Привет тебе от меня из 1942-го года

Ростов освободили 14 февраля 1943 года, а 25 февраля того же года Горисполком обязал городской отдел образования подготовить и открыть к 28 февраля школы и библиотеки, здания которых пригодны для проведения занятий. После долгого перерыва школьники продолжили своё обучение. Эдику повезло, он пошёл в первый класс в сентябре 1943 года, как и положено, в свои семь с половиной лет. К тому моменту школу полностью отремонтировали и готовы были принять новых первоклашек. О военном времени напоминала табличка на соседнем здании, на которой было написано название переулка на немецком и русском языках.

Ещё до войны школа отличалась углубленным изучением предметов художественно-эстетического профиля. События военного времени кардинально изменили жизнь, оставив боль в сердце от утраты близких и знакомых. Большая часть ребят из самого последнего выпуска перед войной 1941 года погибла на фронте. По воспоминаниям Варвары Викторовны Шкловской, (дочери писателя В. Б. Шкловского) был короткий промежуток времени в мятежной России между НЭПом и раскулачиванием, когда появилось какое-то количество еды, и женщины подумали о самом естественном, о том, что можно родить хотя бы одного ребёнка и прокормить его.

Всех этих детишек положат потом на войне. Не хотелось верить, что детей, которых ты только что обучал, уже больше нет, не уберегли их. Поэтому по-особенному относились к вновь набранным детям младших классов. Важно было научить их выбирать и впитывать из окружающего мира не озлобленность и ненависть, а самые наилучшие его качества.

Самые яркие детские впечатления от увиденного, а они могут быть разными, накладывают свой отпечаток в дальнейшей жизни человека. Они фиксируются в памяти и влияют на формирование личности. Перед учителями стояла сложнейшая задача вытеснить картинки с ужасами войны из детской памяти, сделать так, чтобы ребёнок полностью был поглощён творческим процессом, дающим ему сильные эмоции радости. Важно было запустить процесс понимания прекрасного, дать особый взгляд на окружающий мир с тем, чтобы легче было найти себя в этом мире. Может быть, по этой причине дети быстрее научились ощущать себя счастливыми в новой реальной жизни, в которой по-прежнему оставались лишения, ими не замечаемые.

Соня с Эдиком частенько приходили в кафе, где работала Анфиса. Назад шли с бидончиком, содержимое его вкусно пахло и всю дорогу сводило с ума. Налитый в бидончик суп спасал всю семью. Самое необходимое и обычное в те дни могло дать небывалую радость, видели, что в стране оставались ещё голодающие люди. Парадокс состоял в том, что голодающих было больше в деревне, где зарплату не платили, а отмечали палочки-трудодни, за которые в конце сбора урожая полагалась оплата в виде зерна и других продуктов. Но урожай почти полностью забирали на фронт и другие нужды государства.

В Елизаветинской, где люди во все времена выживали за счёт ловли рыбы, женщинам пришлось взвалить этот тяжёлый труд на свои плечи – вернувшиеся с войны мужчины были почти все инвалидами. Собственное небольшое натуральное хозяйство переписывалось, составлялись нормы, кто сколько должен сдать молока со своей коровы и яиц от своих кур. Соня благодарила Бога за то, что осталась жива и за то, что повезло прижиться в городе и пристроиться на лёгкую работу. Её здоровья просто не хватило бы, она с ужасом смотрела, как деревенские женщины, словно исполины, героически вытягивали страну из бедствия.

Соня никак не могла себя представить за рулём трактора или за рулём появившихся американских «Студебеккеров», на которых женщины с трудом управлялись со всякими рычагами и механизмами передач. Если бы русский поэт Н. А. Некрасов дожил бы до тех времён, без всяких сомнений, пополнил бы свою поэму новыми характеристиками русских женщин, кроме уже известных – «коня на скаку остановит», «в горящую избу войдёт».

Эдик рос в обществе любящих его матери и тёти Анфисы, где физической силе предпочитали другое, так уж получилось. Такое воспитание очень сильно повлияло на него, привило вкус ко всему эстетическому. Втроём они гуляли в ближайшем к ним Первомайском парке, фотографировались на память на фоне бьющего фонтана. Эдика наряжали в белую рубашку и непременно с бабочкой у ворота, так Анфисе виделся образ культурного мальчика. Обязательным было полакомиться мороженым с сиропом за столиком в уличном кафе и сходить в кинотеатр. Настроение поднималось от громкой задорной музыки из репродукторов, детского смеха, от вида симпатичных и жизнерадостных девушек и абсолютной уверенности в том, что впредь ничего похожего на войну не будет никогда.

