Отражение мира

И дождик певучий,

Казалось, незрим.

* * *

В моей душе несоответствие,

За безмятежностью – туман.

Причина это или следствие –

Мой взгляд, направленный в стакан.

Мне сложно слышать о прощении,

Уход в себя осточертел.

Не верю я в несовмещение.

Я б сам себя простить хотел.

* * *

Не лечите от счастья меня,

Не кичитесь свободой от боли.

Обжигаться порой от огня –

Это лучше, чем доля неволи.

* * *

Хочется сна бесконечно спокойного,

Чтобы луна не являла покойного,

Чтобы без сна не бежать к пробуждению

От крестов и могил, прочь от лжевоскресения.

* * *

Бестолково, малословно,

Лишь мозоли и хандроз.

И в работе, безусловно,

Золотуха иль понос.

* * *

Не знаю, где Вам показалась ложной строчка,

Но я, как песня русская, открыт.

Я так сказал. И все. На этом точка.

Удел вранья давно мной позабыт.

* * *

А я смердеть не буду во гробу,

Хоть не святой – до святости далече.

Я смерть свою нахально на*бу

И лишь на грамм пятнадцать стану легче.

* * *

Пьянеть от трезвости ума

Ума, казалось бы, не надо.

Когда из грязи и дерьма –

Достаточно порою взгляда.

И стопка не пьянит уже,

Мысль доминирует над змием.

Бутылку поглотил фужер,

А я как прежде не пьянею.

* * *

Перечеркнут рассвет паутинкой

От листка до листка.

И роса неподвижною льдинкой

Отраженьем глядит в паука.

* * *

Когда продрогший белый свет

Кричит, что счастья в мире нет –

Тýжишь.

И хочешь верить, что не так,

Рвешь душу мне на пустяках –

Дýшишь

В себе сомненья и печаль,

Глядишь в подтреснувший хрусталь и

Глýшишь.

Не заглушив спиртным вранье,

Ты хочешь быть уже её

Мужем.

Вот, вскрылся долгожданный лед,

И с крыши льет, и небо пьет

Лужи.

Скажи хоть слово. Прокричи!

Иначе боль не излечить!

Ну же!

Как робок был ее ответ.

На букву «Н» – не значит «Нет!»

Нужен!

* * *

Глядишь, июнь не за горами.

В земле увязнет жухлый лист,

И вечер будет нежно чист,

И дни опять с материками

Пойдут вразрез.

Ночь будет прятаться все чаще.

Так, забежит на полчаса,

И вновь смотреть во все глаза.

В предчувствии тепла все слаще

Одежды вес.

На гвоздь повесим полушубки.

Колясок детских мерный скрип.

На площади шансона хрип.

Все чаще и короче юбки,

Все громче смех.

Пройдемся, милая, вдвоем,

Мы так соскучились по лету –

Не упускать же радость эту!

По солнцу яркому пойдем

На Ленинский проспект.

* * *

Сквозь вуаль, прожигая взглядом,

Словно взор с чудотворной иконы.

Абажур, что качался рядом,

Испугался на Вашем фоне.

Незамеченным вдруг остаться,

И вполсилы боясь светить, –

Толь погаснуть, не то разорваться…

И рождается «быть иль не быть»!

* * *

Ежедневник. Страница. Февраль.

Понедельник. Граница, Печаль.

Лист. Строка. Переплет. Луна.

Вист. Рука. Пересчет. Тишина.

Куш. Брань. Дурак. Имена.

Душ. Пьянь. Коньяк. Пелена.

Веселье. Коктейль. Башкá. Ноль.

Похмелье. Постель. Кишка. Боль.

Рассол. Пиво. Кефир. Мат.

Мосол. Чтиво. Чифир. Брат.

Звонок. Дверь. Друг. Предлог.

Шинок. Хмель. Круг. Итог.

Икра. Склянка. Нарды. Преф.

Игра. Пьянка. Карты. Блеф.

Черви. Крести. Пики. Бубны.

Черти. Вместе пить будем.

* * *

Как хочется парного молока

Из крынки отглотнуть,

Потом молчать о тишине

И в тишине уснуть.

Так хочется сквозь облака

Хлебнуть осеннего дымка,

Когда ботву сухую

На огороде жгут.

