Хроники Нового Света: Пути Абсолюта. Акт 1

– А, точно… Stronzo, ты ведь сейчас перед зеркалом. Учитель… Мы не видели, как он прикончил Поляриса, но сомневаться не приходится, что это он. Манера речи, как у автора письма – здесь всё сходится. Однако эта сладкая парочка, что-то скрывает. Выпутывать сейчас нет никакого смысла, потому как мы знакомы от силы час… Но, когда все устаканится, я подначу Рио. Он умеет выболтать инфу, и уговорить его будет несложно.

Сколлетти помялся на месте и облокотился на фальшборт.

– Теперь второй вопрос – сходка в Детройте. Лоуренс говорит, что наши доберутся, а вот я не уверен! Сердце подсказывает, далеко не все встретят рассвет. Cazzo17… Сейчас бы всё отдал за способности, как у Ферзя! С её эффектом метки я смог бы в соло разобраться с чёрными костюмами и закончить этот цирк! Как прибудем в ВД, надо начать тренировки с Адриано. Буду стрелять до тех пор, пока руки в кровь не сотру!

– Простите мне мои манеры, друг, но я ненароком подслушал часть ваших рассуждений.

Голос Весткотта донёсся из-за спины Джуллио, и тот обернулся.

– Ох! – выдохнул он. – Это вы. А кто у управления?

– Нита любезно согласилась меня подменить. Позвольте задать вопрос…

– Ну, задавайте.

Лоуренс встал рядом, тоже облокотился на фальшборт и посмотрел Сколлетти в глаза. Пусть вертикальные зрачки собеседника смущали итальянца, а цвет волос вводил в ступор, всё же Джулл старался не подавать вида и расслабился.

– Вы часто занимаетесь ментальным самоистязанием, синьор? – спросил Учитель.

– Нет.

И вмиг взгляд всезнающего сверкнул ноткой умиленья.

– Ваш ответ окончательный?

– Что? – потерялся Сколлетти. – Окончательный ли мой ответ? Если вы спрашиваете, значит, все просекли и без моей помощи. Да и ещё раз да! Я часто занимаюсь этой хренью. Разве это важно?

– Вы страшитесь проявить сильные эмоции, зане окружающие могут их не понять. Людям куда проще вечно блуждать в лабиринте обыденного, чем ухватиться за золотистую нить и выйти наружу. Туда, где бушует непознанное.

От столь сложного умозаключения Джуллио неприкрыто поморщился, отважившись на собственный вопрос:

– Почему вы так разговариваете?

– И как же? – улыбнулся Весткотт.

– Сложно, с кучей непонятных сравнений и аллегорий. Когда мы читали ваши письма, я чуть не спятил.

– Представляю, – вновь ухмыльнулся Учитель. – Если отбросить кандалы гипербол, то моя манера изречения – это дитя опыта и привычки. Я так привязался к собственному стилю общения, что не в силах отказаться от него. Мозг формирует мысль, душа придаёт ей форму, а ткани памяти рисуют блажь.

– Постараюсь привыкнуть. Наверное…

– О, не переживайте, дорогой Джуллио. Человек – гибкое создание, и адаптация заложена в его генетическом коде с первых секунд существования. Нита ведь привыкла к моим особенностям.

– Давно знаете друг друга?

– Очень давно, – спешно ответил Лоуренс, крепко сжав рукоять сабли. – Она усердно поддерживает мою хрупкую веру в светлое будущее. Нита Грин – это неугасаемый свет моей жизни, ведомый чистым намереньем любить.

– Адриано бы оценил подобное. Он обожает романтику – вы точно поладите.

В ответ рука Лоуренса легла на плечо Джуллио.

– Мы обязательно поладим, мой друг. Сейчас важнее всего единство. Посему идите к любимому и обнимите его покрепче. Проявите заботу и сочувствие, как он того жаждет.

