Истен

Как сладостно слышать этот голос и убедиться, что я оказалась права.

Дарен шел медленно, как всегда, одетый во все черное. Волосы коротко сострижены, будто никогда не растут и всегда выбритое лицо. Я никогда не занимала очередь в душевую за Дареном. Он просто помешан на том, чтобы выглядеть безукоризненно.

Дарен возраста Уилла. Один из тех, кто ребенком застал захват Арлена. Мирай мой ровесник, лицо еще наивное и юное, а телосложение крепкое. Он чаще меня навещает тренажерный зал.

– Как жаль, что уходишь, – цокнула я.

– Со мной пойдешь? – развел руки Дарен.

Уилл рядом втянул воздух.

– Ах да, забыл. Придется тогда хвост твой брать, – сказал он, вызывающе глядя на Уилла. – Ох, Уилл, может, объяснишь, в конце концов, почему ты за ней таскаешься? А? Дочь Кано? Или ты скажешь, что тактика Марии тебе больше не катит? Я давно понял, что весь лагерь – это дно. Даже если Арлен вернет территорию, он не станет могущественным. Эту страну еще долго придется поднимать из нищеты.

– И ты не придумал ничего лучше, как наживаться за счет Республики? – спокойно спросила я. Неприятно, что Дарен во многом прав.

– Миролюбие тебя не прокормит, Кристин. Очнись уже. Тебе никого не остановить.

– А Колин? – мой голос дрогнул. – Вы предали своего товарища.

– Поэтому дорогая тебе нужно почаще задумываться, а все ли заслуживают твоего доверия, – сказал он без привычной язвительности.

Может, мне показалось, но в этот момент он мельком взглянул на Уилла. Дарен не тупой, конечно. Просто эгоист и напрочь лишенный эмпатии. Я напомнила себе, что он, по сути, убил невинного Колина. А значит, не уйдет просто так. В конце концов, сколько людей еще из-за него пострадает?

Я потянулась за пистолетом и сжала руку в кулак, стыдясь, что посмела подумать об этом. Ты не сделаешь это Кристина. Ты не такая.

Но поздно скрыть ошибку, Дарен улыбнулся одним уголком губ.

– Ты не сделаешь этого, солнышко. И знаешь, что больше всего бесит? Ты давно бы уже могла покончить с отцом, но слаба для этого. Держишь образ героя, а внутри ты просто слаба, – выплюнул он эти слова. – Цепляешься за Уилла, поэтому что без него ты бы давно бросилась вниз по ручью.

Меня словно ударили по голове. В ушах зазвенели последние слова Дарена.

– Так хватит, – Уилл схватил Дарена за воротник куртки, но тот даже не шелохнулся.

– Убирайтесь, – процедил Уилл. – Иначе я сомневаться не буду.

– Жаль, знаешь, Кристину, ты не оцениваешь ее по достоинству, давно уже мог бы…

Я не сдерживаюсь и ударяю прикладом Дарена. Уилл тут же опускает его и тот валится, потирая подбородок.

– Брось, Мирай, – сказал он, когда тот наставил на меня оружие. – Я не прочь с ними еще раз встретиться.

– Убирайтесь! – приказал Уилл.

Он больше не являлся их лидером, но, тем не менее Дарен поднялся на ноги и ушел прочь со своим напарником.

Чувствую, мы еще пожалеем, что так просто их отпустили.

Глава 16 Кайл

– Я могу обратиться к айтишникам. Они найдут ее по фото.

Всю дорогу я рассматривал каждое фото. Никогда бы не подумал, что изображение на бумаге вызовет трепет. В некоторых местах помяты, где-то пожелтевшие или выцветшие. Но это не перекрывало их очарования. Неожиданно я понял, что прикасаюсь к чему-то глубоко личному. Это неслучайный набор фото. На них запечатлено самое важное в жизни.

Нет сомнений, что эти фото сделала Миа.

