Привет тебе от меня из 1942-го года

После смерти Марго было страшное одиночество. Всё чаще приходили мысли о том, что жизнь прожита не так, многое хотелось просто вычеркнуть, но не удавалось. Тяжёлый груз неприятных воспоминаний давил, причиняя страдания. Общение с внешним миром было доведено до минимума. К Афанасию Степановичу приходила работница для уборки дома и приятельница жены Изабель. Иногда в магазине общался с местными жителями, больше слушая, понимая, о чём они говорят, добавляя в разговор выученные фразы.

Всё остальное время он проводил дома один перед телевизором, внимательно наблюдая за тем, какие события происходят в России. Единственное, о чём он не забывал, и что вошло уже в его привычку, это физические упражнения для поддержания здоровья. В своём преклонном возрасте Афанасий Степанович каждую зиму катался на лыжах; заставляя себя двигаться, он понимал, что заставляет себя дальше жить. День за днём проходили в тоске и скуке до того момента, когда Изабель уговорила его пойти вместе с ней в местную католическую церковь не на службу, а на концерт. К ним в город приехал детский хор, исполняющий известные музыкальные произведения духовного характера.

Был какой-то праздник, пели совсем юные артисты. Одна песня-молитва его сильно растрогала, он не сдержал слёз. Было такое состояние, будто живые ангелы с ним разговаривали. Что случилось с ним, он не мог понять, он совершенно не знал слов произведения, исполняемого на латинском языке, он чувствовал сердцем. Он не мог заснуть после концерта. Ему в голову неожиданно пришла дерзкая мысль отправить письмо в Россию, вдруг найдётся его сын. Он не писал письма раньше, боялся, что чекисты узнают о его прошлом; сейчас со сменой власти в стране ему нечего опасаться.

На следующий день Изабель принесла ему лист с переводом. Это было духовное произведение Антонио Вивальди «Cum Dederit” (Когда Он даёт):

Если Господь не созиждет дома, напрасно трудятся строящие его;

если Господь не охранит города, напрасно бодрствует страж.

Напрасно вы рано встаёте, поздно просиживаете, едите хлеб печали,

тогда как возлюбленному своему Он даёт сон.

Вот наследие от Господа: дети;

Награда от Него – плод чрева.

Что стрелы в руке сильного,

то сыновья молодые.

Блажен человек, который наполнил ими колчан свой.

Не останутся они в стыде,

когда будут говорить с врагами в воротах.

Лист с переводом он перечитывал по несколько раз в день и запомнил написанное наизусть. Слова, как удар молнии, поразили его своим глубоким смыслом и неотступно следовали за ним в течение всего дня, куда бы он ни шёл, и чтобы он ни делал. Перед ним всплыл образ молоденького Андрея, с кем ему довелось стоять бок о бок в концлагере. Афанасий Степанович с горечью подумал: «Где сейчас Андрюха, живой ли? «Может, на его костях кто-то построил себе загородный дом, не ведая, что творилось на том кусочке земли».

«Проклятая война, мне уже осталось немного жить в этом мире, а она меня никак не отпускает, – терзал себя тяжёлыми думами Афанасий Степанович. – Что ей ещё нужно от меня?»

Что-то подсказывало ему, наверное, Сам Бог благословляет его сделать то, чего он больше всего хотел в жизни, но, при этом, жутко боялся – разыскать сына. Прошло слишком много времени, он не был уверен, смогла ли выжить его семья во время войны. Он, как никто другой, хорошо знал, что война мало кого щадила. Он до сих пор каждой клеточкой своего тела ощущает тот смертельный страх, который никогда не поймёт человек, не видевший войны своими глазами.

Не меньше он боялся той реакции, которая появится у шестидесятилетнего человека, когда ему вдруг скажут, что ваш отец живой. Естественным будет вопрос: Почему же ты молчал все эти годы? Состарившийся Афанасий переживал, какими словами он объяснит сыну своё чудесное воскрешение. Любой, кто был на фронте или в оккупации, сможет опровергнуть все сомнительные истории о том, что выбор в пользу жизни у самого порога ада был сделан без … Он боялся этого слова. Он не хотел того, что внезапно произошло помимо его воли. Но и совершить подвиг, в том месте не имевший никакого смысла, было выше всех его физических и моральных сил.