Любимым развлечением оставались спектакли в музыкальном театре. В квартире ещё не было ремонта, скудно, как и у всех, многое было продано в дни оккупации. Не ели досыта, нечего было одеть, зато в театре получали незабываемые эмоции счастья. Бедного быта не замечали, бесконечно спускались по скрипучим ступенькам с помойным ведром, осторожно несли его, чтобы не упасть, туалет находился внизу в центре двора. Глаза не видели грубого и серого, светлые мечты имели свойство перекрашивать неприглядное пространство. Проживая на короткий момент вместе с героями их яркую жизнь, в которой добро обязательно побеждало зло, представляли свою жизнь в дальнейшем более устроенной и красочной.

Благодаря стараниям школьного учителя Эдик увлёкся историей Древней Греции и Рима, взахлёб мог прочесть за пару дней интересную книгу. Книги открывали ему новый мир, расширяли сознание. Интуитивно он понял для себя, что благородные герои ему больше по душе. Он рыдал по-настоящему, читая роман Рафаэлло Джованьоли «Спартак», принимая близко к сердцу гибель главного героя. Зная, что на самом деле был такой отважный человек, возглавивший восстание рабов, Эдик начинал задумываться о таких понятиях, как предательство и честь. Он пробовал рассуждать о том, как бы он сам поступил, если бы оказался перед необходимостью жёсткого выбора. Он наблюдал за людьми в своём маленьком окружении. Пока что в его жизни встречались люди, на которых ему хотелось быть похожим, они вызывали чувство уважения.

После выпускного естественным было желание у Эдика поступить в строительный институт, получить самую востребованную профессию строителя и самому принять участие в преобразовании города, сильно пострадавшего от войны. Ещё стояло разрушенным здание театра драмы, до него ещё не дошла очередь. В первую очередь восстанавливали и строили предприятия, больницы и жилые дома. Фронт работ впереди предстоял огромнейший.

Во время учёбы юноша знакомится с Владиком Пушкарёвым, дружба их будет связывать почти всю оставшуюся жизнь. Владика воспитывала одна мама, отец погиб на фронте – обычная история тех лет. Девушкам нравились эти два парня своей общительностью и начитанностью. Эдик мог представить свою необычную трактовку произведения, которое всем было уже известно, и предлагал пофантазировать и придумать свой финал. Девушки хохотали, когда ребята рассказывали смешные моменты из жизни великих людей. «Мцыри» наизусть вдохновенно декламировали всей компанией, привлекая внимание прохожих. Лермонтова молодёжь любила особенно – за его бунтарский дух.

Ребята очень обходительно вели себя с представительницами прекрасного пола. На примере своих матерей видели, как женщины достойно переносили все трудности жизни. Девушки охотно соглашались составить компанию двум друзьям-романтикам, наперёд знали, что с ними будет интересно. Теперь уже Эдик сам в качестве кавалера приглашал своих подружек в театр музыкальной комедии. Ни одна премьера оперетты не проходила без внимания, ходили по несколько раз, так хотелось праздника и ярких чувств. Он не сомневался, что музыка, которая завладела его сердцем с детства, не оставит равнодушным никого. С трепетом он цитировал пушкинские строки:

Из наслаждений жизни одной любви музыка уступает

Но и любовь – мелодия.

В 1955-м году впервые прозвучала, понравилась и осталась надолго приятным воспоминанием оперетта И. Дунаевского «Белая акация». По поводу и без повода, напевали отрывки из этой лирической комедии. Старые купеческие дома Ростова со своими внутренними двориками, лестницами и бельевыми верёвками, протянутыми от одной стороны двора к другой, напоминали своим видом дворики Одессы. Поэтому оперетту в городе приняли особенно тепло. Даже те, кто не был никогда в Одессе всем сердцем прониклись любовью к прекрасному южному городу. От слова Одесса и нежной музыки Дунаевского в душе рождались светлые чувства.

