Лорд и леди Шервуда. Том 2

– Пел? – удивилась Марианна.

– О, у него прекрасный голос, и он сам слагает песни, чудесно играет – самые сложные мелодии его пальцам под силу! Да, Марианна, наш лорд может вскружить голову любой женщине! – усмехнулся Дикон, с пониманием глядя на нее. – Но сам он ни к кому не привязывается надолго. Вот и с тобой он расстался! Будь на его месте я, то никогда бы не смог оставить тебя!

И, почти уже признавшись ей в чувствах, Дикон робко взял руку Марианны и поднес ее к своим губам. Она улыбнулась, позволив ему поцеловать ее ладонь, но и только. Высвободив руку, Марианна ласково потрепала Дикона по щеке и поднялась на ноги.

– Хватит об этом, – сказала она и отвернулась от юноши.

Дикон тоже вскочил на ноги, подошел к ней и остался стоять у нее за спиной. Он боялся увидеть лицо Марианны после вопроса, который собирался задать.

– Вы с ним были любовниками?

Он ожидал, что она рассердится, обернется, обожжет его возмущенным взглядом. Но Марианна стояла неподвижно и молчала.

– У тебя нет права задавать мне подобные вопросы, – услышал Дикон, когда уже потерял надежду вообще что-либо услышать в ответ.

– Да, я понимаю, – смущенно произнес он, – но я задал этот вопрос только с одной целью: сказать тебе, что для меня это не имеет значения!

– При чем здесь ты? – спросила Марианна, откровенно давая ему понять, что его чувства к ней безответны и безнадежны.

Но Дикон не понял, что она пытается удержать его от дальнейших признаний и пощадить его самолюбие. Он говорил и говорил, вложив в голос весь жар своего сердца:

– Марианна, разве ты еще не догадалась, что я люблю тебя? Если бы ты осталась по-прежнему богатой и знатной, ты была бы недосягаема для меня. Но Шервуд уравнивает всех. Позволь мне открыто любить тебя, заботиться о тебе! Если бы Робин оставался неравнодушным к тебе, я бы никогда не осмелился заговорить с тобой о любви!

– А он равнодушен? – тихо спросила Марианна, почувствовав в сердце ноющую боль, которую вызвали слова, так небрежно слетевшие с губ Дикона.

– Я разговаривал с ним о тебе, – сказал Дикон, – но Робин оборвал меня на полуслове и ответил, что я могу искать твоей приязни без его благословения, если будет на то твоя добрая воля. Тебе не надо грустить о нем, Марианна! Робин как-то сказал, что сердце воина должно быть защищено от любви к женщине надежной броней. Никому не под силу заставить его изменить своим принципам, так стоит ли грустить о том, что невозможно?

– Если на то будет моя добрая воля, – повторила Марианна слова Дикона и обернулась к нему. Он стоял перед ней, глядя на Марианну глазами, полными надежды и мольбы, и она глубоко вздохнула, понимая, что сейчас причинит ему боль. – Ее нет, Дикон. Найди себе славную девушку, которая оценит твое доброе сердце и ответит тебе любовью на любовь. А я такой же воин, как и лорд Шервуда. Мое сердце теперь так же защищено от любви, как и его.

Надежда в глазах Дикона сменилась печалью, когда он увидел перед собой воплощенную Морриган. Словно в подтверждение его мыслей, Марианна достала из-за пояса нож и с силой метнула его за плечо Дикона. Он услышал стук и, не зная, куда она метила, по взгляду Марианны понял, что попала она точно в выбранную ею цель.

– Видишь? – Марианна насмешливо приподняла бровь, глядя на Дикона. – И защита мне тоже не нужна!

– Вижу! – с ответной усмешкой согласился Дикон. Теперь он смотрел на Марианну без нежности и печали, а с презрительным удивлением: его уязвленная гордость дала о себе знать. – Вижу, что природа допустила ошибку, наделив тебя такой красотой, но забыв вложить в твое сердце хоть каплю нежности и тепла.

