Семя Хаоса. Мать Милосердия

Чаще всего драккары патрулировали северные воды Элесама, редко уплывая в сторону восходящего солнца, в набеги на слабых жителей восточного континента. Но теперь все изменилось. Братья за горами Аммел начали войну с мерзкой Империей, и конунг Беор, дабы поддержать старую веру, отправил боевые корабли на юг. Два дня назад «Коршун» миновал порт Алгрим, вольный город на границе Империи и Области Одина, продав там свою добычу. Ведь миновав восточный край центрального континента, они уже потопили два имперских судна и взяли груз с судна Арима.

Рагн закрыл глаза, вспоминая, сколь богатая была добыча на необычном корабле южного континента. Теперь, освободив свои небольшие трюмы, споря с встречным ветром, корабль северян на веслах шел дальше на запад. От приятных воспоминаний и мечтаний о будущих победах Рагна отвлек крик на носу.

С юга шел корабль. Один из гребцов, один из самых зорких и потому всегда сидящий на первом ряду весел, крикнул, что оснастка южная. Арим. Рагн опять улыбнулся своим мыслям о близкой добыче. Капитан говорил, что приказ конунга был четкий, южные суда грабить, но не топить. А вот имперские уничтожать без всякой жалости.

Суда быстро сближались. Когда до аримского корабля оставалось не более двухсот метров, тот неожиданно повернул влево, и теперь шел параллельным курсом.

– Рагн, давай-ка к ним ближе! – крикнул капитан с носа драккара. И тут же его голос утонул в ужасном шуме.

Южный корабль весь покрылся дымом, а часть гребцов, капитана и мачту снесло с северного корабля. Один из гребцов заголосил, что в борту дыра. Да и сам Рагн почувствовал, что нос стал тяжелый. Корабль без его воли заворачивало влево, ближе к судну Арима. Кормчий взял правее, выравнивая курс.

Но корабль южан уже шел на сближение. Не прошло и десяти минут, как гребцы побросали весла и взялись за щиты, привязанные к бортам драккара. Надвигалась сшибка, и войны севера начали стучать топорами с короткой рукоятью по своим щитам.

Корабль южан все приближался к ним, подойдя уже почти вплотную. Рагн усмехнулся. Они сами не знают, что их ждет! Ведь север не знает себе равных в бою!

Судно Арима было выше и короче драккара. Борт весь в маленьких окнах, из которых торчали небольшие стволы пушек. Рагн удивился, ведь пушки с легкостью перевернут любой корабль.

Наконец суда сошлись борт о борт. С драккара полетели первые крючья. В этот момент Рагн услышал зычный голос, раздавшийся на южном корабле. Если бы он знал речь Арима, он бы услышал:

– Не дайте этим медвежьим детям поцарапать мою каравеллу! Быстро огонь из мушкетов!

Тут же из-за борта корабля высунулись два десятка чернокожих южан. У них в руках были странные длинные трубки, которые выплюнули клубы дыма. Рагн, все еще сжимающий штурвал драккара, увидел, что трубки выплевывают металл или камень не хуже Кинетиков, пробивая навылет щиты элесамцев. Наверху стрелки сменились. Раздались новые гремящие звуки, и на драккаре в живых осталось с десяток человек. С судна Арима истошно завопили:

– Абордаж!

И сверху на палубу драккара посыпались солдаты южан. Рагн повел руль влево и бросил его, выхватив топор. Перед ним стояли два черных, как ночь, человека в белых рубахах с еще более белыми зубами и глазами. Оба были вооружены очень кривыми саблями. Раньше Рагн таких не видел. Он взмахнул для пробы топором, пытаясь отогнать того, что был справа. Но тот, ловкий как белка, отпрыгнул в сторону и порезал сухожилие на запястье кормчего. Тут драккар врезался в борт южного судна.

Переполох не помог северянину. Его быстро оглушили рукояткой сабли и связали руки и ноги. Когда Рагн пришел в себя, его тащили на корабль южан. Только его. Остальные северяне остались на драккаре. Мертвые. Опять зазвучала речь Арима.

– Это он поцарапал мою «Ласточку»?

– Да, капитан!

