Кубик

– Разжижающая, притягательная, световая, тепловая и чистая энергия. – Мигом без запинок проговорило Поллу.

– Правильно… – Взрослым иногда их приходилось вспоминать. – Разжижающая понижала плотность и рыбы быстрее передвигались. Потом плотность совсем упала и плавать стало невозможно ведь нас притянуло к земле, тогда мы отрастили себе руки и ноги, и научились ходить. Свет в те циклы был не как у нас сейчас. Он не темнел перед новой сменой, да и спектры иные сияли. Над головой, в толще воды не было льда и купола не было и нечему было отражать свет. Тем не менее было всегда светло. Свет шёл из-под земли. От каждой трещины или пещеры. Всё было пронизано энергией. Лёгкость и простор был. Не было никаких границ.

– А что было, если не было стены?

– Лёд тает и получается вода.

– Да, а дальше, за водой что?

– И дальше вода. Нескончаемая, чистая, насыщенная воздухом вода! – Дей наклонилось и его глаза раскрылись, как и у ребёнка. – Да, если мы живём на шаре, то, в итоге, должны прийти туда откуда вышли, если обогнём земной шар, но этого никто не делал. Так что точных подтверждений у нас тогда не было. Нынешние построены лишь на искривлении коры и работе сейсмофона. Но разные группы экспедиций, хоть и с разными результатами, но сходились на одном. Воздух. Пригодный для питья, бескрайний воздух. Чистейший и наивкуснейший, где-то там, далеко. Хотя в те времена не было проблем с воздухом, как у нас сейчас. Тепловая энергия грела воду и воздух сочился целыми воздухолётами в верх. Всё на нём было, мельницы, телеги…

– А воздухолёт, это не правильное название. – Перебило Поллу. – Нам говорили, не воздух летит вверх, а вода просачивается под пузыри воздуха, вытесняя его вверх!

– Ничего себе… основы относительности в школе. – Ухмыльнулось Дей. – Да, так вот… – Дей вспомнило и опустило нос. – Только ничему из того, что я только что сказало, нельзя верить, это только догадки. Это то, что пока не опроверг никто, и теперь общество забывает, убеждая себя, что есть дела поважней. Ведь доказательства все исчезли в один момент.

Существа сбивались в кучи, деревни, сёла и целые города. Собирали припасы, охотились, землю возделывали. Тысячи циклов. Тогда-то наверно и узнали о нашем, северном источнике, потому что мы находили стоянки, селища и городища, на просторе, за хребтом. Значит, там было тепло, а здесь, где мы сейчас, невыносимо жарко. Существа разбредались как можно дальше. Определив примерно в каких циклах они и на каком расстоянии находились, учёные рассчитали скорость остывания источника, и образования купола. Может, первые существа, здесь жившие, оказались в западне… Так вот. Онион!

– Онион – наше всё. Мы все из Ониона! – Вскричало гимн ребёнок.

– Верно… – Успокоило неприятную патриотическую пропаганду Дей. – Онион, это город, который возвели вокруг южного источника. Он был огромен. Во все стороны несколько других миллионников стояло. На километры вверх по скалам выдолбились здания. В яркую глубь расщелин уходили пастбища, бассейны. В стороны расстилались его просторы за горизонт. Там жили все народы и нации существ. В семье могло быть по пять, десять детей. У всех сиблинги*, потом у тех свои дети. Семьи разрастались на десятки существ. Тогда вообще нас было куда больше. И энергию тратили без разбора… – Дей тянуло тонкую нить восхищения, толи за масштабы созданного, толи за масштабы загубленного. – Всем было плевать на восполнение её. Никто и не могло подумать, что энергия когда-нибудь закончится. Так южный источник медленно остывал. Долго, не спеша, поколение за поколением, строй жизни менялся. Выхода не было, пришлось искать другой источник. Тогда началось строительство великой железной дороги.

– Это та, на экскурсию к которой мы ездили?