Марианна рассмеялась и, отвернувшись от Дикона, подошла к лошадям и принялась гладить по голове иноходца. Колчан в ответ ласково хватал пальцы хозяйки мягкими губами.

– Я возвращаюсь в лагерь, – услышала Марианна за спиной отчужденный и почти враждебный голос Дикона. – Если тебе не нужна ни любовь, ни защита, оставайся одна!

Он вскочил в седло и уехал. Марианна глубоко вздохнула и прижалась щекой к шее Колчана. Воин потянулся к прежней хозяйке и склонил голову к ее плечу. Колчан недовольно прижал уши к голове, покосившись на Воина, но Марианна, успокаивая верного коня, погладила его, и Колчан с шумным вздохом согласился заключить перемирие с вороным соперником.

Воин, поэт, музыкант, целитель, защитник обездоленных, изгнанник… Кем он был еще? Она не знала. Но прежде всего он был воином, недаром так он назвал своего верного коня. А воин, чтобы оставаться неуязвимым, не должен доверять сердце непостоянным страстям. Марианна вспомнила уверения Джона в том, что Робин любит ее, и усмехнулась. Слова Дикона свидетельствовали об обратном, а Джону на этот раз изменила обычная проницательность, и он выдал желаемое за действительное. Но почему ее стало волновать то, от чего она сама отказалась? Еще пару дней назад в ее душе царили мир и спокойствие! А теперь она не может выбросить из головы мысли о лорде Шервуда, словно он стал загадкой, которую ей понадобилось непременно разгадать.

Внезапно Марианна насторожилась, услышав, как доносившееся до нее ровное и мирное гудение ярмарки изменилось. В него ворвались хаотические звуки какой-то суматохи. Оставив лошадей, она выбежала на дорогу и из-под руки пристально вгляделась вдаль. Определенно ярмарку с людьми и прилавками закрутило в беспорядочном и не слишком мирном кружении! Увидев, что ей навстречу мчится повозка, Марианна решительно загородила дорогу и властно вскинула руку. Возчик, натянув вожжи, с трудом осадил взмыленного коня и остановил громыхавшую колымагу.

– Что случилось? Что творится у городских стен?

– Ноттингемская стража столкнулась с вольными стрелками, – с трудом переводя дыхание, ответил возчик. – Ох, там такое началось, что лучше уносить ноги!

Не дослушав его, Марианна бросилась обратно в лес.

На ярмарке царил переполох. Горожане разбегались по сторонам, а стражники разгоняли их ударами, размахивая древками копий. Ратники прокладывали себе дорогу в толпе, сметая на своем пути прилавки, опрокидывая товары на землю под крики и брань торговцев. Несколько поросят, выбравшихся из загона, с пронзительным визгом бросались всем под ноги, внося еще больше хаоса во всеобщее смятение.

Робин и Статли, стоя спиной к спине, отбивались от ратников. Старший из ратников, восседая на лошади, гневно кричал на своих людей:

– Живее, собаки! Вам не под силу одолеть двух разбойников?!

Безжалостными и точными ударами мечей Робин и Статли разогнали ратников, заставив их отступить.

– Бросайте оружие, висельники! – крикнул им командир ратников. – Вам все равно не уйти! Я послал в город за подкреплением!

Скользнув по нему небрежным взглядом, Робин сплюнул набравшуюся в рот пыль.

– Жаль, что с нами нет Вилла! – сказал он вполголоса. – Он смог бы сейчас достойно ответить этому псу!

– Не говори! – отозвался Статли. – Что будем делать?

