Лорд и леди Шервуда. Том 2

Айлин Вульф

Лорд и леди Шервуда. Том 2

Одна та же сила, обрушивающаяся бедствиями, добрых испытывает, очищает, отбирает, а злых отсеивает, опустошает, искореняет.

Блаженный Августин

О Феникс женственный, ступай смелей

Навстречу жениху – и слей

Огонь с огнем, чтоб в мощи дивной

Вознесся этот пламень неразрывный!

Ведь нет разлук для тех,

Кто заключен один в другом всецело,

Как для стихий, которым нет предела,

Нет и не может быть граничных вех.

Скорей, скорей! Пусть пастырь скажет

Вам назиданье – и навеки свяжет

Узлом духовным руки и сердца…

Джон Донн

Шервуд

Глава первая

Последний месяц весны – тот самый веселый месяц май, как о нем пели в песнях, – и первый месяц Марианны в Шервуде пролетел для нее словно один день. Никакого веселья май ей не принес, зато щедро одарил постоянным желанием спать и таким же постоянным ощущением телесной усталости и боли во всех мышцах – от макушки до кончиков пальцев ног.

Тренировки, дежурства в дозорах, патрулирование лесных дорог – все эти занятия, перемежаясь друг с другом днем и ночью, заполнили время до последней минуты. Марианна была бесконечно благодарна Кэтрин, заботами которой находила на своей постели чистую одежду. Самой заниматься стиркой у нее не оставалось сил. Впрочем, Кэтрин так же заботилась обо всех остальных стрелках, и в ее опеке над Марианной не было ничего исключительного.

В первое же утро, когда они вернулись из ночного объезда дозорных постов, Вилл поднял Марианну с постели, едва она успела поспать от силы час, и позвал на тренировку. Сам Вилл был свеж и бодр, словно не провел всю ночь в седле, как и Марианна. Добрый час он мучил ее, заставляя в стремительном темпе уклоняться от его ударов и подбадривая язвительными насмешками, из которых самым добрым было предложение поменять меч на прялку. Когда она уже падала с ног, он остановил их кружение и, убрав свой меч в ножны, принялся обучать Марианну одному из приемов защиты. Убедившись в том, что она усвоила урок, Вилл отпустил ее молчаливым кивком. Она хотела вернуться в постель, но Вилл, предупредив ее намерение, ухватил Марианну за плечо и указал ей в сторону крыла старого монастыря, которое стрелки обустроили под конюшню.

Из дверей конюшни Робин выводил неоседланного коня.

– Он же почти не объезжен! – услышала Марианна за спиной чей-то возглас.

– Вот и объездим, – спокойно ответил Робин, привязывая к оголовью длинную корду, и, хлопнув по земле бичом, разогнал коня по широкому кругу.

Конь, которого переполнял избыток сил, встал на свечу, сделал несколько резких прыжков и, раздувая ноздри, помчался галопом. Найдя Марианну взглядом, Робин кивком указал ей на лошадь. Марианна, у которой после занятия с мечом подламывались колени и дрожали руки, с отчаянием посмотрела на коня и перевела на Робина умоляющий взгляд.

– У меня нет сил!

– Поищи, – невозмутимо посоветовал Робин, наблюдая за бегом коня. – Ты стрелок вольного Шервуда, поэтому не имеешь права на усталость. Вперед, иначе я сочту, что ты нарушаешь мой приказ.

Почувствовав прилив злости, а вместе с ней и сил, Марианна выждала, когда конь окажется рядом, ухватилась за гриву и, пробежав несколько шагов, забросила себя на спину лошади, сама не ожидая такого подвига. Впрочем, это была только первая победа. Непривычный к всадникам жеребец, протестуя, тут же встал на дыбы, и Марианна с трудом удержалась, вцепившись в коня так, словно все ее мускулы проросли в его тело. Робин снова хлопнул бичом, дернул корду, и конь помчался по кругу, ударяя крупом так, что Марианна подлетала на нем, едва не утыкаясь носом в конскую шею. Еще несколько кругов, и ей показалось, что галоп стал ровнее. Она ослабила хватку и тут же поплатилась: жеребец снова ударил крупом, и Марианна слетела с его спины.