Вернулась мысль издалека,

Я наливаю коньяка,

И после каждого глотка

Я выдыхаю, и клопы

От ностальгии мрут.

И хочется парного молока…

* * *

Я в эти ночи не пишу стихов,

Когда твое присутствие не внемлю.

Когда твоих не слышу я шагов,

Кляну на небе свет, под небом землю.

В твой сон прохладный не стремясь

(в нем я никчемная нелепость),

Я без строки иду, смеясь,

На равнодушие мерить крепость.

* * *

Ты бродила по возрасту,

Словно ангел по воздуху.

И в года-города

И в селения-месяцы,

Слово в каждую борозду,

Ты бродила по возрасту.

И лачуги-недели

На тебя поглядели.

Буду днем и мгновением

В шалаше в воскресение.

* * *

Лист жадно впитает чернильную пасту

Из туч-размышлений, из молний и грома.

Мне это теченье уже неподвластно,

Но искренне дорого,

Терпко,

Знакомо,

Подобно ознобу, трясущему тело.

Промокший до нитки, до края ногтей,

Продрогший.

Тотально,

Всецело

Отдался в объятья природы своей.

ТЕАТР ДОЖДЯ

Лужи хлопают в подошвы

На беззубой мостовой.

Листья хлопают в ладоши,

Хлещет ливень проливной.

Шелестят волною травы,

И под радугой кулис

Гром кричал, так громко: «Браво!» –

И ветра свистели: «Бис!»

Ах, какое чудо, право!

Утихает к ночи свист…

И восторженно-лукаво

Темный занавес повис.

* * *

Сегодня мы друг другу чужды.

Ты стал давным-давно другим,

Остался только прах от дружбы,

И матом хочется благим

Покрыть все вехи неурядиц,

Все годы, что я был не там,

Где мог помочь среди сумятиц.

Но смысла нет. Уже словам

Моим к былому не пробиться.

А ты давно уже успел

Безбожно скурвиться и спиться.

Ты знаешь: врать я не умел.

И я винить тебя не в праве,

Пускай рассудит нас судьба.

Прости. Я вынужден оставить

Тебя, убогого раба.

* * *

Пытаясь спрятаться во снах

От яви черной и никчемной,

Весь мир послать бы просто к черту,

Богов таская на словах,

Которые не публикуют…

Я просыпаюсь, я тоскую,

Осознавая: чувства – прах.

У-ВЭЙ

Реку вброд перейти не искусство.

Берег заманчив другой стороны.

Мне прозы погода пришлась не по вкусу,

А строки поэзии мне не видны.

Ни плот и ни лодку не свяжешь.

Не свить

Амбиций порывы. Желанье промокнуть.

Брод кончился. Мне по течению плыть

До поворота. На берег. Просохнуть,

Оставив и реку, и след берегов.

Следами по небу слетаю к закату.

В потоках ветров я устрою альков,

И высохшим ртом я амброзии выпью.

Мне вечную дарит пища богов

И юность, и славу, любовь и утрату.

Во мне остается недуманье слов,

Неделанье дел, неосознанность снов.

Я – брод, я – течение, я – берега,

Я – небо, закат, я – поток и река,

Я – жизнь и зачатие новой души,

В которую душу и сердце вложил.

* * *

Смотри, как небо приближается к земле.

Поток стремительно немыслим,

Под птичьим гамом обомлев.

И фраз немых не перечислить.

Так, не прощаясь, уходить,

Успев простить на полувздохе.

Мне обреченность победить

Не по зубам, и дни как крохи.

Наперечет закат к закату,

От жеста к жесту и легко.

Я разбазарил предоплату.

Уйду спокойно. Без долгов.

* * *

На ветру парашют одуванчика.

Мне просторно под небом живым.

Приземлиться пора, но заманчиво

За рекой, за изгибом кривым.

Города бьют неоновым отблеском,

Под асфальтом скучает земля.

Сквозь застывший подошвы оттиск –

Проросту очарованный Я.

* * *

Так бестолково утрачена,

Хотя только начата начисто,

Разорвана в клочья, пропитая,

Разбитая, Богом забытая.

Я ей улыбнусь на прощание

И двери захлопну. Отчаянье

Не то что бы рядом, но все-таки.

Закроюсь за адом, и всполохи

Опять промелькнут где-то в памяти.

Когда я уйду, только памятник

В простом переплете останется.