– Я не умею, – бросил Сколлетти, отпрянув от Весткотта. – Это не ко мне. Мне бы пушку с кучей патронов и на войну.

– Любовь – это тоже война, и для победы в ней требуется весь боезапас, что у вас есть. Не растрачивайте время зря, Джуллио. Люди смертны: стрелки их часов идут только вперёд.

– Тогда что прикажете делать? Выбросить тревогу и забыться на одну ночь?

– Совершенно верно.

Лоуренс сделал приглашающий жест рукой, словно указывая своему ученику путь.

– Если вы не хотите, чтобы измученный нервозом организм взбунтовался в самый неподходящий момент, оставив вас на поле брани без средств к сопротивлению, то просто выдохните, отчистите разум и идите к любимому человеку. Вы нужны ему, так же, как и он нужен вам. До судьбоносного выстрела двуглавья ещё очень далеко. Стало быть, крепкий сон и тепло любви никак не повлияют на карту экзистенции. Ступайте, мой друг. Адриано сейчас в каюте для гостей.

Последний раз подарив собеседнику взгляд полный надежды, Учитель вернулся к панели управления, а Сколлетти ещё несколько минут провёл у воды. Он подыскивал слова, кои мог преподнести мужу, и с непривычки принялся наворачивать круги на месте, изнемогая от стыда. Это ведь Джуллио Сколлетти – мужчина сдержанный, лишённый чуткости и проявляющий эмоции исключительно в пылу сражения. Когда мучительный ком в горле почти прикончил все его попытки собрать шаткую конструкцию романтики, интроверт вдруг вспомнил коронную фразу героя пьесы «Осуждённый сердцем».

Если вы помните, она прозвучала по окончании выступления гимнастов перед Фрэнком Паттерсоном, и теперь Джулл знал, что нужно сказать. Шёл к цели, спотыкаясь, явно спешил, дабы провести с любимым как можно больше времени. Распахнув дверь каюты и увидев Рио, мужчина не знающий мук чувственности, заключил его в крепкие объятия и молвил, неотрывно, не страшась:

– Наша любовь сильнее законов мироздания. Я ни за что не отпущу тебя.

– Во мрак, в огонь или же в лёд… – подыграл Адриано. – Ты будешь там со мной?

– Навечно. Навсегда.

И забылись они на одну ночь. И отбросили оковы отчаяния. Редколесье сумрака ждало их впереди.

Глава 26.2. «Rock around the clock»

Элизабет Кейл, Майлз Блэк, Дариус и Субъект В8.

30.09.2033.

Спустя 16 часов после исчезновения Мэттью Гордона Саммерса.

Головная боль, ломота в костях, покорёженное чувство собственного достоинства. Все эти неприятные ощущения сопровождали Элизабет Кейл во время срочного перелёта в пафосный Сан-Франциско. Ни комфорт личного самолёта, ни первоклассные горячие блюда, поданные в салоне транспорта, не могли приподнять её «разряженное» настроение. Бестия потерпела сокрушительное поражение. Комплекс Баффало утилизировали, захваченные отмеченные погибли, а чёртова троица цирковых шутов улизнула, напоследок вломив Ферзю, как следует. «Результат, достойный ничтожества», – повторяла она себе.

Из целого перечня новостей, расстелившегося под ногами бумажной лентой, Кейл могла выделить от силы две, максимум три сносные вести: «Герман Сайкс жив и здоров», «полицейские и власти не получили никаких данных» и «Сердце королевы шахматной доски по-прежнему бьётся».

Неудивительно, что успешно выбравшийся из подземелья Майлз Уоррен Блэк не входил в список именно сносных вестей. По просьбе доктора Талос, донёсшей волю Короля, Элизабет пришлось взять его на борт самолёта и через силу терпеть общество несносного засранца, даже не думавшего извиняться за своё бездействие. В течение часа Кейл выслушивала словесный понос, наполненный непомерным количеством ругательств, обвинений и противоречивых высказываний. Это весьма сомнительное удовольствие, и, дабы провести остаток перелёта в тишине и покое, Ферзь приказала Коню умолкнуть, использовав три запретных слова.

