Гражданская психология

Ребенку очень хочется, чтобы родитель был практически им, жил его желаниями, его чувствами, его жизнью. Если родителю хочется того же на сто процентов, то он становится сиамским близнецом ребенка, поглощая, потребляя внутрь себя всю его маленькую жизнь. К счастью такое происходит не всегда. И тогда двум бесконечно любящим, но все-таки разным людям, нужно научиться видеть внутренний психологический мир друг друга, понимать и уважать его и договариваться. Уметь видеть другого не так то просто, надо быть внимательным, чутким и терпеливым, а уметь договариваться, стыковать интересы-это сложный и энергоемкий процесс, поэтому сначала малыш пытается добиться своего без учета интересов родителей, не видя, не замечая их желаний, он как будто говорит:– «я тебя очень люблю, но совсем не вижу, я вижу только себя и автоматически считаю тебя, собой!». «Хочу игрушку» – кричит трехлетка, и бросается на пол в магазине, привлекая всеобщее внимание, доказывая всем своим видом, что добьется своего во что бы то ни стало. Это самая простая и эффективная стратегия реализовывать свой интерес, без учета интереса другого, в народе называемая «лом», против которого, как известно, нет приема. Если просто лом не помогает, малыш прибегает к шантажу: «я не люблю тебя, – кричит он-, я пойду жить к бабушке, я ее люблю!». В ход может пойти манипуляция – это скрытая разновидность давления: «хорошие мамы всегда покупают детям игрушки» – плачет чадо. Манипуляция очень часто направлена на вызывание чувства вины. Маме надо выбрать из двух зол меньшее: либо чувствовать себя плохой матерью, либо купить игрушку, покупать которую она не хочет. Стратегия давления эффективно работает, но при этом рушит душевную близость между людьми, вызывает обиду, агрессию, раздражение. Убивает любовь. Если родители противостоят давлению, нет, не проламывают в ответ ребенка, руша его волю и заставляя отказываться от своего желания, не оставляют малыша наедине со своим горем, ведь даже просто играя в эмоции: в обиду, в гнев, человек все равно погружается в них, не насмехаются над ним, а находятся рядом, сочувствуют его горю, но не делают того, что он требует, тогда получают шанс научить свое чадо другим стратегиям решения конфликтных ситуаций. Они учат его не отступать от собственного интереса, но при этом учитывать желания другого человека, видеть другого, не выпуская из поля зрения себя. Для этого, когда истерические вопли стихают, родитель может спокойно и по-доброму спросить: «что такого в этой машинке, что ты ее так хочешь?» «Такая же есть у Сашки, лучшего друга»-, может ответить малыш. «А, так ты хочешь такую же игрушку, как у друга? Для тебя это самое важное?» если ребенок ответит утвердительно, ведь маленькие дети большие обезьянки, и им правда может хотеться того-же, что у приятеля, родитель может сказать: «Я понимаю, тебе нравится Саша, и игрушки его нравятся, но я бы не хотел покупать тебе именно машинку, их у тебя и так много, давай купим что-нибудь другое, что тоже есть у Саши, но не машину». «Саблю», может сказать малыш. И интересы обеих сторон будут удовлетворены на сто процентов, Такая стратегия называется «сотрудничество» и в 75% из 100 можно договориться друг с другом полностью соблюдая интересы сторон, уточняя и стыкуя их.

Еще один пример: есть такая детская считалочка: «мы делили апельсин, много нас, а он один». Можно подойти к человеку и сказать: «Отдай мне апельсин, а то пожалуюсь твоей маме-начальнику-друзьям, что ты жадина», и отобрать у него фрукт. Можно сказать, «я все равно не справлюсь с этим бугаем, пусть наслаждается своим апельсином», можно предложить «давай тебе половину и мне половину», а можно подумать, сфокусировать свой интерес и поисследовать интерес другого: «мне очень нужен апельсин, я хочу выпить стакан сока, а ты что хочешь?» и есть огромный шанс (шанс в 75%) что человек скажет: «а я давно мечтал об апельсиновом пироге и мне нужна его цедра». И тогда просто разделить на сок и цедру, реализовав полностью желания обеих сторон, Сотрудничающий человек ищет способы, как не отступить от собственного интереса, и при этом удовлетворить желание другого. В случае с машинкой в магазине сотрудничество будет невозможно если ребенку, например, на самом деле важно «прогнуть» родителя, добиться от него желаемого, т.е. проявить над ним власть. В этом случае от родителя потребуется способность вести жесткие переговоры и не дать ребенку возможности играть в эту жестокую игру. Родитель может уступить, прогнуться только в том случае, если поймет, что его малыш правда очень хочет эту машинку, хочет слишком сильно, чтобы заменить ее другой игрушкой, и тогда пойти на уступку, по любви выполнить желание, даже если считает его нецелесообразным. Между стратегиями сотрудничества, давления и уступки находится компромисс. Иногда некогда, нет сил или желания проводить исследования истинных интересов ребенка, и тогда можно сказать: «Я не хочу покупать тебе игрушку, их у тебя очень много, особенно машинок, но если ты очень просишь, то я тебе куплю, но не машинку, а любую другую из этого отдела».

