Наследие предков. Том 1. Горы будут молчать

Тем временем на восточные склоны горной гряды Полярного Урала вертолет из колонии доставил капитана Адашеву в сопровождении десятка бойцов «Альфы», которым вчера довелось полазить по глубинным тоннелям вместе с бойцами отдела «Зет». В «пустынном» камуфляжном комбинезоне с глубоким капюшоном и высоких шнурованных берцах, похожая на героиню фильма «Расхитительница гробниц», Дина с неприязнью забиралась по заснеженному склону насыпи горной выработки к месту, отмеченному на JPS-навигаторе капитана Шмырёва. Настроение окружавших ее офицеров ЦСН было сильно подпорчено вчерашними трагическими событиями. Да тут еще предстоял спуск в смрадную шахту и предстоящие блуждания по проклятым лабиринтам подземных тоннелей, черт знает кем и когда построенных. При подходе к вертикальной шахте с подъемником невыносимая вонь начавших разлагаться в майскую оттепель тел, очевидно сброшенных вниз с тридцатиметровой высоты, не позволила бы без противогазов осуществить осмотр их и подземной инфраструктуры. Капитанша в момент смекнула, что ее профессионального участия здесь не потребуется, и по рации связалась с оперативниками регионального УФСБ, распорядившись о выезде на место следственной бригады и криминалистов. Разумеется, все мероприятия были сразу же засекречены. Отойдя от смердящей шахты на приличное расстояние, майор «альфовец», которому вчера довелось побывать в этом подземном тоннеле, достал из нагрудного кармана плоскую металлическую фляжку с коньяком и протянул побледневшей Дине, брутальный облик которой вмиг померк при виде такого количества гниющих трупов.

– Жаль, что я больше не курю, – вздохнула капитанша. – Сколько работаю, а так и не смогла привыкнуть к таким картинам.

Дина поморщилась от крепкого алкоголя, но не сразу отдала фляжку обратно майору.

– Ну, в таком количестве трупы редко встречаются в жизни.

– Да уж. Там их человек сорок, наверное?

– Наверное, – майор с грустной улыбкой посмотрел на милое личико девушки, натянул противогаз на голову и зашел на подъемник к своим подчиненным.

Группа во главе с полковником Субботиным шла уже много часов, постоянно сменяя носильщиков контейнеров. В темноте использовали приборы ночного видения и фонари. Впрочем, гладкий тоннель пролегал под весьма крутым углом вниз, что несколько облегчало дорогу. Наконец, бойцы достигли конца тоннеля, за которым открывалось уходящее вверх огромное подземное пространство. Лучи фонарей не достигали стен или потолка, поэтому сделать выводы о размерах зала было невозможно. Тепловизоры не выявили живых существ в обозримом пространстве. Чуть впереди в лучах фонарей бойцы увидели заднюю часть самоходной буровой установки, представляющей собой цилиндрический корпус метров двадцать длинной и около трех метров в диаметре. С левой стороны в машине была приоткрыта дверь. Увидев агрегат, бойцы рассредоточились и стали его окружать. Первым на разведку в незнакомые объекты по общему негласному и уже привычному для всех правилу шел капитан Шмырёв. Но в данной ситуации Гопарь изменил себе, пропустив вперед двух молодых бойцов, сам же встал с внешней стороны дверцы. Видимо, интуиция взяла верх над авантюризмом, но именно это и спасло жизнь Мите. Просунув в дверной проем руку с фонарем, идущий первым боец пытался разглядеть что-нибудь в темном нутре агрегата на предмет растяжек или иных потаенных «подарков», второй спецназовец по команде резко открыл дверь. Вроде как ничего не произошло. Но в следующее мгновение из темного угла кабины прозвучала очередь. Пули попали в лицо первого бойца с фонарем. Его голова дернулась назад, но тело, уже сделавшее первый шаг, на противоходе все равно упало вперед, перекрыв собой сектор стрельбы. Это не позволило сразу же отреагировать ответным огнем остальным. Второй боец ремнем автомата зацепил ногу павшего товарища и вытянул его наружу. В кабину моментально залетела граната. Когда зашли внутрь и немного осмотрелись, все отметили, что буровая машина была очень странной: не было ни современных материалов в отделке салона, ни привычных взору деталей из пластмассы, кожи, резины, все поверхности были выполнены из какого-то матового металла, похожего на окисленный темный свинец. Беглый осмотр трупа в кабине тоже удивил: в салоне находился изможденный лысый мужчина в драной вонючей телогрейке и в грубых кирзовых ботинках на босу ногу. Как в его руках оказался современный бельгийский пистолет-пулемет, было непонятно. Впрочем, задумываться над странными деталями было некогда. Полковник Субботин приказал скорее выдвигаться вперед. Измотанные спецназовцы с тоской посмотрели на павшего товарища и, схватив ручки тяжелых контейнеров, потопали вслед неуемному начальнику. Рельеф подземной местности вполне напоминал горный ландшафт наверху, но только без естественного освещения. Обогнув огромный скальный выступ, взорам бойцов открылся гигантский простор. Лишь увидев отдаленный источник света, стало возможным оценить масштабы подземных территорий.

