Ангел 006

– Есть, – кивнула головой Люба, – мне чем заниматься? К подругам нельзя, убираться нельзя. Телевизор смотреть?

– Телевизор зло, – усмехнулся я. – Ты же взрослая женщина. И не можешь себе найти занятие?

– Могу, – улыбнулась в ответ Люба, – но хотелось бы услышать твоё предложение.

– Сказку напиши ребёнку, – подумав, ответил я, – она меня вчера просила.

– Я слышала, – кивнула головой Люба, – про принцессу, про её родителей и про гномов.

– Дались вам эти гномы, – проворчал я, – не про гномов, а про мелких русалок. Про гномов вообще не надо даже упоминать. Мелкие и вредные личности.

– У тебя в отношении гномов что-то личное? – осторожно спросила Люба.

– Да, – ответил я, – личное. И поэтому не гномы, а русалки. Мелкие. А я поеду к Жене на работу съезжу. Гляну, что он там на передовой делает.

И я поехал к Жене. На передовую. В уютный офис на окраине города. Но Жени там не было. Он обедал в кафе напротив.

Я присоединился к нему, когда он уже поел и приступил к завершающей обед чашке капучино. Я же заказал себе огуречный лимонад.

– Поговорить надо, – сказал я, лениво цедя напиток через соломинку.

– У меня обед заканчивается, – так же лениво отозвался Евгений.

– По всем нормам после обеда как минимум полчаса надо как можно меньше двигаться, – возразил я, – пища должна усвоиться и прочее.

– Хорошо, – согласился Евгений, – как раз ко мне заказчик минут через сорок только подъедет. Время есть.

– Итак, – начал я, – поговорим о твоей главной проблеме в семье.

– О какой? – встрепенулся Женя.

– Ты в армии был? – вопросом на вопрос ответил я.

– Был, – кивнул головой Женя, – командиром отделения.

– Главный принцип помнишь? Что должен делать солдат? – продолжил я. – Солдат постоянно должен быть чем-то занят. Если боец ничего не делает, то в голову ему лезут дурные мысли. Поэтому лучше пусть копает траншею от восхода до забора, чем дурака валяет.

– Ты хочешь сказать, что Любе нечего делать? – спросил Женя. – Но она же с ребёнком сидит.

– Вот именно, что сидит, – похлопал я Женю по плечу, – особенно сидит, когда ребёнок в школе. Или на детской площадке под присмотром двух клуш. А Люба твоя от безделья мается. Придумай ей занятие.

– Какое? – растерянно спросил Евгений. – У меня своих дел невпроворот, а мне ещё жене дело придумывать.

– Ну, ты же главный в семье, – возразил я ему, – значит, ты и должен раздавать задания и следить за их исполнением. Кстати, поговори с ребёнком насчёт порядка в её комнате. Там какой-то поросёнок живёт, а не маленькая девочка.

– Поговорю, – сказал Евгений.

– А насчёт занятости, – продолжил я, – самый идеальный вариант, это родить второго ребёнка. И Ирочке будет не так одиноко в семье с двумя взрослыми. И жена твоя на пару лет будет занята.

– Да мы думали об этом, – проговорил Женя, – да как-то не время. Рано.

– Рано? – удивился я. – Вашей старшей восемь лет уже. Самое время. Смотрите, как бы не было поздно.

– Я подумаю над твоим предложением, – серьёзно сказал Евгений, – и с Любой поговорю. Она-то не против. Даже, наоборот, за.

– Подумайте, подумайте, – сказал я, – ничто так не сближает людей, как общий ребёнок.

И я поехал по своим делам. Мотался по городу. Встретился с парой людей. Вечером вернулся к Нечаевым.

Вся семья была в сборе.

– Шестой, мне мама сказку сочинила, – бросилась мне навстречу в коридоре Ирочка, – про принцессу и её родителей. Но она ещё не закончена.

– Я даже сама не ожидала, что сочинять сказку будет так интересно, – смущённо сказала Люба.

Я сел на кухне и с кружкой чая в руке прочитал сказку. Точнее, её начало.

– Неплохо, – похвалил я мгновенно зардевшуюся от смущения Любу, – я бы даже сказал, что очень даже интересно и здорово. У тебя аккаунты где-нибудь в социальных сетях есть?

– На Фейсбуке и Одноклассниках, – сказала Люба.

– Опубликуй там, – посоветовал я ей, – заодно, может, кто дальнейший сюжет подскажет. Или раскритикует тебя по делу.