Кому-то покажется значимым,

И как бы там ни обозначилось,

Все так бестолково потрачено.

ИЗ КАРЕ В ПАРУ

Когда любовница ключи, постель и душу

Дает, чтоб я был только с той,

Которая, покой жены нарушив,

Разбила вдрызг весь жизненный устой.

Возможно – блядство, похоть, тяга к самке…

Все, что угодно. Не понять другим.

Отказ всем дамам, и прорвался в дамки

Сквозь одиночество и завывание пурги.

Я сам считал – горбатого могила…

Но если б знать, что так произойдет.

Я изменюсь, и дай мне, Боже, силы

Простить ее, когда она уйдет.

ВЫШИТЫЙ КРЕСТОМ

Я тоже вышитый крестом.

Была моя канва бела,

Рождались строчки и слова.

Мне Бог указывал перстом

На узелки и на разрывы,

И настроение цветов,

Но, выпуская из перстов

Иглу судьбы на перерывы,

Он отдавал мне в руки пяльцы.

Я путал нити. В свой узор

Вплетал ошибки и позор.

И в кровь исколотые пальцы

Господь с улыбкой целовал,

Исправить вновь судьбу пытаясь.

Так жил, грешил и вышивал.

Пред вышитым крестом я каюсь.

* * *

Я так надеялся наивно,

Что подуспел Вам надоесть.

Надеялся, – Ваш взгляд невинный

Сумел прочесть дурную весть,

Что я уже непринадлежен

Особе Вашей и слезам.

Я был случайно с вами нежен,

Простите – раньше не сказал.

Наперечет все фразы зная,

Не стану слушать и молчать,

И на вопросы отвечать.

Ни к черту, души истязая,

Мы тихо разойдемся – зная,

Что все с начала не начать.

ЗИМА 2004

Синь проступает в залежах пурги.

Ее движения для глаз едва заметны.

Похоже – небо крутится от ветра

Там за пургой. Здесь не видать ни зги.

И нет дорог, и тропки неприметны.

Своих следов не видно даже с метра.

Какие к черту тут писать стихи,

Коль голос утопает безответно,

И кинопленка жизни– словно ретро–

Прокручивает лучшие штрихи.

* * *

На твоей могиле доедая хлеб,

Чуть горьковатым небом запиваю.

Твое пристанище. Да лучше б я ослеп…

Я горечь неба водкой заливаю.

Я долго не был у тебя в гостях,

И покосился крест среди бурьяна.

Остаток времени замешан на костях.

Не осуждай меня за то, что пьяный.

Я не бежал от Бога и семьи,

Не тороплю и будущую встречу,

Ты лишь проклятия с меня сними.

Мне одному побыть хотя бы вечер

И миг прожить по меркам Бога,

Не запятнав ненужными делами…

Ты не грусти. Отец, моя дорога,

Как груши, что сажали, и стволами

Окрепли, и дают приплод.

Ах, если б ты увидел эти груши…

Прости мой хлеб. С хлебами недород.

Ты отдыхай, покой твой не нарушу.

* * *

От мыслей к сердцу путь далек,

Как до рассвета час последний.

Никто не выскажет упрек.

Миг – долголетия наследник.

В мгновенье – явью стали сны.

Любимый пасынок терпенья –

Мой сон – цветущей тишины

Осознанным возник значеньем

И значимым, как божество.

Душа спокойна и тотальна,

Приятна, как исход летальный.

Понятен замысел его,

Такой же искренне-случайный.

Я понял. Только и всего…

* * *

Апрель морозы выколдовывал

Из белой зимней скорлупы.

Движенья жадный ветер сковывал.

Короткий шаг – длина стопы.

Сугробы в черной оспе шлака,

Под переплетом твердым наст,

А подоконник вовсе плакал,

Глядя в асфальта черный пласт.

Окно, посматривая в улицу,

Жильцам о потепленье лжет,

И, шторами хитро прищурившись,

Молчит, что минус тридцать жжет.

* * *

Ты знаешь? Потроха, не зная нотной грамоты,

Такие кренделя выписывают в лад.

Наверное, о том не знаешь грамма ты.

Когда ремень потуже – заводским пельменям рад.

Все о насущном… Хоть не единым сыт.

Желудок о другом не запоет, пока

Утробе подпевает зачерствевший быт,

И музыка кишок слышна издалека.