В юности вдохновляет и делает тебя счастливым почти всё: музыка, ночное небо, весенние запахи. Это сама юность на всё смотрит влюблёнными глазами. Прогуливаясь по парку и подойдя к молодым деревцам, у которых только-только начала формироваться крона, Эдик любил похвастаться:

– Вот эти клёны и липы сажала своими руками моя мама. Когда не будет ни меня, ни мамы, останутся эти деревья. Они вырастут огромными, и кто-то другой, проходя мимо них через много лет, возможно, скажет слова благодарности за это тенистое место. Вы все знаете, что в нашем городе лето очень жаркое, и было бы приятным укрыться в тени больших деревьев. Наверное, так и должно быть, чтобы после себя человек оставил что-то полезное и прекрасное.

Все мечтательно вздыхали и думали о том, что же такого после себя оставить. Можно искренне позавидовать этим юным романтикам и энтузиастам, их головы не были сильно озабочены такой ерундой, как деньги. В своей голове они представляли облик зданий, к возведению которых они приложат свои усилия в самом ближайшем будущем. Деньги придут к ребятам потом сами, наверное, обидевшись за такое пренебрежительное к ним отношение и желая доказать в конечном итоге своё могущество.

Закончив институт, Владик и Эдик остались в Ростове, город нуждался в специалистах. Строительных объектов на тот момент развернули предостаточно, и ребята с головой окунулись в мир созидания. Эдик участвовал в работах по восстановлению драмтеатра, он мог гордиться тем, что частичка его труда вложена в это чудо архитектуры и строительства.

О том времени осталась на память фотография, на которой уже повзрослевший Эдик, в пиджаке и с обязательной бабочкой у ворота рубашки, стоит в обнимку с Соней у фонтана в виде фигур Атлантов. Эдик на голову выше своей мамы, она по-прежнему хрупкая и выглядит чуть моложе своих лет. Модный пиджак из ткани в клетку Эдик купил на свою зарплату. Соня безмерно счастлива, сын стал её надёжной опорой и гордостью. Жаль, что Анфиса немного не дожила до такого события, она бы точно обрадовалась успехам своего любимого племянника. Анфису будут помнить всегда, они с Эдиком многим обязаны ей.

К моменту своего первого открытия в 1935 году драмтеатр считался самым большим и роскошным по своему внутреннему оформлению театром в Европе. Разрушения после бомбёжек были очень серьёзные, театр заново открыли только в 1963 году. Проект этого грандиозного здания в наши дни представляет Россию в Лондонском музее истории архитектуры – рядом с макетом храма Василия Блаженного. Неплохое начало строительной деятельности получилось у Эдика, он был назначен на должность прораба, теперь к нему обращались более солидно – Эдуард Афанасьевич.

Очень удачно складывалась карьера Эдуарда. Он переходит с одной должности на другую, вышестоящую, пока его не назначают заместителем директора Строительного Управления, жизнь при этом на глазах меняется в лучшую сторону, в ней появляются новые возможности и время для удовольствий. В тридцать три года Эдуард женится, выбирает себе в жёны привлекательную блондинку. Одновременно вступает в кооператив, оплачивает первый взнос и въезжает в просторную квартиру в новом районе, чтобы созданная семья жила в хороших условиях.

Соня осталась жить на прежнем месте, в старом доме в центральной части города. Здесь ей всё было привычно, к тому же, всё, что ей надо было, находилось поблизости. С соседями небольшого двора давно уже сдружились, почти все прошли закалку военных лет и относились друг к другу с вниманием.

Соня сидела за столиком на своей уютной веранде, полдничала и любовалась красивой панорамой противоположного берега Дона. На полдник у неё обычно был варенец и печенье с корицей, оттого в квартире постоянно присутствовал приятный запах корицы.

Послышалось, как внизу кто-то с шумом вошёл во двор, это соседи с нижней квартиры приехали от своих родственников из деревни, нагруженные продуктами. Через некоторое время соседка Ольга кричит Соне:

– Соня, ты на веранде? Я сейчас приду к тебе!

– Заходи, я полдничаю, – не вставая с места, ответила Соня.

Днём двери в квартирах никто не закрывал. Вот уже Ольга поднимается по ступенькам и вваливается с небольшим ящиком яблок. Раскрасневшаяся, произносит:

– Знаю, ты любишь яблоки. Кушай на здоровье!

– Какая прелесть! – с восхищением произносит Соня своё излюбленное выражение и разводит руками.