Робин окинул быстрым взглядом оцепивший их и ощетинившийся мечами круг ратников. Дело принимало серьезный оборот. Если из города спешит еще один отряд стражи, к тому же более многочисленный, чем этот, им вдвоем не удастся прорваться к лесу. Сколько времени у них оставалось? От силы четверть часа, прикинул Робин, мысленно измерив расстояние от городских ворот до ярмарочного поля. И тогда у них остается единственный выход: продать свои жизни как можно дороже. Сдаваться ратникам шерифа не собирались ни Робин, ни Статли: каждого из них ждала в Ноттингеме мучительная и позорная казнь, которой они предпочитали гибель в бою.

Внезапно людскую толчею окатило новой волной криков. Люди, теснившиеся за спинами ратников, резко раздались в стороны, и две лошади, прорвав заслон, оказались рядом с лордом Шервуда и его другом. Вороной Воин, бросаясь на ратников с оскаленной мордой и прижатыми к голове ушами, молотил копытами направо и налево. На Колчане, бросив поводья на холку иноходца, сидела Марианна и разгоняла ратников ударами длинной плети, со свистом рассекавшей воздух. Простая плеть оказалась в ее руках страшным оружием, и ратники роняли мечи, когда на их головы и плечи обрушивались жгучие удары, сбивая шлемы и оставляя глубокие кровавые рубцы.

Схватив за повод вскинувшегося на дыбы Воина, Робин вскочил в седло.

– Вилл, прыгай к Марианне!

Не дожидаясь повторного приказа, Статли взлетел на круп иноходца за спину Марианны. Воин с места сильным и длинным прыжком перелетел через опрокинутый прилавок, разбросав ратников, оказавшихся у него по бокам. Колчан злобно лязгнул зубами над ухом ратника, который попытался схватить его за гриву. Другой ратник вцепился в сапог Марианны и потащил ее из седла, но стрела, выпущенная из лука Робина, тут же вонзилась ему в грудь. Марианна едва не упала, когда осевший, но не расцепивший рук ратник тяжестью своего тела потянул ее за собой. Но Статли успел подхватить ее и, крепко держа перед собой, пришпорил иноходца. Колчан отчаянно рванулся и прорвал заслон ратников вслед за Воином.

Стрелки помчались к лесу.

– Лучники! – завопил старший ратник, видя, что почти пойманная добыча вырвалась из его рук. – Где лучники?!

Но когда был выпущен первый залп, стрелки уже были на недосягаемом для лучников расстоянии. Оказавшись под защитой деревьев, Робин осадил взмыленного Воина.

– Не мешкай, Вилли! – отрывисто бросил он. – Перебирайся на своего коня!

Только когда они далеко углубились в Шервуд, Робин сдержал мчавшегося широким галопом Воина и перевел его на рысь. Дав лошадям отдышаться после бешеной скачки, стрелки спешились. Статли упал на грудь возле маленького родника, бившего из-под земли, и пил, не в силах утолить жажду, отталкивая голову своего коня.

– Остынь, мальчик! – шептал он. – Остынь, потом я напою тебя!

Марианна с трудом переводила дыхание, приходя в себя и чувствуя, что у нее дрожат колени. Она без сил опустилась на траву, но ее тут же подхватили руки Робина, больно стиснув плечи и рывком подняв на ноги.

– Саксонка! Где ты должна была нас ждать?! – с неподдельным гневом крикнул лорд Шервуда.

Марианна молчала, глядя в его потемневшие от ярости глаза. Статли, услышав гневный окрик Робина, оторвался от родника и с изумлением посмотрел на друга:

– Робин, поблагодари ее! Если бы не Марианна, мы бы сейчас в лучшем случае лежали мертвыми, а в худшем – связанными в темнице шерифа!

Руки Робина ослабли, он отвернулся от Марианны и глубоко вздохнул. Отпустив ее, он склонился над родником и бросил себе в лицо несколько пригоршней студеной как лед воды. Статли, посмотрев ему в спину неодобрительным взглядом, улыбнулся Марианне и, поцеловав ее в щеку, принялся отшагивать коня. Марианна медленно опустилась на колени возле Робина и стала умываться и пить воду. Ее губы мелко задрожали, когда она вспомнила слова Статли о том, что ожидало Робина и его, не успей она к ним на выручку.