* * *

Поутру по прохладной росе,

По отбитой до звона косе

Бриллиантами брызжет роса.

Слышишь свист и травы голоса?

Ряд за рядом. Ряды все

За косой полоса к полосе.

Широко. И глядят небеса

В отражение косы синь,

Растворяя рассвет по часам

На весах между янь и инь.

ПАСТУХ

Кнутом пастух над головой

Неспешно круг выводит. Хлесть!

Проснулось эхо над рекой,

Залебезило где-то: «Лесть… есть…»,

И новый круг закончив. Ах!

И звезды падают за лес,

Дрожит рассвет на небесах,

Луна срывается с небес.

Лениво, с паром из ноздрей,

Бредут коровы сонно.

Эй! Пастушок! А ну, бодрей,

В седло и по загону.

Ворота я открыл уже!

Гони их к белой роще.

И стайки вспуганных чижей

Звенят над клячей тощей.

* * *

Ночь просверлив глазами,

Читаю стихи полнолунью,

Как вор, пробираюсь низами.

Язык прикипел латунью.

Уже обожженное небо

Ободрано рыком гортанным.

Вкус заплесневелых похлебок,

Из детства вдруг всплывшие тайны.

И горечь в протухшем болоте

Под шум лягушачьего бубна.

Я шут и в шутовской работе –

Паук, потирающий нудно

Со скрипом лохматые лапки.

Глазеет на свежие раны

Болото. Осокой булавки

Под ногти. И щиплет и щемит

Под сердцем, и ком возле горла.

Кругом непроглядная темень.

И шум лягушачьего горна.

* * *

Нежность сквозь ребра брызжет

В поисках тихой печали.

Мне помнится, в самом начале,

Казалось, что сердце выжжет.

Надеялся, скоро угаснет,

А грудь, как цветок, раскрылась.

Ты со вселенским счастьем

В клетке грудной приютилась.

* * *

Споры о вечном,

Беседы о праздном,

Ссоры беспечны –

Случайные фразы.

Теченье бросает

Времени стразы.

Блеск угасает,

Но меркнет не сразу.

Тлеет печалью

Остывшее слово,

Ночь под вуалью,

И я очарован.

ОБРЕЧЕННОСТЬ

Обреченность на цыпочках, вкрадчиво –

Да входи уж. Таиться к чему?

Ты себя так давно обозначила,

Я привык к естеству твоему.

День за днем твой оскал заговаривать,

Ночь за ночью с тобою дышать.

Тем же воздухом ночи заваривать.

Привыкаю тебе не мешать.

Ты ко мне привыкаешь неистово.

Не влюбляйся, твори, что должна,

Или я осознаю неискренность.

Мне влюбленность твоя не нужна.

ОТЦОВСКИЕ НАСТАВЛЕНИЯ

Мне тебя откупать нечем,

Если вдруг заметут менты.

Помни, сын, что талант вечен.

Вор, поэт, человек, ты

О плохом у меня не спрашивай,

А вскрывают замки так…

Дальше думай, твори, вынашивай,

Не продай талант за пятак.

Думай сам, как себя прославить.

Только мелочь, прошу, не бери.

Я в наследство смогу оставить

Пару слов: дерзай и твори.

Больше мне поделиться нечем,

Проживи свое лучше меня,

Не ищи, где дышать легче.

Я с тобой до последнего дня.

Выбирай. Только помни свято:

Есть ответ у любой задачи.

Я в земле свой талант прятал,

Ты, сынок, поступи иначе…

* * *

Что, пушистый, вздыхаешь томно?

Тебя тоже под дождь прогнали?

Вот и я, как и ты, бездомный,

И меня тут давно не ждали…

Что,продрогший, намокли уши?

Ну, иди я тебя согрею,

А за пазухой и посуше,

И вдвоем нам уже теплее.

Не дрожи ты от вспышек молний,

Помурчи мне о жизни лучше,

Ты весь мир теплотой наполни

И заполни собою душу.

Отогрелся? И дождь стихает.

Если что, заходи, я рядом,

Я согрею тебя стихами.

Мне уже ничего не надо.

Вот рванул по траве по мокрой,

Видно, есть потеплей местечко.

Небо красится рыжей охрой.

Эх, и мне бы сейчас на печку.