– Моя мама станет писательницей? – восторженно спросила Ирочка.

– Твоя мама останется твоей мамой, – остудил я её, – а с тобой, девушка, мне поговорить надо. Пойдём, пошепчемся.

И мы пошли в комнату Иры. Здесь уже был наведён порядок, но поверхностный. Комната требовала капитальной уборки.

– Рассказывай, – велел я Ире.

– Родители на меня сегодня наехали, – сев на кровать, сказала она, – вначале мама, а вечером папа. Что я не убираюсь у себя.

– Правильно наехали, – сказал я, – у тебя грязно. Достаточно один раз убраться, а потом просто поддерживать порядок. Не разбрасывать всё вокруг, не мусорить. Я сегодня под твоим столом целую гору конфетных обёрток видел.

– Да мне некогда, – сказала девочка, – я же в школу хожу. А потом домашнее задание делаю. Знаете, сколько нам задают?

– Не знаю, – ответил я, – понятия не имею, сколько и чего вам задают. Знаю только, что у хороших девочек, в том числе у принцесс, в комнате идеальный порядок. Ты же мультики смотришь. Там у них чисто всегда. Чисто же?

– Чисто, – согласилась Ира, – я поняла. И у мамы в сказке у принцессы в комнате чисто. Ей русалки помогают пыль протирать. И ещё она маме помогает готовить обед для папы-короля. А разве принцессы умеют варить еду?

– Настоящие принцессы всё умеют, – кивнул я, – они и в горящую избу войдут, и коня на скаку остановят. И покушать сварят. И сказка мне сегодня понравилась. Очень грамотно написана.

– Ну, это же моя мама писала, – улыбнулась девочка, – а моя мама самая грамотная. У неё в школе только пятёрки были.

– Вот и хорошо, – сказал я, – сейчас ложись спать. А завтра генеральная уборка. С русалками. И никаких гномов. Хорошо?

– Хорошо.

Я вышел из комнаты. Родители посмотрели на меня.

– Всё нормально, – сказал я, – идея со сказкой самое то. Люба, я в восхищении от твоего таланта и его применения. Продолжай в том же духе.

– Спасибо, – опять смутилась Люба, – я завтра продолжу.

Женя просто молча улыбнулся.

А я распрощался и ушёл, оставив эту семью разговаривать и писать друг другу записки.

Но наутро опять приперся к ним. Проконтролировал завтраки, отъезды в школу и на работу. И, оставив Любу писать продолжение сказки, отправился по своим делам.

Вечером опять был у них. И так несколько недель подряд.

Семья постепенно оживала. Становилась сплочённее. Женя освободил для домашних дел полностью субботу. Его, естественно, донимали звонками и смсками. Но тут уже ничего не поделаешь. Издержки производства. По его словам, зимой будет поспокойнее.

Все трое иногда спорили. И звали меня в арбитры. Я говорил: «Разбирайтесь сами. Вы семья. Я сторонний наблюдатель». А потом беседовал с каждым по отдельности. Подсказывал. Советовал.

Стало традицией каждую субботу ходить в кино. Вечером. Но не поздно. Чтобы ещё успеть дома обсудить фильм.

Точнее говоря, мультфильм. Потому что самый младший член этой семьи обожала мультики, и мы за два месяца в итоге пересмотрели все новинки мировой мультипликации.

Сказка про принцессу и мелких русалок всё ещё не была написана. Люба каждый день добавляла новую главу, в зависимости от того, чем они планировали заниматься с дочкой. И неожиданно эта сказка выстрелила на Фейсбуке. Её перепостили, люди стали ждать продолжения. Мало того, Люба получила несколько заказов на написание текстов для детей. Слог у неё был лёгкий. Писала она красиво и грамотно.

Я появлялся в семье рано утром и поздно вечером. Иногда после обеда, когда приходила из школы Ирочка. В остальное время занимался своими делами. Странное было задание. Ответственное и тяжёлое. Настолько ответственное, что именно из-за него мне позвонила Референт М. И одновременно оно не забирало много времени.

В принципе, семья сама себя вытаскивала из болота непонимания и грозящего развода. Я лишь вовремя подал руку.

Тяжелее всего было отучить Любу от ежедневных посиделок с подругами. В итоге договорились, что она с ними видится по пятницам, раз в неделю. Я в это время играл с Ирой в шахматы. Точнее, давал уроки. Так как постоянно выигрывал. Но Ира не сдавалась и играла с каждым разом всё лучше и лучше.