Афанасий Степанович признавал, что время его уже на исходе, он должен найти сына и сказать ему правду, какая бы она ни была. Без этой исповеди, он не может спокойно уйти. Интересно получается, с наступлением старости, особенно тогда, когда человек чувствует, что скоро придётся распрощаться с миром живых, он моментально вспоминает о некогда совершённом им поступке, к нему приходит понимание собственной вины, и он чего-то боится.

Что его может так страшить, каким образом ему становится известно, что его ожидает наказание в том, другом мире? Кто внушил человеку, что он поступил не так и что он виноват? Когда задумываешься об этом, понимаешь, что в мире больше загадок, чем ответов. Всё-таки, есть те невидимые и таинственные, кто совершенно точно даёт понять, что ты ещё обязан сделать в своей жизни, прежде чем они примут тебя в свой мир.

Пару дней оставалось до отъезда сына и невестки в Россию. Афанасий Степанович успел познакомить их со всеми достопримечательностями своего городка. Вместе они проехались по магазинам, сравнили канадские цены и российские на одни и те же товары, заметили, что в России цены оказались выше. Россия удивляла не только ценами, но и непредсказуемостью происходящих процессов в обществе, которое в очередной раз «чудило».

Эдуард и Алла с интересом разглядывали фотографии из альбома, предложенного им Афанасием Степановичем. Случайно ли оказалось, что по своим климатическим условиям город Вернон приближался к условиям в Ростовской области. Эдуард от удивления округлил глаза. На фотографиях он увидел своего отца на фоне яблоневых деревьев в фермерских садах и больших контейнеров, наполненных яблоками. Никак не ожидал, что в Верноне много садов с черешней, так же, как и в южных районах России. Только жители Ростова могли оценить такое превосходство климата, когда в летний сезон люди вёдрами покупали черешню на рынке и ели её в больших количествах.

Афанасий Степанович предложил переехать жить к нему или в ближайший, более развитый город Келоуна. Без знания английского языка вполне возможно было обеспечить себе приличный уровень жизни. Ссылался на то, что в Канаду прибыло огромное количество людей из разных стран, и мало у кого из них возникало желание вернуться назад. Прощаясь со своим сыном в аэропорту, Афанасий Степанович чувствовал себя счастливым и надеялся, что это была не последняя их встреча.

Эдуард сидел в салоне самолёта, не прислушивался к тому, о чём весело болтала его жена, мыслями он был в другом месте. Он видел себя мальчишкой на берегу реки, видел белых лебедей, грациозно скользящих по воде. Вдруг они услышали зов и все, как по команде, взмахнули крыльями, побежали, ускоряя бег, и взлетели вверх. Эдуард почувствовал, что он летит вместе с ними. Какое это было невероятное ощущение! Куда летит – конечно же, домой! Только дорога домой может вызвать неистовое состояние радости.

Эдуард никогда никому не признавался в том, о чём он больше всего мечтал в детстве. Он вспомнил, как сильно его взволновало одно событие, произошедшее осенью 1945 года. Он играл с соседскими ребятами во дворе, как вдруг прибежала старшая сестра одного из мальчишек и позвала:

– Мишка, айда домой! Папка с фронта вернулся, гостинцев привёз!

Нужно было видеть лицо этого Мишки – ещё бы, он был одним из немногих счастливчиков, у которых отец остался в живых. Пацаны вместе с Мишкой помчались к нему домой. В квартире было битком народу, всем захотелось посмотреть на героя. Как только Мишка появился в дверях, соседи немного расступились. Обезумев от счастья, Мишка бросился к отцу. Отец поднял его на руки и сказал так, что у всех на глазах выступили слёзы:

– Мишка, родной! Я и жив остался только благодаря тому, что думал всё время о тебе, думал, как ты будешь жить без меня!

Мишка уселся на колени к отцу и трогал руками две медали на его гимнастёрке. Пацаны с нескрываемой завистью смотрели на Мишку, все мечтали оказаться на его месте. У Эдика разрывалось сердце, он еле сдерживал свои эмоции. Он незаметно выбрался из толпы и побежал домой.

Добежав до дома, он не стал подниматься в свою квартиру, а забился в угол двора, где были сарайчики для дров и всякого хлама, и разрыдался. Почему он рыдал, он сам не мог понять. С этого дня он начал представлять, как однажды и его отец вот также приедет и покажет ему свои медали. Маме он ничего не говорил о своих мечтах, никогда не заводил разговоров об отце, боялся её расстроить. Но эта мечта ещё долго таилась в его сердце.