– Мэриан! – вдруг услышала она мягкий голос Робина и поднялась на ноги, упорно глядя мимо лорда Шервуда.

Его ладони легли ей на плечи уже с нежностью, а не грубой силой. Она стояла, низко склонив голову и пряча обиженное лицо. Робин улыбнулся, ласково провел кончиками пальцев вдоль ее шеи, потом легонько сжал ладонями ее скулы, заставив Марианну посмотреть ему в глаза.

– Прости меня за то, что накричал на тебя, – тихо сказал он, глядя в ее глаза, огорченные его несправедливым гневом. – Я очень испугался за тебя, когда увидел там, среди ратников. Спасибо тебе, милая!

Он дотронулся губами до ее губ, и Марианна замерла, тесно прильнув к его груди. Прикосновение губ Робина вызвало в ее душе бурю самых смятенных чувств. Но поцелуй был кратким, как поцелуй друга или брата.

– Вилл сейчас сказал правду? – спросила она, глядя Робину в глаза. – Вы не смогли бы спастись?

– Да, он сказал правду, – спокойно ответил Робин и снова улыбнулся, – но спаслись благодаря тебе.

Выпустив Марианну из объятий, Робин велел садиться на коней. Стрелки продолжили путь, ведя лошадей уже неспешной рысью. Некоторое время они ехали в молчании, пока Робин, размышлявший над тем, что произошло, не окликнул Статли:

– Тебе не показалось странным, как быстро ратники шерифа отыскали нас в толпе? Они шли так уверенно, словно точно знали, где нас искать!

Статли внимательно посмотрел на друга.

– Хочешь сказать, что Джон был прав и мы стали слишком часто встречаться со стражей шерифа?

– Джон и был прав, – ответил Робин, – но теперь я думаю, что это не случайности и не совпадения.

Статли тоже задумался и решительно тряхнул головой:

– Нет, Робин, напрасные подозрения! Сегодня нас мог узнать кто угодно и соблазниться немалым вознаграждением, которое шериф назначил за наши головы!

– Может быть, – задумчиво ответил Робин, но Статли понял, что появившиеся у лорда Шервуда сомнения так и остались при нем.

До самого лагеря Робин больше не проронил ни слова, лишь пригласил Статли поужинать, когда тот уже собирался проститься с друзьями возле развилки двух троп и отправиться в свой лагерь. Статли охотно согласился. Приехав в лагерь, Марианна расседлала Колчана, растерла его пучками травы и отпустила пастись. Наведавшись сначала в купальню, она пошла в свою комнату и, чувствуя себя совершенно разбитой после выдавшегося дня, проспала до самого ужина, пока ее не разбудила Клэренс.

К ужину в трапезной собралось около двух десятков стрелков. Робин стоял возле очага, где на вертеле поджаривалась оленья туша, и пересказывал Джону события, произошедшие на ярмарке. Джон слушал и неодобрительно крутил головой. А возле них Марианна увидела незнакомую молодую женщину лет двадцати или немногим старше. Она была изумительно хороша собой. Платье из белого льняного полотна с вышитой каймой по подолу безупречно облегало ее стройную фигуру, оставляя открытыми шею и руки и позволяя увидеть в вырезе ложбинку высокой груди. Иссиня-черные волосы были заплетены в длинную косу и украшены лазурной шелковой лентой. Яркие алые губы незнакомки в улыбке открывали ровные жемчужно-белые зубы. Большие зеленые глаза, схожие с изумрудами, были опушены длинными черными ресницами. Ее кожа была безупречно белой, на щеках играл ровный румянец. Заметив взгляд Марианны, женщина спросила у Робина, кто это, приветливо улыбнулась Марианне и помахала рукой. Не желая показаться невежливой, Марианна подошла к ней.

– Здравствуйте, леди Марианна! – весело сказала незнакомка. – Меня зовут Мартина. Я премного наслышана о вас и очень рада знакомству с вами!