К Рагну подошла женщина, такая же черная, как и остальные члены экипажа. Высокая, чуть выше кормчего. Одета так же просто, как остальные южане, лишь голову украшала шляпа странной формы. Женщина произнесла на странно звучащем имперском.

– Ты, конечно, храбр. Но свою посудину я тебе не прощу. Будешь слушать море!

Остальные южане заулюлюкали, а Рагн с удивлением понял, что эта женщина – капитан корабля. Не прошло и часа, как его выгрузили на голый остров в открытом море, который представлял собой едва возвышавшуюся над водой каменную площадку два шага на три. Веревки на руках Рагна разрезали, и корабль Арима уплыл на запад. А старый кормчий остался слушать море.

Интерлюдия IV. Мать Милосердия

Эпоха Богов

Устроенный в палатках лазарет был ужасен. От него пахло смертью и болезнью, которая охватила весь центр Империи. Корал пребывала в состоянии постоянного шока от произошедшего. Мало того, что столица и прилегающие земли уничтожены взрывом, погибли сотни тысяч людей, экономика, и так подкошенная из-за остановки производства на фабриках со смертью Владыки, рухнула окончательно, так еще и люди в центральных провинциях начали болеть.

Болезнь развивалась стремительно, за месяц погубив почти три провинции вокруг Капитула. Не помогали карантин и кордоны, которые распорядился установить Альмерин, который на момент взрыва, к счастью, выехал в провинцию. Теперь Корал почти не спорила с ним. Ученая и новоявленный Император забыли былое недопонимание и просто старались спасти Империю и людей. Но это было сложно. Особенно с учетом того, что начался голод.

Странная болезнь, будто бы выжигающая медленно внутренности людей, казалось, поглощала вообще все живое. Поля и сады гибли едва ли не быстрее, чем люди в городах. Новоявленные боги и новый Император старались как могли. Альмерин и его ставшие богами ставленники Тремор, Илаим и Элипг – остальные носители Семени Хаоса из Общества Прогресса погибли вместе со столицей – старались поддержать порядок и показать, что власть знает, что делает. В это время Корал и Нургрим пытались найти лекарство для людей и растений. Но только их попытки пока ни к чему не привели.

Они не понимали, как распространяется болезнь. Или как она убивает. Кто возбудитель? Почему и скот, и люди и растения гибнут одинаково неотвратимо. Почему почти не болеют маги и до сих пор не заболел никто из богов? При этом Корал и Нургрим постоянно занимались исследованием больных, а Тремор и Элипг все время находились на зараженной территории, обеспечивая там хоть какую-то законность. Люди боялись и зверели. Альмерин приказал сжигать бегущих, чтобы они не распространяли заразу, вот только она все равно расползалась, как пролитые в воду чернила.

Когда Корал поняла, что болезнь распространяется или с ветром, или и вовсе неизвестным им способом, она настояла на том, чтобы снять разрешение на жесткие кордоны. Карантин пролег по бывшему кольцу заводов, которые в большинстве своем все равно простаивали без работы. Вот только болезнь все равно не остановилась.

И теперь у каждой фабрики, завода, сталелитейного комплекса были развернуты палатки лазаретов, где люди, которые прежде тут работали, и беженцы из центральных провинций, успевшие сюда сбежать и еще не нашедшие своей смерти, лежали и умирали в страшных мучениях. До этого дня Корал видела одновременно не более десятка больных. Сейчас она вышла из просторного шатра, состоявшего из кучи жердин с натянутыми на них полотнами ткани, в котором стонали и метались в бреду примерно тысяча человек. Неподалеку было разбито еще два таких же больших шатра. Некоторые больные уже испражнялись или кашляли кровью. Кожа их была покрыта пятнами, так похожими на трупные. Некоторые были покрыты язвами и кровоточащими рубцами. По прошлому опыту Корал знала: таким осталось жить несколько дней. Те, что сейчас испытывали слабость и головокружение, продержатся пару-тройку недель. Наблюдая мучения, которые их ждут дальше.

Корал сглотнула тяжелый комок. Их страдания давили на нее, как груда камней. Не давали дышать, думать, сказать хоть слово. Тихо подошел Альмерин. До этого дня он держался подальше от области заражения, так как не был магом или богом.