Дом с деревом. Девушка за пианино, она сидит спиной. Фото припыленное, снятое в раннее утро. Это Миа. Дальше ее родители. У отца густые темные волосы в небольшом беспорядке. Клетчатая рубашка на нем сидит свободно. Их, наверное, застали врасплох. Они смеются, а в руках игральные карты. Мама рыжая и с веснушками. Они красивая и счастливая пара. На следующем фото учебный класс. Окна на дальней стене во всю стену. Одиночные парты со стульями стоят в шахматном порядке. На фото восемь человек, некоторые места пустуют. Каждый занят своими делами и не в курсе, что их снимают.

Закат. Девушка стоит спиной на берегу в длинном платье. Небо окрашено в ровный оранжевый цвет, а море пестрит всеми оттенками. Волны омывают подол ее платья.

Меня до глубины души тронули эти снимки. Столько любви и довольства в таких простых ценностях.

На предпоследнем фото – Том. Задний фон немного засвечен. Непонятно, оно сделано на улице или в светлом помещении. Лицо снято в профиль, немного ниже плеч. Волосы на макушке приподняты, даже аккуратно взъерошены. Возможно, так было модно. Лицо здесь юное, не тронутое горем. Над чем-то смеется. Я видел его улыбку и смех, но это далеко оттого, что на фото.

Знал ли он, как важен был для нее?

На последнем фото ее лицо. Голову чуть склонила набок, рыжие волосы распущены. Улыбка выглядит натянутой. Кажется, она больше любила оставаться за кадром, а смотреть в камеру было некомфортно. Юная, красивая, еще не познавшая горя, лишений и ненависти.

Я понял, почему Том до сих пор не забыл ее. Много ли таких людей сейчас? Кто излучает столько света и тепла? Чей облик так наивен по отношению к жестокому миру и видит только прекрасное?

Если бы я встретил такого человека, целью всей моей жизни стало бы только его благополучие и счастье.

– Нет, мой друг. Не нужно, – мягко сказал Том. – Можно я оставлю это фото себе?

Том безразлично просматривал каждое фото, но увидев Мию замер. Он пару минут смотрел на нее, а я боялся пошевелиться. Видел, как Том с усилием сглотнул, как задергались желваки на лице. Я ожидал, что он все же захочет ее найти, но ошибся.

Я кивнул, и он убрал фото Мии в карман брюк. Не понимаю. Как можно столько лет беречь в памяти образ любимой девушки и отказаться от возможности найти ее?

– Не смотри так на меня, друг, – Том глядит на меня пристально, с укором. – Все не так просто.

– Но ты ведь хочешь узнать, где она? И, возможно, даже…

– Если она умерла иначе? Узнать худшее? Нет. Не хочу. А если и жива. То какой мне от этого толк?

– Вы можете встретиться.

Том засмеялся и покачал головой. Затем глянул на меня, словно я ребенок, что не понимаю простых вещей. На самом деле, мне действительно страшно представить, что значит смириться со своей участью.

– Если ты поделишься информацией, отец обещал милосердие.

– Друг. Забудь про это. Я и не прочь рассказать, что знаю, но только пользы твоему отцу это не принесет. Если так надо, можешь сказать, что мы специально создаем лагеря в лесах и оставляем следы, чтобы казалось, что мы кочуем. Мы живем в подземном бункере, огромном комплексе. Это бывшие владения Республики…

– Хорошо, хорошо, – я сел напротив, готовый, что Том расскажет больше. – Это много может дать.

Том опять засмеялся. Может, и хорошо, что мне удается его развеселить. Зря Том так недооценивает эту информацию.

– Зачем тогда вообще все мне рассказал, – негромко произнес я.

– Из-за сестры. Знаешь, самая красивая ее улыбка, когда она говорила о тебе. Я решил, что сын Кано, должно быть, хороший человек. Не такой, как отец.

– Все считают его монстром. Не понимаю! – воскликнул я и встал на ноги.