– Все в порядке? – с прежней невозмутимостью спросил Робин, не сделав ни шагу к Марианне, которая, потирая ушибленные места, под хохот стрелков поднималась с земли.

– Да, – со стоном ответила Марианна. – Кажется, все кости целы.

– Я спрашивал не о тебе, – усмехнулся Робин без тени сочувствия. – С лошадью все в порядке? Ты не причинила ей вреда?

Не обращая внимания на Марианну, которая стояла с лицом, пунцовым как от смеха стрелков, так и от бессердечного вопроса Робина, он поменял корду на обычные поводья и одним движением оказался верхом на лошади. Конь сделал несколько кругов галопом, сопровождая аллюр яростными попытками сбросить всадника, но Робин сидел на нем как влитой. И конь смирился, пошел ровным коротким галопом, потом, подчинившись Робину, перешел на рысь, старательно перебирая ногами. Наконец, убедившись в полном послушании лошади, Робин остановил ее, спешился и небрежно бросил Марианне поводья.

– Отшагай его до ровного дыхания, вытри и поставь в конюшню. Потом у тебя есть час отдыха.

Марианна хотела спросить, что ее ждет после этого щедро подаренного часа, но решила не нарываться. Робин, который, казалось, читал все ее мысли, как открытую книгу, усмехнулся и сказал сам:

– После отдыха посмотрим, на что ты годишься как лучница. А вечером поедешь с Клемом на пост в дозор до утра.

Вот так и прошел ее первый день на службе у лорда Шервуда. Ночью, когда они с Клемом забрались на помост, сооруженный среди толстых ветвей старого дерева, Клему стоило больших усилий нести дозор и одновременно будить Марианну, которая вскидывалась, когда он толкал ее, и тут же вновь проваливалась в сон. Устав с ней бороться, Клем махнул рукой и, прикрыв Марианну полой плаща, предупредил:

– Саксонка, только не проболтайся, что я позволил тебе спать! Накажут и тебя и меня!

На рассвете их сменили Эдельхард и Бранд. Вернувшись в лагерь, Марианна едва успела выпить кружку молока, как возле нее появился Вилл и многозначительно постучал пальцами по рукояти меча. Второй день начался.

****

Легче всего Марианне показались занятия стрельбой – все-таки она и до Шервуда была хорошей лучницей, но эта обманчивая легкость быстро рассеялась. Только первый урок был относительно простым, когда она, стоя на месте, стреляла по неподвижной мишени. На следующих уроках Робин заставлял ее стрелять на бегу, падая и переворачиваясь, по движущейся мишени, по нескольким мишеням, с седла на рыси и на галопе. Отдельные занятия он отводил ее обучению скорострельности, когда стрелы воткнуты перед лучником частоколом и когда они собраны в колчан. Именно на таких занятиях она стерла в кровь пальцы о тетиву, и только после этого Робин дал ей на следующем уроке перчатки для стрельбы.

Еще были упражнения с охотничьим ножом, который надо было мгновенно выхватить из-за пояса, из рукава или голенища и метнуть в указанную цель. А на занятия Джона с Марианной, как на бесплатную забаву, собирались все стрелки, что были в тот час в лагере.

– Вот смотри, я нападаю на тебя со спины, ты перехватываешь мою руку и подсекаешь ногой мою ногу! – рычал Джон, наваливаясь на Марианну всей громадой своего тела, так что они оба падали на траву. – Ничего сложного! Ты поняла?

– Поняла! – шипела Марианна, барахтаясь и пытаясь выбраться из-под Джона под неуемный хохот стрелков.

