Полная версия
Не буди девочку! До утра…
Алина Воронина
Не буди девочку! До утра…
Часть 1. Могила в лесу
Глава 1. "Девки прикололись?"
Три часа ночи. Его плохо переносят больные и сиделки, заключённые и охрана, а хуже всех- стоящие у конвейера. Варавиков- из последних. Чтобы рассеять туман в голове, он проговаривает текст:
« После остановки сердца кровь под действием силы тяжести устремляется вниз, и кожа краснеет. Это показывает…»
– Вара-а-а-виков, шаб-а-аш!-монтонный гул уступает место женскому голосу.– Мы- к-о-о-фе пить!Ты один за всех.-Голос ударяет в высокие своды цеха и рекошетит в ушные проходы дребезжащим:-Ех-ех-ех… А молодой человек тем временем продолжает:
– «…показывает, что в момент убийства ниже всего у жертвы были ноги».
На слух артиста народного театра звучит коряво. Да и пьеса ему не по душе.Но режиссёр настаивает: пора потрафить массовому вкусу.
Варавикову без разницы, какой вкус у местных зрителей. Главное, выходить на сцену.
– «…Ниже всего у жертвы были ноги.
Воображение мгновенно и зримо выдаёт данную часть тела:нога, пристроившись на стыке двух брёвен, движется к нему по транспортёру.Варавиков запускает пятерню в шевелюру. Приём, помогающий обуздать расходившуюся фантазию. Но картинка не стирается, а укрупняется до того, что становится различим педикюр.
« Девки прикололись! Кому ж ещё?»
В прошлый раз его напарницы пустили по транспортёру фаллос.
Муляж стопы, подобно товару из «Интим-товаров», тоже выполнен искусно- вплоть до сморщенной кожи подошвы и сорванного ногтя мизинца.
Как и в предыдущем случае Варавиков не убирает посторонний предмет. Это запрещается правилами техники безопасности. К тому же чрево дробильной машины перемалывает так, что на выходе обнаружить что-то, не имеющее отношения к целлюлозно-бумажному производству, невозможно.
Спустя несколько секунд после того, как женская нога вместе со своей подложкой в виде соснового и осинового брёвен исчезают в дробильной машине, Варавиков делает шумный выдох. Как на занятиях йогой.
Глава 2. "Поп и М.Ч."
«Никогда не жалуйся! Никогда не оправдывайся!»
Слоган будет начертан на его футболке: “ Never complain and never explain”.
Это первое наставление, которая она получит от него. Ещё до личного знакомства.
Чувак путешествует в компании с…попом. И время от времени что-то карябает в блокноте. Журналист? «Симпотный!»
…Поп с умилением оглядывает приближающийся берег:
– Людей-то на пристани! Дождём не смочишь!
– Как?– оживляется молодой спутник.– Дождём не смочишь?
– Праздник нынче. Первый рейс «Поморской звезды» встречают!-поясняет дама в соломенной шляпе.
…Шаткие сходни требуют ловкости. Множество глаз у дебаркадера притягивает её головной убор: что-то типа мотоциклетного шлема. От толпы отделяются девушка с косой и белобрысый пацан.
– С приездом! Я – Светлана.-И касаясь острого мальчишечьего плеча:-А это мой брат Васёк.
– Привет, – без тени улыбки здоровается пацан.
– Апполинария. Можно просто Аля. –Гостья касается головы, словно извиняясь за её нелепое убранство.
– Инопланетянка!-хмыкает пацан и тут же осекается под взглядом сестрицы. Владелица шлема замечание «игнорит».
– А ты, Аля, налегке,– Светлана кивает на рюкзачок москвички.
– Я же не на курорт приехала!-усмехается та и кивает на лестницу, вьющуюся по склону:– Крутая у вас горка!
– Это не горка, а угор! – поправляет Васёк.
– Какая разница?
К ним приближаются молодой человек ( “ Never complain and never explain”) и чёрная ряса.
То, что эти двое связаны общим делом, не вызывает сомнений. Во время плаванья благодаря звукопроводимости речного воздуха Алиных ушей достиг обрывок разговора.
– Род древний, но угасающий, – поведал поп.– Остались два наследника.
– Зато наследство завидное,– откликнулся молодой спутник.-Библиотека!
– Редкие издания?
– Старинные. А у одной переплёт- красный мароккен!-И после многозначительной паузы:-А вы, Олег Яковлевич, по-прежнему книгами интересуетесь?
– Теперь, слава Богу, не Олег Яковлевич, а отец Авель. А что касается книг- каюсь, имею слабость…
Далее беседа велась в удалении от любопытствующих ушей, и москвичка вернулась к собственным переживаниям.
Теперь, когда недавние попутчики приблизились почти вплотную, она снова непроизвольно коснулась шлема, словно желая освободиться от него. А молодой человек расплылся в улыбке.