Потом к ней в гости будут наведываться Эдуард с женой и родившейся у них девочкой. Как быстро пролетели годы, страшные и тяжёлые годы с потерями. Казалось, что и вспомнить нечего, кроме потерь. Где-то бесконечно далеко от неё её молодость, которую безжалостно скомкала война. Иногда Соня размышляла: а если бы не было войны, смогла бы она вернуться к Афанасию? Никого не нашлось за все годы, кто бы занял его место в её сердце, и вовсе не потому, что она разборчивая.

Когда внучка подросла, она спрашивала у Сони:

– Почему ты такая тощая, и лицо у тебя в морщинах? У бабушки Веры лицо круглое без морщин.

Соня с улыбкой ей отвечала:

– У бабы Веры лицо круглое, потому что она кушает хорошо. А у меня целый букет болезней, кушать много не могу. Лицо сильно похудело, потому и морщин много. Ты думаешь, что я всё время была такой сморщенной старухой? Если бы ты знала, какой у меня был мужчина – красавец.

– Бабушка, а покажи фотографию деда, – потребовала Ирина, – Я тогда и узнаю, какой он был.

Такая простая просьба внучки привела Соню в замешательство, дело в том, что после стольких событий не сохранилось ни одной фотографии её мужа, будто и не было его. Впрочем, к чему теперь фотографии, она одна осталась из всех родных, не считая Эдика. Сейчас наступил другой мир, это мир счастливых молодых людей. Остаётся просто спокойно доживать свои оставшиеся дни и радоваться за молодых.

Эдуард привёз ей свою радиолу, чтобы она смогла и радио слушать, и пластинки крутить. Диковинный ящичек она поставила на комодик. Себе он приобрёл модный проигрыватель со стереозвуком, сказал, что дорого заплатил – почти четыреста рублей. Для Сони это была фантастическая сумма, она даже не понимала, как можно заработать такие деньги, деньги всё время были где-то в стороне от её жизни. Чуть позже Эдик купит ей телевизор, Соня будет проводить вечера за просмотром телепередач. Сейчас она думала, что это Бог решил милостиво сжалиться над ней, наградив её Эдика неслыханной удачей.

Эдуард и сам порой не верил, что всё так чудным образом складывается в его жизни. С наступлением весны, когда вечер вдруг становится длинным, и надо как-то провести его, Эдуард проводил его в соответствии со своими желаниями. Он открывал окно, включал проигрыватель и наслаждался в обществе со своей любимой музыкой. Удобно расположившись в кресле, он пил вино из красивого фужера, закрывал глаза и слушал «Серенаду солнечной долины». Музыка теплом обволакивала всё пространство комнаты и вылетала ярким солнечным светом через окно наружу. Действительно, казалось тогда, что среди туч пасмурного неба ты замечаешь только этот солнечный свет. Жалел только об одном – о краткости человеческой жизни, ибо не хватит целой жизни, чтобы увидеть все красоты мира.

Частенько приглашал Эдуард в гости своего друга, вспоминали они о наивных и бескорыстных порывах юности за рюмочкой хорошего коньяка под песни Эллы Фицджеральд, удивлялись своему взлёту и желали друг другу здоровья, так как всё остальное у них уже было. Увлекались в то время модными джазовыми иностранными композициями, но оперетта была более любимой. На спектакли ходили семьями, ухитрялись отпрашивать со школы детей, чтобы и они приобщились к прекрасному.

Эдуард не мог точно объяснить, чем так нравится ему оперетта, просто ли тем, что этот жанр так несправедливо назвали лёгким, потому что не заставлял напрягать мозг и размышлять на серьёзные темы. У него душа готова была выпорхнуть из груди, как птица и унестись высоко, куда летел несравненный голос Татьяны Шмыги.

Он включал проигрыватель на полную громкость и, к своей радости, наблюдал, что он не один такой. Окна квартиры выходили во внутренний двор. Бабульки, чинно и благородно беседующие до этого на лавочке, кокетливо улыбались друг другу и начинали двигать своими ножками в такт музыке, особенно тогда, когда она набирала свой темп. Старушки забывали о своём возрасте и чувствовали себя молоденькими. Невозможно было спокойно усидеть на месте, когда музыка и голос захватывали тебя своим вихрем:

Скрипки поют, как ветер в море

Скрипки уносят грусть и горе.