Все! Все, кроме меня! Сколько раз я мысленно защищал отца! Разве не было у меня искушения хоть раз прислушаться? Ладно, я привык, что Кристина постоянно выкидывала замечания в его адрес. Но совершенно посторонние люди?

– Человека, которого ты любишь и который так всегда добр с тобой, обвиняют во лжи всяческом зле! – кричал я на Тома.

Голова раскалывается.

Я устал.

От всего этого.

– Я и не хочу сказать, что ты ошибаешься, – мягко заговорил Том. – Просто никто из нас, не знает всей правды. Я считаю Кано врагом, а ты нет. Кано считает меня врагом, но ты за такового меня не принимаешь. Ведь, так?

Я кивнул, глядя мимо Тома. Он продолжил:

– Кристина на стороне тех, кто хочет свергнуть его правление, но сестра тебе не враг. Видишь, Кайл. Возможно, все заблуждаются. Может враг внутри каждого из нас?

Я посмотрел на свое отражение. Кто мой враг? Если ни отец, ни повстанцы. Склонность отрицать все, что противоречит моим убеждениям? Я никогда по-настоящему не прислушивался к другим людям.

Ни к сестре. Ни к повстанцам.

Да, я никогда даже не пытался выслушать их сторону.

– Не нужно спасать меня, Кайл, – голос Тома прервал размышления. – Лучшее что ты можешь сделать это побыть другом в последние дни моей жизни.

Я одернул себя, чтобы не возразить и не всплеснуть руками. Ладно. Если ему так легче, пусть думает так. Том заслуживает уважения.

– Я… ни с кем не дружил, – я пожал плечами. – Только с сестрой.

– Не считается.

У меня вырвался смешок. Я вдруг представил Тома, как он все эти года учился со мной. Как мы разодетые в смокинг смеемся на светском приеме над каким-нибудь перебравшим лордом и флиртующим с дамой. Я мог легко, увидеть его в коридорах дворцах. Вот он подбадривает меня перед выступлениями. Округляет глаза, видя какие взгляды бросает на меня Гвэн. Заходит без стука в комнату и без предупреждения бросает мяч.

Я улыбнулся. Выходит, не зря Том с самого начала называл меня другом. Он быстрее меня разглядел, что такое возможно. Я сел напротив и попросил рассказать о Кристине.

Время шло незаметно. Мы просто делились историями и смеялись.

Я давно не был собой. Настоящим.

Глава 17 Кристина

Держишь образ героя, а внутри ты просто слаба.

Почему правда так болезненно воспринимается от других? Может быть, потому, что рушится последняя надежда, что ты можешь хоть что-то контролировать?

Ты просто слаба.

В этом я боялась признаться себе. Есть толк от того, чтобы признавать слабости. Ты можешь исправиться, сделать что-то с этим. Только я не могу. Мой путь длиною в пять лет это отрицание.

Когда я была младше, то и дело убегала в бедные районы. Собирала во дворце все что могу и отдавала вещи и еду маленьким детишкам. Сиротам. Я лезла в драку, когда обижали беззащитных. Я ночью плакала, вспоминая их изнуренные болью глаза и голодом тела. Это были года, когда Истен еще до конца не оправился. И мне часто снилось, что Кайл – один из тех детей.

Когда мои вылазки обнаружили, Кано на весь день запер меня в подвале. Я задыхалась от сырости и затхлого воздуха. У меня онемели пальцы, и стучали зубы. Наверное, это единственный раз, когда они сильно поругались с мамой. Если бы не она, кто знает сколько бы он меня там держал. И я бы точно не выжила. Чуть не умерла. И это было не самым ужасным.