– Надежда есть?

Корал молча покачала головой.

– Мы все еще не знаем, что это и как с ним бороться. Может быть, знал Владыка… Но теперь уже поздно о чем-то говорить. – Она посмотрела в глаза Императору. – Возможно, мы уничтожили мир.

– Мы хотели как лучше…

– Иди и скажи это им! – вспылила Корал. – Извини. Я не хотела снова ссориться.

Альмерин кивнул ей.

– Тебе это не понравится, но я начал менять религию. – Он немного помолчал, то ли ожидая очередной вспышки раздражения, то ли подбирая слова. – Будет объявлено, что тут прорывалось что-то темное. Нечто, противное самой жизни. Один сражался с этим, победил и отбыл бороться в другие миры. А Империю оставил на вас. Новых богов.

Корал слабо пожала плечами. Ей это и правда не понравилось, но делать было нечего. Эта история, быть может, спасет Империю от окончательного распада и гражданской войны с десятками, если не сотнями, тысяч жертв. Ее охватило странное безразличие и апатия. Не просто усталость – что-то большее. Хотелось сесть и смотреть в одну точку. Или кричать, кричать, кричать… Корал встряхнула головой.

– Почему не на тебя? Ты же у нас теперь Император.

– Людям нужна вера в кого-то большего, чем человек. Я ошибался. Общество Прогресса считало, что человек лучше бога. Но сейчас я вижу, что так думают единицы. К тому же… Я вижу, что часто ошибаюсь, лучше, если править будет совет умных людей. Под моим председательством, разумеется.

Корал криво улыбнулась. Ее глаза остались такими же холодными и бледными.

– Разумеется. Я не в обиде.

– Вы с Нургримом в совете. Как и Тремор, Илаим, Элипг. Пять человек… богов, думаю, хватит, чтобы не допустить новых ошибок.

Оба промолчали о том, что трое богов из пяти признают лидерство Альмерина, а значит, он сохранит всю полноту власти, формально ее ограничив. И на сдачу получит двух лучших учеников Одина в советники. Такой подход был очень характерен для него. Может быть, он и был глуп по части истинных наук, но интриги плел мастерски.

– Ты скажешь всем, что Владыка спас нас. Но неизвестно, может быть, болезнь никогда не остановится. Вымрет весь континент. А если ее не остановит море, то и весь мир.

– Ты права. Но у людей должна быть надежда и вера. Иначе везде будет так же плохо, как было после взрыва в центральных провинциях. Беззаконие и анархия. К тому же если ты не можешь повлиять на события, то иногда лучше всего отойти в сторону и не мешать им. А потом уже постараться взять ситуацию под контроль.

Контроль. Альмерин был на нем помешан. Как, наверное, и любой другой правитель. Корал снова взглянула на развернутый лазарет. Там не было контроля. Только его видимость и вопиющая беспомощность. Людям надо было помочь хоть как-то. Нельзя просто отойти, пока тысячи людей умирают в мучениях. И если она не может их спасти…

Корал решительно пошла ко входу в шатер и звучно крикнула:

– Все здоровые – вон!

Врачи, хирурги и их ассистентки сначала не поняли. Потом увидели, кто говорит, и потянулись к выходу. Альмерин отвел Корал чуть в сторону.

– Что ты задумала? – прошептал он ей в ухо. Она не посчитала нужным понижать голос.

– Если мы не можем спасти их и люди здесь, верящие нам, умирают долгими неделями в мучениях, я хотя бы дам им покой. Это милосердно.

Сначала Альмерин не понял. Потом нахмурился.

– Убить тысячи людей? Три тыячи здесь? Они же ничего не сделали! Да ты просто Мать Милосердия! Это дикость, Корал!

Она посмотрела на Императора с презрением. Они оба могли быть жестокими. Но ради разных целей. Альмерин мог точно так же убить сотни и даже тысячи ради политической выгоды. Но не своими руками. Спровоцировать людей на бунт, где многие погибнут. Подговорить двух графов начать кровопролитный конфликт ради приграничной мельницы. Это было для него в порядке вещей. А для нее было дикостью. Как для него было дикостью убить своими руками тысячи, чтобы прервать их бессмысленные и страшные мучения. Они думали слишком по-разному. Его жестокость всегда была скрытой и обуславливалась выгодой. Ее же жестокость всегда исходила из логики. Проклятой логики!