– Да, это последняя её часть. Строили её сотни циклов. Копали землю, ломали камни, плавили железо. От южного источника к северному. Тогда же ещё и технологий никаких почти не было. На границе ледяной стены, в самом узком месте прохода, вырыли туннель. Туда подавали целыми сменами энергию чтобы он не замёрз. Вдоль всей дороги шла труба длинная для света и тепла. Сначала шла от южного источника, затем строители стали тянуть её от нашего. Проход был узким и переход долгим… Тогда, в самом центре Дуона началось строительство старого Дуона, он ещё назывался новым. Я бы сказало – новейшим! Первые десятки циклов прибывали только рабочие, затем их семьи. Пока остальное население готовилось к… эвакуации. Строительство ещё не успело закончится как существа стали потихоньку своими силами добираться в северные края. Железная дорога постоянно ломалась, её переделывали, облегчали телеги. Их тянули киты и шли они очень медленно, так как везли самые ценности. Картины, статуи, свитки, книги древнего Ониона, всю нашу нацию. Всё везли в общем. Тогда высчитали, что южный источник должен полностью остановиться. Примерно к нынешнему времени это и должно было произойти. – Дей затрясло головой представляя настоящие картины происходящего, которые правительство отрицало, а детям слышать рано. – И вот существа шли всё больше и больше. Они несли свои кристаллы с энергией, свои лампы, чтобы не замёрзнуть по дороге, ковры, тянули живность. Туннель очень узок. Целые толпы образовались на входе в купол. Там разбивались лагеря, а своей очереди для прохода ждали десятками смен. Все жгли всё, что могли и грелись. Купол подтаивал, энергии подавалось больше и больше… Наконец, купол не выдержал. Лёд обрушился и передавил весь проход. Он сжал и энергопровод и дорогу. Всё на веки там замёрзло. Половина снаружи половина внутри. Но только у тех, кто с наружи не оказалось ни света, ни тепла.

Дорога, железная, из облучённой меди. Это гибкий и крепкий материал и она, наверняка сохраняет свою прочность и до нынешних смен. Через неё и шло общение между сторонами. Перестукивались азбукой Вейла. Почти с целый цикл рабочие изнутри купола жгли лёд энергией. Насосы не выдерживали и лопались. Новый туннель нужно было рубить ещё несколько циклов. В один момент существа снаружи перестали отвечать. Они продержались очень долго, на много дольше, чем планировалось…

– Теперь там сплошной лёд. – Бад стояло с собранным рюкзаком в двери.

– Это же не точно! – Понадеялось Поллу.

– Скорее всего… – Дей выдохнуло.

– Энергии нет. Вода замерзает. Южный источник растопил всю планету. Дал энергии и её забрал. Справедливо.

– Но ты ведь не знаешь! – Поллу вскочило с дивана. – Что мы знаем? А нужно же узнать! – Оно затряслось. – Вдруг они всё ещё там и ждут нас!

– Нам и своих проблем хватает. – Бад взяло рюкзак ребёнка.

– Но ведь нужно узнать!

– Нужно… – Дей смотрело как в зеркало и поняло, что имело в виду Бад.

– Так давай капать. Давай стучать! – Поллу забарабанило по столу. – Что это за азбука? Как её выучить? Как стучать? Как называется? А ты знаешь, как рубить стену? Я не знаю! Давай, ты будешь её рубить, а я выучу азбуку? Вдруг они ответят нам?! Вдруг они ещё там! Всё, побежали скорей!

– Нет, какой? Нужно собираться. – Бад пошло в коридор. – Ты едешь к Сиренити.

– А там есть эта азбука?

– Вейла? Да найдётся. – Бад пошло в коридор. – Куртка где? Давай доставай.

Поллу побежало в кладовую, боясь, что секунда промедления может стоить чьей-то жизни. Дей взялось соскребать переплавленную массу, но Бад его остановило. Оно закрыло окно и, схватив листок с ручкой, написало пару строк.

– Так, это передашь Десинэ. – Бад отдало записку Дей и пошло обуваться.

– Но мы с ним не…

– Ты же к нему собираешься. – Дей не поняло. – Ты горишь идеей и ничем не занято. – Бад констатировало очевидное. – Все следующие смены ты будешь строить масштабный прототип, а кто выдаст тебе разрешение или доступ к оборудованию? Вот и пере… – Бад заметило, как Дей опустило нос. – Что? Ты надеялось, я передам? – Бад усмехнулось. – После всего того, что у нас… Нет, спасибо. Эта вещь работает. Работает! – Оно указало на кухонный стол. – И ты это знаешь, значит и поборешь своё нежелание. Обувайся!

– Ты куда так торопишься-то? – Вдруг опомнилось Дей. – Да и отку…

– Разве кого-то это когда-то волновало? – Засмеялось Бад и открыло дверь.

– Действительно, мы пришли и всё о себе, да о себе, а ты…

– Должно делать так, чтобы вы могли спокойно о себе говорить. – Поллу подбежало и родитель всех потянуло из квартиры. – Нам же это обоим нравится. – Оно искренне улыбнулось. – Ведь так?