– Тогда давай еще раз! – Джон, хватая ее за руку, рывком ставил Марианну на ноги, и они начинали заново.

К концу первой недели Марианна не смогла заставить себя подняться с постели: настолько усталым и разбитым было ее тело, которое ныло болью и требовало отдыха. Не дождавшись Марианну в обычный час тренировок, Вилл пришел в ее комнату и бесцеремонно стащил с постели за ворот рубахи. Марианна только порадовалась, что уснула, не успев раздеться. Она сомневалась, что Вилла остановило бы отсутствие на ней одежды: он вытащил бы ее на поляну в том, в чем она была. Ко всем ее несчастьям, день обещал быть знойным и солнце нещадно палило прямо с утра. Занятие едва началось, а у Марианны уже кружилась голова, и она с трудом удерживала меч.

– Что ты сегодня ползаешь, как вареная жаба?! – зло крикнул Вилл, в очередной раз выбив меч из ее руки.

На него, казалось, жара вообще не действовала: он был как всегда свеж и полон сил.

– Я больше не могу, – жалобно прошептала Марианна, падая на траву. – Я устала, мне жарко!

Вилл посмотрел на нее, кивнул с неожиданным пониманием и убрал меч в ножны.

– Жарко? Это поправимо, – сказал он и ушел прочь.

Марианна, не веря неожиданной передышке, упала навзничь, раскинула руки и блаженно закрыла глаза.

– Саксонка! Быстро встань! Вставай немедленно! – услышала она отчаянный вопль Дикона.

Но прежде чем она успела не то что осведомиться о причинах его крика, но просто открыть глаза, как поток ледяной воды щедро окатил ее с головы до ног. Марианна как ужаленная вскочила на ноги и потрясла головой, разбрасывая брызги во все стороны.

– Так прохладнее? – услышала она голос Вилла и, открыв глаза, увидела его недобрую улыбку.

Отбросив огромную пустую бадью, Вилл движением подбородка указал ей на меч, который она оставила на траве. Марианна, стиснув зубы и не сводя с Вилла злых глаз, схватила меч и бросилась в атаку. Никогда прежде ей не удавались так хорошо приемы нападения, которым ее обучал беспощадный учитель Скарлет. Не замечая усталости, не чувствуя мокрой одежды и хлюпанья воды в сапогах, она от атаки переходила к защите и снова бросалась в атаку. Когда Вилл, как всегда неожиданно, отвел свой меч и сделал шаг в сторону, она не опустилась в изнеможении на траву, как прежде, а в рывке пролетела мимо Вилла и, не встретив противника, растянулась у ног Скарлета.

– Сегодня значительно лучше, – услышала она беспристрастный голос Вилла и, вспомнив неприязненные отзывы Клэренс о старшем брате, поняла, что целиком разделяет ее чувства.

– Неужели ты до сих пор зол на нее? – спросил Джон.

Джон и Робин все это время стояли возле коновязи, наблюдая за Виллом и Марианной.

– Глупый вопрос, Джон, – усмехнулся Робин, продолжая смотреть на Марианну, которая, уперев кулаки в бока, сверлила спину Вилла яростным взглядом. – Я никогда не сержусь на женщин дольше четверти часа.

– Тогда за что ты ее так гоняешь? Любому из новичков доставалось втрое меньше, чем ей! Она ведь скоро с ног упадет! – упрекнул Джон.

– Напротив, так она скорее встанет на ноги, – ответил Робин и окликнул Марианну: – Саксонка, быстро переодевайся и седлай коня! Сейчас приедет Статли – отправишься с ним в дозор до вечера, потом Джон заберет тебя.

Джон лишь покрутил головой и махнул рукой в знак того, что лорд Шервуда, наверное, знает, что делает, но у самого Джона на этот счет есть сомнения.

