Однажды в Челябинске. Книга вторая

В дверях моей головы коснулось нечто – оказалось, что это кисточки, состриженные то ли со штор, то ли с иной материи. Они крепились к каждой из дверей и над лобовым стеклом, будто в кабине фуры. Оценив антураж салона, который, видимо, жизненно необходим хозяину, я поприветствовал шефа, оттряхнул ноги от снега и уселся назад, тихонечко прикрыв за собой дверь.

Бомбила невысокого роста, худощав. Подстрижен коротко, что выдает неправильную форму его черепа. На бледном лице виднеются: трехдневная щетина, пухлые губы, нос картошкой, подбородок с двумя бугорками. И узкие темные очки с прямоугольными стеклами, необходимость которых в самый разгар ночи мне непонятна. Водиле на вид около 30-ти лет, одет он в потертые джинсы, футболку и кожанку. Парень вальяжно развалился на кресле с массажным чехлом и, повернувшись в мою сторону и приспустив очки на край носа, оглядел меня серыми, как дождливый осенний день, глазами.

«Возомнил себя крутым, – подумал я. – Ни слова не скажет всю дорогу. Это даже к лучшему». Как же я ошибался…

Тронулись в путь.

На бардачке наклеена потрепанная водительская карточка с древней фотографией – таксиста зовут Роман.

– Хотел бы выразить устную благодарность, – начал Рома. Говорил он вроде бы с дружелюбным посылом, однако повседневный тембр его голоса таков, что незнакомым людям он может показаться надменным, вызывающим, хамоватым, недовольным – одним словом, раздражающим.

– За что? – насторожился я – не хотелось бы привлекать лишнего внимания к своей персоне.

– Впервые за год пассажир оттряхнул ноги от снега, прежде чем тащить их на чистый коврик.

– Я всегда так делаю. Это правило хорошего тона.

– Похвально. Хоть кто-то воспитанный попался. Жаль, что вы не из наших краев. Судя по говору и уровню культурного развития, вы из Москвы. Нет, из Питера. Угадал? – у водилы загорелись глаза – он, судя по всему, хотел сразить меня наповал своей догадливостью.

– Нет, не угадали.

– Жаль, а откуда вы?

– С Урала, – не стал уточнять я, зная нелюбовь челябинцев ко всему магнитогорскому.

– М-м-м, – Роман немного расстроился и призадумался, – ладно, есть еще надежда на земляков – не все еще спились и на заводах сгинули.

– Зачем же вы так? По мне, у нас не так все плохо.

– На основании того, что лично я каждый день наблюдаю, люди пошли некультурные и эгоистичные, – завел шарманку таксист. – О других совершенно не думают. А кто такие таксисты? Никто. Низшая каста. Их можно материть, жаловаться на них, резать ножом со спины, справлять нужду на заднем сиденье…

– Занятно, – из вежливости подал голос я.

– Не говори. Можно на «ты»?

– Можно, если осторожно, – сдержанно кивнул я.

– Мало кто обращает внимание на водителей такси. Кроме случаев с экстремальным вождением и блатным музоном на весь салон. А вот мы видим многое…

«Значит, этот храм на колесах – твой способ привлечь внимание?» – не стал вслух уточнять я. Однако Роман будто прочитал мои мысли:

– Как тебе машина? – он взглянул на меня в зеркало заднего вида.

– У меня в детстве была такая же. Только игрушечная.

– Вот как? Легендарная машина.

– Точно. Э-э-м, прошу прощения, я очень устал, в голове много мыслей и планов – давайте немного помолчим, – попросил я, пытаясь сосредоточиться на том, что мне предстоит сделать.

Романа хватило ровно на пять секунд.

– Машина не только легендарная, но и надежная, – восторженно продолжил он. – Почти четверть века бегает. И проблем с ней особо нет. Конечно, заезжаем в сервис периодически, но в основном не подводит. Таких сейчас уже не производят…

– Я же попросил вас, – возмутился я.

– Да ладно тебе. Думающие люди в такой поздний час дома спят, а не по городу разъезжают. В такое время всюду лишь те, кто что-то темное замышляет либо домой после тусы едет… тишины просит, если, конечно, не совсем в стельку. Либо такие кадры, наоборот, на тусу направляются, с которой уже свалили все слабенькие. Ты вот к какой группе относишься?

– Это имеет значение?

– Чисто из любопытства.

– Ни к какой. Вы снова не угадали.

– Мне как-то неловко. Мы разве не условились на «ты»?