В многокилометровой подземной долине светилась величественная пирамидальная гора.

– Охренеть! – подобные и еще более живописные возгласы спецназовцев заполнили пространство вокруг, когда бойцы перевели взоры на виднеющуюся вдалеке гору.

Удивляться действительно было чему. По мере приближения группы к горному пику с практически вертикальной стеной, все более ужасающе зияло поразительно ровное гигантское отверстие входа или какого-то раструба с мерцающим бледно-фиолетовым светом. Отверстие в горе находилось на высоте нескольких сотен метров и с каждым шагом казалось все больше и больше.

– Северные врата! – задумчиво сказал Субботин о мифическом феномене, известном только ему одному. Бойцы, тащившие по двое тяжеленные темно-зеленые контейнеры с ручками, менялись каждые несколько сотен метров и опасливо поглядывали на странное голубовато-фиолетовое свечение на входе в рукотворную пещеру, более напоминающую циклопический тоннель. Подъем к нему шел по зигзагообразным наклонным пандусам.

Когда вся группа, наконец, зашла под высоченные своды исполинского тоннеля, полковник Субботин приказал остановиться. Вход в тоннель представлял собой циклопический раструб с постепенным сужением диаметра в глубине. Проход, где мог бы запросто пролететь аэробус, просматривался на сотни метров благодаря переливам света, похожим на северное сияние. Осмотревшись вокруг, все еще сохранявший бодрость полковник присел на камни и что-то поднял рукой с каменного пола.

– Гюнтер внутри. Теперь наши пути расходятся, ребятки. Бледный, распаковывай аппаратуру! – сказал полковник.

Главный специалист по взрывным устройствам с двумя бойцами начали профессионально вскрывать объемные контейнеры и аккуратно доставать составные части какого-то агрегата на платформе с небольшими колесами, более всего напоминающего двигатель грузового автомобиля, положенный на тачку. Состыковав на земле тяжелые металлические узлы неведомого агрегата, а затем присоединив к нему провода, Бледный взял пульт управления в виде маленькой металлической коробки с неким подобием сотового телефона на внешней части.

В верхней части тоннеля со зловещим шелестом пронеслась черная тень, оставив на какое-то время в память о себе глухое эхо.

– Возвращайтесь, ребятки, дальше я один, – обескуражил Субботин группу спецназа и, предвосхищая протестные возгласы неповиновения, добавил: – Не обсуждается! Это приказ!

Бойцы чуть ли ни со слезами на глазах попрощались с полковником и под матюки Хамсутдинова поспешили в обратном направлении.

Из группы в полной мере осведомлены насчет точного назначения содержимого контейнеров были только командир Хамсутдинов и Бледный. Остальные догадывались, что на тачке полковник катил по гладкому каменному полу тоннеля вовсе не гигантский кухонный комбайн, а вещицу куда более затейливую. Все стало понятно тогда, когда вскрытые контейнеры обнажили на отдельных узлах значки радиационной опасности и маркировку термоядерных боеприпасов.

На обратном пути группе спецназа судьба соблаговолила: выходить из подземелий повезло уже не по прежнему тоннелю, а по замеченному Митей Гопарем почти вертикальному ходу в скале. Подполковник Хамсутдинов, посовещавшись со всеми бойцами, решил все же рискнуть и поддаться на уговоры Шмырёва попробовать расположенный ближе ход. И действительно, дорога обратно не шла ни в какое сравнение с марш-броском туда, отягченным парой сотен килограммов, расфасованных по металлическим контейнерам.