Марианна ответила такими же любезными словами, умолчав о том, что она о Мартине до сих не пор не слышала ни слова и даже не знала о ее существовании. Впрочем, через совсем недолгое время она поняла, что заблуждалась. А пока изумрудные глаза новой знакомой окинули Марианну быстрым взглядом, и в них явственно прочиталось разочарование. Когда Марианна отошла от очага к столу, она услышала, как за ее спиной Мартина вполголоса спросила:

– Робин, неужели это и есть леди Марианна Невилл? Вот уж не понимаю, за что ее все называли Прекрасной!

Марианна не узнала, что Робин сказал бы в ответ: в трапезной появился Вилл, который, тут же заметив Мартину, раскинул руки, словно собирался обнять гостью, но вместо этого пренебрежительно рассмеялся:

– Моя королева! Чему мы обязаны столь высокой честью – принимать тебя в Шервуде?

– Я тоже рада видеть тебя, Вилл, в добром здравии! – ответила Мартина с нескрываемой враждебностью. – Вижу, ты ни капли не изменился, раз с порога осыпал меня насмешками!

– Разве? – и Вилл, сощурив глаза, посмотрел на Мартину безжалостным взглядом. – В чем ты увидела насмешку? Ты ведь все еще носишь траур по горячо любимому тобой супругу. Но твое платье белого цвета. А белый цвет, как ты знаешь, может быть только королевским трауром!

Что ответила Мартина, Марианна уже не слышала. Ее отвлекла Кэтрин с маленьким мальчиком на руках, который, заливаясь веселым смехом, пытался ухватить Кэтрин за локон, выбившийся из строгой прически.

– Познакомься, Мэриан! Это наш Мартин! – улыбнулась Кэтрин. – Мартин, поздоровайся!

Ребенок посмотрел на Марианну серыми глазами Джона, смущенно уткнулся лицом в плечо Кэтрин и помотал головой.

– Застеснялся! – рассмеялась Кэтрин, отдавая сына Марианне. – Вообще-то он болтает без умолку!

Марианна бережно приняла мальчика из рук матери, и маленький Мартин тут же вцепился в ее светлые короткие пряди.

– Кто это, Кэтти? – негромко спросила Марианна, указывая взглядом в сторону Мартины.

– Жена Мартина, о которой я тебе как-то рассказывала, – ответила вместо Кэтрин Клэренс, появившаяся возле Марианны и Кэтрин. – Опять крутится возле Робина! Мало ей сейчас досталось от Вилла!

Марианна внимательнее посмотрела на женщину, о которой Клэренс говорила, что она влюблена в Робина. Мартина, действительно, не сводила сияющих глаз с лорда Шервуда, отвечая радостной улыбкой на каждый его взгляд, то и дело дотрагиваясь до его руки. Поцеловав Мартину в лоб, Робин оставил ее в обществе Вилла и подошел к Джону, разливавшему по кубкам вино. Вилл с хмурым видом сказал Мартине что-то так резко, что та перестала улыбаться и смерила его в ответ холодным взглядом.

– Вместо того чтобы носить траур, сидеть дома и молиться за упокой души мужа!.. Как она здесь оказалась? – возмущенно воскликнула Клэренс, не понижая голос и не заботясь, услышит ли ее Мартина, что и произошло.

Мартину вовсе не смутило неудовольствие сестры лорда Шервуда, и она спокойно присоединилась к женскому обществу.

– Приехала погостить, если вы не возражаете! – сказала она, присев в легком реверансе, и, глядя на Клэренс с веселой усмешкой, пропела: – Давно вас не видела, леди Клэр! Вы расцвели! Точь-в-точь майская роза!

– Да, – подтвердила Клэренс, высокомерно поднимая подбородок, – и шипы стали острее.

– Ничуть не сомневаюсь! – рассмеялась Мартина. – Острые шипы – ваша с Виллом фамильная особенность!