– Нравится…

– Но всем это нужно! – Бад не умело нервничать, по этому его состояния не замечали. – Идите сюда, вы, два моих самых любимых существа. – Оно их с силой обняло. – Вы верите мне, значит, знаете меня. – Дей испугалось. – Если я не могу что-то сейчас рассказать, значит, понимаете, что на это есть свои причины. Так? – Дей не понимало, а Поллу широко кивнуло. – Так, помнишь где Сиренити живёт? Восьмой район, там в центре…

– Я знаю где оно… – Дей не успевало сообразить.

– И вы меня не видели. Оба! Договорились? – Бад начало спускаться и Поллу, продолжая соглашаться, спрыгивало со ступеней рядом. – Последний раз видели только на прошлой смене, а ты?

– Что?

– Вот и правильно. – Бад резко стало серьёзным с ребёнком. – Так, ты помни, твоя проверка все ещё идёт, и, если ты меня не видишь, это не значит, что я не рядом. – Поллу замерло, вникая. – Я буду оставлять знаки, чем больше ты их обнаружишь, тем лучше.

– Но сначала азбука! – Поллу чмокнуло родителя в лоб и побежало вниз по лестнице.

– Погоди, что происходит? – Поспевало Дей следом.

– Тебе тоже знаки буду оставлять.

– Какие знаки?

– Не знаю, но всегда срабатывает. Что найдёт само, по считает за знак, то и будет им.

– Но ты же… Когда ты начало врать ему?

– Когда нет времени объяснять, это самый короткий путь. – Бад придержало дверь.

– И мне сейчас? – Бад на это вздохнуло. – Если доверяешь кому-то, то нельзя врать.

– Если тебе доверяют, то поймёшь после, почему ему нужно было тогда соврать.

– И когда же для меня настанет это после? – Дей вышло на шумную улицу.

– Скоро, надеюсь очень скоро, сирены прозвонят. – Бад выглянуло осторожно и осмотрело углы зданий. – И ты, и я, все всё узнают. – Дей за ним так же осмотрелось, пытаясь обнаружить предмет предостережения. – Рыбка! – Поллу подскочило и Бад его обняло. – Так, давай ещё раз проверим: Когда ты последний раз видело своего родителя?

– Когда я последний раз видело своего родителя? – Невозмутимо повторило ребёнок.

– Правильно. – Бад закрепило кисть Поллу в руке Дей. – Страшно?

– Нет… – «Если такой вопрос задаётся, то немного» – Странно.

– Может быть. Хм… – Бад накинуло рюкзак. – Может быть… – Помахав Поллу, оно убежало за угол, оставив растерявшееся Дей на улице с ребёнком.

Динамик щёлкнул и удаляющееся мгновенным эхом шипение раздалось по улице. Громкий низкий гудок остановил всех пешеходов. Медузы шугнулись в высь, а каламоихты, извиваясь, ринулись по щелям. Сигнал шёл от правительственного центра у въезда в район, с небольшой задержкой удаляясь к окраинам. Многие слышали такой сигнал впервые. На мгновение он прервался, но, не успев затихнуть в подворотнях, раздался вновь. Существа подняли головы, обращаясь к ближайшим рупорам. Окна зданий распахнулись и завытягивались лица. В это же время электрический ток по проводам дошёл до последних районов, и все уже готовы были слушать. Звук раздался в третий раз. Машины искали парковки или тормозили на перекрёстках и опускали стёкла. Все всматривались в динамики, думая, что вслушивания не хватит.

– Внимание, внимание! – Раздался чёткий, размеренный голос. – В результате шахтёрских разведывательных работ подножья горы за первым районом произошла авария. – Голос носил истинно информативный характер, совершенно не передавая отношения. – Обвал устья шахты. Все рабочие находились внутри. Связь установлена, пострадавшие не обнаружены. Ведутся спасательные работы. Создана правительственная комиссия. – Повторяющееся «Я…» протянулось вдаль по улице. Тишина захватила город.