Выбравшись наконец наружу, спецназовцы очутились в лесистой местности в полукилометре от русла реки Кары. Привычные горные вершины Уральского хребта на горизонте просматривались где-то сзади. Навигатор показывал местоположение отряда в близости от побережья Байдарацкой губы.

– Ничего себе мы протопали! – присвистнул Гопарь, сложив в голове данные JPS-навигатора.

– Более чем странно, что мы так далеко от входа ушли.

На вызов по спутниковому телефону неожиданно ответил Семёныч, который был уже на месте временной дислокации отряда в «Белом медведе» и сильно удивился, почему так долго спецназ не выходил на связь.

– У меня с головой у одного непорядок? – Бледный смотрел на обновленное табло навигатора. – Мы ходили под землей сутки, а судя по дате на календаре, три дня!

Осознав наконец, что главный сапер отряда не пошутил, минут десять среди бойцов шло неблагозвучное обсуждение поступившей информации исключительно в эмоционально-ругательном окрасе.

По переданным координатам сразу же вылетел вертолет для эвакуации. Понимание поступка начальника отдела приходило постепенно, погружая уставших, измотанных бойцов в тяжелое мрачное уныние.

– Да где ж ты есть, вертушка?! – в отчаянии бормотал командир отряда, не отрывая взгляда от горизонта, еще не в полной мере осознавая, что же может сотворить загруженный в подземные недра термоядерный заряд.

Сначала никто из бойцов не мог понять, почему вдруг воздушное пространство вокруг помутнело и слегка уловимо начало звенеть, а потом из недавно покинутого входа в подземелье вырвался ослепительный свет, пронзив насквозь горную породу. Через мгновение раздался оглушительный хлопок, и земная поверхность взметнулась к небу, словно Матушка-Земля вытряхнула укрывавшее ее грязное одеяло. Взрывная волна, хоть и значительно ослабленная географической удаленностью подземного эпицентра взрыва и внушительной массой горной породы под ногами, ошеломляюще мощно понеслась в разные стороны, подбрасывая вверх все лежавшее на своей поверхности и разметав спецназовцев, будто щепки. Время вдруг оборвалось, оставив мерилом прожитых мгновений лишь боль, которая не имела определенного очага. Тела бойцов теперь как раз представляли собой сплошной болевой узел из оголенных нервов.

– Хамса, прием! Хамса, это первый, ответь! – охрипшим голосом бормотал капитан Шмырёв, которого выбросило в глубокий ров за пятнадцать метров от их расположения на опушке, пытаясь кричать в радиостанцию. И только окончательно придя в себя, наконец-то, понял, что в разряженном воздухе радиосвязь после ядерного взрыва не скоро восстановится. Кровавая пелена на глазах оставила в лучшем случае треть от нормального зрения; металлический вкус на языке, дикая тошнота и боль угнетали остатки сознания. Пренебрегая всем этим, капитан Шмырёв все же нашел в себе силы выбраться из оврага. На четвереньках добравшись до места, где несколько минут назад он с бойцами вылез на поверхность, Митя обнаружил, что никого из товарищей на обозримом пространстве нет. Огромный валун, рядом с которым он сидел и пил воду из фляги, теперь был заброшен на пригорок в десяти метрах поодаль. Кое-как поднявшись, капитан шатающейся походкой поплелся в сторону направления взрывной волны. Практически ничего не видя, он стал искать тела бойцов чуть ли не на ощупь. Двое из бойцов были живы, хотя и получили сильнейшие контузии и, судя по всему, переломались капитально. Кроме невразумительных реплик и стонов добиться от них чего-то не представлялось возможным.