Как по щелчку пальцев рот буяна захлопнулся, однако стоило парочке ступить на землю города холмов и числа четыреста пятнадцать, вдохнуть претенциозный воздух и сесть на заднее сиденье машины до пункта назначения, как электро-фурия сама вывалила на голову подчинённого ворох отходов.

– Прозвучит забавно, но я просто в шоке, – начала она, уставившись в окно. – Как тебе хватило смелости показаться мне на глаза? Это уму не постижимо…

Королева ждала вразумительный ответ, но Майлз лишь барски раскинулся на широкой спинке сиденья и отрешённо зевнул.

– Ты меня вообще слушаешь? Я с тобой разговариваю, Майлз Уоррен Блэк…

– ЧТО?! ЧТО?! ЧТО?! ЧТО?! – гневно вопросил он. – Что вы хотите от меня услышать?! Что я долбанный самоубийца?! Что с двумя дырками в плечах я должен был покинуть медчасть и идти драться?! Нет уж, спасибо, блядь! Я уже поучаствовал в сверхважном задании! Вы отправили меня одного, и мне хватило!

Тон отцеубийцы явно не подходил для ведения беседы с вышестоящим руководством, и по логике вещей должна была последовать соответствующая реакция. Так Блэк думал… Ферзь же придерживалась иного мнения. Она не отвела взгляд от пейзажей Сан-Франциско и продолжила говорить спокойным голосом:

– Не посчитай за комплемент, Блэк, но я никогда не думала, что Конь «Нового Света» забьётся в уголке, посасывая копыто. Это последнее, что я могла от Тебя ждать. Говорят, когда Атлас отыскивал выживших, он нашёл тебя в лазарете спрятавшимся под кроватью. Скажи мне, дорогой Майлз…

Кейл наконец взглянула на Блэка.

– Что это за пиздец? Я просто понять хочу. Пока пешки дохли одна за одной… Пока я сражалась с Саат и Саммерсом, ты лежал на полу и играл в крестики нолики с тараканами? Лучше бы ты насрал мне в утреннюю кашу – это и то приятнее. Никчёмность, боязливость, ненадёжность – такими словами хочется тебя охарактеризовать. Мне сидеть рядом с тобой противно. Непонятно, кто хуже, – грязный предатель Дмитриев или сыкло Блэк.

– Хм… – Конь расплылся в улыбке. – Я думал, вы будете орать, а тут так сдержанно. С расстановкой…

– У меня нет сил повышать голос…

Она вновь повернулась к окну.

– Саммерс врезал мне по первое число – я думала, что сдохну. Если бы не подзарядка от катаны Саат, ты бы сейчас ехал один.

Тут Блэк неожиданно положил руку на плечо Элизабет, но та сходу отбросила её и упёрлась лбом в стекло, издав гневный возглас.

– Не трогай меня.

– Ладно… Не очень-то и хотелось, – брякнул он. – И как этот лохопед Саммерс умудрился одолеть вас?

– Никогда не забуду…

Поморщившись, Ферзь прикоснулась к щеке, куда угодил мой хук с левой.

– После первого удара я немного потерялась. Резко в глазах потемнело, и я утратила контроль. Это ничтожество возникало со всех сторон… Било меня ещё, ещё и ещё – до тех пор, пока я не упала. И вот… Уже в следующую секунду я беспомощно валяюсь на земле, и вижу, как он формирует огромный кулак из бетона прямо передо мной. Понимаешь, Блэк? Это не управление землёй – это контроль аспекта пространства. Он приказал ему атаковать меня. Я с горем пополам активировала барьер и даже через него почувствовала удар двадцатитонной фуры на полном ходу.