Громкие низкие гудки прозвучали вновь, а за ними опять оповещение. Только после второго раза машины начали двигаться. Кто-то ещё стояло под рупорами, вслушиваясь в обращения. Кто-то зубрило его, повторяя слова за диктором. Оповещение это повторилось десять раз, но районы уже зажили обычной жизнью, новость только начинала свой путь. Газетчики всполохнулись и стали набивать строки на линотипах. Машины выпуклыми матрицами букв отбивали мягкую медь, покрывали краской и вдалбливали в бумагу. Станки резали листы и сворачивали их в газеты. Стопки, на ходу завязываемые, погружались в кузова. Только узел формировал бант, как тут же его растягивал кассир у киоска и уже раздавал номера по монете за штуку. Первая страница мерцала восклицательными знаками, ссылаясь далее на накрученные подробности. Газеты читались в автобусах, салонах, очередях, туалетах. Дарились, обменивались, стягивались, забывались, рвались, валялись в бачках, у бачков и за ними. Дворники, заметая листы, расправляли читабельные версии и отвлекались от работы. Эта новость не отличалась ни от слухов, ни от вывесок, ни от оповещений, а они повторялись всю смену.

Радость, беспечность и спокойствие содрогнулись. Машины застремились по улицам. Вокруг шахты сбивались существа, выставились прожектора, шумели генераторы, колёса вспахивали газоны, объездные дороги забились пробками. Репортёры ломились сквозь заборы, усилилась охрана. Прибывали первые родственники. Представители администрации вылавливали их, прерывая интервью. Всех размещали и дефрагментировали. Вывозили камни, завозили технику. Купол обесцвечивался, тускнел, темнел. Яркие фонари слепили спасателей. Монтировались фургоны вигилов. Подсоединялись тянущиеся трубы обеспечений, перебрасывались провода. Слухи тянулись дальше и быстрее. Поломанное эхо искажало факты. Дальние районы сочувствовали родным своих земляков, первые районы видели происходящее из окон. Существа где-то там, в земле, в глубине, в темноте, возможно, задыхаются, без еды, без воздуха, одни в замкнутой пещере, а мы здесь, на улицах, в мягких кроватях, чистых одеждах и на свободе.

Прошло напряжение, осознание и сострадание. Каждое существо ставило себя как на место этих рабочих, так и на место их семей. Стычки на улицах не разжигались. Задетое кем-то плечо в переходе не раздувалось в драку, а молча расходилось. Блуждали мифы о произошедшем, теории и заговоры. Пожилые уверяли, что при чёрной катастрофе было куда страшней, но помнила ли о ней молодёжь? В то время не было никакого оповещения, и могли пройти циклы, пока новости дойдут до отдалённых деревень. Теперь же выпускались и журналы, и газеты, и оповещатели работали по нескольку раз в смену. У иных предприятий имелись и свои динамики. Заводы вставали, выслушивая обращения, а ребятня разбегалась, крича первые сводки по подворотням. Им не жарко бегать по узким улочкам платформы малой реки, не тяжело перебегать монументальные кварталы первых районов и не холодно нестись в самых застывших уголках далёких Ясных и Светлых краёв.

Ребёнок пробежало мимо подъезда, громко крича. Оно простучало палкой по толстому подоконнику и побежало дальше. Если долго так бежать, то действительно можно согреться, только потом и заболеть. Игорь было готово к температуре, так как уже не раз работало в столь отдалённых местах. Работу оно выполняло за две смены. В первую пробивало здоровенной дрелью дыры в бетоне, от чего все стаканы в квартирах на этаже дребезжали, а во вторую протягивало кабеля и перепаивало их. Замены кабеля не требовали, тем более в подобных полузаброшенных домах, но наряд поступал по истечению срока эксплуатации, и оно исполняло. Скрученные кабеля складывались в кузов, рядом разобранная частями по ящикам дрель. Игорь не с первого раза завело дрожащий мотор и, не повышая передачу, потянулось к центру района. Холодно было, очень холодно. Холод сочился в щели дверей, пролазил над ботинком под штанину мимо носков и кальсонов, прямо в лодыжки. Игорь, не разжимая онемевшие пальцы, вывернуло за трубами с тянувшимися вдоль них существами и ускорилось, перейдя на зацепы. Четверть смены у него уходило на то только, чтобы добраться до десятого района. Затем смена отдыха, разгрузка и снова в путь. Ещё два дома оставалось. В каждом по три подъезда. Один дом угловой, в нём четыре подъезда, и того семь подъездов. На каждый по две смены, должно быть четырнадцать. Кузов заполняется мотками с двух подъездов, выходит минимум восемь погрузок, но! Игорь приметило открытый подвал, на который могло бы повесить замок и оставлять там громоздкие запчасти дрели. Тогда бы не нужно было бы столько ходок делать и пару смен можно сократить. Оно мысленно вымеряло место в кузове и рассчитывало дни. Дорога длинна и не интересна, занять себя точно чем-то надо. Оно решило предложить свой план бригадиру и уверилось в успехе идеи. Ведь это оно придумало затаскивать сначала дрель на верхний этаж и затем спускать по одному этажу, а не на оборот. Так экономились силы. И именно оно предложило составить график приоритетности распределения рабочих исходя от скорости выполнения работ. Конечно его идеи не воплотились, но это не означало, что оно их не предлагало. А идеи хорошие… «Да, хорошие».