Через какое-то время капитан услышал стон копошащегося в куче камней подполковника Хамсутдинова. Офицер сидел на земле, широко раскинув ноги, и пытался собрать ладонями лоскуты кожи на лице, разорванном в лохмотья от удара об острые камни. Передних зубов не было вообще, а нос, верхняя челюсть и лобные пазухи были проломлены и представляли собой сплошное кровавое месиво. На землю ручьями текла кровь, окрашивая все вокруг в багровые тона. Подоспевший Митя аккуратно уложил командира на землю, распаковал перевязочные материалы и принялся колдовать над его ранами, не придумав ничего лучшего, чем присыпать антисептиком и наглухо перемотать голову командира несколькими индивидуальными перевязочными пакетами, оставив лишь щель для рта. Единственный, кто более-менее остался нетронутым при взрыве, был Бледный. Он вылез, словно леший, из оврага и принялся орать во все горло в поисках товарищей. Вот уж действительно, у человека выработался мощнейший иммунитет к мгновенным расширениям веществ, не брало его ничего. Он-то и помогал Шмырёву с оказанием помощи раненым.

Подоспевший экипаж вертолета с Белостоковым на борту никак не мог предположить, что события могут принять такой трагический поворот. Пилоты с Семёнычем, еле живым Шмырёвым и перепуганным Бледным закончили сносить тела погибших и раненых бойцов на борт. У Хамсутдинова уже в полете начались сильные судороги. Необходимо было предпринимать экстренные меры по спасению командира. Но что можно было сделать на борту без спецоборудования и медикаментов? Митяй вколол раненым остатки промедола и предпринял очередную попытку протереть глаза, но красная пелена никак не проходила.

Шмырёва встретила в госпитале в Салехарде Дина, набросившись с расспросами на теряющего сознание окровавленного спецназовца. Гопарь и рад был хоть что-то рассказать ей, но, к сожалению, силы окончательно покинули некогда болтливого спецназовца.

Митяй вырубился, так и не успев дослушать повествование девушки о том, как долго ждали возвращения отряда на поверхность, и что прочесывание тоннелей «Альфой» не дали никакого результата: через десять часов подземных блужданий отряд Семёныча с тремя бойцами лоб в лоб столкнулся с ними у подземной развилки.

Подполковник Хамсутдинов умер ночью в госпитале, так и не придя в себя. Под утро испустили дух еще двое коматозных бойцов. Изо всей группы сравнительно мало пострадали лишь трое спецназовцев, получивших контузии и ушибы. Утром борт МЧС с военного аэродрома унес раненых и погибших бойцов в Москву.

Все пространство возле колонии до сих пор было заполнено машинами МЧС, скорой помощи и армейской техникой. Везде сновали разношерстные люди в форме прокуратуры, Следственного Комитета, милиции, УФСИН. К зоне продолжали пребывать все новые и новые автобусы с московскими высокими чинами. Заканчивался разбор завалов и следственные мероприятия.

Прибывшая из Москвы группа оперативных сотрудников отдела «Зет» сразу же очертила круг предоставляемых в руки следствия объектов, наложив гриф секретности на многие аспекты проведенной спецоперации. В подвал здания электроподстанции, где была пробурена скважина, не пускали никого. Все сотрудники колонии, знавшие о ее существовании, и несколько бойцов «Альфы», прочесывавшие горные тоннели, срочно были отправлены в закрытую спецклинику в Подмосковье якобы для принятия срочных мер по нейтрализации полученных доз радиации. Через две недели эти сотрудники вышли с восстановительных процедур полностью отдохнувшими, но потерявшими часть воспоминаний о прошедшей спецоперации на Ямале. Капитан Шмырёв, к всеобщему удивлению, пришел в надлежащую форму буквально за несколько дней в закрытом военном госпитале после интенсивной восстановительной терапии. Но настроение у него было сильно омрачено воспоминаниями о судьбе начальника отдела. Бледный же сначала наотрез отказывался, чтобы его кололи антидотами и препаратами, выводящими радионуклиды, но потом все же согласился.

Гопарь с Бледным еще не знали самого странного и одновременно ужасающего по предполагаемым последствиям факта ямальской заварухи: в момент термоядерного подземного взрыва оборвалась всякая связь с объектом «Можайск-19». Ни центральный аппарат ФСБ, ни оперативная группа на Ямале – никто не мог понять, что же могло случиться с самым засекреченным объектом в стране. Только через час по секретной линии ФСБ пошла информация, что на месте объекта «Можайск-19» зияет котлован около сотни метров глубиной. Окончательная картина стала ясна только много дней спустя. Оказалось, что в момент подземного термоядерного взрыва на Ямале почти с секундной точностью произошел подрыв ядерного заряда в недрах «можайского» бункера. Стоящие на поверхности здания завода взмыли в воздух и тут же провалились в гигантский кратер в толще земли. По предварительным данным подобные разрушения могли быть вызваны очень мощным подземным взрывом, мощность которого в тротиловом эквиваленте составила бы не менее десяти килотонн. По сути, это был несколько уменьшенный аналог Хиросимы, только подземный. Взрыв был зафиксирован всеми сейсмологическими станциями в Центральном федеральном округе.