– Ну и жесть…

– Ты не ответил на мой вопрос, Майлз, – перебила Кейл. – Почему ты отсиживался, как крыса?

Теперь и Термополисовский отцеубийца уставился в окно.

– Даже после того, как меня обработали, плечи продолжали болеть. В таком состоянии я был бы для вас обузой. Вдобавок, мои способности под землёй причинили бы слишком много вреда. Вы не находите?

– Хватит делать из меня дуру. Это ведь не главная причина, верно?

– Да… – выдохнул он. – Я хотел проверить, придёте ли вы за мной. Последнее задание создало впечатление, будто от меня хотят избавиться.

– Что?! Ты из ума вышел, Майлз?!

Её голос всё же перешёл в наступление.

– Совсем уже мозги спеклись?! Не смей даже думать! Ты нам нужен! Особенно после предательства Дмитриева. У меня на него были большие планы…

Эта откровенная ложь из уст злодейки звучала крайне убедительно.

– По изначальной задумке Ладья должен был встретиться с Королём и увидеть Санкториум вместе с нами, а на деле он просто подложил всей организации здоровенную свинью! Правильно говорят – не делай добра, не получишь зла! Поэтому я тебя прошу, Блэк, хватит быть тупым! Купи себе какую-нибудь научную книжку и прочитай на досуге! Позорище! Как ты мог так о нас подумать? Мы «Новый Свет»! Мы твоя семья!

– Вы серьёзно?

– По-твоему, я лгунья?!

Взгляд Кейл буквально впечатал Майлза в сиденье. Она продержала краткую паузу и от негодования прикусила нижнюю губу, да так, что та немного покраснела.

– Я не хотела кричать, а ты всё равно умудрился меня заставить. Сперва изнасиловал мне мозг в самолёте, а теперь решил добивочку сделать? Предупреждаю заранее, Блэк: когда мы зайдём в кабинет Короля, тебе придётся думать, прежде чем говорить. Или, как заведено у неучи – фильтровать базар. Имей в виду, нам нечем порадовать Дариуса. Бьюсь об заклад, он уже знает о фиаско в Баффало.

– То есть вы ему не звонили?

Конь вопросительно скривил рот.

– Я не посмела его тревожить. Дариус – очень своеобразный мужчина. Скажем так, человек настроения. Если ты когда-нибудь увидишь его в гневе, поверь – он тебе не понравится.

– Что, он тоже начинает орать, как вы? – намеренно прыснул Майлз.

– О не-е-е-еет…

Улыбка Ферзя выглядела странно: словно её натянули.

– Меня даже возбуждает, когда Дариус злится. Его гнев невиден глазу, но ты его чувствуешь. Тебе одновременно страшно и радостно. В твоём случае – первое перевесит второе.

– Приехали, госпожа Кейл, – объявил водитель. – Кристальный пик. Вас уже ждут.

– Большое спасибо, Джереми. Передай от меня жене и детишкам привет. Я пришлю им подарки на день рождения.

– Вы слишком добры, мэм. Обязательно передам. Удачного вам и мистеру Блэку совещания.

Закончив с формальностями, Майлз первым покинул машину, в обязательном порядке громко хлопнув дверью. Он поправил воротник, затянул галстук потуже и показался Элизабет, дабы получить оценку внешнего вида. Сухого кивка королевы оказалось достаточно, и довольный собой Блэк обернулся, тотчас разинув рот от удивления. Его глазам явилось чудо технологий Эмелина Немо: «Кристальный Пик» – двухсотэтажная башня, сотканная из металла и стекла, своей синевой сливавшегося с небосводом. Шестиугольные окна – пчелиные соты покрывали львиную долю поверхности здания, вырисовывая симметричную сеть, что отражала блики Сан-Франциско и рельсовой дороги, вьющейся вокруг пика-иглы. Компактные вагончики, перевозившие пассажиров и оборудование, неустанно колесили снизу вверх по двум отдельным веткам, обеспечивавшим движение между парой соседних башен, соединённых с основным кристаллом несколькими пролётами.