Вдобавок к тренировкам и службе стрелка Робин поручил Марианне аптеку, и ей пришлось жертвовать краткими часами отдыха, чтобы успевать собирать травы и готовить лекарства. В последнем он иногда помогал ей, одновременно обучая Марианну рецептам, которых она не знала. Она поняла, что ее напрасно считали лучшей целительницей графства: познания лорда Шервуда в медицине были много обширнее, чем ее собственные.

Впрочем, со временем, необходимым для поддержания аптеки в полном порядке, Марианне неожиданно помогло ее женское естество. Подействовал ли отвар, которым ее напоил Робин, или вообще ничего не было, но в один из дней середины мая, возвращаясь с патрулирования, Марианна почувствовала, что седло под ней мокрое. Украдкой проведя по нему рукой, она увидела, что пальцы окрасились кровью. Но вместо радости и облегчения ее охватил ужас, когда она представила, как будет вместе со всеми спешиваться, доехав до лагеря. В ту же минуту ей на плечи лег длинный плащ, укрывший Марианну до щиколоток, и она увидела рядом с собой Робина.

– Четыре дня проведешь в лагере, – сказал он, не глядя на нее. – Будешь заниматься сбором трав и приготовлением лекарств. От дозоров и патрулирования я тебя освобождаю, от тренировок нет. На будущее то же самое: просто говори мне, что ты остаешься дома.

По-прежнему не бросив в ее сторону ни взгляда, он пришпорил Воина и уехал вперед. Но в лагере он снова оказался возле нее, помог спешиться, проследив за тем, чтобы плащ закрывал ее всю, не сбившись в сторону, и сам увел расседлывать ее коня.

Дни шли своим чередом, и Марианне стало казаться, что у нее и не было другой жизни до Шервуда. Не обошлось и без курьезов – правда, Марианна не нашла в том, что произошло, ничего смешного, но стрелки долго втихомолку веселились, вспоминая вечер последнего майского дня.

Это был день рожденья лорда Шервуда, и чествовать своего господина и командира собрались стрелки почти со всего Шервуда. Они засиделись за праздничными столами допоздна, и Марианна выпила так много вина, как никогда в жизни. То, что вино было много крепче обычного, которое в Англии повсеместно пили взамен воды не только взрослые, но и дети, Марианна оставила без внимания. Чувствуя себя равной стрелкам, она наравне с ними подставляла свой кубок тем, кто добровольно выполнял обязанности кравчих, и не заметила, как опьянела. Зато это заметил Робин, поймал взгляд Статли и указал ему глазами на Марианну. Посмотрев в ее сторону, Статли ухмыльнулся, подошел к Марианне, незаметно для остальных увел ее из трапезной и отнес на руках подальше в лес. Только когда он поставил ее на ноги, она поняла, что совсем плоха. Ее выворачивало наизнанку, а Статли поддерживал Марианну и смеялся, слушая ее жалобы.

– Как мне плохо!

– Ничего-ничего, Саксонка! Мы все через это прошли, чтобы узнать свою меру.

– И как стыдно!

– Не расстраивайся – никто ничего не заметил! – веселился Статли, умывая лицо Марианны водой из ручья.

– Ты же заметил, – пробормотала Марианна и, когда он подхватил ее на руки и понес обратно в лагерь, уронила голову на плечо Статли и уснула.

Статли принес Марианну в ее комнату, уложил в постель, и следом пришел Робин. Сев на край кровати, он разбудил Марианну и подал ей кубок, на который она посмотрела с ужасом и отвращением.

– Я больше ни капли не выпью!

– Похвальное стремление к воздержанию! – усмехнулся Робин и настойчиво поднес кубок к ее губам. – Пей, это отвар, от которого тебе станет лучше.

Она с трудом проглотила горячую горькую жидкость и повалилась, уснув прежде, чем ее голова коснулась постели, не слыша, как Робин и Статли посмеиваются, глядя на нее.