Гневно фыркнув на то, что ее сравнили с нелюбимым братом, Клэренс смерила Мартину ледяным взглядом и ушла прочь, провожаемая смехом гостьи.

– Леди Марианна, дайте и мне подержать Мартина! – попросила Мартина и, когда Марианна с молчаливого согласия Кэтрин передала ей ребенка, звонко расцеловала мальчика в румяные щечки. – Вылитый Джон! Кэтти, помнишь, как все испугались, когда у тебя затянулись роды? А теперь вот какой красавец растет!

– Благодаря Робину! – улыбнулась Кэтрин, забирая сына у Мартины. – Если бы не он, то не было бы сейчас ни меня самой, ни этого сорванца!

Заметив удивление в глазах Марианны, Мартина пояснила:

– Когда Кэтрин пришел срок рожать, Эллен уже отчаялась ей помочь: роды были очень тяжелыми. И Джон бросился за помощью к Робину, который был в ту ночь то ли в дозоре, то ли в патруле. Вы разве не знали, что Робин очень искусен в лекарском деле? – отыскав взглядом лорда Шервуда, Мартина улыбнулась гордой и нежной улыбкой. – Кэтрин так стеснялась Робина! Помнишь, ему даже пришлось кричать на тебя, когда ты сбежала и попыталась спрятаться от него в купальне?

Кэтрин и Мартина весело рассмеялись. Ребенок тем временем успел вытащить из кос матери все заколки и с радостным визгом разбросал их вокруг. Хлопая в ладошки, он победителем посмотрел на всех, требуя разделить его восторг.

– Мартин! – только и воскликнула Кэтрин, когда копна каштановых волос укрыла ее до колен. – Джон, подержи его, пока я приведу себя в порядок!

Мартина, испытующе посмотрев на Марианну, решилась поговорить с ней и, взяв под руку, отвела в сторонку.

– Леди Марианна, Робин обмолвился, что вы все время вместе со стрелками, а значит, и с ним. Скажите, вы не замечали, есть ли у него сейчас подружка?

– Не приставай с глупостями к Марианне! – возмущенно воскликнула Кэтрин и поспешила к ним, на ходу заплетая косы. Посмотрев на Мартину с негодованием, Кэтрин упрекнула ее: – Как долго это будет продолжаться, Марти? Он уже столько лет не обращает на тебя никакого внимания, а ты все равно тешишь себя надеждами! Вспомни, сколько сил потребовалось Мартину, чтобы остаться другом Робину, когда каждый в селении прожужжал ему все уши о том, что ты украдкой бегаешь за Робином?!

– Я никогда и ни за кем не бегала! – гневно ответила Мартина. – И я много раз говорила тебе, Кэтти, что ты суешь нос не в свое дело! Робин неизменно внимателен ко мне, и я не верю, что он смог забыть меня!

– Внимателен? Из вежливости! – фыркнула Кэтрин, бросив украдкой взволнованный взгляд в сторону Марианны, которая, сохраняя на лице выражение полного безразличия, очень внимательно слушала их перепалку. – За все эти годы он ни разу не дал тебе повода подумать, что ты нужна ему. А едва ты пыталась нарушить границу, которую он сам установил, как он тут же ставил тебя на место!

– Ну и что? – рассмеялась Мартина, с оттенком высокомерия глядя на раскрасневшуюся в пылу спора Кэтрин, и поддразнила ее: – Его не так-то просто забыть! Робин – такой великолепный любовник!

– Если вы думаете, что похвалили его, то это не так! – ледяным тоном неожиданно вступила в разговор молчавшая до сих пор Марианна. – Вы оскорбили его, обвинив в том, что Робин забыл о чести, вступив в любовную связь с женой друга!