– Ёб вашу мать, – просвистел Конь. – На фотографиях он казался гораздо меньше. Охренеть, какую махину отгрохал Немо! И всё ради какого-то центра финансирования…

– Хорошо, что мистер Немо не в курсе об истинной роли своего произведения искусства, – раздался знакомый голос. Навстречу Майлзу и Элизабет вышел Оззвальд Колд. – Вы как по часам. Король идеально подгадал время вашего приезда.

– Озз, рада тебя видеть, дорогой!

Ухмылка Ферзя даже по меркам Офицера была скудна на настоящие эмоции.

– Вижу, ты осваиваешься понемногу?

– Да, миссис Кейл. Король – прекрасный учитель. Благодаря ему, я многое узнал за последнее время. Если вам интересно, задание Женевьевы Талос выполнено на отлично.

– Мы приехали сюда писюнами мериться? – Майлз бесцеремонно вгрызся в диалог. – Давайте уже закончим с этой ебучей инициацией и приступим к нормальной работе? Я безумно рад тебя видеть, Колд, но у меня нет настроения молоть языком впустую.

– Так прикуси его, копытное…

Неоновый взгляд пронзил грубияна насквозь.

– Оззвальд, охлади, пожалуйста, пыл Блэка, пока я проведу нас.

– Конечно, мэм.

Альбинос-джентльмен учтиво отошёл в сторону, пригласив королеву вперёд плавным жестом руки. Он поравнялся с Красавчиком-Голливудом, дабы не упускать его из виду, и всей троицей чёрных костюмов Светоносные направились к лифту.

Приветствовавшие их на пути сотрудники инфернальной организации в ответ не получили ни кивка, ни даже взмаха ладони, разве что средний палец, кой Майлз поспешил оттопырить, завидев клеркообразного воротничка, бегущего со стопкой бумаг. Колд попросил напарника больше так не делать, и тот, пусть и с кислой миной, но пообещал соблюдать рамки приличия. В итоге после короткого спуска под землю и проходки по коридору, обставленному в стиле ренессанса, завешенному оригинальными картинами Рафаэля, стоимость которых оценить невозможно, Офицер, Конь и Ферзь встали напротив двери, ведущей во владения Короля «Нового Света».

Кейл загородила проход спиной.

– Озз, ты уже знаком с Дариусом, поэтому следующие мои слова можешь смело пропускать мимо ушей. А вот ты… МАЙЛЗ! Слушай, вникай и запоминай – это для твоей же пользы. Засунь свою деревенскую гордость куда подальше. Никаких отрыжек, кашля и другой мерзопакостной хрени. Нецензурную брань вообще забудь! Хоть раз услышу мат или намёки на него – зажарю твою задницу.

– М-да-а-а-а, – протянул Конь. – Будто сам Римский Папа за дверью! Ладно! Окей! Побуду паинькой для разнообразия!

– Замечательно. Вот видишь – можешь, когда хочешь.

Кейл погладила Блэка по голове, как домашнего питомца.

– Самое основное: не разговаривай с ним, пока он сам к тебе не обратится. Не перебивай. В процессе диалога не вертись и не отвлекайся. Отведёшь взгляд, и Дариус сочтёт это признаком неуважения. Ничего не трогай! Мой муж очень трепетно относится к своим вещам. Он знаток искусства, и экспонаты в его кабинете стоят целое состояние. Ты всё понял, Майлз?

– Да понял я всё! Я не идиот! Ничего не трогать, в разговоры не влезать, руки держать в карманах, отвечать, не вертеть башкой! Не материться, не пердеть, не чихать, не дышать! Господи, я ничего не забыл?!

– Не забыл, – подтвердила Кейл. – Прошу вас, джентльмены.