Август 2006.

ПУТНИК

Отдохнуть от постылых будней

И послушать чужие бредни.

Словно вышел на паперть путник.

Что еще может быть конкретней?

Пересуды чужих и толки–

Вот и все, что в народе слышно.

Я вернулся в народ. А толку?

Ничего из того не вышло.

И пошел я своей дорогой,

Как и прежде – ей края нету.

Я с тобой посижу немного

И ищите меня по свету.

Не найдя ни конца, ни края,

Я в клубок соберу дорогу,

Если нету земного рая,

Я его попрошу у Бога.

* * *

Я сидел в тишине безлунной,

Ночь текла, как бальзам прохладный

И тягуче тянулись думы.

Впрочем, ладно о грустном, ладно.

Ни к чему бередить былое,

Просто август мне грусть навеял,

Я о нем тосковал зимою,

А теперь заболел апрелем.

* * *

На промежуточных станциях мира

Бесшумно, уныло, среди тишины

Я слышу щелчки в незнакомых квартирах,

Хотя выключатели мне не видны.

Там жизни чужие впустую проходят,

И чьи-то чужие проходят года.

Мой тамбур прокурен, и сны в непогоде

Проходят. И мне неизвестно, куда.

Куда меня мчит этот поезд сквозь тучи.

Я был здесь не долго, но все-таки был.

Пустой полустанок уснувший научит

Безмолвию фраз и угасит мой пыл.

Я– звук проходящего встречного всуе;

Я– шум, уносящий чужую беду.

На первом пути две минуты кочует,

Мой скорый опять догоняет звезду.

И я, посмотрев из вагона за грани,

Кричу вам в сердцах и в безумстве тону.

Безбожник в судьбу вашу ангелом ранним

Бесшумно в окно из вагона шагнул.

* * *

Нем и тих вагон печальный.

Кто-то спит, а кто-то нет.

Стук колес унес вокзальный

Незатейливый сюжет.

Мне, увы, опять не спится,

А попутчице моей

Что-то радужное снится.

Я хочу, конечно, к ней

В сон войти (глагол по Фрейду

Навязался, не изгнать).

Но к чему ночные рейды?

Тут природу не понять.

* * *

Нарушив уклады и догмы

Чужих, устоявшихся истин,

И вихрем прически на лохмы…

Неистов, по жизни не мыслим,

Шныряющий, жаждущий пыли,

К другим умиляющим бризом.

По-разному разное жили,

И каждый с каким-то капризом.

А ветру нет дела до фарса,

До пафоса и эпатажа.

И встречи от галса до галса

Бывали попутные даже.

Но разные скорости, что ли,

В укладах различного быта?

А ветру, что море, что поле…

Дорога повсюду открыта.

ПРОСТО СЛЕДЫ

Между далеких лет пространства тлен

Размеренно вращается и тает.

Пыль вечности стряхнув с колен,

Расправив плечи – память воскрешает

Крупицу за крупицей в забытьи,

В шаманском танце вьюги-негатива.

В снегу следы изюмом из кутьи

Следят за пешеходом сиротливо.

И каждый след тебе вдогон глядит,

Насчитан, утопает в рыхлом прошлом.

Своих шагов нам не опередить,

Пока мы будем помнить о хорошем.

Я не спешу свой шаг опережать,

Не плакать вам пока по мне взаймы.

Давай покурим. Некуда бежать.

Мы на ладони ветреной зимы.

* * *

Какая мне разница, Боже

(Тамбовской губернии глушь,

Где все деревеньки похожи),

В какую их них я вернусь?

Ведь так ненадолго, наскоком

Врываясь в отмеренный быт,

Пыль сплетней и распрей осколки

И фразы, что ты не забыт.

Но так избирательна память,

И каждый молчит о своем.

Сегодня я был рядом с вами

И говорил ни о чем.

А завтра объявят мой вылет.

Дай Бог мне удачи в пути.

И снова Таймыр меня примет

Вопросом: «К кому бы зайти?»

* * *

Оставь мне несколько минут

На тишину и на молчанье,

На осени шальной приют,

Дождя невнятное стучанье.

На речке Талой тишина,

Я ухожу в нее тотально.

И здесь печаль разрешена,

Тоска – немыслимо реальна.

Оранжевым цветком печи

Горит осознанность печали.