– Я решил увеличить моральное расстояние между нами.

– Странно. Сколько я за рулем, промахиваюсь редко. Такой уж я проницательный.

«Сам себя не похвалишь – никто не похвалит», – подумал я.

– И разборчивый? А таксуете так, для души, получается? – решил подловить таксиста я.

– Именно так и начиналось, а потом… Бессонница у меня, хотя к мозгоправу ходил – вроде здоров, – почесал нос Роман. – Я одного только не пойму: ты, кажется, нормальный человек…

– А были сомнения? – усмехнулся я.

– Вот что странно. Ночью с пятницы на субботу я таких не встречал ни разу. Не скрываешь ли ты чего? – вылупился на меня Ромка.

Сердечко у меня екнуло, хотя я и не горел желанием оправдываться. Шофер начинал раздражать.

– Что же ты так напрягся, друг? Я же шучу, – признался таксист, но взгляд у гада как был подозрительным, так и остался. Вот ведь свезло мне – водила явно ушлый.

– Хорошо, поступим по-другому, – начал я. – Видимо, вам прежде не попадались люди, которые просили вас молчать во время поездки. Поэтому я стану первым и еще раз повторю, что хотел бы тишины.

Перерыв растянулся аж на 12 секунд.

– Ты уверен, что тебе вообще туда нужно? Скверный райончик, особенно ночью.

– А вам что за дело?!

– Не хочу потом лишний раз по судам и следакам ошиваться. И без того приключений по ночам хватает. Что ты вообще там забыл?

– Для таксиста вы чересчур любознательны, вам не кажется?!

– Думаешь, я просто так это делаю? Разговоры по душам очень помогают. Особенно когда тебя вызывают в ментовку свидетелем побыть – мол, «вы видели его последним, а потом он без вести пропал». Всякое же бывает, – шофер начал нагонять жути. – А я хоть немного буду осведомлен и органам помогу в случае чего, – подмигнул он.

– Как-то мне ни с того ни с сего захотелось выброситься из машины, – признался я.

– Намекаешь, что первое подозрение всегда падает на меня? – весь разговор явно забавляет таксиста.

– Я вообще молчу. И вас бы попросил оказать мне ту же…

– Это лишний раз доказывает, что при выборе между статным богачом и неопрятным бедняком в преступлении обвинят последнего. Сколько ж раз я примечал моменты, когда можно поживиться, но не пользовался возможностью, ведь не хочу грех на душу брать, – вновь почесал нос водила. – Но все равно в первую очередь всегда думают на меня.

– Мы можем поехать молча?

– Можем-можем, – постукивал по рулю Роман. – Но почему-то никто даже не задумывается о том, что после 24-х часов за баранкой в тишине можно свихнуться на раз-два.

– Вас никто не заставляет работать так долго.

– Государство! – громко отчеканил таксист. – Государство заставляет. Я лишусь крыши над головой и сдохну, если не буду работать. Государство не смогло бы залезть в мой карман только в том случае, если б я и вовсе не родился. Эта карательно-денежная машина для обогащения кучки олигархов настроена разорить тебя, загнать в долги. И будешь ты до конца жизни пахать, пока те, кто придумал всю нашу систему, жируют. Чем беднее мы будем и чем больше будем нуждаться, тем больше будет стоить наша жизнь, тем больше нужно батрачить, брать сверхурочные, занимать, подписываться на кредиты, еще больше уставать и не думать о том, что вообще творится в стране и как мы довели ее до такого состояния. Рабы в демократическом обществе. Самые настоящие.

– Вы не правы. Помолчите лучше. Я пытаюсь думать.

– А смысл? Ум простых людей занят мыслями, как бы выжить, а не о том, что следует поменять, чтобы жить лучше и достойнее, – излагал Роман.

– Молчите, иначе я вам не заплачу, – пригрозил я. Мне здесь еще политики не хватало.

Роман только-только вошел в раш – я будто открыл ящик Пандоры.

