Полная версия
Правда
– Такую, ять, чтобы в ней ногти были, – подтвердил господин Тюльпан.
– Ну, гм… у меня… я мог бы… – Достабль сдался. Он был торговцем. И продавал то, что продавалось. – Давайте-ка я расскажу вам вот об этих сосисках, – начал он, немедленно переключив свой внутренний двигатель на задний ход. – Когда на бойне кто-то отрубил себе палец, мясорубку даже не остановили. Крыс вы там, наверное, не найдете, потому что крысы этим местом брезгуют. Там таких зверей забивают, которые… ну, вы слыхали, что жизнь выползла из какого-то там супа? Вот и эти сосиски тоже. Если хотите плохую сосиску – лучше этих не найдете.
– Ты их придерживаешь для особых покупателей, да? – спросил господин Штырь.
– Для меня, сэр, каждый покупатель – особый.
– А горчица у тебя есть?
– Люди, конечно, называют это горчицей, – Достабль начинал увлекаться, – но я это называю…
– Я люблю ятскую горчицу, – сообщил господин Тюльпан.
– …отличной горчицей, – немедленно выкрутился Достабль.
– Мы возьмем две, – сказал господин Штырь. За кошельком он не потянулся.
– За счет заведения! – воскликнул Достабль. Оглушил две сосиски, положил их в булочки и протянул покупателям. Господин Тюльпан забрал обе и заодно банку с горчицей.
– А знаешь, как в Щеботане называют сосиску в тесте? – спросил господин Штырь, когда они отошли от лотка.
– Нет, – ответил господин Тюльпан.
– Они ее называют «ле сосиска в ле тесте».
– Что, ять, на иностранном языке? Да ты, ять, шутишь!
– Я тебе, ять, не шутник, господин Тюльпан.
– Ну, то есть они же должны ее называть какой-нибудь… какой-нибудь… сосиской dans lar derrière, – продолжал господин Тюльпан. Он вкусил Достаблева деликатеса. – По вкусу и не отличить, – добавил он с набитым ртом.
– В тесте, господин Тюльпан, а не «в одном месте».
– Я знаю, что хотел сказать. Омерзительная, ять, сосиска.
Достабль смотрел им вслед. В Анк-Морпорке подобную манеру речи нечасто можно было услышать. Большинство людей не пересыпало слова буквами, давно исключенными из алфавита, и Достабль никак не мог взять в толк, чем господину Тюльпану приглянулась именно «ять».
У большого дома на Желанно-Мыльной улице собралась толпа, а пробка из повозок доходила уже до самого Бродвея. А когда собирается толпа, подумал Уильям, кто-то должен написать почему.
В этом случае причина была очевидна. На пятом этаже, на плоском карнизе снаружи окна, стоял, прижавшись к стене, человек и с каменным лицом смотрел вниз.
Толпа пыталась ему помочь. Разубеждать человека в такой ситуации было не в практичном характере анк-морпоркцев. В этом городе, в конце концов, каждый был волен делать что хотел. В том числе и давать советы.
– Здание Гильдии Воров-то получше будет! – орал один мужчина. – Шесть этажей, а внизу – хорошие твердые булыжники! Черепушку с первой попытки расколешь!
– А вокруг замка приличная брусчатка, – посоветовал стоявший рядом.
– Оно конечно, – возразил его сосед. – Только ведь патриций его убьет, если он попробует оттуда спрыгнуть, понимаешь?
– Ну и?
– Ну и дело же в стиле, разве нет?
– Башня Искусства хорошо подходит, – уверенно сказала какая-то женщина. – Почти девятьсот футов. И вид будет хороший.
– Верно, верно. Только и времени на раздумья будет навалом. В полете, я имею в виду. Не лучшее время для рефлексии, как по мне.
– Послушайте, у меня тут целая телега креветок, и, если я еще немного задержусь, они домой пешком пойдут, – простонал возница. – Чего он там возится?
– Размышляет. Это ж большой шаг.
Мужчина, стоявший на карнизе, повернул голову, услышав шарканье. Уильям пробирался вдоль стены, стараясь не глядеть вниз.
– Доброе утро. Чего, отговаривать меня пришел?
