Хроники Нового Света: Пути Абсолюта. Акт 1

– Ты пытался остановить её?

Задав этот вопрос, Ленсдейл увидел слёзы на глазах непоколебимого Призрака.

– Я помню, как она повернулась ко мне спиной…

Голос Санады стал слабым, еле слышным:

– Помню, как её взгляд скрылся и каким он был. Она шагала так медленно и осторожно. Она безмолвно просила меня остановить её. Заключить в крепкие объятия и никогда не отпускать. Я увидел её руку… Ладонь взывала ко мне, и я сделал шаг вперёд. Я потянулся к ней и…

Агония утраты поднялась к горлу Санады, заставив его выдавливать слова:

– Я прошёл насквозь, – прошептал он. – А потом и сам рухнул под землю. Не знаю, обернулась ли она, но меня там уже не было. Это значит, что я отпустил мою Шейлу. Я просто падал вниз и кричал.

– Но как же так? – запричитал Говард, чувствуя, как дрожь пробирает его насквозь. – Ты пытался искать её?

– Да, пытался. Но она не отвечала на мой зов. Игнорировала меня, потому что я не воспользовался последним шансом. Всё из-за этого ЧЁРТОВОГО ДАРА!

Кулак Призрака яростно врезался в стену позади него.

– Я никогда не просил об этом!

– Ну-ка прекращай. Держи себя в узде, самурай! Сейчас тебя подавитель ударит!

– Пускай бьёт! Я это заслужил. И даже говоря тебе это сейчас, я понимаю, что наказание оказалось слишком малым!

В тот момент между Говардом Нельсоном Ленсдейлом и Такао Санадой зародилась сильная духовная связь. Теперь Вихрю не составляло труда поставить себя на место собрата, ощутить весь спектр его эмоций. Он окунулся в бушующие воды подточенного самоуважения и не поддался их течению. Уловив темп шторма, Говард стал с ним единым.

– Нельзя сдаваться, Такао. Прошло много времени. Ты осознал себя как отмеченного и нашёл новую любящую семью. Это важнее карьеры и статуса, поэтому я бы не спешил винить в случившемся дар метки.

– А что тогда? Я не смог взять её за руку из-за способностей. Пусть они и стали частью меня со временем, но я о них не просил.

– Скажу тебе вот что, мой дорогой Призрак…

Понимая боль друга, старина Вихрь положил ладонь на ему плечо и выдал сдержанную, полную мудрости улыбку.

– Ты получил не то, что просил, а то, что было тебе нужно. Этот дар – знак щедрости. И если ты его заполучил, значит, есть высшая цель. Скоро мы узнаем, какая.

***

Всем нам требуется рука помощи. Мы можем прожить полсотни лет, не прибегая к спасительному воззванию, но рано или поздно нагрянет час нужды и переступить через себя всё же придётся. Признать слабость и многочисленные ошибки, заглянуть в глаза правде, порой настолько жестокой, что теряешь всякую веру во вселенскую справедливость.

Ты начинаешь задаваться вопросом: а существует ли она вовсе? Есть ли граница дозволенного, или её давным-давно стёрли? Ты хочешь разобраться в устройстве мироздания и прикладываешь массу усилий, однако треклятая полоска прогресса ни в какую не желает сдвинуться. Это больно… Человек вообще состоит из боли. Она формирует его взгляды на жизнь и развивает умение преобразовывать боль в нечто осязаемое. Так, некоторым людям удаётся создавать выдающиеся произведения искусства с помощью воспоминаний о давно утихших страданиях; иным открываются новые пути философских учений, а самым везучим выпадает шанс направить внутренний мрак на добрые дела.