– Тогда я просто не выпущу тебя из машины. И заберу у тебя все, что есть… до последней ниточки. И я иду на это не из-за шалости или игры, а из-за того, что меня вынудили. Меня это конкретно достало. Я вкалываю в основном по ночам. И чего я только не насмотрелся. Проще всего, наверное, с наркоманами – заказы всегда с возвращением туда, откуда уезжали. Они ребята ответственные – всегда рассчитываются на месте. Немного неприятно, правда. Всякие пьянчуги – ох, сколько ж раз они разносили мне салон. Или засыпали, что хрен их разбудишь. И из машины таких не так-то просто вытолкнуть. Салон после таких нужно проветривать, а коврики с чехлами в химчистку сразу же сдавать. Иные, бывает, сидят так стеснительно и неловко, плачутся, извиняются. И это мужики. А вот пьяненькие бабенки… либо дерутся, либо целоваться лезут. Кавказцы – вот это отдельная песня. Даже вспоминать не хочу… А вот был случай: садится, значит, ко мне парочка – важный такой паренек, а с ним девчонка… на поводке и с ошейником. Мол, собачка моя, пояснил пацанчик. Адекватные вроде, но странновато это, как по мне… Истории с тех районов, между прочим, – тем временем за окнами проплывали дома, перекрестки, мосты и эстакады, одни за другими мелькали яркие огни на столбах, и абсолютно никого на пустых улицах, в редких окнах проглядывал свет, один неон и безвкусная новогодняя иллюминация всюду резали глаз. – А вот когда мажорики садятся – в таком случае молчать мне не хочется. Мы всей страной сидим и молчим. Только сейчас вот ветерком свободы повеяло. И то ненадолго. Ситуацию замнут, возмутителей спокойствия посадят, кризисом или какой-нибудь новой болезнью нас отвлекут, и все продолжится дальше: пока они воруют наши кровно заработанные, разбазаривают несметные богатства нашей Родины, мы травимся их бургерами, за гроши пашем на их заводах, получаем там инвалидность, занимаем наши же налоговые деньги в банках и отдыхать выезжаем на грязную лужу за городом с кучей мусора на берегу. А они в Швейцарию на частных самолетах летают отдыхать; завтракают в Москве, обедают в Париже, а ужинают в Риме. Миллионами тонн добывают нефть, газ, древесину – продают за бесценок всем кому ни попадя… кроме самих россиян.

– Что ж вы сидите тогда?! – решился прервать тираду Романа я. – Идите и присоединяйтесь к элите. Получайте образование, устраивайтесь в солидную компанию, открывайте бизнес, придумывайте, изобретайте нечто прорывное или по головам идите, плетите интриги, обманывайте. Тогда и получите то, чего хотите.

– Так кто ж мне даст?! Кто же нас туда подпустит?! А деньги сейчас очень нужны. Они же эти кризисы сами придумали. Все взяли и поделили, чтобы глотки друг другу не перегрызть. Вместо междоусобиц решились у нас все забрать – загнали народ в угол, унизили и растоптали, головы поднять не дают, кормят завтраками и показывают загнивающий Запад из всех дыр, а сами все разрушили и разворовали у нас под носом. Посмотри вокруг! Челябинск весь в дыму и в разрухе. Его обобрали и обмазали грязью, а потом еще хотят, что мы за них проголосовали. И сидят там, в мягких креслах, кнопки нажимают и миллионы получают. Их отпрыски тут рожи остальным строят. Они не только родной город – они всю Россию продали! И все жрут да никак не нажрутся, пьют без остановки и долбят наркоту, сидя на горбе простого люда. Недавно вон подобрал девку одну полураздетую на остановке со здешней Рублевки. Повез ее, а она, понимаешь, странная какая-то: заплаканная, взъерошенная. И чего они там только в своих особняках употребляют?! И что ты думаешь? Она у меня взяла и вырубилась на заднем сиденье. Вот тогда я струхнул конкретно. Битый час не мог ее разбудить. О чем только думает наша молодежь, когда такие эксперименты над собой ставит? Все потому, что за океан много смотрит, ведь безнадега повсюду. Сильные мира сего будто прямой мост построили в умы нового поколения, чтобы все дерьмо американское нашим детям сливать. Страшно подумать, на кого державу оставляем? Куда только несет девчонок и ребят? Развалят они нас, ой, развалят. Вот до тебя отвозил целую ораву пацанов – кстати, примерно оттуда же, куда и тебя везу. Вроде прикольные такие пацаны – веселые, спортивные. А от них за версту несет алко…

– Что за пацаны? – насторожился я.

– Ты же вроде не хотел общаться?

– Я осознал свою ошибку, – я стал понимать, о ком идет речь и что я, вероятнее всего, попал именно к тому шоферу, что и вез хоккеистов. Но удача ли это?

– Верное решение. Но только зачем ты меня перебил?

– Я перебил?

– А кто ж еще?! – обиженно выдал таксист. – Занял меня разговором на всю дорогу, – Роман резко переменился, что очень меня удивило – он наблюдается в психоневрологическом как минимум.