А однажды во время одного из этих неравных матчей она сказала мне, что у неё скоро будет братик или сестричка.

И я понял, что пора. Пора в дорогу. Догуливать свой прерванный отпуск в Карловых Варах.

На следующий день, после еженедельного фильма, я пригласил всех троих в кафе. Поесть мороженого. И попрощаться.

Поели.

– Уходишь от нас? – спросила прозорливая Ирочка.

– Улетаю, – улыбнулся я ей, – я же Ангел.

– А ещё прилетишь? – серьёзно спросила она.

– Не знаю, – честно ответил я. – Не от меня зависит. Но я постараюсь. Ты, главное, родителей контролируй. Чтобы они без меня тут дров опять не наломали.

– Проконтролирую, – ответила Ира.

Я встал.

– Как? Вот так сразу? Без предупреждения? – одновременно воскликнули Женя и Люба.

– Можно подумать, я к вам с предупреждением в жизнь ввалился, – рассмеялся я, – не волнуйтесь, я буду за вами приглядывать.

– Спасибо за всё, – сказала Люба, – мы к тебе привыкли уже. Как будто родственник.

– Спасибо, – повторил Женя, – за науку.

– Да пожалуйста, – ответил я.

Пожал руки обоим и вышел из кафе.

Достал планшет. Послал наверх сообщение: «У них всё будет хорошо. Целую. Шестой».

Шестой и смерть

Посвящаю моим кузинам Марине и Яне.

Вот не люблю я такие задания. Когда указано время и координаты. Именно такое пришло только что. Время через три дня. Координаты, кроме широты и долготы, содержали адрес: улица, номер дома и номер квартиры.

А это значит, что в данной квартире в это время что-то случится. Вероятнее всего, кто-то умрёт. А я должен быть там, чтобы поддержать другого. Который останется жить.

Жалко, что от этих заданий нельзя отказаться. Они очень редки. Но бывают.

Я доел приготовленный накануне плов. Попил чаю. Просмотрел два дела, которые мне на почту скинула Референт М. Оделся. Вышел на улицу.

Указанный в сообщении дом располагался в квартале от моей берлоги. Пешком дошёл до него.

Поднялся на 5 этаж. Позвонил.

Дверь открыл мужчина лет 40—45. Обычного телосложения. Седина на висках.

– Здравствуйте, – сказал, – вы к Оле?

– К обоим, – ответил я, – разрешите пройти?

– Проходите, – мужчина посторонился и потом представился, – Володя.

– Шестой Ангел, – пожав руку, представился я.

– Вы серьёзно? Ангел? – раздался женский голос.

В глубине квартиры стояла женщина. Лет 30. Русоволосая, длинное личико. Шорты и майка. Из-под шорт торчали удивительно красивые ноги.

– Серьёзно, – ответил я, – могу удостоверение показать. Или так поверите?

– Проверим, – усмехнулась женщина, – кушать будете?

– Буду, – сказал я, почувствовав запах борща.

Пахло вкусно. А когда мы втроём зашли на кухню и я увидел пампушки, то чуть не подавился слюной.

Покушали в тишине. Парочка бросала на меня настороженные взгляды, но с вопросами не торопилась. А я с наслаждением ел борщ. С пампушками и чесночным соусом. Что-то подобное я пробовал давным-давно в Киеве.

– А компот будет? – спросил я, доев всё, что было в тарелке.

– Морс будет, – улыбнулась Оля, – облепиховый.

Попили морс. Ещё помолчали.

– Рассказывайте, – не выдержал первым Володя.

– Хорошо, слушайте, – вертя в руках стакан с остатками морса, сказал я, – я ваш Ангел-хранитель. Зовут Шестой.

– Нас обоих? Или кого-то одного из нас? – спросил Володя.

– Одного из вас, – сказал я и замер.

Я не знал, кто из них умрёт через три дня. В письме почему-то об этом не было сказано. А я что-то даже не спросил и припёрся к своим подопечным. Или подопечному. Или подопечной. У меня от напряжения заболела голова. Затылок.

– Так чей вы Ангел? – усмехнувшись, спросила Ольга.

– Одного из вас, – промямлил я, – у вас неприятности будут, и я вам послан, чтобы спасти.

– А имя почему Шестой? – всё так же улыбаясь, спросила Ольга.