Взрослый человек, с хорошими психологическими границами понимает, что он отдельная от другого личность, даже от очень любимого, и, поэтому, даже горячо любимый им муж или жена, может иметь отличное от него мнение и желание. И это прекрасно, ведь мир, состоящий из одного меня был бы предельно пустынен и скучен. Он также понимает, что не все чувства-мысли-желания близкого человека обусловлены им, или зависят от его поведения. Жена, например, спокойно допускает мысль, что грозное лицо мужа, пришедшего вечером с работы связано не с ее плохим поведением, а с тяжелым рабочим днем, и, соответственно, у нее есть шанс не впасть автоматически (бессознательно) в чувство вины-агрессии-страха, а посочувствовать усталому супругу и оказать ему помощь и поддержку. Но, с человеком, имеющим другие желания важно уметь договариваться. И договариваться с ним можно разными способами: если горит дом, или кто-то сует пальцы в розетку, у тебя много сил и четкое ощущение, что нет времени на разговоры, можно и нужно надавить: «отойди от розетки быстро!», «выходи из дома сейчас-же!» Можно даже использовать шантаж: «Я сейчас вызову милицию, и тебя отведут в безопасное место силой!», если есть желание и необходимость, можно использовать манипуляцию: «ты умный мальчик, не глупый ведь, правда? Так умей подчиняться без разговоров, когда это необходимо!» Любой человек в крайних ситуациях должен уметь давить и выдерживать давление другого. Но он должен уметь и уступать с легким сердцем, по любви, а не по принуждению. И, если не чувствует в себе желания уступить, не играть в хорошую девочку-мальчика, а уметь приходить к компромиссу или сотрудничать. Основной стратегией психологической жизни с близкими, значимыми людьми должно стать сотрудничество, с более дальними, менее значимыми – компромисс.

Следующие границы устанавливаемые личностью – это границы ролей и правил. Ребенок пятилетнего возраста открывает для себя, что люди отличны от него не только физически и психологически, они еще и взаимодействуют по определенным правилам и играют определенные роли, причем один и тот же человек может играть разные роли, и к нему нужно относиться по-разному в разные моменты совместного бытия. Если кто-то когда-то близко общался с пятилетним ребенком, то, наверное, отмечал про себя, что он бывает ужасным занудой и ябедой. Если дошкольник видит что-то, что ему кажется неправильным, он обязательно всем про это расскажет, нажалуется. «Настя встала ногами на стул. А на стуле сидят, а не стоят» – говорит маме малыш, ожидая от нее однозначной оценки: поддержки жалобщика и наказания виновного. Сам жалобщик тоже никогда не будет использовать стул не по назначению, и все уговоры мамы устроить на стуле чаепитие для кукол, будут разбиваться о железный детский аргумент: «нельзя, на стуле нужно сидеть, а не чашки с чаем для кукол ставить». И вот, в какой-то момент времени, малыш начинает понимать, что на стуле можно не только сидеть, его можно использовать для многих творческих вещей: из него можно делать столик для чаепития, домик для кукол, можно становиться ногами, чтобы достать книжку с полки, под ним можно прятаться, играя в прятки. Открывается огромный простор для детской фантазии, в центре которой находится стул. Используя его как хочется, ребенок расширяет границы правил и получает ответ от окружающего его социального мира: то мама села новой юбкой на мокрое пятно, оставшееся от кукольного чаепития, то папа ударился ногой о табуретку, оставленную около книжного шкафа. И, постепенно, малыш понимает, что правила существуют не просто так, и их надо исполнять, но исполнять гибко. При этом есть иерархия правил: Насте стоять на стуле, возможно, правда нельзя, потому что можно испачкать-сломать стул, или упасть и разбиться, но есть еще одно правило: ябедничать тоже нельзя и, в данном случае, это правило важнее, а вот, если бы была непосредственная угроза жизни Насти, и если бы она не послушала товарища по играм, тогда и только тогда можно пожаловаться маме, позвать взрослого на помощь, тогда иерархия бы поменялась. Любой человек осваивает правила в три этапа: сначала оно усваивается жестко, и все глубоко неправы, кто это правило не исполняет. На втором этапе, оно полностью расшатывается: «правила придуманы идиотами для идиотов», как будто говорит человек, и в этом есть и творческий акт и проест свободной личности против ограничений. Через какое-то время приходит понимание того, что правила дорожного движения, например, написаны кровью, они не просто так существуют, их, и многие другие, надо исполнять, но не слепо, а гибко. Это третий «взрослый» этап исполнения правил, в зависимости от ситуации, есть и свобода и дисциплина, т.е. ответственность.