Думаю, вы не станете спорить, что Хомо сапиенс – противоречивые создания. Они наделены заветным правом выбора, уникальными способностями и чертами характера, но пренебрегают ими. Ставят перед собой обыденные задачи и находят обыденные способы их решения. По этой причине общество постепенно деградирует. Люди, не справившиеся с болью, отказываются от мечтаний и становятся частью стада. По закону счастливой случайности, единицы таких добровольных коматозников встречают того, кто готов протянуть им руку помощи, но из-за собственной недалёкости отвергают её и остаются ни с чем.

От человека требуется ни много ни мало… Взглянуть в глаза правде, превозмочь боль и проявить особенную силу: дать слабину в тот момент, когда неравнодушный предлагает поддержку и заботу. Признать тот факт, что порой для победы необходимы командные усилия, а не горделивая поза, кричащая о некому не нужной самодостаточности.

Такао Санада согласился с Говардом и направил свои надежды к Детям Санриз – любящей семье и верной команде. Что до бедняжки Анны-Мари Лоран… Ей предстояло пережить настоящий кошмар и справиться со жгучим желанием испепелить Женевьеву Талос.

***

Закончив со всеми делами, миссис Свонсон направилась проследить за ходом эксперимента над Леди Пламя. Помимо жены комиссара в зале наблюдения собралась ещё дюжина учёных и два вооруженных отряда пешек. Полагаю, это идеальный момент для того чтобы рассказать, что же такое Дорожка Бозона.

Скажу сразу, Бозон Хикса не имеет к изобретению Светоносных никакого отношения. Просто фамилия ныне покойного учёного Гастина Мэдисона Бозона созвучна с названием квазичастицы. Дорожка представляет собой устройство, состоящее из четырех модулей: комнаты управления, двух энергоблоков и антигравитационного молекулярного блокиратора поляризации – «дорожки». Именно благодаря ему изобретение Гастина обзавелось своим забавным названием. Гордость учёного со стороны напоминала беговую дорожку длиной около десяти метров. Она постоянно двигалась под ногами испытуемого, но в отличие от известного спортивного тренажёра не сгоняла ему лишний вес. Основной целью четвёртого модуля было закрепить отмеченного в воздухе с помощью антигравитационного поля и пропустить через него волны энергии, провоцирующие метку суперспособностей впитать заряд и подготовиться к мимикрии.

Стоит ли объяснять, что такую пытку выдерживал не каждый? Генетический код человека подвергался беспощадной атаке. Его насильно заряжали чужеродной энергией, и весь накопленный заряд пускали на создание мимика. Некоторые заключённые после эксперимента возвращались в камеру при смерти, а те, кому везло меньше, умирали в первые минуты его проведения.

Неудачи заставили учёных пересмотреть протоколы. Они начали проводить короткие «забеги» не более трёх минут. Таким нехитрым методом организм испытуемого постепенно адаптировался к условиям адской машины и охотнее вырабатывал мимик. Это ждало Анну-Мари Лоран. Облепленную датчиками девушку завели внутрь камеры и поставили на Дорожку, ещё не начавшую движение. Холодный пол пробирал тело бедняжки морозом, точно Оззвальд Колд, а прикосновения ассистентов в защитных костюмах навеивали воспоминания о кресле по кличке Брут. И дабы отвлечься от пагубных мыслей, Леди Пламя сосредоточилась на Женевьеве Свонсон – её улыбке по ту сторону испытательного бокса.

«Им придётся снять с меня подавитель, чтобы провести эксперимент. Как только ошейник слезет с шеи, я поджарю этих подонков. Сожгу Отдел дотла! Буду смеяться во всю глотку! Только тогда Говард поймёт, что я права! Мы должны уничтожить "Новый Свет"! Это путь Детей Санриз! Только я это вижу, потому что мой разум не замутнён! Поэтому я и должна была быть одна! Никаких помех, лишь мысли о том, как лицо Талос слезет с черепа!»

– Не вздумайте снимать подавитель, – проговорила Женевьева. – С Аннушкой шутки плохи. Просто дадим ошейнику отключиться во время фазового сдвига и всё. Так будет проще.

«ЧТО? Она это сейчас серьёзно?!»