– Что хоть были за ребята? – переспросил я как можно добрее.

– Да эти… как их… хоккеисты, – после услышанного я чуть вперед не вылез, чтобы узнать детали поездки. Я еле сдержался и вцепился в кресла обеими руками. – Спортсмены, а квасят как бывалые алкаши. А ты, кстати, болеешь за кого?

– Как раз за хоккей. Болею так, что голова раскалывается. Что ж они так нажрались? Может, говорили чего?

– Да я толком ничего не разобрал. Больше думал, как они вшестером у меня уместились тут. Амортизаторы сзади слабенькие.

– Шестеро – это многовато.

– Не то слово. Причем сначала их было трое, а потом мы забрали еще столько же. Поездка им вообще за гроши выдалась, если раскидать на каждого. Сидели друг у друга на головах. Вон, даже карточки с игроками подарили. Один Магнитогорск, правда, – он показал карточки с изображениями хоккеистов из основного состава «Металлурга» (Ахонен, Кайгородов, Федоров, Мозякин, Ролинек). – Шумные такие…

– О чем хоть шумели-то? – я повторил вопрос в надежде, что со второй попытки удастся что-нибудь выведать.

– Да о чем могут трепаться молодые пацаны: машины, девчонки, клубы, выпивка, спорт. Говорю же, толком и не разобрал.

«Только и всего?» – разочаровался я, упав на спинку кресла и устало закрыв глаза. Я ожидал объем рассказа, сопоставимый тому, который выслушал в дороге. Пока что ничего особенного, никакой зацепки. Только теории и догадки таксиста. А для Ромы наклевывалось интересное дельце, которое с лихвой окупит недостаток досуга этой ночью. Столь точные совпадения адресов нынешнего и прошлых пассажиров явно неслучайны.

– А ты, наверное, с ними знаком?

– С чего вы взяли?

– Подумал, что живете по соседству, может быть. Здесь или на Комсомольской, – предположил Роман.

– Трудно не заметить шумную ораву хоккеистов. Но я не встречал таких в последнее время, – я решил отвести от себя подозрения в сговоре с предыдущими клиентами Романа – вышло не совсем убедительно.

Затем я решил сыграть полное безразличие и безучастность, а водила намертво захлопнул пасть, будто что-то прикидывал. Я насторожился и стал припоминать, что важного выдал о себе – вроде бы ничего такого, за что можно зацепиться.

Мы уже давно заехали в какую-то безжизненную глухомань, свернув с центральных улиц. Всюду одни заборы, заросли, поваленные строения. И единственная узкая дорожка с колеей вдоль бесконечного бетонного забора. На обочине впереди показался брошенный автомобиль – «BMW X5» – явно тот самый, из-за которого ведущие игроки «Магнитки-95» рисковали свободой.

Напряжение в такси нарастает. В округе никого, таксист явно страдает психическим расстройством и что-то задумал (молчит уже больше трех минут), а мне пора выходить и что-то делать с машиной и ненужным свидетелем. Еще и ушиб заныл некстати. Что ж, если не кулаками, так хитростью – лишь бы между мной и нужным адресом было как можно меньше связи.

– Прошу вас остановить здесь – дальше я дойду пешком, – я усмотрел вдали несколько обитаемых домишек – якобы пойду туда, а не к «BMW».

Вид я старался сохранить уверенный, даже воинственный. Попутно размышлял, что стану делать, если меня сейчас начнут грабить или убивать. А может, я драматизирую? Когда же наконец во мне проснется помощник тренера, дерзкий и непреступный? Самое время.

– Неужели такой фанат тишины и умиротворения, как ты, выйдет здесь и попрется пешком. Вряд ли по пути будет что-то другое кроме пары арматурин в голову. Глядишь, поломают чего-нибудь или присунут куда, – пугал таксист.

Чего он добивается? Хочет вывести меня на чистую воду? С какой это стати? «Пусть сначала догонят», – мысленно ответил я.

– Надо же, – продолжил Роман. – До сих пор она стоит. И кого только занесло сюда на «Бэхе»? Райончик и время подобающие, чтобы убивать и насиловать, – Ромка, похоже, сам упивается от той жути, которую описывает.

– Это уже мое дело, – отчеканил я. – Разберусь как-нибудь. В первые секунды дам понять недоброжелателям, что не на того напали.

Водила повернулся ко мне:

– Я же серьезно.

– Правда? А я думал, вы шутите, как всегда, – подловил его я.