Взрослый человек, с хорошими границами правил умеет относится к ним гибко: свободно и ответственно. Он не всегда выполняет их автоматически и в то же время не отрицает их, каждый раз соотнося свои актуальные задачи, свое состояние-желание и особенности ситуации. Обычно он переходит дорогу на зеленый свет. Но, если спешит, или считает целесообразным, то тормозит перед светофором, внимательно смотрит по сторонам и позволяет себе перейти на красный, при условии отсутствия машин, контроля своего передвижения и отличной видимости дороги. И в каждый момент времени он устанавливает иерархию: что сейчас для него важнее: безопасность, или быстрота передвижения.

Еще одни границы пятилетнего возраста – это границы ролей. Ребенок открывает для себя, что человек не един в различных жизненных ситуациях, он играет разные роли, и бывает разным, в зависимости от тех задач и функций, которые выполняет. И относиться к нему в эти моменты важно по-разному, иногда диаметрально противоположно. И при этом, это все равно один и тот человек. Так он открывает для себя, что любая личность шире и глубже любой роли, которую она играет. Это первый шаг к тому, чтобы относиться к человеку глубоко и личностно, а не функционально (только в соответствии с исполняемой ролью).

Ребенок начинает видеть, что папа может быть совершенно разным дома и на работе, и вести себя с ним нужно по-разному, несмотря на то, что это все тот же любимый папа. Роль определяется ситуацией и задачей, которая стоит перед личностью в конкретный момент времени. Ярче всего видны профессиональные роли, хотя весь комплекс социальных ролей профессиями далеко не исчерпывается. И все же, границы ролей лучше всего проявляются в профессиональной жизни, эти роли, иногда, подчеркиваются даже внешне: о некоторых профессиях говорят: человек служит; служат военные, пожарные, священники, часто служат врачи, это профессии, которые, в момент исполнения функциональных обязанностей, требуют полной включенности личности, погружения ее в профессиональную деятельность, готовности в любой момент начать играть профессиональную роль. И, совершенно не случайно, эти профессии выделяются определенной одеждой, формой, которую человек носит в профессии, но снимает в личной жизни. Это происходит для того, чтобы сама личность, сам военный, пожарный, врач, с одной стороны понимал, что его профессия может потребоваться в любой момент, и он всегда должен быть готов облачиться в профессиональные одежды и начать играть роль, обусловленную делом, а с другой стороны, чтобы сама личность не сливалась с собственной профессиональной деятельностью, ведь она всегда шире, глубже и многограннее любого, даже самого важного служения.

Ребенок начинает видеть, что даже дома, мама, может играть много разных ролей. Когда она сидит на ковре с дочкой и погружена в игру – она товарищ, и с ней можно обращаться как с ровней, сказать: «ты жульничаешь, давай быстрее, ты проиграла, я больше не хочу с тобой играть», а когда дочь пришла на кухню позавтракать, и мама ставит на стол еду,– она играет роль повара, и ей будет очень обидно, если чадо скажет: «фу, не хочу!» Дочери вполне может не понравиться еда, но, проявив уважение к труду повара, она должна съесть не давясь столько, сколько сможет, подумать, и спокойно сказать что конкретно ей не нравится: может слишком остро, слишком солено, а может просто хотелось другого и тогда в следующий раз они с мамой постараются заранее договариваться о меню завтрака. А в тот момент, когда мама с дочкой переходят улицу, мама вообще выполняет роль охранника и ее приказы исполняются мгновенно, без обсуждения и нытья. А однажды вечером, мама может так устать и расстроиться, что начнет играть роль маленькой девочки, нуждающейся в поддержке и сочувствии, и тогда нужно тихонечко подойти к ней, приласкать, или постараться сделать ей что-то приятное.