Едва коснувшись двери, Элизабет отворила её и первой шагнула за порог – во владения главенствующей фигуры. Следом за ней вошёл Колд, а за ним и буян Блэк, впечатлившийся масштабами помещения. Неоглядный зал с высокими потолками опирался на ряды расписных колонн, выполненных в один приём. Поднимаясь от мозаичного чёрно-белого пола, их антрацитовый оттенок постепенно переходил во власть аметистового отблеска… расходился по потолку беспорядочными мазками и затухал ближе к углам комнаты. Всюду висели картины художников эпохи Возрождения, подсказывая, что хозяин сих чертогов – натура одухотворённая.

Вразрез с этим или же в подтверждение этому умозаключению обширный зал наполняло звучание песни, знакомой всем тем, для кого музыка пятидесятых была и будет вершиной искусства на все времена. По кабинету Короля «Нового Света» струился «Rock around the clock» – Билла Хейли.

«One, two, three o'clock, four o'clock, rock» Звонкий щелчок пальцев подыгрывал такту хита. «Five, six, seven o'clock, eight o'clock, rock». Мужской силуэт вдалеке приготовился пуститься в танец рок-н-ролл.

«Nine, ten, eleven o'clock, twelve o'clock, rock.

We're gonna rock around the clock tonight».

Убедившись, что глаза его не подводят, Майлз впал в безвольный ступор. Он ожидал чего угодно, но только не этого.

Мужчина, лик и тело которого скрывала непроглядная тень (эффект метки), отрывался на полную катушку, вытворяя акробатические трюки под музыку. В левой руке Дариуса находился бокал бренди, кой тот умудрялся не проливать во время танца, а правая ладонь пестрила единственным чётко выраженным предметом – кольцом с крупным аметистом. И пусть покров черноты не позволял разглядеть иные детали, было ясно, что весельчак носил строгий костюм, как и остальные шахматные фигуры.

Испив последние капли алкоголя, он играючи отшвырнул эстетичный сосуд в сторону и чудесным образом сам оказался перед своей любимой Королевой, дабы пуститься с ней в пляс.

– Бог мой, Дариус! – выкрикнула она от неожиданности, взяв супруга за руку. – Ты выглядишь таким счастливым!

– А почему я должен быть грустным?

– Но как же комплекс? Как же сбежавшие отмеченные? Гроссмейстеры наверняка в ярости и хотят получить от нас…

– Я уже всё решил, Лиз.

Он закружил её на месте, крепко держа за руку. «We're gonna rock around the clock tonight. We're gonna rock, rock, rock, 'til broad daylight».

– У Гроссмейстеров нет ни малейшего повода для беспокойства. Они ждут не дождутся, когда мы закончим наш проект, и до его завершения осталось немного. Я рад сообщить, что Женевьева приступила к финальной фазе.

– Правда?!

На фоне забренчала гитара, и Ферзь тут же оживилась.

– Это замечательно, Дариус! Столько трудов и времени! Постоянный стресс и практически полное отсутствие сна! Неужели скоро всё это закончится?!

– Любуясь твоей улыбкой, моя богиня, я говорю тебе «Да».

Он сделал паузу, дав музыке подпитать общий настрой: «When the chimes ring five, six and seven. We'll be right in seventh heaven».

– Большая часть эффектов метки для финальной мимикрии найдена. Талос буквально поёт от счастья! Нашими избранными оказались Лоран, Ленсдейл и Санада. Их способности идеально подходят для проекта «Файв».

– Столько кандидатов разом?! – изумилась бестия. – Потрясающе! У меня сразу отлегло! Я так боялась начать этот разговор! Думала, ты будешь злиться из-за потери комплекса Баффало.

– Да пёс с ним, – шутливо отмахнулся Король, вновь закружив свою Королеву. – Сегодня я хочу забыть о работе и насладиться обедом с любимой женой и её верной командой. Оззвальд, мой мальчик, не стой! Нажми на кнопку! Пусть стол пока выдвигается! Я готовил всё утро не для того, чтобы мы ели остывшую пищу!