Прежде я никогда не смотрела телевизор. Но в палате соседка любила включать его глубокой ночью. Я прежде не догадывалась о масштабах жестокого мира, в котором живу. В несчетном количестве уголков земли творятся страшные вещи. Я просила медсестер переселить меня, но, видимо, отец приказал, обеспечить мне удручающие условия. Никто меня не слушал. Меня пугала реальность. Тогда возникли приступы агрессии. Я разбила монитор, меня ударила одна из медсестер.

Все вокруг меня были чем-то заняты. Я не могла определить свою цель и путь. Пробовала разные занятия, но не горела настолько, чтобы верить в себя и идти к этому через сомнения.

Кайл первый заметил мое состояние. Я натянуто улыбалась, днем лежала в комнате. В основном спала. Люди вокруг меня так легко заговаривали о недавних преступлениях и происшествиях, а я принимала это близко к сердцу. Меня охватывали гнев, отчаяние. И так повторялось по кругу.

Он выразил беспокойства отцу, чего зря, конечно, сделал, но откуда ему знать. Ведь с ним отец другой. Кано обвинил меня в слабохарактерности и закрыл вопрос о психологе. Я не сумасшедшая. Чтобы весь Истен узнал, что я психически нездорова? Нет, спасибо.

Кайл посоветовал мне, если я чувствую себя слабой, работать над теми сферами, где я могу стать сильнее. Я тренировала свое тело, освоила навыки борьбы и владения оружием. Тренировала ум, способность к запоминанию, дару убеждения и влиянию на людей. Я работала над собой каждую минуту жизни и мне становилось легче.

Но Дарен прав.

Это был хрупкий образ.

Яркий правдивый, но то, что под ним, способно разрушить все в один миг. Поэтому я отрицала свою боль.

Я высоко эмпатичная. Страдания других уничтожают меня. Я попробовала себя на курсах медсестры, думая, что так я смогу просто к этому привыкнуть. Но это вдохновило меня. Я поняла, что могу много сделать для других. Помогу кому-то выжить и облегчить страдания другим. Впервые я почувствовала настоящее удовлетворение.

Пока самый ненавистный человек не напомнил мне о том, что я по-прежнему в жестоком мире и я страдаю в нем.

⁕⁕⁕

Сегодня все собрались на ежегодное воспоминание о дне, когда их жизнь в корне изменилась. День, когда Арлен был уничтожен. Это короткая церемония, как воспоминание об утраченной надежде на светлое будущее. Цель поддерживать дух поселенцев. Я сказала Уиллу идти без меня. Он точно там должен быть.

Я снова окунулась в то время, когда все вокруг имеют цель и смысл, а я просто существую. На какое-то время здесь я сумела заглушить боль, но теперь…

Вниз по ручью.

Вдыхаю прохладный влажный воздух. Шаг. Еще один. Странно, что боль ушла. И все остальное. Шелест листвы, раскаты грома, все где-то далеко. Слышу в ушах стук сердца, остальное приглушено.

Никогда не подходила так близко к краю. Не видно границ леса. Справа бурный поток может сбить с ног. Внизу озеро. Высоты достаточно, чтобы вышибло из тебя все, что можно.

Я сделала вдох и закрыла глаза.

– Кристина, стой!

Из меня вышибло воздух. Полились слезы, и я судорожно вздохнула. Шла сюда не колеблясь. Выходит, какая-то часть меня надеялась, что кто-то отговорит? Та, маленькая Кристина, с длинными ресницами и пухлыми щечками, будто смотрит сейчас на меня. Ее лицо искажено, она надрывно плачет. Зачем я с ней так поступаю и почему не нашла другого выхода?

Я медленно повернулась. Уилл стоит, вскинув руки и, кажется, затаил дыхание. Уже накрапывает дождь. Стоять на камнях становится скользко. Меня отделяет пару шагов от края обрыва.

– Ты никогда не оставляешь меня одну, – крикнула я, хотя Уилл не более чем в трех метрах.

– Вижу, что не зря.

– Уилл…

– Не делай этого.

Уилл говорит шепотом, а мой голос разносится по всей видимой территории.