Личность, с хорошими границами ролей всегда отделяет человека от той роли, которую он играет. Умеет по-разному относиться к одному и тому же человеку в разных ролевых ситуациях и никогда их не путает. Это значит, что можно близко дружить с врачом, у которого лечишься и неукоснительно выполнять его инструкции, в ситуации лечебного приема, доверяя его знаниям, опыту и интуиции, а в ситуации дружеского общения можно и должно воспринимать его не как начальника, руководителя, родительскую фигуру (профессия врача предполагает именно такое к себе отношение пациента), а друга, равного партнера, такого же взрослого, каким являешься сам, и дать ему конструктивную обратную связь, сказав: «друг, ты сейчас не прав», или от души порадоваться его успеху, воскликнув «как здорово у тебя получилось! Как же я рад!», в ситуации же, требующей поддержки может оказать ее и помочь другу-врачу собой, своим опытом, умом и интуицией, всей своей личностью, позволяя опереться на себя, как на поддерживающую стену.

Австрийский психолог Альфред Адлер ставил уровень личностного развития человека в зависимость от количества и качества социальных ролей, которые он умеет и может играть, по разному себя выражая в разных социальных и профессиональных ситуациях, всегда оставаясь при этом самим собой.

До поступления в школу, т.е. до границы семилетнего возраста для ребенка он и его семья являются единой социальной монадой. Он не отделяет себя от своих родителей в социальном плане. Весь окружающий мир делится для дошкольника на две неравные части. Есть единая часть близких для него людей, которые очень родные и любимые. Их можно называть на «ты», с ними можно целоваться-обниматься, решать разные проблемы, к ним можно обращаться за сочувствием-помощью-поддержкой, они не вызывают страха, уютны и комфортны. В их отсутствии, малыш скучает и печалится, в их присутствии расцветает и радуется. Все остальные люди в представлении ребенка дошкольного возраста – это такие интересные и в то же время немного опасные зверюшки, которых можно изучать, но, к которым довольно опасно близко приближаться. Они не родные, не близкие, в прямом смысле этого слова. И они не значимы для него, т.е. не могут оказать на него сильное влияние: расстроить, обрадовать, опечалить, развеселить. И вот, в семилетнем возрасте у школьника появляется первая фигура не близкого, но значимого взрослого – педагога начальных классов. Выстраиваются вертикальные социальные границы, возникает высокая социометрическая звезда, обладающая силой, знанием, авторитетом и властью. Это первый начальник, руководитель, учитель жизни. В ходе своей профессиональной деятельности, учитель показывает: ты можешь меня любить, можешь не любить, я этого не требую, хотя мне это и приятно, но, главное, ты должен выполнять мои инструкции и хорошо учиться, именно этим определяется мое к тебе отношение. По-началу дети пытаются простроить с учителем теплые, домашние, личные, а не функциональные отношения: прижимаются к нему на переменах, залезают на колени, угощают подтаявшими шоколадными конфетами и зажатыми в кулачках яблоками, пытаются обратиться на «ты». Учитель не отвергает подарки, не грубит и не обижает детское доверие, но не радуется так сильно как мама, не поощряет обнимания-целования как бабушка, не играет с видимой радостью в совместные активные бурные игры как папа. Он ставит пятерки и хвалит за правильно выполненное задание и двойки за неправильное. Это деловые, функциональные отношения, в которых меньшая доля личного. Это первая формальная, деловая социометрическая звезда, появляющаяся в жизни ребенка, человек, наделенный авторитетом в большей степени, чем любовью. Поэтому в споре, кто прав, мама-папа или учитель, для ребенка по определению побеждает учитель, а в споре кто больше любим – родитель. Через какое-то время, ребенок открывает для себя еще одного «начальника», менее значимого, чем учитель, но все-же тоже обладающего властью и авторитетом. Это завуч начальных классов, он менее авторитетен, т.к. редко появляется, не вступает в разговоры, редко дает распоряжения, меньше делает замечания. Но, если разозлить-вызвать неудовольствие, проявить явное неуважение, то он может нажаловаться учительнице, главному начальнику, и тогда будет плохо. Еще менее значимый для ребенка начальник – это директор школы: видит первоклассник его реже, в разговоры вступает либо по большим праздникам, либо по большим проблемам и на замечания реагирует чаще всего через учителя.