Жене и дочери нравилось, как он превращал утренние часы по выходным в торжество. Он сам заваривал в турке кофе, Ирина помогала взбить яичные желтки с сахаром, и все трое затем выпивали вкусный кофе под звуки красивой музыки. Он сам без особого труда мог создать вокруг себя романтическую обстановку и просил окружающих чуточку ему подыграть. Для него важно было не просто впопыхах выпить кофе, а насладиться моментом и прочувствовать, как прекрасна на самом деле жизнь. Может, по этой причине он нравился женщинам, а мужчины считали его несколько легкомысленным человеком, поведение которого не соответствовало подчас статусу его положения.

Домашняя кошка изучила поведение своего хозяина и была на старте, когда Эдуард, прежде чем глотнуть кофе из чашечки, начинал цитировать любимых классиков. Он входил тогда в особое вдохновенное состояние и не особо замечал, что происходит у него прямо под ногами. В одной руке он держал чашечку с кофе, а другой рукой проделывал в воздухе движения, помогающие ему выразить свои чувства.

Завтраки по выходным проходили в зале за низким журнальным столиком в окружении двух пальм. Пальмы он искал по всему городу, их наличие в квартире являлось частью его видения благополучной жизни. Катька, так звали кошку, пока глаза Эдуарда смотрели куда-то вдаль, успевала стащить с его тарелки лакомые кусочки съедобного. Эдуард на неё не обижался, в эти минуты он любил всех и готов был простить всё, что угодно.

Судьба к нему была благосклонной, поливая его, словно дождём, всякими возможностями и удачей, поэтому на сущие мелочи он не отвлекался. Недостатка в деньгах при его положении, разумеется, не было. Он мог позволить себе комфортно жить и отдыхать, не заботясь о будущем, так как и на будущее у него кое-что было припасено и кое-что запланировано.

На этом можно было бы закончить повествование о мальчике, который пережил тяжёлое военное детство и добился определённых успехов в жизни. На самом деле, смысл всей этой истории в другом, и мы подошли к тому, чтобы попытаться раскрыть его. Человек, завершив какое-либо дело, успокаивается, довольный своим неплохим результатом, своим опытом, полученным от жизни, и приходит к некоторому умозаключению.

Своё умозаключение он считает правильным, и кажется, что никого нет рядом, кто бы мог оспорить очевидное. Так думает человек, но не Вселенная. Она терпеливо ждёт своего часа, и видя, что жизнь её подопечного проходит, а он никак не может самостоятельно понять некий смысл, принимается за свою работу. В жизни подопечного происходят тогда очень важные для него корректировки; по её мнению, что-то он обязательно должен доделать и понять.

В 1980-м году умирает Соня. Пока монашка читала в комнате молитвы, Эдуард всю ночь сидел у изголовья покойной матери. Вспомнил картинку детства, когда они с Соней стояли в разрушенном от бомбёжек храме, задрав головы вверх. Снежинки падали внутрь храма через пробитые бомбами отверстия куполов. Он дрожал от холода и страха. Он тогда страшно испугался слов матери. Она сказала, что Бог – это свет и тепло, а в этом месте его нет, он прогневался на всех. В его детском понимании прогневался означало – разрушил всё и забрал самое дорогое.

Теперь у него забрали Соню, хрупкую птицу, самоотверженно спасавшую своего ребёнка. Чувствовал, что в воздухе витает много недосказанных слов, разгадать которые ему придётся. После смерти матери какая-то сила заставила его перешагнуть порог церкви. По великим церковным праздникам стоял близко к алтарю всё время службы, на Пасху – обязательно всю ночь. Все его сослуживцы посмеивались над ним, предполагали, что это действо затеяно на публику. Владик, его друг был коммунистом, религию отрицал категорически и не понимал его. Отнёс это к причудам поведения своего товарища и надеялся, что это «увлечение» быстро пройдёт.

Кто бы мог подумать, что «увлечение» не только не пройдёт, но и приобретёт массовый характер. В стране начали происходить изменения во власти, повлекшие за собой соответственно изменения в жизни людей. Как-то заметно стало, что при М.С. Горбачёве наступило всеобщее расслабление, всех потянуло на разного рода эксперименты, в том числе и религиозные. Кто-то пожелал присоединиться к христианству, их было большинство, они побежали в церкви принимать крещение, надеясь заполучить милость Божию. Но были и те, кому буддизм пришёлся больше по душе.