Утром она проснулась с жуткой головной болью. Как всегда, проснулась не сама, а от того, что ее с требовательной силой потрясли за плечо. Марианне очень хотелось послать Вилла ко всем чертям, но она не рискнула, и правильно сделала: когда ей удалось разлепить глаза, она увидела Робина.

– А где Вилл? – только и смогла она выговорить: боль пронзительно ударила в виски.

– Спит. Вчера перебрал лишку, как и ты, – с усмешкой ответил Робин, – так что сегодня я вместо него. Одевайся, умойся, я жду тебя на поляне. Меч я тебе принесу.

– Спасибо и на этом! – сказала Марианна с тяжелым вздохом. – Виллу можно поспать подольше, а мне нельзя?

– Виллу много чего можно из того, что тебе всегда будет нельзя, – ответил Робин. – Не заставляй меня долго ждать!

Когда Марианна с тяжелой головой вышла на поляну, она смогла порадоваться тому, что первый летний день был облачным: хотя бы яркий солнечный свет не добавит ей головной боли. Незаметно для Марианны посмеиваясь над ее хмурым лицом, Робин подал ей меч.

– Ой! Мне даже меч сегодня кажется тяжелым! – воскликнула Марианна.

– Он и есть более тяжелый, – услышала она в ответ, – я заменил тебе меч: пора переходить к настоящему оружию.

– Непременно сегодня? – обреченно спросила Марианна.

– Непременно, – подтвердил Робин.

Тренировка далась ей с огромным трудом: Робин занимался с ней так, словно не замечал ее состояния. К большому удивлению Марианны, когда занятие окончилось, она почувствовала себя в полном порядке.

– Вилл неплохо поработал с тобой, – сказал Робин. – С завтрашнего дня усложним занятия.

На следующий день она встретила на тренировке не только Вилла, но и Робина и, поняв, что они оба собираются быть ее противниками, пришла в смятение.

– Не робей, Саксонка, – подбодрил ее Вилл, – никто из нас не будет биться с тобой и в четверть силы. Тебе пора учиться правильной реакции при схватке с несколькими противниками одновременно.

Ей удалось продержаться ровно пять минут, после чего выбитый Робином меч вылетел из ее руки. Не успела она расстроиться, как услышала одобрительный голос Вилла:

– Вполне достойно! Кажется, я хорошо поработал с ней, братец!

– Да, – согласился Робин и, заметив удивление в глазах Марианны, улыбнулся. – Ты продержалась в пять раз дольше любого из новичков.

Марианна поняла, что у других меч вылетал из рук сразу же, и она, впервые с тех пор как ее жизнь изменилась, улыбнулась гордой улыбкой, а в ее глазах вспыхнуло лучистое сияние.

– Не заносись чересчур! – рассмеялся Робин, заметив и улыбку, и гордый взгляд. – Тебе еще многому предстоит научиться. Ты в самом начале пути.

И она очень скоро поняла это, когда в очередной раз Вилл подал ей второй меч, а вот с двумя мечами она не продержалась против шервудских братьев даже минуты.

****

Лишь в середине июня Марианна первый раз попала в сражение с ратниками шерифа. Правда, для нее это сражение было условным: Робин и Вилл, орудуя мечами, одновременно закрывали ее собой, ловко меняя друг друга, и Марианна видела только их спины. Ее клинку не довелось ни разу скреститься с клинком противника. Когда все было кончено, Робин, вытерев пот со лба, улыбнулся и одобрительно хлопнул Марианну по плечу.

– Молодец, Саксонка! Ты нам совсем не мешала!

Марианна задохнулась от обиды. Заметив это, Джон добродушно проворчал:

– Глупышка, это же похвала! Знала бы ты, как Дикон в свою первую встречу с ратниками подставил Вилла, который его прикрывал! Вылез из-под его руки, и Вилл едва не получил удар в бок.

– Ты долго будешь приводить меня в пример? – с досадой воскликнул Дикон. – Даже Скарлет мне тогда слова не сказал, а ты второй год забыть не можешь!