Роману оказался не по душе мой тон.

– Ради твоей же безопасности я мог бы подождать здесь. Да и мне спокойнее будет. А то стольких людей вожу и отпускаю, а потом мучаюсь с мыслями, мол, вот я их бросил – мало ли что с ними приключилось…

– Знаете, что я вам скажу, Роман? Во-первых, я смогу постоять за себя. Во-вторых, любой, кто покидает вашу машину, испытывает огромное облегчение, ибо перемещается в куда более спокойное место, чем рядом с вами. Всего доброго! – я опустил ему в ладонь плату за проезд и покинул такси, очутившись на нечищеной обочине. Передвигаться по ней чертовски трудно, но мне очевидно, что шофер не спускает с меня глаз и я должен выглядеть достойно, посему продолжаю элегантно вышагивать по глубокому снегу, выпрямив спину как на дефиле и гордо приподняв подбородок.

«Угораздило же меня позвонить именно в это такси, – думал я. – Еще и точное место ему известно. И тачку он запомнил. Ослы конкретно все запороли – даже машину нормально угнать не смогли. Хоккеисты, блин! Хоть бы этот баклажаноголовый свалил отсюда поскорее. Хм, может, еще раз набрать оператору и вызвать его куда-нибудь подальше отсюда? – шагал по сугробам я. – Пусть подавится этой грязной купюрой», – улыбнулся я, ибо насолил Роману: дал запачканную купюру, которую отобрал у Абдуллина.

Именно ее и мял сейчас в своих пальцах таксист. Его сумасшедшие теории подтвердились.

– А говоришь, что не знаешь хоккеистов, мудила, – произнес сквозь зубы Роман.

Отданную мной купюру номиналом в 100 рублей Роме чуть более часа назад пришлось сдать хоккеистам, оплатившим дорогу косарем. Таксисту не очень хотелось так делать, ибо смятая грязная бумажка ему дорога. Правда, он постоянно путается в трех версиях ее происхождения. Первая версия гласит, что именно сторублевкой Рома пытался остановить кровь, когда его отоварили по носу за первую неосторожную попытку совершить кражу у пассажира. Вторая является версией более драматичной: якобы красные следы – это отметины от помады одной знойной пассажирки, которой приглянулся Роман и на которого она напрыгнула в конце пути с целью изнасиловать. Третья версия повествует о том, что шматок купюр он спер у маляра-штукатура в отместку за то, что работяга замарал ему кресла.

Роман прятал памятную добычу от тайной деятельности, совмещенной с вождением, в бардачке. Он обращал внимание на пассажиров в состоянии опьянения, пассажиров рассеянных и невнимательных: у них всегда можно умыкнуть что-нибудь, либо они сами забудут вещи в салоне. Что-то Рома продавал, обменивал, сдавал в ломбард, а что-то оставлял себе в качестве талисмана, чтобы добыча продолжала притягиваться. А он продолжит усыплять бдительность разговорами или убранством авто – кто-нибудь обязательно зазевается, отвлечется, забудет, а уж проворности Роме не занимать. Вот и сейчас он заглянул в бардачок и широко улыбнулся – словно Кощей Бессмертный, который чахнет над златом, таксист упивается трофеями и тем, что уже долгое время остается незамеченным и безнаказанным. При этом сам страдает тягой к разоблачению себе подобных проходимцев, отчего сует нос куда ни попадя, обожая всяческие загадки.

С каждым разом удовлетворения все меньше – приходится выдумывать схемы сложнее и изощреннее, красть что-то побольше и помасштабнее. А недавно и вовсе появилось желание перейти с краж на нечто более цепляющее и кровавое – направленное в первую очередь против тех, кого Роман сильно ненавидит (о ком с пеной у рта поведал помощнику тренера «Магнитки-95»).

Сию же минуту ему вспомнилась та спящая красавица, о которой он упомянул. Вначале таксист действительно хотел помочь бедняжке, однако вскоре усмотрел в ее бессознательном состоянии соблазнительную беспомощность, которой решил гадко воспользоваться (к тому же он долгое время ни с кем не спал). Только он приспустил штаны и с трудом привел в боевое состояние детородный орган, как девчонка очухалась. Она и не поняла, что в тот злополучный вечер проснулась в такси, которое на всех парах неслось из безлюдной лесополосы в город, а таксист так и не застегнул ширинку.