Глаза Лоран округлились от ужаса, а в груди возникла дикая боль-разочарование.

«Невероятно… Она хочет, чтобы эта хрень поджарилась вместе со мной?! Нет… Нет, нет, нет… НЕТ! Всё не так, как я задумывала! Талос должна была снять с меня этот чёртов ошейник! Я должна была сжечь всё дотла! ДОТЛА! ДОТЛА!»

– ДОТЛА! ДОТЛА! ДОТЛА! – Анна-Мари закричала, её сумасшедшие вопли пробились наружу. – Мерзкая тварь! Я сожгу всех, кого ты любишь! Я оставлю тебя одну! Сделаю такой же, как и я! А потом, когда ты сама попросишь о смерти, я исполню твою просьбу! Ты слышишь?!

– Слышу очень хорошо, моя любимая девочка. Прости, но у меня чёткие инструкции. Я не могу рисковать безопасностью Дорожки и персонала. Ты достаточно побаловалась…

– Пока ты жива, недостаточно!

В попытке вырваться из хватки учёных, Анна-Мари ударила одного из них локтем. Она хотела убежать, но поверхность изобретения Гастина не дала ей сдвинуться с места. Гравитационный зажим был активирован.

– Бежать некуда, солнышко. Если бы ты знала, какова наша цель, сама попросила бы провести эксперимент. У тебя особая роль, Аннушка! Не стоит пренебрегать положением!

– Абсолютно согласен, – проговорил Альварес, встав рядом с Талос. – Это великая роль – быть отобранной для проекта «Файв». Гордись, Лоран!

– Ты всё-таки пришёл?

Удовлетворённая ухмылка возникла на лице Женевьевы.

– Я не мог упустить миг триумфа. Иногда учёный должен переступить через свой страх и увидеть всё собственными глазами. Мне не нравится ваша идея, однако потенциал Анны-Мари я отрицать не могу.

Улыбнувшись друг драгу, Даниэль и Женевьева отдали команду начинать:

– Приступить к эксперименту!

Смотровая погрузилась в молчание. Покинув камеру испытаний, ассистенты дали отмашку запускать процесс, а сами отправились на перерыв. Видя их безразличие, Лоран продолжала источать пары гнева, но её пылкая речь продлилась недолго. Дорожка подняла француженку над землёй, крепко обхватила её конечности невидимыми руками (гравитационная аномалия вызвала параличи) и пришла в движение.

Ритмичные шумы, похожие на интенсивную работу гидравлического пресса, в одну секунду покорили образовавшуюся тишину, а следом за ними прогремел самый мерзкий звук из всех существующих: гремучая смесь из протяжного гула парохода, старого клаксона, первых аккордов сигнализации и неумелой игры трубача, впервые взявшего инструмент в руки. И если учёный персонал защитился наушниками, то пламенная дочь Потустороннего Квартала ощутила всю мощь «слухового ада». Непроизвольно закатив глаза, она чуть не потеряла сознание, но дорожка не позволила ей сбежать. Энергоблоки выбросили поток энергии, распространившийся по площади герметичной камеры, точно северное сияние. Озарив Анну-Мари лучами своего великолепия, оно проникло ей под кожу и подарило девушке новый дивный мир… мир страданий.

Когда крик вырвался изо рта испытуемой, Талос обратилась к Даниэлю:

– Хорошо идёт, да?

– Меня спрашиваете? Я специалист в другой области.

– И всё-таки… Опять сомневаешься? Хочешь состроить кислую мину?

– Вы были правы, – обречённо выдохнул он. – Всё идёт хорошо. Мне нечего добавить, док.

– Замечательно! А то от тебя вечно похвалы не дождёшься! Умеешь, когда хочешь.