– Да, Альмерин, это милосердие. – Она смотрела в упор ему в глаза. Его оружием всегда был голос. Мало кто мог сопротивляться речам Императора. Ее оружием был взгляд. В Академии кое-кто говорил, что своим взглядом она может заморозить огонь. И расколоть камень. – Запомни раз и навсегда. Я признаю твою власть в Империи. Соглашаюсь играть в твои игры. Но иногда просто не стой у меня на пути.

Он выдержал ее взгляд долгие пять секунд, а потом отошел, бормоча что-то себе под нос. А Корал, убедившись, что все, кроме больных, покинули лазарет, принялась за дело. Ей самой было не по себе от этого решения. Но Корал знала, внутри было много семей. А значит, дети будут смотреть, как умирают их родители. Родители – смотреть, как умирают их дети. Кто-то будет смотреть на то, как корчатся в муках их братья или сестры. Зная, что болезнь неотвратима и скоро так же будут медленно умирать они сами. Нет! Она просто не может отойти и дать всему этому случиться. Пусть уж лучше ее считают чудовищем.

Она еще не использовала ту энергию, которую Владыка называл энергией распада. Именно она привела к тому ужасу, что лежал перед Корал. Но по-другому у нее не выйдет осуществить задуманное. К тому же Нургрим использовал эту энергию успешно и рассказал ей, чего стоит опасаться. Главное – начать с малого. Травинка около ее левой ноги распалась, просто исчезнув. Мгновение назад она еще существовала. И вот ее нет. А Корал захлестнул огромный поток энергии.

Честно говоря, уже два месяца, с тех пор как Нургрим принес печальные вести, она почти не касалась Семени Хаоса. И начала понимать, что это очень сильно повлияло на ее настроение. Она стала раздражительной, угрюмой, тогда как раньше всегда оставалась сдержанной и хладнокровной. При этом Корал чувствовала какой-то внутренний голод. Будто бы магия просила, чтобы ее использовали. И вот теперь, использовав Семя впервые за три недели и сразу с огромным количеством энергии, она почувствовала всесокрушающую эйфорию. Она чуть не рассмеялась. Это было ужасно. Среди этого кошмара и умирающих людей она была счастлива. Она и правда чудовище!

Энергия в ней бурлила, требуя выхода, и Корал пришлось отвлечься от внутренних терзаний. Еще раз проверив свою логику и убедившись, что решение верно, Корал выпустила энергию огромной вспышкой тепла, накрывшей все три шатра лазаретов сразу. Вспышка была долгой, уши заложило от громоподобного хлопка. И на месте ткани и дерева осталось только облако пара. Выжженый ровный круг травы, и ни единой косточки. Только разлетающееся во все стороны кольцо белой сажи.

Корал выдохнула воздух. Энергия ушла, но эйфория осталась. Ей хотелось плакать от того, что она совершила. И при этом смеяться от касания Семени Хаоса. Это было чудовищно. Она была чудовищем. Тихо всхлипывающим чудовищем с абсолютно сухими глазами.

Глава 7. Кари. Меч Убийцы Богов

Чем дальше они шли, тем больше удивлялась Кари. Она работала с людьми Килана по мелочам уже дважды. Небольшие группы, часто разные люди. Но все его подчиненные были не новичками в Пустоши. Знали правила, умели правильно ходить, стараясь не поднимать пыль, не подходили к металлу. Эта же группа была, похоже, набрана сплошь из новичков. Пять здоровенных громил, тощий маг и сам Килан. Теперь Кари с уверенностью могла сказать, что никто из этих семерых не был здесь раньше больше пары раз. Это все меньше нравилось Кари.