Вилл лишь повел глазами в сторону Дикона и усмехнулся.

– Конечно, не сказал! – кивнул Джон. – Просто залепил тебе затрещину, от которой ты в кусты улетел. Вилл вообще считает, что от слов мало толку.

– Так и есть! – хмыкнул Вилл. – Зато он стал смирным, как новорожденный ягненок, и не лез, пока старшие не разрешили.

Июнь сменился июлем, и Марианна вдруг почувствовала, что она изменилась. Упражнения с мечами стали доставлять ей не муку, а удовольствие. Раньше она думала только о том, как успеть ускользнуть от выпада Вилла или Робина, и заботилась о точности, с которой ей надлежало воспроизвести прием, которому ее обучили накануне. Теперь ее тело работало само, не требуя участия разума, и Марианна даже испытывала азарт, кружась в стремительном танце под музыку смертоносной стали.

Ей больше не надо было долго целиться при стрельбе из лука. Достаточно было мельком посмотреть на мишень – и стрела точно следовала ее взгляду. Когда Робин счел возможным скупо похвалить ее за успехи, достигнутые в скорострельности, он завершил с ней занятия. Закончились и уроки верховой езды, когда лорд Шервуда убедился, что Марианна быстро подчиняет себе любого, даже самого строптивого коня. А ее иноходец, которого она назвала Колчаном, слушался команд хозяйки, как бы она их ни передавала – поводом, голосом, нажимом голеней, наклоном корпуса, и был готов бегать за Марианной, как преданная собака.

Так же, как со стрельбой, у нее стало ладиться с метанием ножей, и Марианна теперь с умилением вспоминала то время, когда она брала в руки нож и боялась порезаться об острое лезвие. Но самым главным успехом она посчитала для себя бросок, которым свалила Джона с ног под восторженные вопли зрителей, и подала ему руку, помогая подняться с утоптанной травы.

В середине июля в очередной стычке с ратниками шерифа ее безмолвно допустили, наконец, скрестить меч с противниками, и два ратника поплатились за то, что легкомысленно приняли Марианну за мальчишку, справиться с которым не составит труда. Она не испытала ни трепета, ни ужаса, убив двух человек, пусть и врагов, лишь равнодушно глянула на них и пучком травы стерла кровь с клинка.

– Способная девочка! – усмехнулся Вилл, наблюдая за Марианной. – Способная и жестокая. Знаешь, Робин, если бы я сам не учил ее и не помнил, какой она была в начале занятий, то сейчас уверился бы в том, что сама Морриган почтила нас своим присутствием!

Марианна обнаружила, что за время беспощадного к ее силам сочетания службы и обучения она неплохо изучила Шервудский лес. Конечно, не так хорошо, как его знали другие стрелки, и тем более лорд Шервуда, но все же достаточно, чтобы легко ориентироваться в сплетениях лесных троп и ручьев, россыпях полян и лугов, темной глуби чащоб и прозрачных завесах рощ. Она узнала, где заканчивается безопасная для стрелков территория, а за ней – относительно опасная и где начинается враждебный мир, замыкавший Шервуд в кольцо.

Лес был очень велик, гораздо больше, чем она могла представить, пока не оказалась в нем. Робин и его друзья показали Марианне многое из устройства жизни вольных стрелков, но не все. Марианна знала, что лес охраняется двойной полосой дозорных постов, и на нескольких она сама несла дежурства. Но расположения всех постов она не знала. Джон объяснил ей, что в лесу обустроено достаточно лагерей, в которых живут вольные стрелки, но не счел нужным называть точное число, как и число всего вольного воинства. Лагерь самого лорда Шервуда служил домом трем десяткам стрелков, которые считали себя отборным, едва ли не королевским, отрядом. Столько же стрелков было в лагере Статли, который был обустроен в большой пещере в пяти милях от лагеря лорда Шервуда. В других лагерях Марианне пока не доводилось бывать.