– Нет-нет, – начала я дрожащим голосом. – Мне бы только забыть.

Я подняла руку и раскрыла ладонь, большим пальцем прижимая две крохотные вещи. Уилл опустил руки и выдохнул.

Был в моей жизни эпизод. Я зашла в медицинский кабинет ночью, превышая свои полномочия. Рылась в ящиках. Мне нужно было что-то седативное, чтобы успокоиться или уснуть. В прозрачной баночке из-под знакомого мне препарата около пятнадцати капсул, с прозрачным веществом. Меня остановил доктор Глайнс. Пожилой худощавый мужчина. Врач широкой специализации в лагере. Он объяснил, что одна капсула способна стереть память последних шести лет, оставив при этом личностные качества и приобретенные навыки. Если я кому-нибудь проболтаюсь, он расскажет, что я без его ведома проникла сюда.

Я впервые в лагере, подчинилась кому-то без ропота. Доктор Глайнс ведь мог не раскрывать мне значение этих капсул? В его взгляде я прочла, что должна знать об этом. На мой вопрос кому еще о них известно, он упомянул только Уилла. Сомневаюсь, что Глайнс рассчитывал, что я использую их по назначению. Если это нужно скрыть от Марии, значит, когда-нибудь эта информация прояснит другое.

Дело времени, что именно.

– Уилл, я просто хочу все забыть.

– А делать это на краю обрыва, чтобы смягчить падение?

Я прыснула от смеха, но Уилл даже не улыбнулся якобы шутке.

– Не знаю, просто пришла сюда. Почему-то, – соврала я.

Капсулы были на случай, если я не решусь. Маленькая Кристина в сердце продолжает умоляюще на меня смотреть. Мне тяжело делать ей больно.

– Крис, прекрати. Я знаю, что тебе тяжело, я каждый день вижу боль в твоих глазах, вижу, как ты пытаешься это скрыть. Но лучшие времена будут! Слышишь? Все можно изменить, но не то что ты хочешь сделать.

– Я слышу их крики! То, что сделал со мной отец, – я схватилась за горло. Голос надрывается, шею будто стягивает веревкой. – Уилл, я каждый день проживаю все заново. Я проживаю в своей голове все, что случается с другими. И я больше не могу.

– Обещаю, мы справимся, только дай мне руку.

Уилл уже был ближе, протягивая раскрытую ладонь. По моему лицу стекала вода, дождь все сильнее. Стоять здесь опасно.

– Уилл, прошу, уходи.

– Кристина, ты не можешь всех спасти. Это правда, – он сделал шаг ближе. – Но один, два человека это что мало? Пять или десять. Да, хотя бы один!

Его голос сорвался. А в моей голове числа. Десять, пять, два, один. Что-то рассеивается в голове. Я начинаю понимать, к чему клонит Уилл.

– Но что станет с этими людьми, если ты сделаешь это? Помоги тем, кому можешь. Кто без тебя не выживет.

Я не знаю, говорит ли Уилл о себе или моем брате. Но кое-что я поняла. Насколько была сосредоточена на том, что я не в силах сделать. Такой склад ума любого приведет в отчаяние. Я никогда не задумывалась, о тех незначительных единицах людей, для кого я могу стать спасением. Тогда к списку кому я не могу помочь, добавятся еще те, кому могла бы.

– Крис, очнись! Дай руку! – кричит Уилл.

Только не вижу его. Ливень застилает глаза, и я насквозь промокла. Куда ступить? Я лихорадочно поворачиваю голову, но ком подступает к горлу. Я схватилась за голову. Хочу закричать. Перекричать шум от воды.

Порыв ветра пошатнул меня, затем острая боль в колене вышибла воздух. Я ухватилась за край выступа, и сразу почувствовал жжение в ладони. Рука соскальзывала от влаги и крови. Второй рукой пыталась ухватиться, но ее схватил Уилл.