Килан не говорил о том, зачем они идут к Академии Одина, но похоже, в отличие от прошлых походов с людьми этого контрабандиста, на этот раз цель была весьма конкретная, а не просто любые артефакты и документы прошедшей эпохи. Многие люди удивлялись, как за тысячу лет уцелело хоть что-то. Отец говорил Кари, что это из-за климата. В Пустоши почему-то всегда было сухо, хоть и не очень жарко. А ветер тут дул слабо и почти всегда от столицы. Это было странно, ведь тут была голая равнина, ни деревьев, ни кустов, которая тянулась от столицы во все стороны на десятки километров. Ветер в Пустоши должен был быть не слабее ветров Великой Степи, родного края ее бабушки и дедушки, о котором отец также много рассказывал. Но Пустоши было глубоко плевать на то, что она не оправдывает чьи-то ожидания. За тысячу лет остовы построек сохранились изумительно, оказавшись лишь слегка занесенными мелкой бурой пылью.

Сейчас группа из восьми человек аккуратно пробиралась по пустым улицам. Полуразрушенные каменные дома, у которых сохранились лишь нижние этажи, изредка сменялись пустыми провалами там, где раньше находились деревянные постройки. Камень и металл за тысячу лет сохранились, а вот дерево даже тут почти везде сгнило. Только изредка попадалась мебель, выполненная из северного кипариса. Это дерево смогло пережить десять веков, сохранив кое-где даже резные двери. Звуков, кроме их шагов, не было, из-за чего атмосфера была жуткой.

Звери и птицы почти не селились в Пустоши, особенно в самом ее сердце, и эта территория стала пристанищем насекомых, которых древний яд, похоже, не смущал. Хотя Кари знала, из рассказов опытных проводников, что порой тут можно встретить огромных крыс, размером с собаку. К счастью, весьма редко. Тут им почти нечего есть, так как нет людей, снабжающих эту серо-бурую братию отходами.

Дважды, пока они продвигались по мертвому городу, с покосившихся стен рушились внушительные камни, делая разрушение еще больше. Поэтому группа, ведомая Кари и Киланом, шла в основном по центру широких проспектов, не рискуя заходить в более узкие переулки. Впрочем, дважды пришлось изменить этому правилу, обходя банки. Люди Килана, услышав, что скрыто за покореженными древним взрывом и временем стенами из крепкого камня, сначала оживились. Но достаточно было тихого предупреждения Кари о том, что золото тоже металл, чтобы они успокоились. Проклятое золото, пропитанное ядом Пустоши, все равно никто не купит. А сам можешь не проходить в живых и неделю. Яд действовал почему-то на всех по-разному. Кто-то ходил в Пустошь годами. Кто-то сгорал за пару сезонов.

Их продвижение было не быстрым, а город огромным, поэтому только ближе к закату они вышли к центру города. Выйдя на набережную Меридиана, они наконец смогли осмотреться вокруг. Каменные плиты, спускавшиеся к воде, были местами закопчены, а кое-где еще хранили следы мраморной и кварцевой облицовки. Этот контраст внушал трепет. Набережная тянулась на десятки километров в обе стороны, оставив широкие прогулочные дорожки вдоль берега, перемежающиеся темными участками бывших клумб. Когда-то, наверное, она выглядела чудесно. Теперь же вызывала только чувство тревоги.

На противоположной стороне Меридиана были видны величественнейшие руины, которые когда-либо видела Кари. Сразу становилось понятно, что именно здесь располагалась Академия Одина. К ним от реки вела широкая лестница, на которой сейчас лежали вперемешку крупная галька и блоки мрамора разного цвета. Когда-то дворец был выполнен черно-белым, и это чередование цветов до сих пор сохранялось в развороченном взрывом фундаменте и окружающих небольшой холм, на котором стояло здание, осколках камня. Было заметно, что именно тут был эпицентр взрыва, уничтожившего город. Несколько крупных кусков мрамора лежало и на этой стороне реки. Тут же был виден широкий мост, а точнее все, что от него осталось. Два пролета с каждой стороны и широкий провал, в котором были видны только опоры моста.

– Н-да. И как нам туда попасть? – Килан обернулся к Кари.

– Южнее есть сохранившиеся мосты, – ответила она. – До них идти около часа. Давайте лучше заночуем тут.

– Нет, – возразил тут же контрабандист. – Давайте двигаться дальше, сделаем привал у самой Академии. Мы отдохнем, а эти дармоеды, – он махнул рукой на своих людей, – начнут разгребать завалы.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.