Пока Талос добивалась от коллеги извинений, Анна-Мари познавала боль, как верного друга, открывшегося для неё с новой стороны. Ни капли зла. Разве что навязчивое добро, пропитанное самообманом и постыдными желаниями. Леди Пламя ощущала это каждым миллиметром тела. Словно чуждая прослойка возникает между кожей и мышцами, отделяя их друг от друга, разрывая в клочки и возвращая всё в первоначальное состояние. Эти изменения были не видны, но учёные знали о них. Выжившие описывали воздействие Дорожки, как работу портнихи за швейной машинкой. Тебя пускают на лоскуты, перемешивают обрывки между собой, а затем сшивают обратно. Внешне ты остаёшься прежним, но внутри безвозвратно теряешь частичку себя самого. Важнейшую свою часть.

Теперь Анна-Мари забыла, как кричать. Разум девушки сфокусировался на цели: отключиться от реальности, уйдя в сон. Там северное сияние не имело власти и не могло причинить боль. Лоран бежала от него снова и снова, но оно догоняло. Дорожка не давала отмеченным терять сознание. Когда счётчик времени перевалил за две минуты тридцать секунд, началось самое страшное. Изобретение Бозона создало фазовый сдвиг и отключило ошейник-подавитель. Теперь жар сверхъестественного огня ничего не сдерживало, однако вопреки ожиданиям Анны-Мари тот не появился.

Пусть Фатум и просила:

«Чего ты ждёшь?! Эта машина способна тебя сломить? Огонь умоляет высвободить его! Не будет момента лучше: Талос и Альварес здесь! Сожги их! Спали это гнусное подземелье дотла и прими мой дар! Гнев – это необходимое топливо! Зависть, Алчность, Чревоугодие, Похоть, Гордыня и Лень становятся сильнее, когда их подпитывают Гневом. Покажи мне свою исинную силу, девочка! Стань со мной одним целым!

– Я не могу, – молвила Лоран. – Боль слишком сильна. Не проси меня сейчас…

– С кем она говорит? – встрепенулся Альварес. – Плохо слышно.

– Да, какая разница, Даниэль? Аннушка просто бредит – это нормально при таких-то условиях. Ребята…

Безумный Доктор обратилась к коллегам в комнате управления.

– Сколько у нас там процентов?

– Двадцать восемь, мэм. Делаем, как обычно? Доходим до тридцати и вырубаем?

– Да, давайте так. Главное, чтобы моё золотце выжило во время отключения. Ещё одного фиаско я не потерплю.

Видя непоколебимое спокойствие Женевьевы, Альварес сам немного собрался. Он запустил руку в карман халата и достал оттуда связку ключей с прикреплённым к ним брелоком в форме распятия.

– Опять твои побрякушки?

– Не опять, а снова. У меня целую неделю не было повода, дайте шанс пообщаться с богом. Не все атеисты, как вы.

– Mein Gott… – пробурчала она на своём. – Сколько раз тебе повторять, что я верю в бога? Он существует вне времени и пространства. Оззвальд поддержал бы меня…

– Потому что вы привели его в «Новый Свет». Кого ещё ему было слушать? Давайте так – я верю в своё, вы – в своё.

Сверкнув улыбкой, Свонсон пожала плечами в знак согласия.

Между тем, эксперимент подошёл к концу, и Анна-Мари рухнула на землю. Объятая жаром, корчащаяся от боли, она видела, как к ней приближаются ассистенты. Новый ошейник подавитель заменил старый, и все планы рухнули в бездну.

«Я не смогла… Талос всё ещё жива. Я должна была её убить – всех этих trou du cul méchant21. Я всё ещё слаба, мне нужно больше огня. Больше гнева. Но… есть ещё что-то. Почему мне кажется, будто чего-то не хватает? Я не помню маму и папу… Я не помню их любовь и не помню, почему хотела любить. Где мои желания? Кто их забрал?

– Дайте-ка на неё посмотреть, – скомандовала Женевьева.

Ассистенты остановилась напротив Безумного Доктора с Леди Пламя на руках. Талос обхватила её подбородок пальцами и, посмотрев Лоран в глаза, утвердительно кивнула.