Тогда же, в середине июля, Робин и Статли взяли Марианну с собой в Хольдернес, куда они поехали по хозяйственным заботам Шервуда – договориться о покупке зерна и сена. Марианна так отвыкла от шумного многолюдья большого селения, что Робин сделал ей внушение:

– Саксонка, не верти головой, не разглядывай людей так пристально. Либо ты выдашь нас таким чрезмерным любопытством, либо мы нарвемся на неприятности, если кто-то оскорбится твоим бесцеремонным взглядом! Привыкай заново к городам и селеньям.

Но и Марианна удостоилась многих очень внимательных взглядов – лукавых и завлекательных – к изрядному веселью лорда Шервуда и Статли. Она впервые, с тех пор как попала в Шервуд, сняла зеленую куртку вольного стрелка, но оставалась в мужской одежде. Ее волосы немного отросли, но были так же коротки, как и у ее спутников. Стрелки вообще предпочитали стричься коротко, и только Джон по требованию Кэтрин был вынужден щеголять шевелюрой до плеч. Кэтрин очень нравились светлые густые волосы мужа, она сама за ними ухаживала, и Джону ничего не оставалось, как смириться.

Поэтому девушки Хольдернеса принимали Марианну за юношу, и весьма привлекательного. Пока она ждала в трапезной на постоялом дворе Робина и Статли, которые разговаривали с хозяином, успела получить два предложения сходить вечером на танцы, сопровожденные звонкими поцелуями, и шарф, вышитый собственной рукой пунцовой от смущения дарительницы.

– Это просто ужасно! – поделилась Марианна возмущением, когда они возвращались в Шервуд. – Такая навязчивость со стороны девушек непозволительна!

Статли в ответ расхохотался во все горло.

– Саксонка, а ты опасный соперник! Впредь надо будет это учесть. Заметь, что ко мне и к Робину ни одна из девиц не подошла с любезным приглашением провести с ней вечерок. Я слышал, как девчонки о тебе щебетали. Такой, мол, хорошенький, такой молоденький! Щеки нежнее шелка, словно ни разу не брился!

Марианна лишь отмахнулась, смеясь в ответ. Она давно уже поняла, что Статли по уши влюблен в Клэренс и, как показалось Марианне, не без ответа. Она думала, что Статли и есть тот самый человек, о котором ей поведала Клэренс в ответ на вопрос, влюблена ли она в кого-нибудь. Но мысль о том, что Робин мог приглянуться какой-нибудь девушке, ей вдруг не понравилась, как не понравилось и то, что ее, оказывается, эта мысль задела. Марианна удивилась, потом испугалась и рассердилась: слабая тень неожиданной ревности нарушала покой, наступивший в ее душе. Она ничего не сказала, постаралась, чтобы лицо ее осталось безмятежным, но краем глаза заметила, как по губам Робина скользнула улыбка. Он по-прежнему слишком хорошо чувствовал то, что происходило в уме и в душе бывшей возлюбленной.

За недолгие месяцы, проведенные в Шервуде, Марианна открыла в Робине много черт, которых не знала прежде. Истинный облик лорда Шервуда был сложнее и многограннее того, что хранился в ее памяти. Она узнала, каким верным и преданным другом он был для своих друзей, увидела в нем талантливого и опытного воина, приученного к ратному делу с детских лет, и заботливого господина для своего отверженного законами воинства. Заботясь о безопасности вольных стрелков, он следил за тем, чтобы в Шервуде не было недостатка в оружии, одежде, лошадях, чтобы у стрелков всегда были запасы еды для людей и корма для лошадей. Она узнала, что до ее появления в Шервуде именно он врачевал раны стрелков. Он был одновременно во главе своих стрелков и равным среди них. У стрелков не было секретов от своего лорда. Любой из них, оказавшись в затруднительном положении, обращался к Робину за помощью и советом, и не было случая, чтобы Робин не нашел выхода или отказал в помощи.