– Родился в шестом часу, – ответил я, – ну, а когда в свидетельство записывали, перепутали со временем, когда родился. Пьяная была тётенька в ЗАГСе. Хотели поменять, да не стали. Вот так и остался Шестым.

– А какое имя должно было быть? – продолжила допытываться Оля.

– Да не помню. По-моему, Вадим, – ответил я.

– Бред какой-то, – не выдержал Володя, – имена, времена, ангелы. Вы нормальный?

– Я нормальный, – обиделся я, – просто уставший. Без отпуска. Нагрузки большие. А меня вот к вам послали. А я что-то даже не уточнил, к кому. Ща. Всё узнаю.

Я достал из сумки планшет и отстукал наверх сообщение: «Кто из них умрёт? Целую. Шестой».

И стал ждать ответа. А ответа не было. Минута, другая… Я чувствовал себя дураком.

– Ладно, – наконец-то сказал Володя, – поигрались и хватит. Я сам не понимаю, чего вас в дом пустил. Какой-то взгляд у вас особенный. Но сейчас вам надо уйти.

– Извините, – встал я из-за стола, – я что-то и правда заработался. Припёрся без предупреждения. Не подготовившись. Извините.

– Ничего страшного, – отозвалась Ольга, – я, кстати, почему-то верю, что вы ангел. Странное чувство.

Я вышел в коридор, обулся.

– Ещё раз извините, – сказал я, – ухожу. Но на днях я наведаюсь. Вы не против?

– Не против, – сказал Володя, – только вы доказательства своего ангельского происхождения предъявите, пожалуйста.

Я достал из кармана три паспорта. Русский, итальянский и чешский. Во всех была моя фотография и моё имя. Вместо фамилии стояло Ангел. В чешском Anděl, в итальянском Аngelo.

Володя внимательно изучил все три документа. Повертел в руках. Отдал обратно.

– Могу крылья показать, – предложил я, – только мне раздеваться придётся.

– Не надо, – остановил меня Володя, – давайте лучше вы уйдёте. А поговорим потом. Хорошо?

– Хорошо, – ответил я.

И ушёл. Только вышел из подъезда, как получил сообщение сверху: «Извините, Шестой. В бумагах не обозначено, кто умрёт. Специалист, который занимался этим делом, взял отгулы. Будет через три дня. Референт М».

Я аж присел на скамейку. Бардак был во всём мире. Но то, что он проникнет и на самый верх, это было для меня неожиданностью.

Пошёл к себе домой. Долго переписывался с Референтом М. В итоге поругался с ней и отправился спать.

А потом я два дня нарезал круги вокруг дома своих подопечных. Оля работала полдня, приходила домой сразу после обеда. Училась заочно на юридическом и заодно практиковалась на полставки в юр. конторе. Владимир появлялся дома в шесть-семь вечера. Он работал в небольшой айти компании. Руководил отделом.

Жить вместе они стали чуть больше двух лет назад. Оба после развода. Оба с тяжёлым прошлым. У Володи было двое детей от предыдущего брака. У Оли детей не было.

Они очень любили друг друга. Это было видно. По взглядам. По прикосновениям. По той минуте, когда они выходили из дома рано утром и на углу расходились в разные стороны. Поцеловав друг друга на прощанье.

В день смерти я сидел на скамейке и кормил голубей хлебом. Среди голубей метались воробьи, стараясь урвать свой кусок белого мякиша.

– Вам не надоело за нами следить? – спросила Оля.

Я поднял голову. Она стояла слева от меня и улыбалась. Красивая и счастливая.

– Работа такая, – буркнул я, – чаем напоите?

– А вы точно не маньяк? – всё так же улыбаясь, спросила Оля.

– Да не маньяк я, – ответил я, – Ангел. Шестой. Документы же проверяли.

Оля рассмеялась и повела меня домой. Напоила чаем. А потом долго рассказывала, как она познакомилась с Володей и как они начали жить-поживать и добро наживать.

Вечерело. Мы сидели на кухне и пили уже, наверное, по десятой кружке чая. Оля, беседуя, успела приготовить Володе ужин. Забросила бельё в стиралку. Проверила почту на ноуте, уютно лежавшем на кухонном столе. Послушала мою историю про взаимоотношения с Референтом М. Посочувствовала.

Было тепло и уютно. Оля сидела напротив меня и рассказывала о Володе. Какой он замечательный специалист. Как он заботится о ней. Как они планируют поехать на море отдохнуть.