Место расположения основной базы отдела «Зет» было оцеплено двойным кольцом внутренних войск, в периметр пропускались только высшие чины ФСБ и отдельные специалисты. Но исследовать было особо нечего: в гигантскую котловину ссыпались бетонные конструкции заводских цехов. Ни жилых объектов, ни какой-либо коммерческой недвижимости в ближайшем к базе окружении не было – сплошной сосновый лес.

В официальные СМИ сразу же пошла информация об аварии на оборонном предприятии. Подземные пути сообщения с бункером были завалены на расстоянии около километра; специальные противоядерные ворота, перекрывающие основную и запасную железные дороги, были на момент происшествия засыпаны наглухо массой обвалившейся породы, судя по всему, за ними произошел обвал тоннелей. Таким образом, любой доступ к руинам бункера был заказан. Распоряжением директора ФСБ было поручено произвести поисково-спасательные работы с привлечением лучших специалистов МЧС. Но через несколько дней наверх была доложена следующая информация: «Под разрушенными железобетонными блоками и плитами внешних заводских цехов все глубоко залегающие объекты и подземная инфраструктура полностью уничтожены. Высокий радиационный фон не позволяет вести поисковые работы на глубине». Да, собственно, они и не имели никакого смысла. В конце концов, работы свернули, местность оцепили колючей проволокой, все сведения по объекту засекретили. Началась стадия ликвидации внешних последствий взрыва, коих к счастью было не так уж и много. Котловину частично засыпали многометровым слоем земли. В скором времени из-за дождей и грунтовых вод она быстро превратилась в озеро. Оцепление, правда, оставалось, но каких-либо признаков катастрофы, кроме повышенного радиационного фона не было. «Можайск-19» исчез, словно никогда и не существовал.

В прессу после трагических событий на Ямале попала информация о захвате в самой северной исправительной колонии России заложников и их успешном освобождении силами спецназа регионального УФСИН. А еще автономный округ прославился сильнейшим за новейшую историю неожиданным землетрясением, в результате которого, к счастью, никто не пострадал.

10 мая 2016 года, г. Москва

Практически сразу после подземного взрыва на Полярном Урале в захваченном террористами поезде столичной подземки началась странная суета. По перехватам переговоров в ЦСН ФСБ сразу же сообразили, что из-за срыва ямальской операции группа столичных террористов начала судорожно искать альтернативные варианты отхода. Заложники были в крайне тяжелом состоянии, так как из-за плотности заполнения вагонов не хватало воздуха, а справлять естественную нужду приходилось прямо в штаны. После того, как двое пожилых заложников умерли в вагоне, террористы согласились отпустить часть женщин, стариков и детей во время получения воды и продуктов. Аналитики ЦСН ФСБ расценили данную ситуацию как первый победный шаг и стали прогнозировать возможный благоприятный исход операции. Но события последующих часов порядком подпортили их смелые предположения.

Суета среди террористов была связана с тем, что было решено произвести направленный взрыв в стене тоннеля, где рядом с ним проходил участок старой узкоколейки, к которой примыкало множество подземных коммуникаций. Это был лучший вариант скрыться после взрыва. Макет ядерного взрывного устройства, которым бандиты пугали власть, был не чем иным, как кумулятивным зарядом огромной мощности. Его смонтировали на полу вагона прямо напротив распахнутой двери, уперев носовую часть в стену тоннеля. Четвертый вагон отцепили от состава, а поезд с тремя вагонами, проехав около пятидесяти метров, перепугал чекистов и неожиданно остановился. В это время в смежной узкоколейке бойцы ЦСН ФСБ, направленные для страхования от возможного прорыва террористов, были атакованы другой боевой группой «Бранденбурга», пробравшейся туда из вентиляционной шахты.