– В следующий раз дойдём до семидесяти процентов. Прекрасный результат! Это повод выпить сегодня вечером!

Всем циничным коллективом прихвостни Женевьевы захлопали в ладоши.

– Ты молодец, моя душка. Не стоит на меня злиться. Твоя роль слишком важна для построения нового мира, поэтому тебе стоит отпустить ненависть.

– В этом и проблема, доктор…

Шёпот Анны-Мари необъяснимым образом донёсся до всех присутствовавших, объяв души учёных и солдат невыносимой меланхолией.

– У меня осталась… только ненависть.

Глава 27.2. Хороший аргумент

Оззвальд Колд, Картер Свонсон и Субъект В8.

30.09.2033.

Спустя 19 часов после исчезновения Мэттью Гордона Саммерса.

По окончании эксперимента над хрупкой француженкой в Отделе № 16 воцарился покой. Кофе-брейк, приуроченный к собранию руководителей, позволил отмеченным угомонить разбушевавшиеся нервы. Никаких разговоров со штатным психологом, ноль шансов оказаться в объятиях очередной адской машины, и даже пешки на посту окунулись в рутину. Они обсуждали недавний приказ о мобилизации сил в комплексе Сан-Антонио и не замечали ничего вокруг. Заключённые могли играть в крестики нолики на полу, и никто не сказал бы им ни слова. В таком расслабленном манере подземелье мучений просуществовало сорок минут, до тех пор, пока в Отдел не нагрянул Оззвальд Колд.

Покинув владения Короля, альбинос направился в тюремную камеру захваченного им Картера Свонсона. Комиссар полиции Санриз Сити обладал важной информацией о порядках Возродившегося Детройта, и по просьбе Ферзя Офицер должен был выведать данные любыми доступными методами.

Узнав об этом, миссис Свонсон спешно совершила телефонный звонок. Колд поднял трубку сразу:

– Оззвальд слушает.

– Я могу как-то повлиять на тебя? – с ходу обозначила Талос.

– Зависит от того, что вы имеете в виду, доктор. Это стандартный протокол, и я обязан его исполнить.

– И я это прекрасно понимаю, но не забывай, что у нас с тобой уговор. Картер уже изрядно натерпелся. Его ногу пришлось заживлять экспериментальной сывороткой, а мы оба знаем, что слово «экспериментальный» редко несёт положительные результаты.

Подойдя к двери с надписью «Заключённые особого назначения», Колд активировал устройство распознавания сетчатки глаза.

– Чему быть, того не миновать.

– Это как понимать, Оззвальд?! – спросила Талос с несвойственной для неё тревогой в голосе. – У нас уговор! Или ты забыл, каким ты был, когда я привела тебя в «Новый Свет»? Ты искал цель! Просил Бога сделать твою жизнь осмысленной!

– Я прекрасно помню об этом, доктор.

Офицер вошёл в секцию для особых заключённых и заблокировал дверь.

– Я бы сказал, что безумно вам благодарен, но эмоциональная ложь не мой конёк. Я просто знаю цену вашим стараниям и не подведу. Можете не переживать – мистер Свонсон будет в добром здравии. Уговор есть уговор.

– Ох, мой душка, – с облегчением выдохнула она. – Ты заставил меня поволноваться. Приказы Ферзя никогда бывают сдержанными. Я уже подумала, что мне придётся собирать Картера по кусочкам.

– Здесь я должен рассмеяться? Хорошо… «Ха-ха», – чётко проговорил Колд. – Миссис Кейл не всегда умеет сдерживать эмоции, но она прекрасный лидер и в отсутствии Короля достойно справляется с его обязанностями.

– Поверь мне, Оззвальд, Король и Королева очень разные. Когда Дариус вступит в игру, даже у тебя проявятся эмоции. Ты испытаешь истинное удовольствие.