– А квартира эта чья? – перебил я её.

– Наша, – ответила Оля, – мы только год тут живём. У Володи были сбережения, и его друг взаймы дал. Бессрочный кредит. И мои родители немного помогли, на обстановку.

– Уютная квартира, – сказал я, – только зачем три комнаты? Вас же двое.

Оля покраснела. Я протянул руку и дотронулся до её левого запястья.

– Когда узнала? – спросил.

– Сегодня утром, – прошептала она.

– Ему говорила?

– Нет ещё. Сегодня хотела сказать, вечером.

– Не говори пока, – попросил я.

– Почему? – удивилась она. – Он очень хочет ребёнка и будет рад.

– Завтра скажешь, – почему-то шёпотом сказал я, – сегодня не надо.

Мне стало совсем плохо. В данном месте в данную минуту было уже не два человека, а три. Он, Она и едва зародившийся ребёнок. И кто-то из них должен был умереть. В течение ближайшего часа.

Хлопнула входная дверь. Володя вернулся с работы. Ольга вышла в коридор, встретила мужа. Что-то сказала ему. Владимир заглянул на кухню, поздоровался за руку.

– Я почему-то так и думал, что вы придёте сегодня, – сказал мне, – я сейчас умоюсь, переоденусь и к вам. Ужинать будете?

– Буду, но немного, – ответил я, – меня тут чаем запоили.

Володя рассмеялся и скрылся в одной из комнат. А Оля села напротив меня.

– Почему не говорить? – опять спросила.

– Потому что первые недели для ребёнка самые опасные, – начал я, – ты сначала в консультацию зайди, проверься более тщательно. УЗИ, анализы. А потом уже радуй будущего папашу.

– Шестой, ты говорил, что у нас будут неприятности, – так же пристально глядя на меня, сказала Оля, – какие неприятности? И кого ты должен охранять и от чего?

– Я про неприятности не говорил, – не глядя на Ольгу, сказал я, – мне вообще толком ничего не сказали. Послали и всё. А про ребёнка я узнал только сейчас, когда до тебя прикоснулся.

– Почему не говорить? – как заведённая, повторила Ольга.

– Да не знаю, – воскликнул я, – не знаю. Но скоро узнаю. Подожди.

Мы посидели. Помолчали. В квартире стояла тишина. Лишь где-то тикали часы. Тик-так, тик-так.

– Что-то Володя не идёт, – нарушила молчание Оля, – я схожу за ним.

Она встала со стула и направилась к двери.

– Не надо, – попросил я, поднимаясь и уже понимая, что произошло, – не ходи туда. Я сам. Вначале я.

Володя лежал в спальне на кровати. Закрыв лицо руками, будто ему было стыдно. Он успел снять только пиджак, который валялся рядом.

Тромб в вене на бедре оторвался от стенки сосуда. Проскочил в лёгкое и закупорил лёгочную вену. Володя умер в течение минуты. Пока мы сидели на кухне.

Сзади меня страшно закричала Оля. Я перехватил её, усадил на пол, прижал к груди.

– Скорую надо, врача! – кричала она.

– Он мёртв, – ответил я, – ничего не поможет. Он мёртв.

Достал телефон. Позвонил в полицию. Продиктовал адрес.

Пока я звонил, Оля выскользнула из моих объятий и подползла к кровати. Дотянулась до Володи, до его плеча. Вцепилась в рубашку и тихо заплакала.

Я подошёл. Дотронулся до Оли.

– Он умер быстро. Ему почти не было больно, – сказал ей.

– Ты знал. Ты же знал всё, – застонала она и, переходя на крик: – Почему ты не предупредил?! Мы бы его спасли. Я бы спасла его. Это ты во всём виноват. Сволочь!

Я перехватил её руки, сжал крепко. Оттащил от кровати. Усадил на прикроватную тумбочку.

– Я не знал, кто из вас, – сказал, глядя прямо в глаза, в бездонные, полные боли глаза, – я не знал кто. Мне не сказали. Это бывает. Люди умирают. Просто так. И я знаю, как это больно.

Ольга опять заплакала, бессильно опустив плечи. Сидела на тумбочке и плакала. А её муж лежал на кровати.

Медики и полиция приехали почти одновременно. Олю увели на кухню. Её трясло. Усатый врач посмотрел на Володю, пощупал пульс. Сказал, что они тут не нужны. Я поймал его уже в коридоре.