Или двери, например. На выходах из станций пневмотрубы, вокзалов или переходах, где интенсивное пассажирское движение, направления движений разделили, правостороннее, но двери все с петлями на одной стороне. Существа идут в разные стороны, а двери открываются только в одну сторону. Получается один из потоков (на разных станциях разный) должен делать небольшой, полусекундный полуметровый крюк, чтобы зайти в дверь. А если бы, как продумало Игорь, петли у противоположного потока открывали бы двери в сторону движения, может и очереди бы не сгущались. На мелких китобусных остановках это не столь востребованная проблема, но центры районов для развития без подобного не обойдутся.

Подобные мелкие усовершенствования, как ему казалось, должны были избавить мир от масштабных проблем. На такую мелочь бы никто не обращало внимание, она бы тайно и тихо не мешала, и не отвлекала.

– Хорошо, умница, свободно. – Бригадир выставило Игорь из кабинета, как всегда его не слушая.

Оно приближалось к дому, отгоняя возрастающее неудобство. «Почему?» Оно же всего лишь хочет помочь, хочет быть значимым, внести какой-то свой вклад в общественный строй. Другое дело, если бы такие улучшения были бы незаметны, а то ведь они очевидны. «Это же всё мелкие фиговины, но важные штуковины!»

Негодующее Игорь входило в квартиру уже в нетерпении вылить своим половинам всё накипевшее. Оно не смотрело в глаза партнёрам, не интересовалось их проблемами или усталостью, а раздевалось, не умолкая, мыло руки, не умолкая, ужинало, продолжая не умолкать и вынуждая всех в доме вздыхать. Когда-то его планы и мечты внушали надежду, вдохновляли и воодушевляли, но остались только планами. Все в этих стенах понимали, что существенного из Игоря больше ничего не выйдет, и давно бы пора остепениться. Его задавили работа, обязанности, беременности, квитанции, справки по здоровью, состарившиеся ростители. А ведь ему не хотелось богатств или славы, только лишь быть значимым, на что-то влиять и не пасть в лету. Родилось, пожило, умерло. Всё.

– Я же не претендую, чтобы в мою честь назвали какое-то изобретение или открытие… – Хотя самому ему очень этого хотелось. – Я просто хочу, чтобы оно было. Пусть я останусь где-то в тени, но буду знать, что эта вещь есть и… – что оно его создало, – …и помогает существам. – Игорю сунули вилку в руку, чтобы оно начало есть. – Ведь проблемы же есть… Есть же?

– Да, да, конечно. – Партнёр пододвинуло ему тарелку ещё ближе.

– Эти указатели помнишь, я говорило? У ремонта моста. В прошлом цикле, я дорогу подсказало. В реестре сказано, что знак запрещает движение на объекте, а пешеходы, там так же указано, не двигаются, а ПЕРЕдвигаются. – Вилка насадила запечённого кальмара. – Если нет разницы, тогда зачем создавать разные слова? – Вилка потянулась ко рту, но остановилась. – Или вот такой вопрос ещё: дорога для движения транспорта. Тротуар, для передвижения пешеходов. На сибайке в плотных водах или велосипеде у горы нужно передвигаться по дороге, так как это транспортное средство. Если я устало и иду пешком, то я пешеход и велосипед я качу рядом с собой, но теперь я должно идти по тротуару. Допустим, машина заглохла. Я её толкаю по дороге, по обочине. Я не выруливаю её на тротуар, хотя, по идее, должно. – Оно опять потянулось к еде и вновь заговорило. – Или ребёнок идёт и у него на верёвочке, сзади, игрушечный грузовичок тянется, где оно должно идти? Что за слагнайя? Каковы правила размеров, где нормы, почему это не регулировано, а штрафы выписываются?

– Тебя штрафовали?

– Нет… – Оно наконец зажевало кальмара, что не помешало ему ответить. – Но кого-то же да.

– Кого?