В бардачке у Романа валяется всякая всячина, которая вряд ли может ему пригодиться: авиаторские солнцезащитные очки, чехол с перьевой ручкой, пластиковая детская диадема, опустошенный кожаный клатч от «Gucci», пара-тройка сережек, колечек, цепочек, позолоченная печатка, которую в качестве платы за проезд снял с себя очередной торчок, какие-то советские значки, охапка «Чупа-чупсов», несколько мобильных телефонов разной степени изношенности. Рома схватил карточки с магнитогорскими хоккеистами и швырнул их в хранилище. Туда же отправилась и заветная сторублевая бумажка.

Таксист чувствовал очередной крупный улов в округе. Из того же импровизированного схрона он извлек пачку весьма дорогих сигарет – их тоже кто-то оставил в машине. Он вынул оттуда сигаретку и щелкнул коллекционной зажигалкой, которую свистнул из пальто какого-то мужика, когда помогал тому доставать чемодан из багажника.

Через пару тяжелых, но уверенных шагов прочь от серебристого «Мерседеса» я остановился и обернулся. Такси не сдвинулось с места.

История двадцать седьмая. «Досмотр»

Я сделал еще несколько шагов вперед в надежде, что любопытная Варвара удалится. Обернулся – воз и ныне там. И даже больше: таксист вылез из машины покурить и не сводит с меня глаз. «Вероятно, я задел его за живое, – подумалось мне. – Нет, я бы ему хорошенько врезал, чтобы задеть его за живое по-настоящему!» Время неумолимо шло вперед, что не могло не выводить меня из себя. В здешних местах я ориентировался слабо – непонятно, в какую сторону нестись, чтобы встретить хоть одну живую душу.

Воинственно развернувшись в сторону такси, я недовольно рявкнул:

– Чего вы стоите над душой?! Уезжайте отсюда! Займитесь делом! – я грозно жестикулировал, что вызвало у Романа усмешку. Он продолжил пялиться на меня, не без удовольствия посасывая сигаретку. – Ах так?! – решил перейти в наступление я и зачерпнул в варежки охапку снега. Выпал он совсем недавно, поэтому был рассыпчатым и в снежки не утрамбовывался. Пришлось швыряться в таксиста тем, что было. – Клянусь, я сейчас настоящий камень откопаю!

Выпустив заключительную струю дыма изо рта и ноздрей, таксист откинул сигаретку в сторону – в тот момент отголоски летящего с моей стороны снега легонечко отполировали его залысину. Он поспешил запрыгнуть в машину. Я продолжал яростно засыпать снегом капот и лобовое стекло «Мерседеса».

Такси понеслось вперед по дороге, визжа покрышками и заставив меня отпрыгнуть на обочину. Я яростно пнул по сугробу – фонтан снега взметнулся вслед древнему «Мерседесу». Как хорошо, что я больше не увижу этого ишака и его барахолку на колесах.

Я вздохнул с облегчением, посмотрев на «BMW». Теперь ничего не мешает подойти ближе и рассмотреть угнанный автомобиль: «Столько проходимцев вокруг. И как тебя еще не угнали? Хотя я заблуждаюсь – тебя уже угнали. А снаряд в одну и ту же воронку дважды не падает. К тому же до ближайших людей тут топать и топать», – прикинул я. Чем ближе я подходил к «BMW», тем сильнее колотилось сердце.

Я и не догадывался, что серебристый «Мерседес» свернул на первом же повороте и сделал что-то вроде петли по здешним пустошам. Воспаленное воображение водителя уже успело родить множество разнообразных версий происходящего. Точное попадание в истину не является конечной целью Романа. Его интересуют только непередаваемые ощущения драйва и причастности к чему-то необычному, что с лихвой скрашивает его бесцветную повседневную жизнь. Сначала таксист посчитал, что его пассажир каким-то образом нейтрализовал и ограбил бухих спортсменов, после чего прознал про машину, которую те оставили здесь, и решил ею завладеть. Конечно же, тихий школьник-интеллигент не должен привлекать особого внимания. Правда, за непродолжительное время изначальная версия успела несколько раз видоизмениться: мол, ночные пассажиры Ромы – это звенья одной цепи, в которой хоккеисты натворили скверных дел (Роман пытался припомнить, о чем те вели разговоры), а теперь в деле вторая сторона, которая выезжает замести следы, словно мистер Вульф из «Криминального чтива». Но патологическая мания таксиста додумывать и преувеличивать полетела дальше. Вскоре Петр стал лицом, пострадавшим от действий банды спортсменов, и его цель – вернуть свое имущество и отомстить.