– Конечно, сэр. Считайте, что всё уже сделано.

Колд сдвинулся с места, но его сразу же остановил Майлз. Он совершенно не понимал происходящее и, задавая правильные вопросы, выполнял просьбу Кейл держать себя в руках.

– Я вообще не всекаю, что тут творится. Объясни мне, Оззвальд.

– Тебе наверняка говорили, что наш Король – своеобразный человек, – отчеканил тот, ещё больше смутив коллегу. – Пол в середине зала раздвижной. Под ним стол с готовым обедом. Мы всё организовали заранее. Я помогал…

– Помогал с чем? – Конь говорил ретивым полушепотом. – Что стол делает под полом?

– Там внизу есть ещё один уровень – это личная кухня Дариуса. Он любит готовить в тишине и в специфически оборудованном помещении. Между прочим, лично для тебя он приготовил особенное вегетарианское блюдо. А теперь, если позволишь…

Офицер шагнул вперёд.

– Я исполню волю моего Короля.

Сохранив фирменную позу, альбинос вальяжно приблизился к участку стены, где красовалось полотно, названное «Преображением»18. Он холодно ткнул секретную кнопку рядом с картиной, и, покуда властвующие фигуры заканчивали танец, мозаика в центре зала сложилась клетка за клеткой. Роскошно оформленный стол медленно поднимался, взывая гостей множеством блюд, накрытых баранчиками. Сквозь их полупрозрачную поверхность виднелись яства, приготовленные с любовью.

Спустя секунду хит пятидесятых пробил последние аккорды, и Король поцеловал Королеву, держа её на руках в считанных сантиметрах над землёй.

– Будь моя воля, я бы застыл в этом мгновении, – молвил Дариус, неотрывно любуясь очами бестии. – Лишь бы ты всегда была рядом, Элизабет Джоан Кейл.

Лицо женщины в чёрном благоухало искренней улыбкой, ибо каждое прикосновение любимого пробуждало в ней истинные чувства.

– Я тоже хотела бы этого. Ты и есть мой Санкториум.

– А ты мой. Пойдём за стол? Я приготовил твоё любимое блюдо. Пальчики оближешь.

На этой приятной ноте два монарха отложили трепетный диалог на потом и сели за стол, где уже расположились Конь и Офицер. Дариус не преувеличил, когда сказал, что готовил всё утро, ибо для каждого гостя он подал особое блюдо. Для Кейл – хорошо прожаренный бифштекс в томатном соусе с грибами; для Блэка – изысканный фалафель в соусе тхина, а для Колда – приготовленное на парý филе индейки в сливочном соусе с тимьяном и огурцами. Оззвальд предупреждал, что не чувствует вкуса блюда, но радушный хозяин всё равно постарался на славу.

Обед проходил по запланированному сценарию. Сытность блюд объяснялась удачной попыткой привести измученные организмы в норму после тяжёлых рабочих будней. Вопреки опасениям Майлз проявлял себя, как образцовый джентльмен. Он быстро нашёл общий язык с Королём и даже не стал спрашивать, почему тот скрывает внешность. Смекнув, что ему и Оззвальду пока рано видеть истинный облик Дариуса, он предложил достойную тему для обсуждения: алкоголь. Парочка успела поделиться вкусовыми предпочтениями всего за полчаса. Конь и Король вспомнили: коньяк, бурбон, джин, простое пиво и старую добрую водку. Оба сошлись во мнении, что нет ничего лучше глотка бренди. И не после еды, как это принято, а именно перед нею.

За столом царили весёлый смех и домашняя атмосфера. Одним словом, триумф, а не обед. Так Дариусу казалось до определённого момента. Когда он подал десерт, включил ненавязчивую музыку и собрался насладиться ягодным муссом, Элизабет вспомнила о рутине:

– Милый, а что мы будем делать с труппой санризских циркачей?