– Женщине успокоительного вколите, – попросил я, – 30 лет, аллергии нет. Первый месяц беременности.

Врач кивнул, зашёл на кухню. О чём-то тихо поговорил с Ольгой. Достал ампулу, шприц. Сделал укол.

Полицейский написал протокол. Дал свою визитку. Рассказал, куда звонить завтра.

Приехала труповозка. Два накачанных паренька положили Володю в мешок и понесли на выход. Оля было дёрнулась, но бессильно опустилась на стул. Лекарство начало действовать.

Я постелил Оле на диване. Перенёс её, засыпающую, на него. Выключил свет.

Всю ночь сидел и читал Прилепина. Под утро задремал. Проснулся от плача.

Ольга лежала на диване и плакала. Я подошёл.

– Мне очень жаль, – сказал, – но тебе сейчас надо встать, умыться, привести себя в порядок. У нас много дел.

– Я не хочу, – тихо ответила она, перестав плакать, – я ничего не хочу. Я хочу, чтобы он вернулся. Чтобы он снова жил.

– Оленька, милая, – я положил руку на её волосы, – он умер. А ты жива. И тебе надо похоронить мужа. Потому что ты его жена. Поэтому вставай, чисть зубы, умывайся, причёсывайся, одевайся – и на кухню. Завтрак я приготовил.

– Мне больно, – заплакала Оля, – мне очень больно. Ты же Ангел. Ты можешь вылечить эту боль? У тебя есть лекарство?

– Есть, – сказал я, – это лекарство время. Боль утихнет. Она не уйдёт насовсем, но утихнет. Я знаю. А сейчас вставай. У нас много дел.

Ольга встала. Шатаясь, скрылась в ванной. Я за это время приготовил ей овсянку и положил на стол лист бумаги и ручку.

Ольга вышла из ванной спустя 15 минут. Под глазами круги. Но причёсанная, умытая и немного накрашенная. Поела. Попили чай.

Раздался телефонный звонок. Ольга посмотрела на меня сумасшедшими глазами.

– Это его телефон. Он в пальто, в прихожей, – сказала шёпотом.

Я вышел в прихожую, достал из пальто звонивший телефон. Ответил.

– А Владимира Ивановича можно? – спросили в трубке.

– Нет, нельзя, – ответил я, – он умер.

Пауза.

– Вы не шутите? – ответили в трубке. – Он же вчера на работе был. У нас сейчас совещание.

– Это с работы, – сказал я Оле, а в трубку ответил, – перезвоните через час, пожалуйста. Лучше всего на Олин телефон.

– Да, да, – ответили в трубке, – а вы кто? И что случилось?

– Я друг семьи, – ответил я, – а случилась тромбоэмболия легочной артерии.

На другом конце провода ойкнули и повесили трубку.

– На следующие звонки будешь отвечать ты, – сказал я, протягивая Ольге телефон.

– Я не хочу, – опять заплакала она, – я не хочу говорить, что он умер. Может, ты будешь отвечать?

– Ты будешь это делать, – сказал я, – это твоя обязанность. Я буду тебе помогать в другом. Чай заварить или подвезти куда. А разговаривать и делать дела будешь ты.

– Я не смогу. Мне больно понимать, что его уже нет и больше не будет, – тихо сказала Ольга, – может, в загробной жизни? Может, мы с ним ещё встретимся?

Она с надеждой посмотрела на меня.

– Нет, – ответил я, – вы никогда не встретитесь. Он умер. Его больше не будет. Всё. И никакой загробной жизни нет. Это всё сказки.

– А что же мне теперь делать? – спросила Оля. – Я люблю его. Я же жила только ради него. Что мне теперь делать?

– Дальше жить, – ответил я, – жить и жить. Помнить. И растить его ребёнка.

– Ой, я даже забыла о беременности, – положив руку на живот, сказала Ольга и опять заплакала.

– А ты не забывай, – посоветовал я ей, – и знай, что ты уже не одна. Вас двое.

Я придвинул лист бумаги к Ольге, и мы вместе составили список тех, кому надо было позвонить и сообщить о трагедии. Родителей у Владимира не было. В списке оказались брат, тётка, бывшая жена, сослуживцы, друзья, Олины родители.

Потом Оля звонила всем по этому списку и рассказывала, что произошло. Иногда плакала. Иногда просто сухо сообщала о происшедшем, выслушивала слова сочувствия и благодарила. К концу списка она более-менее успокоилась.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.