– Я… Я… – Уильям изо всех сил старался не глядеть вниз. С улицы карниз казался намного шире. Он уже жалел, что забрался сюда. – Мне бы и в голову не пришло…
– Я всегда открыт для попыток меня отговорить.
– Да, да… э… не сообщите ли вы мне свое имя и адрес? – спросил Уильям. Он и не подозревал, что здесь, наверху, вокруг крыш гуляет такой неприятный и коварный ветер. Он перелистывал страницы блокнота Уильяма.
– Зачем?
– Ну… потому что после прыжка с такой высоты на твердую землю подобные вещи бывает уже сложно узнать, – объяснил Уильям, стараясь выдыхать не слишком много воздуха. – А если писать об этом в листок, то будет гораздо лучше, если я расскажу, кем вы были.
– Какой еще листок?
Уильям достал из кармана экземпляр «Правды». И молча передал трепещущий на ветру лист мужчине.
Тот уселся на карниз, свесил ноги в пустоту и, шевеля губами, прочитал новости.
– Так это что, вещи, которые случились взаправду? – спросил он. – Вроде как глашатай, только напечатанный?
– Верно. Итак, как вас звали?
– А чего это сразу «звали»?
– Ну, знаете… очевидно… – выдавил из себя Уильям. Он жестом указал на пустоту и чуть не потерял равновесие. – Если вы…
– Артур Сдвиг.
– А где вы жили, Артур?
– На Лепечущем проезде.
– А кем работали?
– Опять ты с прошедшим временем. А вот стражники мне обычно чашечку чая приносят.
В голове Уильяма ударил тревожный набат.
– Вы… часто прыгаете, да?
– Не, я только самое сложное делаю.
– В смысле?
– В смысле, наверх забираюсь. А прыгать я, конечно, не прыгаю. Для такой работы особого умения не надо. Я больше по крикам о помощи.
Уильям попробовал вцепиться в отвесную стену.
– А помощь эта заключается в…
– Двадцать долларов наскребешь?
– Или вы прыгнете?
– Ну, не совсем прыгну, конечно. Не до конца. Не в полном смысле. Но я продолжу угрожать, что прыгну, если понимаешь, о чем я.
Здание теперь казалось Уильяму куда выше, чем когда он поднимался по ступеням. Люди внизу были гораздо меньше. Он различал поднятые кверху лица. В толпе был Старикашка Рон со своей лишайной псиной, и остальные нищие тоже, потому что какая-то необъяснимая сила всегда притягивала их туда, где разыгрывались импровизированные уличные представления. Уильям даже разглядел табличку «Пугаю за еду», которую держал Генри-Гроб. А еще колонны телег, парализовавшие уже полгорода. Уильям почувствовал, что его колени слабеют…
Артур подхватил его.
– Эй, это мое место, – сказал он. – Найди себе другое.
– Вы говорили, что прыжки – это такая работа, для которой особого умения не надо, – сказал Уильям, пытаясь сосредоточиться на своих заметках, пока мир плавно вращался вокруг него. – А кем вы работали раньше, господин Сдвиг?
– Верхолазом.
– Артур Сдвиг, а ну-ка слезай оттуда немедленно!
Артур посмотрел вниз.
– О боги, они притащили мою женушку, – сказал он.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
1
Довольно распространенный тип галлюцинаций, встречающийся у большинства людей.
2
Редчайший и зловоннейший овощ Плоского мира, благодаря этим качествам весьма ценимый гурманами (которые редко ценят что-то обычное и дешевое). Также прозвище Анк-Морпорка, хотя настолько плохо овощ не пахнет.
3
Ваш Мозг Под Наркотиками – зрелище жуткое, спору нет, однако господин Тюльпан был живым подтверждением того, что Ваш Мозг под коктейлем из лошадиных притирок, шербета и толченых мочегонных таблеток страшен ничуть не меньше.
4
Слова подобны рыбам, в том плане, что некоторые из них способны выжить только в своего рода рифах, где их причудливые очертания и значения защищены от сумятицы открытого моря. «Потасовка» и «стычка» обитают лишь на страницах определенных изданий (точно так же, как «напитки» встречаются лишь в определенных меню). В нормальном разговоре вы их не услышите.