Находившийся в третьем вагоне Иса, увидев, что четвертый вагон отцепили, а сам поезд тронулся, выхватил пистолет и приготовился вступить в перестрелку с террористами. Но, не заметив никого из злодеев поблизости, он сразу сообразил, что отцепленный вагон сейчас подорвут. Оперативник отдела «Зет» заорал изо всех сил, чтобы все падали на пол. Это решение хоть в какой-то мере сберегло человеческие жизни. Несмотря на то, что взрыв был направленного действия, взрывная волна от кумулятивного заряда в закрытом пространстве пошла в обе стороны, разорвав вагон, и пронеслась по тоннелю огненным ураганом. Почти сразу же с головы поезда боевики цепочкой побежали к месту образовавшегося прохода.

Но расчет по применению кумулятивного заряда для борьбы с железобетоном не оправдался– пробой в стене толщиной около двух метров оказался слишком маленьким. Впрочем, будь он даже пошире, протискиваться в раскаленный лаз с оплавленными арматуринами было далеко не самой умной авантюрой и к тому же еще, как выяснилось в дальнейшем, абсолютно бесполезной.

Оглушенный взрывом Иса с трудом поднялся, перевалился через выбитое окно и сполз на рельсы. Большинство боевиков уже толпились у пролома, но несколько человек оставались для прикрытия со стороны электровоза. Иса, выждав момент, когда группа прикрытия начала спешно покидать позиции и растянутой цепью уходить к своим подельникам, открыл огонь по замыкающим фигурам. В тот же момент стрелять начали все одновременно: боевики по приближающимся «альфовцам» и по Исе на рельсах, а те, соответственно, в ответ. На смежной узкоколейке прорвавшуюся группу поддержки уничтожили очень быстро, так что путей отхода у основной боевой группы уже не было. В тоннеле «альфовцы» шли боевыми порядками с бронещитами. Истомившись ожиданием и поняв, что никакой ядерной бомбы и в помине нет, они не скупились на пулеметные очереди и стрельбу из подствольников. Закончилось все быстро – с двух сторон шквальным огнем «бранденбуржцев» разметелили в лохмотья.

Ису с двумя пулевыми ранениями достали из-под вагона в самом конце эвакуации раненых, так как не сразу заметили, к тому времени он потерял много крови; одна пуля угодила в руку, вторая прошла под ключицей и вышла аж над поясницей. Его увезли в реанимацию как обычного заложника, потому что удостоверения при себе у него, естественно, не было.

Раненых, убитых и контуженых заложников списали на зверства отмороженных боевиков, якобы подорвавших самодельное взрывное устройство и начавших расстрел беззащитных и измученных невольников, и если бы не расторопные действия героических спецслужб, то жертв было бы много больше. В общем, все как всегда.

Послесловие

Прошло несколько недель с тех трагических событий. В кабинете директора ФСБ только что закончилось совещание с участием двух старших офицеров отдела полковником Белостоковым и начальником оперативной разведки отдела подполковником Стрельцовым. Как выяснилось, картина событий была довольно мрачная. Руководитель отдела полковник Субботин был признан погибшим во время специальной операции в Ямало-Ненецком автономном округе. Во время выполнения спецоперации в Москве, подземного взрыва в «Можайске-19» и спецоперации на Ямале погибли шестнадцать сотрудников подразделения специального назначения «Зет» во главе с командиром подполковником Хамсутдиновым и семь оперативных сотрудников отдела. Все личные дела, серверы, секретный архив отдела и огромный склад с вещдоками и всевозможными засекреченными образцами были уничтожены ядерным взрывом. Секретным приказом директора ФСБ отдел «Зет» был расформирован. Оставшиеся в живых сотрудники были должны пройти в добровольно-принудительном порядке процедуры в спецклинике. Нетрудно догадаться, что память офицеров будет подвергнута безжалостному вмешательству «мозговедов». На долгом совещании директора с курирующим отдел «Зет» замом и советником президента по безопасности обсуждался важный вопрос: на кого возложить функции такого деликатного и нужного подразделения. А так как на настоящий момент осталось с десяток сотрудников, владеющих сверхсекретной информацией, то безжалостное форматирование их «жестких дисков» могло здорово аукнуться в будущем горячо любимой Родине.