Знакомые Эдуарда, которые ранее кидали шутки в его сторону, теперь тоже принимали крещение, надо было идти в ногу со временем и перестраиваться. Для чего перестраиваться, понимали смутно, но влиться в общий поток было необходимо. Каждый шёл в церковь со своими помыслами, кто-то надеялся, что посещением церкви можно списать не очень чистые свои делишки и оправдать использование маленькой хитрости.

Эдуард, направляясь в свой кабинет, услышал, как секретарша делилась с кем-то по телефону своими впечатлениями:

– Представляешь, утром в троллейбусе я подслушала один интересный разговор. Две тётки, судя по теме разговора – продавщицы, учили друг друга, как надо торговать, чтобы оказаться в прибыли. Так вот, говорила одна из них: «Надо к весам прилепить незаметно липкую ленту. Когда взвешиваешь продукты, обе твои руки должны быть на виду у покупателя, чтобы он не заподозрил тебя ни в каких махинациях. А сама, тем временем, тянешь ногой ленту вниз, прибавляя грамм двести, не больше. Я отработала движения до автоматизма, знаю, какое усилие надо приложить, чтобы кому-то добавить двести грамм, а кому-то можно и поболее. Вечером обязательно по пути в церковь захожу и ставлю свечки, чтобы простились мне мои грехи, Бог то всех прощает».

Эдуард мог только посочувствовать таким людям, не имевшим настоящей связи своей души с миром высшего порядка, потому так легко заблуждающимся. Появление церквей, как грибов после дождя, смущало и приводило нередко к неправильным выводам. До истинного понимания веры было далеко, не количеством она определяется. Религия и мораль взаимосвязаны, мораль, как психологическая установка, регулирующая отношения между людьми, задумана не самим человеком, и будет существовать независимо от того, сколько и чего он построит.

Если бы у людей спросили, чем запомнился им конец восьмидесятых, без всяких сомнений, они бы ответили – сеансами Анатолия Кашпировского. Эту страницу истории нашей страны невозможно стереть, в отличие от всего остального, после чего остаётся одно разочарование. Всё постепенно ушло в небытие, а это отложилось надолго в памяти, как чудо.

Многим запомнился 1989 год, когда по центральному телевидению начали транслировать сеансы исцеления врача-психотерапевта Анатолия Кашпировского. Эдуард запретил жене смотреть эти сеансы, демонстративно выключив телевизор, так как скептически относился ко всем целителям. Он прочёл ей небольшую лекцию о том, что с наступлением нестабильной ситуации в обществе, сопровождающейся всеобщим хаосом, человека магнитом тянет на всякое потустороннее. Вместо того, чтобы трезвым умом оценить обстановку и принять правильное решение, народ обезумел, поддавшись влиянию средневековых приёмов.

Имеющий знакомства с людьми, стоящими в управлении города, Эдуард понимал, что наверху что-то затевают. В последнее время у себя в кабинете он с главным инженером рассуждал на эту тему. Не одному Эдуарду не нравилось то, что происходило на глазах. Тем не менее, процесс был уже запущен, изменения произойдут, и Эдуард, вопреки своим опасениям, превосходно впишется в изменившийся мир.

Но предварительно с ним произойдёт нечто, что озадачит не столько его самого, как его родных и друзей. На второй день после показа по телевидению сеанса вышеупомянутого Анатолия Кашпировского, в квартиру к Эдику пожаловала племянница его жены с поразительной новостью. Алёна вдруг заявила, что гипноз Кашпировского действует, да так, что диву даёшься.

– Хотите верьте, хотите – нет, но дома у нашей Анжелы Гургеновны случилось чудо! – загадочно начала свой рассказ племянница.

Алёна работала в проектном институте, а Анжела Гургеновна являлась руководителем группы в технологическом отделе. Так вот, Анжела Гургеновна, ничего не имела против исцеления своего организма всего лишь просмотром сеанса. Она уселась поближе к телевизору и предоставила экрану возможность полностью воздействовать на неё. Серьёзных болезней у неё не наблюдалось, но на всякий случай надо было принять сеанс оздоровления, не помешает, – подумала она. Сеанс закончился для женщины без видимых эффектов.