– Очень надеюсь. Вы обещаете мне это уже не один год.

– Терпение, мой мальчик. Время ещё не пришло, но, когда мы закончим, ты сможешь проявлять эмоции и поймёшь, в чем была цель бога по отношению к тебе! Новый Свет ждёт!

– Он направит свои лучи на каждого.

На этом их диалог завершился.

Колд положил телефон во внутренний карман и шагнул по направлению тюремных камер. Держа руки на животе, в присущей ему манере чёрный костюм осматривал окружение. Он ступил на территорию самой мрачной секции Отдела № 16: низшего подуровня, кой озарял минимум света. Редкие лампы создавали гнетущую атмосферу, и даже Безумный Доктор признавала, что без них было бы гораздо лучше. Всем своим видом эти жуткие коридоры напоминали катакомбы, окутанные бетоном и мёртвой тишиной.

Здесь Оззвальд провёл первые месяцы пребывания в инфернальной организации. Он сидел в той же камере, в которой сейчас томился Картер Свонсон.

– Посмотрите, кто пожаловал! Санта, мать его, Клаус! – сказал комиссар, завидев Офицера в дверном проёме. – Какой сегодня будет подарок? Мне дали кровать, сортир… кормят вон понемногу. Я так хотел похудеть, чтобы порадовать жену, и погляди на меня! Я в прекрасной форме!

Свонсон комично развёл руками.

– Мечты сбываются, вашу мать! Просто охренительно! Когда вернусь на работу, буду всем хвастаться, что нашёл новый способ похудеть: грёбаная голодовка и стресс!

– Это хорошо, что вы сохраняете боевой настрой.

Офицер сделал шаг за порог и закрыл за собой дверь камеры.

– Я пришёл по делу: нужна ваша помощь.

– Обойдёшься. Закрой дверь с той стороны и пиздуй подобру-поздорову! Заебли меня ваши допросы! Я, по-моему, уже рассказал даже то, что я не знал! Чего вы ещё от меня хотите?

Колд сел на корточки перед Картером, положив руки себе на колени. Он смотрел собеседнику в глаза, и в его сапфировом взгляде не была ни намёка на слабость.

– Мне нужна информация о договорённости между правительством США и Возродившимся Детройтом. «Пакт Соулкейджа» о неприкосновенности города. Даже недалёкие пешки понимают, что там не всё чисто. Правительство просто взяло и закрыло глаза на город преступников? Это смешно, вы не находите?

– Ух ты ж нифига себе! Ты знаешь, что такое смешно?! – расхохотался Картер.

– Это слово образовано от существительного «смех». Будь рядом Король, он сказал бы нечто наподобие: «Выражение полноты удовольствия, радости, веселья или иных чувств отрывистыми характерными звуками, сопровождающимися короткими и сильными выдыхательными движениями».

– Ёб твою мать, – поспешил отреагировать мистер Свонсон. – Ты вообще в порядке, сынок? Я же пошутил…

– Знаю, сэр. Однако, ваша реакция была весьма любопытна. Вернёмся к первоначальной теме. Скажите мне, в чём подвох? Я знаю, что вы присутствовали во время подписания соглашения. На чём зиждется мир между политиками и преступниками? Скажите мне, и я больше вас не потревожу.

Тут на лице комиссара возникла широкая улыбка.

– Ага! Так я и сказал! Дай угадаю… Вы уже проникли в город? Или ваши люди сидели в ВД с самого начала? Как удобно: пихаешь сексотов всюду, куда можно, а потом наблюдаешь за результатами. Аплодирую! Серьёзно, парень! Это похвально!

– И к чему мы приходим, мистер Свонсон??

– Послушай ты, мистер Фриз…

Комиссар подскочил с кровати, ткнув пальцем в нос Оззвальда. Холод вмиг поглотил ноготь и две фаланги, но Свонсон не дал ему распространиться дальше. Он замотал руку платком и сохранил хмурый вид.