Я чувствую, как выскальзываю и мне смертельно страшно. Только бы Уилла не потащить за собой.

– Ра… Рамирес, – Уилл тяжело дышит, лицо красное. – Если ты мне не поможешь, я полечу вместе с тобой. Ну же, помоги мне.

Я пришла в себя. Мигом проанализировала, что Уилл может, как и я соскользнуть с обрыва. Он удерживает нас одной рукой, держась за острый обломок валуна. Я нащупала выступы в стене и переместила свой вес на ноги. Слева зловеще шумит водопад, пытаясь задеть нас и увлечь за собой. Я чуть подтянулась, дав Уиллу возможность сделать рывок.

Он подтянул меня, и я сумела схватиться за край двумя руками.

– Я вытащу тебя.

Он так и сделал. Подтянул меня за плечи и увлек подальше от края. Вдруг все затихло. Нет, ливень даже усилился, а водопад не прекращал свой путь. Просто я оказалась в объятьях Уилла и сотрясалась рыданиями.

Где бы я ни оказалась, он не даст мне упасть. Хорошо это или плохо? Я замотала головой. Потому что уже не знаю.

– Ты совсем обо мне не подумала.

– О тебе в самую последнюю очередь.

– Давай, рань своими словами еще сильнее, глупая. Поверь, тебе можно.

Он обнял крепче, насколько это возможно, а я цеплялась так, будто все еще падаю.

Стремительно падаю в этой битве с Кано, Марией и кто знает еще с кем и кого прихвачу по пути.

И никому не известно, чем все обернется.

Глава 18 Кайл

День в самом разгаре.

Никто бы не поверил, что вчера ливень длился до полуночи. Вокруг царил удушающий мрак. Если бы человек был погодой, кажется, у кого-то в тот день иссякло терпение.

По какой-то неясной причине и мне было плохо. Я много смеялся, разговаривая с Томом Колином, а потом возникло гнетущее чувство. Я все пытался найти причину, но от этого становилось еще тревожнее. Не смог взяться ни за одно дело. Просто глядел в невидимую точку. Глаза жгло, а горло сжималось. Уснуть не мог. Полночи так и просидел в расстегнутой рубашке. Брюки смяты от всяческих движений. Я и сидел на полу, и лежал, подогнув колени.

Открыл глаза, когда первые лучи проникли через окно. Казалось, что не только погода пришла в норму. Я воспрянул духом, уверенный, что и мне этот день принесет, что-то хорошее.

Может, даже изменит мою жизнь.

⁕⁕⁕

Гвардейцы не взглянули на меня. Я открыл дверь в кабинет в отца. Он сразу поднялся со своего места и воскликнул:

– А, сын! Выглядишь уставшим, – отец прищурился. От него мало что скроешь. – Не выспался?

– Погода, – пожал я плечами. – Болела голова.

– Бывает-бывает, сынок, – проговорил он себе под нос.

Как обычно, бесконечно перечитывает какие-то бумаги, о чем-то задумывается. Сегодня только при этом издает еще смешки.

– Вы чему-то радуетесь, отец?

Он поднял голову, глаза так и горят.

– Да, я очень рад. Скоро нам с тобой предстоит одна важная поездка.

– Куда?

– Увидишь.

Меня не удивить важными поездками, но вид отца сейчас особенно загадочный. Я бросил взгляд на монитор за его спиной. В новостном заголовке крупными буквами Эллингтон, остальное не смог разглядеть. На экране люди возле какого-то здания. Крупным планом показываются счастливые лица случайных людей. Я опустил глаза на стол, чтобы собраться с мыслями и снова – Эллингтон. Газета, которую отец каждое утро предпочитает электронным устройствам. На главной странице черно-белое фото. Пишут что-то о королеве. А сама она улыбается. Искренне. Я удивлен. Обычно улыбки всех диктаторов натянутые. Не знал, что королева Эшли такая красивая. Что ее красота в изящной простоте и искренности. Хотел разглядеть и других людей, стоящих за ней, но мое внимание привлек отец:

– Кайл, ты зачем пришел? – он убрал газету, куда-то под стол.

