ни жакона о маражме, вырабатывается шплошная фикция. И давайте уж тогда штоять рашпинаться как <неразборчиво> врашкоряку…

Я отметил, что слово «неразборчиво» в моей голове было произнесено механическим голосом психотранслятора, и подивился могуществу инопланетной техники.

– Жаштавить лаков отштупить у наш маражма, может, и хватит, – говорил Нибудь, – но шами-то мы как должны поштупить? Жакон ешть жакон, а раж нет жакона, то и приходится <неразборчиво> ражные дыры. Вшо.

– Господин Нибудь, – грустно произнёс Так Его. – Извините, но не могли бы вы коротко, одним словом, ответить – вы за войну или против?

– Шамо шобой, – Нибудь развёл руками и ушёл с трибуны.

– Я не вполне… – начал Так Его, но махнул рукой и объявил: – Господин Пакер, фракция неформалов.

К трибуне развязно шёл парень в футболке и штанах настолько обтягивающих, что срамные места можно было разглядеть с галёрки. Пакер оперся волосатыми руками о края трибуны и назидательным голосом заговорил:

– Чуваки, вы не врубаетесь. Я тут на днях – вы, в натуре, не поверите – прочитал одну клёвую книжку, Рахи написали про маразм. Там в начале гон всякий, формулы, но к середине я уже фишку просёк. Ведь это же пипец как круто! Мы ж всегда этого хотели – анархия на целой планете! Я лично ща собираюсь на Землю. Это лучший способ оттянуться. Я думаю, что торкнет лучше, чем зелёный сахар или чиджанка. Если кто со мной, валяйте, моя колымага всех возьмёт. А Рахам респект, молодцы покойнички. И Вам Кого тоже крут. Я думаю такую же дыру в башке сделать…

Так Его кашлянул.

– Господин Пакер, – сказал он, – а как насчёт войны?

– Война – это прикольно, – отозвался Пакер. – Считайте, я за.

– Спасибо, – Так Его кивнул. – Приглашается господин Би Хоптон, фракция «За Центури».

Би Хоптон – среднего роста мужчина в очках – неторопливо вышел к трибуне, раскрыл папку и начал читать, изредка отрывая от листа взгляд:

– Господа конгрессмены! Я начну с того, что поблагодарю господина Председателя за смелое решение, которое он принял самостоятельно в отношении Земли. Не всякий человек на его месте взял бы на себя такую ответственность. И вряд ли вы станете отрицать, что именно этот его шаг в итоге спас целую планету. Если бы не он, Земли бы уже не существовало. Вы прекрасно знаете, что я и раньше высказывался за начало войны с лаками. Но сейчас я считаю, что объявить эту войну – наша прямая обязанность. Мне стыдно за весь Конгресс, что мы до сих пор этого не сделали. Я призываю всех поддержать господина Председателя и помочь ему завершить начатое.