– Не знаю… – Кальмар оказался вкусен, но вкус его уже так не радовал. – Но кого-то же точно должны были…

Негодуя, Игорь доело, помылось и постиралось. Не смогло отвлечься и разделить постель с наконец подгадавшей свой график под общую свободную смену троицей. Всё, на что оно способно, как все поняли, это опечалить любящих его существ. Так что оно погрузилось в книгу, уходя в приятного ему автора. Ему не нравилась нерешимость главного героя книги, но оно понимало фантастический мир, созданный писателем, где общество почти так же задавило маленькое существо. Слегка позавидовав тому, что даже этот, всем неизвестный автор внёс как-то свою лепту в века, Игорь не выловило главных заложенных мыслей книги осознанного существования через вопрос «Зачем?» и понятия «Необходимости», а нашло для себя другое приятное: Аккуратность. Оно перенесло эту мысль в Дуон. Именно аккуратности, и не хватало окружающим. Они скажут слово, не задумавшись, а слово это может перевернуть судьбы, уничтожать поколения и создавать великое. Существа строили этот мир, формируя какие-то правила и законы, но сами же в них не способны ориентироваться. Всё вокруг кажется недоделанным, слегка тронутым, как-то не так пододвинутым. А хотелось: Если делать, так делать, либо не трогать вовсе. Мы не можем быть не аккуратными, мы обязаны проявлять осмотрительность, чтобы ни допустить повторения исторических ужасов, как например со Слагнаей. История давно забытого учёного.

Радиоактивность открытых лучей источника открыли совсем недавно, относительно открытия их пагубного воздействия. Раньше существу просто становилось плохо и оно умирало. Потом общество заметило, что живущие существа на прямых лучах источника чаще заболевали, умирали, тогда ещё по непонятным причинам и вечно жаловались на плохое самочувствие. Причём разница расстояния от источника была не важна, главное, как выяснилось позже, угол падения и степень фильтрации принимаемых телом лучей.

Миллионы циклов назад, ещё ползающие, извивающиеся по дну, эволюционирующие существа, инстинктивно стали прятаться от открытых лучей, но приближаться как можно ближе к источникам. Подберёшься слишком близко – обожжёшься, отдалишься – замёрзнешь. Важно держать грань. Тепло запускает все жизненные процессы, ускоряет рост растений, позволяет легче и быстрее двигаться. Жизнь проходит легче, но и быстрее. На холоде же всё застывает, все ни хотят шевелиться, от плотности тяжело подниматься, ты не тратишь себя и сохраняешься. Метаболизм почти останавливается и средняя продолжительность жизни увеличивается чуть ли не в два раза. Но жизнь ли это?

Когда приматы социализировались, один умник обдумало: Почему бы не направить все улетучивающиеся над его жилищем лучи, прямиком на крышу дома, тогда же согреться можно. Оно расправило отражающий брезент из очищенных бликовых шкур, под таким углом, чтобы сверху на дом падало в три раза больше энергии. Дом действительно прогрелся. Зелень покрыла всю ближайшую почву вокруг дома, и в холодное время цикла, там было тепло и легко, как у самого источника.

Через цикл у него заболело колено. Оно подумало, что как всегда это, или от возраста. Через три цикла начали учащаться болезни у детей. Они дольше выздоравливали и тяжелее переносили невзгоды. Через шесть циклов и у взрослых появились отчётливо выделяющиеся проблемы. Зубы лезли один за одним, кожа покрывалась нарывами, ногти слоились. Нужно было лечение. Отвары не помогали. Мази, той, ещё зарождающейся медицины, не справлялись. Советовали грелки ставить. Назначенное прогревание умник решило проводить семье не компрессами, а направленными сконцентрированными лучами, прямиком на грудную клетку. Оно обклеило вогнутые дощечки бликовыми шкурами. Долгие смены вымеряло углы искривлений, для точного направления всех развеивающихся лучей. Оно пилило, клеило, чертило. Дети смотрели на него, кашляли, и радовались, что роститель делает всё, чтобы вылечить их.

Через шесть циклов умер первый его ребёнок, за ним второй. Каждую смену умник держало их под прямыми, сконцентрированными лупой лучами. Оба партнёра покинули умника. Ещё через цикл оно узнало, что их состояние улучшилось. Оно сорвало брезент, и стало записывать показания. Выписало в подробностях количество получаемого света, ориентировочное пребывание под ним, выделяемое тепло и различные этапы разложения организма. Для подтверждения оно хотело начать опыты на рыбах, но не успело, организм разваливался быстрее чем восстанавливался.