– Сука… Я не идиот и не склеротик! Я прекрасно помню, как ты убил моих друзей! Ничто не заставит меня выдать тебе правду! Можешь начинать свои игры и пытки! Я всё выдержу!

– А ваша жена? Она тоже всё выдержит?

– В смысле? – голос Свонсона моментально выдал его тревогу. – Что ты собрался делать? Она же тут главная и…

– Миссис Свонсон не главнее Короля или Ферзя, а я подчиняюсь только им. Если мне прикажут охладить амбиции доктора Талос, я без промедления исполню волю высших сил. Таков порядок вещей, и я его жертва, так же, как и вы.

– Ты блефуешь! – прорычал Картер, стиснув зубы. – Это грязный блеф!

– Разве я похож на того, кто способен на блеф?

Хороший аргумент. Не разглядев на лице Оззвальда Колда ни малейшего признака подвоха, Свонсон сел на кровать и схватился за голову. Он мало знал о планах «Нового Света» и ничего не смыслил в градациях полномочий внутри организации. Стало быть, слова Офицера походили на правду.

– Охренеть… Быстро ты меня уделал, даже сопротивляться нет смысла. Вот сука! Я не могу сказать о тонкостях соглашения! Я не знаю, как вы ими воспользуетесь!

– Какая разница, мистер Свонсон? Таким образом вы защищаете положение жены.

– Того, что осталось от моей жены! – поправил Картер. – Учти, засранец, я не скажу много! У меня тоже есть принципы, и я намерен держаться за них!

И вдруг громкий бас служителя закона стих.

– Но этой мелочёвки… Её тебе хватит, чтобы догадаться, что к чему. Так что слушай и запоминай, сукин сын.

Следующие пять минут Колд провёл, вникая в каждое слово комиссара полиции: почерпнул важное, отбросил незначительное и сделал выводы из услышанного. Чёрный костюм получил необходимую информацию. Учтиво отблагодарив Свонсона за сотрудничество, он попрощался с ним и оставил секцию для особых заключённых. Тамошние проблемы не имели над Офицером власти, а вот Ферзь с её инструкциями имела. Позвонив ей, альбинос сказал лишь два слова: «Блеф удался».

Впереди ждали новые заботы и камеры отмеченных, идущие ровной линией по белому, казавшемуся безжизненным, коридору. Оззвальд остановился напротив одной из них. Он увидел знакомое лицо.

– Мисс Лоран, всё в порядке?

Будучи в гордом одиночестве, француженка сидела на полу у кровати.

– Ваше самочувствие нестабильно. Мне стоит вызвать медиков?

Понимая, что её визитёр не испытывает жалость и действует инстинктивно, Анна-Мари ухмыльнулась.

– Какая прелесть: обо мне беспокоятся. Да и не кто-то маленький, а сам Офицер «Нового Света». Я польщена, mon chéri.

– В перечень моих обязанностей входит поддержание удовлетворительного…

– Я в курсе, – перебила она. – Не стоит повторять, ты это уже говорил. Из всех местных чудовищ ты самое безобидное. Ты делаешь то, что делаешь, не из-за денег, славы или фанатизма, а по какой-то другой причине.

– Почему вы так в этом уверены? – спросил он, приблизившись к барьеру вплотную. – Есть вероятность, что я ничем не отличаюсь от остальных.

– Ха-хах-аха-ха-ха! – смех Леди Пламя отразился от стен камеры, точно игривый разряд тока. – Ты очень забавный! Прости, но я не верю, что ты такой же, как они. Тобой движет нечто иное, но я не знаю, что именно. Поэтому я на тебя и не злюсь. Мне кажется, тебе самому не нравится твоё состояние. Силы превратили тебя в бесчувственный айсберг – это отвратительная судьба.

Лоран взглянула на свои ладони.

– Мы похожи. Я боюсь сблизиться с людьми, потому что, боюсь их сжечь. А ты страшишься превратить их в лёд.