У взрослого человека, с хорошими вертикальными социальными границами существует четкое выверенное представление о вертикали руководителей, которые находятся над ним, при этом непосредственный руководитель воспринимается основным. Существует четкое понимание роли и функций начальника, которого он не обязан любить, приказы которого может с ним обсуждать, т.е. задавать вопросы, уточнять распоряжения, стыковать собственные возможности с требованиями, но, в конечном итоге исполнять. Над рекомендациями думать, к советам прислушиваться. И четко понимать, что общение происходит не на равных, он «по званию» ниже, руководитель «выше», и, соответственно, должен проявлять к руководителю формальное уважение, а руководитель к нему тоже формальное почтение (ведь ответить грубовато, язвительно, не вежливо мы можем только равному, с неравным по статусу себе человеком, особенно если он подчинен нам мы должны быть подчеркнуто вежливы). При этом, если вертикальные социальные границы накладываются на хорошо развитые границы ролей (ведь начальник-это роль), тогда человек совершенно спокойно может в рабочей ситуации, или в ситуации, требующей вертикального взаимодействия (с педагогом, врачом, священником, милиционером или пожарным) воспринимать партнера по общению как начальника, а в ситуации личного общения с ними же, как знакомого, приятеля или друга и вести себя с ним соответственно.

Следующие границы, формируемые личностью – горизонтальные социальные. Они формируются в раннем подростковом возрасте.

В этом возрасте ребенок открывает для себя мир сверстников. Мир равных по статусу людей, обладающих равным положением. До подросткового возраста одноклассники – это некая аморфная хаотичная масса, формально, в ней, конечно присутствуют симпатии и антипатии, дружеские и враждебные отношения, но все они достаточно поверхностны и не затрагивают глубин личности. Это значит, что ребенок может сегодня поссориться, завтра помириться, сегодня дружить с одним, завтра с другим, под дружбой понимать просто совместное времяпрепровождение, поверхностное сходство интересов (ходят дети в один кружок, вот и друзья), но первая же ссора, первый конфликт, или просто переезд «близкого» друга в соседний подъезд служат непреодолимым барьером для продолжения дружбы. И только в подростковом возрасте, за функцией (нужен-не нужен, полезен-не полезен, интересен-не интересен, скучен-не скучен) подросток начинает видеть человека, ровесника, с которым можно вместе делать много дел, можно гулять и развлекаться, мириться и ругаться, можно обращаться за помощью и самому оказывать ее, т.е. жить с этим человеком активной личной жизнью, удовлетворяя с ним множество разных потребностей и концентрируя свое внимание на самом человеке, а не на той функции, которую он выполняет в данный конкретный момент совместной жизни. Появляются люди, которые максимально близки не только (не столько) по мировоззрению или интересам (это тоже важно, но не является определяющим) а по степени внутренней открытости, которую подросток может себе с ними позволить, по степени личностного доверия, которое между ними существует, по степени усилий, которые он прилагает, чтобы сохранить друга в своей жизни несмотря на ссоры, споры, конфликты и возможную разницу во временных поясах. Появляются люди, про которых подросток готов переживать, «париться», с которыми готов договариваться, прояснять позиции, ссориться и мириться, и при этом сохранять личные отношения, сохранять любовь к человеку, не отодвигая его из своего сердца, не закрываясь он него различными социальными ролями и личинами. Это близкие друзья, их всегда очень немного, и, чаще всего, они не говорят о своей дружбе каждые пять минут, не называют сверстника «мой близкий друг», просто находятся в состоянии внутренней открытости, близости, любви. Если они друг по другу скучают, то просто придумывают совместное дело, если один идет в поход, то второй запросто может поменять свои планы и подстроиться под близкого друга. Это основа субъект-субъектных отношений, отношений глубоких, личных, сфокусированных на другом, в той же степени, в какой и на себе: интерес друга важен не меньше, чем мой собственный интерес.

Также появляется большее количество немного менее значимых людей, степень близости-открытости с которыми меньше, но тоже присутствует в достаточной степени, наряду с отношениями поверхностно-формальными (эти отношения находятся примерно в равной степени выраженности). Это категория друзей. Есть люди, с которыми формальные отношения (совместное времяпрепровождение, общие компании-интересы, отдых и развлечения) превалируют, присутствуют в большей степени, чем личные и глубокие (но они тоже обязательно есть) это категория приятелей. Все эти категории и составляют горизонтальное социальное окружение личности.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.