Ее гневные слова окатили Мартину холодной водой. Она замерла, удивленная надменностью голоса, лица и всего облика Марианны, посмотрела на нее с возмущением и увидела, что глаза Марианны полны негодования и такого гнева, что Мартине стало не по себе. Она поняла, что Марианна действительно возмущена ее легкомысленной болтовней, и поспешила оправдать Робина:

– Я ведь не всегда была замужем, госпожа!

– Еще лучше! – воскликнула Марианна и решила остановиться, пока разговор не дошел до новых оскорблений и открытого столкновения.

Если Мартина и догадалась, что подразумевал возглас Марианны, то не подала и виду. Марианна ей не понравилась так же, как сама Мартина не понравилась Марианне, но Мартина еще не получила ответ на интересовавший ее вопрос. Поэтому она улыбнулась Марианне самой очаровательной улыбкой и кротко сказала, надеясь смягчить воинственную леди:

– Кстати, спешу вам сказать, что вы совершенно покорили Вилла! Ему показалось, что я отозвалась о вас недостаточно лестно, и он так отчитал меня, что я до сих пор не могу прийти в себя, вот и несу чепуху!

Кэтрин, услышав эти слова, даже поперхнулась.

– Марти, если бы ты была лучником, то сегодня все твои стрелы прошли бы мимо цели! – звонко рассмеялась она.

– А я еще и не целилась, – отмахнулась от нее Мартина и просительно заглянула в лицо Марианны: – Вы ведь так и не ответили на мой вопрос!

– Мне нечего ответить. Наш лорд не посвящает меня в свои любовные тайны. Спросите его сами!

И все три женщины разошлись в разные стороны. Кэтрин подошла к Джону, который забавлял сына, высоко подбрасывая его, ловя и качая, как на качелях, отчего Мартин заливался смехом и подпрыгивал на руках отца, требуя продолжать забаву.

– Вот ты зачем придумал позвать ее? – сердитым шепотом спросила Кэтрин мужа. – Еще и часа не прошло, а Клэренс уже вне себя, Вилл тоже, а теперь еще и Марианна! Все равно что палкой поворошить в пчелином улье!

– И правильно, – ухмыльнулся Джон, – хватит пчелкам спать – пора за медом, а то умрут во сне голодной смертью! Может, и сама Мартина наконец возьмется за ум!

Кэтрин только всплеснула руками.

После ужина Марианна подошла к Робину, который играл с маленьким Мартином, сидевшим у него на коленях и упорно тянувшимся к ножу за поясом Робина. Мартина, подсев к Робину после ужина, весело болтала с Джоном, невзначай положив пальцы на запястье Робина. Тот не обращал внимания на ее прикосновение или делал вид, что не обращает. Заметив знак Марианны, Робин передал ребенка Джону, встал из-за стола и отошел в сторону вместе с Марианной.

– Мой лорд, я прошу тебя отправить меня сегодня в дозор, – почтительно, но в то же время требовательно сказала Марианна.

Удивленный и неожиданной просьбой, и таким официальным тоном, Робин слегка нахмурился и вопросительно посмотрел на Марианну.

– Но сегодня не твоя очередь, – возразил он. – День выдался нелегким, ночью мы никуда не собираемся, поэтому ты хоть выспишься.

– Пусть не моя! Я прошу тебя! – настаивала Марианна, стараясь не переступить границы почтительной учтивости.

Робин недолго молчал, глядя на Марианну и пытаясь понять, чем вызвано ее внезапное рвение. Он видел, что она устала, знал, что Марианна не слишком любит службу в дозоре, но так и не сумел найти отгадку в ее светлых и непроницаемых сейчас глазах.

– Хорошо, я согласен. Смени Клема, – наконец сказал он и, улыбнувшись, добавил: – Постарайся не уснуть в дозоре!

– Я давно уже… – начала было Марианна, но прикусила язык, поняв, что сейчас она признается в былых прегрешениях и тем самым вынудит лорда Шервуда разобраться в них с обычной для него строгостью.

– Я знаю, – рассмеялся Робин и потрепал ее по плечу.