– Вы однажды говорили о милосердии. По отношению к заключенным повстанцам.

Отец выпрямился, и его радостное настроение испарилось. Но пока он ничего не говорит.

– Заключенный Том Колин, готов поделиться информацией. Он уже рассказал некоторые подробности. Необходимо его помиловать и дать другие условия. Тогда я смогу узнать больше.

Отец внимательно рассматривает меня. У меня вспотели ладони, я сдержался, чтобы не вытереть их о брюки. Иначе бы, он заметил это. Я с трудом сглатываю. Ощущаю, как дрожит лицо.

Никогда так не чувствовал себя с ним.

– Хм, – он расслабился и начал убирать в полку под столом по одному листу, бросая на каждый взгляд. – Я думал, ты понял, Кайл, что это просто уловка.

– Нет, – я сделал пару вдохов-выдохов, чтобы голос не дрожал. – Вы говорили, что если кто-то и правда заговорить, то это станет уроком для других. Поможет разговорить остальных и собрать информацию.

– Кайл, зачем повстанцы нашему обществу? Чтобы внедрились и начали свою деятельность изнутри?

– Строгий контроль…

– Нет, – строго оборвал он. – Не сработает.

Я хватал ртом воздух. Благо он не смотрел на меня.

– Слушай, Кайл. Я доверил тебе это дело. Ты можешь держать его, сколько считаешь нужным, а как поймешь, что получил достаточно информации, отдай приказ о казни. Никого помиловать я не собираюсь, – отец сел за свой стол, щелкнул ручкой. – А теперь, прошу, вернись к своим делам.

– Я понял вас, отец. Сделаю все как вы сказали.

– Иди, мой мальчик.

Я выходил оглушенный. Путь до двери, казалось, отдалялся от меня. Всем своим нутром чувствовал, как отец смотрит мне в затылок.

Как я ошибался.

Но единственное, что у меня есть это время.

Я еще могу спасти его.

⁕⁕⁕

Несколько поселений затопило после ливня. Я вынужден был выехать на место и дать распоряжение по реконструкции улиц, домов и временном расселении пострадавших. Сердце глухо стучало в ушах. Я выполнял свою работу до автоматизма.

У меня нет выбора. Я должен устроить побег Тома. Он воспротивится, конечно, но если у него будет цель, надежда…

Миа.

Забегая в Управление по технологиям Истена, я снял пиджак и ослабил галстук. Солнце разогревало не слабо. Точно пропущу обед. Только бы Майк сегодня работал.

Он талантливый айтишник или хакер удачнее сказать. Из богатой семьи. Мы вместе посещали уроки в частной школе. Друзьями не были, но выручить друг друга уговаривать не приходилось.

Я постучал и открыл дверь. Здесь все унылое, светлое, стерильное, без визуального шума. Майк как-то объяснил, что большую часть времени они находятся в виртуальном мире. Над обстановкой вокруг заморачиваться попусту.

Он сидит спиной. Силуэт на фоне яркого монитора. Майк коротко стрижется и только верхнюю часть волос оставляет длиннее и укладывает гелем. Такие стрижки, редкость в Истене.

– Это я.

– Что хотел?

Я подкатил стул и сел слева от него. Что никогда не меняется у Майка – это очки в красной оправе, а взгляд устремлен в монитор. Я сделал цветную копию фото Мии. Знал, что оригинал Том захочет оставить себе. Разгладил лист и подвинул Майку.

– Нужно найти эту девушку.

– Что-то еще мы о ней знаем? – он так и не оторвал взгляд от экрана.

– Ей сейчас примерно двадцать пять двадцать семь лет.

– Окей, – Майк откатился назад и прихватил фото. – Красивая. Для себя что ль ищешь?