А мысли едко горячи.

И я уйду от них едва ли.

* * *

Меня разбудили волны,

Что тянут на острые рифы.

На кухню бреду невольно –

Меня разбудили рифмы –

Еще не проснувшись вроде.

Свет вспыхнул и глаз режет.

Рука по листу выводит

Не сон и не явь. Грежу.

И что мне сейчас дороже:

Уснуть и забыться? Знаю!

Я утром с опухшей рожей

Наброски свои почитаю.

* * *

От ковчега кочевья,

кочевья.

Звезд сменилось свеченье.

Ученья

Поменялись. Но снова

ничей я.

Мне свобода, как встарь, –

дорога.

Обстоятельств случайных

стеченье.

Перемены полярных

значений.

И теченьем по телу –

влеченье.

Только совесть, как тетка

строга.

* * *

Я стал ко всем терпимей и ровнее.

Глаза не смотрят в два зрачка едино.

Картинки сквозь туман роднее,

В них больше смысла. Этот поединок

С самим собой давно уже не новость,

Когда перед тобой под маской мир

Огромным куполом глядит сквозь невесомость.

И маска тает, как в жару пломбир.

И сладость взгляда растеклась по небу.

Весна открылась посреди зимы.

Ты слышишь, сквозь капель идет по снегу.

Второй апрельский день встречаем мы.

* * *

Старею, на работе не уснуть.

Какого черта я тут маюсь?

За их подачки отдохнуть

Я не могу. Не высыпаюсь.

И вот уже прошел обед,

А я как прежде с боку на бок,

Пора уснуть, но силы нет,

Хоть понимаю – спать-то надо.

Весь организм кричит: «Усни!»

И я опять овец считаю,

Но, к сожаленью, уяснил,

Что грежу, но не засыпаю.

Какой мучительный процесс –

Рабочий день после обеда.

С обедом пашешь или без,

А к выходным, как к Дню Победы,

Путь так тернист. И невпопад,

Через задания к нарядам,

Прошел четверг, похмел-отряд

И выходные где-то рядом.

* * *

Ты прости мне мои метели,

Снег засыпал былую прыть.

Мне давно опостылели цели,

И грядущего не изменить.

Мне сегодняшний день дорог,

Не смотрю ни вперед, ни назад,

Всех проблем необъятный ворох

Лишь с тобой одолеть я рад.

Ты мое утешение мира.

Этот мир стал живым для нас.

Моя муза, моя ты лира.

Ангел вечности «здесь и сейчас».

* * *

В провинциальной антикварной лавке,

Вдыхаю жизнь покинутых вещей –

От старых эполет или булавки

До отражений умерших людей.

В обшарпанных зеркальных ликах,

Средь звуков ходиков смешных,

В углу, поскрипывая лихо

Среди забытых пыльных книг,

Звучал давно забытый всеми

Уставший граммофон в годах.

Я приютил его на время,

Так и прижился навсегда.

Когда надоедают «цифровые» звуки,

Я вынимаю вилку из сети,

Беру кривую ручку в руки,

И песня ямщика в эфир летит…

* * *

Не беспокойся понапрасну,

Судьбу напрасно не кори

И всуе слов не говори,

Которые весьма опасно

Взрывают душу изнутри.

До безмятежности мгновенье,

Одно мгновенье тишины.

Все, кто ушей не лишены

На расстоянье всепрощения

Как будто в жизнь воскрешены.

* * *

Заброшена неведомо куда,

Моя судьба шагает по пустыне,

Дрейфует в море и кругом вода,

В морозах лютых… – Сердце не остынет,

Покуда ты, где б ни была,

Со мною, словно пуповиной,

Неразделимой половиной

Всегда внутри меня жила.

И даже твой полет над миром

В кромешной, жуткой темноте

Я слышу шелест за эфиром

В недостижимой высоте.

Превозмогая неизбежность,

Через запрет переступив,

Дарю тебе любовь и нежность.

Прощаюсь – вновь недолюбив.

* * *

На горбу у седой горы

Появился мешок заплечный –

Красный, как надувные шары.

Это день промелькнул скоротечный.

И опять над горою мгла,

В пустоте растворилась дымка.

И полярная ночь легла.

День еще не дошел до заимки.

Может, завтра взгляну в окно,

В перемерзшую щель оконца,