Как у Чеширского кота, подумала Алька.
Хорошо, что уши у него на месте, иначе бы рот доехал до затылка,подумала Светлана.
Выждав, когда мужчины удалятся на приличное расстояние, Аля осведомляется: -Ты знаешь этого чувачелло?
– Никакого чувачелло я не знаю!– отрезает девушка.
– Это гость отца Авеля,– поясняет пацан.
– Какой классный «МЧ !» – Алькина диафрагма расширяется и замирает:– Солнечный удар!
– Какой удар? -От подавляемого смешка мальчишечий голос срывается и даёт петуха.-Вон ветер-сиверко задул!
– Это Иван Бунин, мальчик. –Диафрагма сдувается.-Рассказ так называется.
– А « МЧ»? – Светлана отбрасывает косу за спину таким жестом, словно бросает причальный конец.
Ну и дремучая, думает Алька.
Они движутся к деревянной лестнице. У её основания – дама с теплохода. Соломенные поля шляпки обрамляют её голову, как нимб, обе руки немилосердно оттягивает поклажа.
– Здравствуйте, Надежда Степановна!– здоровается Васёк.
– Здравствуй, Василий! Здравствуйте, Светлана Михеевна!
– Вам помочь?– вежливо осведомляется Светлана.
– Если не трудно, а то мой хозяин опять на службе задерживается.
Брат и сестра подхватывают сумки, и вся компания начинает подъём на угор.
Где-то на середине пути этаким колобком к ним скатывается мужик с большой головой гнома и в форме.
– Здравствуй, жёнка!-Он так неловко обнимает жёнку, что соломенная шляпка даёт крен, обнажая плохо прокрашенные волосы. Мужик в форме полицейского, теперь это очевидно, поправляет жёнкин головной убор и кивает в их сторону:
– Привет Беспоповцевым!
– Кто эта тётка?– интересуется приезжая, когда пара оказывается вне зоны слышимости.
– Это не тётка!-возражает Светлана.– Надежда Степановна- руководитель кружка «Юный краевед!
Но москвичка, вглядываясь в ряд изб, уже не слышит: – А где ваш дом?
Вместо избушки на курьих ножках, которую предполагала увидеть гостья, взору предстало двухэтажное бревенчатое строение. А перед ним- топорщившаяся сухими ветками ель. Чуть подалее -гроздья сирени- такого размытого цвета, словно их обработали хлоркой.
«Фиговый дизайн. Не катит…»
Глава 3. "Хэппи – это счастливая"
Больше всего на свете Аля любит поспать и предаётся своей слабости в любое время суток и в любом месте. Но в ту первую ночёвку ей не спалось. А повинен был не только «МЧ». Солнце! Оно не желало уходить за горизонт. Белые ночи для новичка-испытание, а уж если взамен штор- куцые занавесочки…
Утром она не сразу поняла, где находится. Тело утонуло в упругой, как поднявшееся тесто, перине. На подоконнике маячили два пятна-серое в полоску и тёмное.
– Ми-и-иу! –Кошка с огромными, в пол морду глазами потёрлась о раму. А её кавалер – чёрный, в колтунах котяра – навёл тощий крестец и… пульнул в стекло пахучей жидкостью, после чего, исполненный достоинства, ретировался.
Натянув джинсы и футболку, которые приобрели за ночь дымчатый налёт кошачьей шерсти, и оставив шлем на стуле, Аля прошла к умывальнику. Приветственно звякнул металлический стержень – полилась вода. Однако иссякла раньше, чем завершился утренний туалет. Раздосадованная, девушка двинулась в просторную комнату, выполнявшую роль столовой.
Молодая хозяйка разговаривала с ранними посетителями. Даже по деревенским меркам те выглядели невзрачно: брюки и футболки, давно забывшие, какого они цвета. Старшая – худая, поджарая – напоминала афганскую борзую из отцовского поместья. Похоже, тётка позабыла дома искусственную челюсть. Если таковая имелась. На голове той, что помладше, красовалась красная в белый горошек панама, делавшая её похожей на мухомор.
– Вэлкам в «Другое Место»! – провозгласила шляпа-мухомор.
Светлана, перехватив вопросительный взгляд жилички, пояснила:
– Таракановка-особое место. – И глянув на обритый череп жилички:– А ты сегодня в новом обличье!
Речь северян – быстрая, отрывистая. С непривычки Аля даже не сразу уразумела, о чём толкуют, но улыбку выдавила. В то первое утро она жаждала кофе и подсела к столу в надежде, что ей предложат чашечку. Облом! В этом доме признавали только чай. Да и то с недавних пор. «Кто пьёт чай- от Бога отчаян!»-утверждали предки Беспоповцевых.
Рядом с самоваром Аля приметила учебник:
– Язык международного общения осваиваете?
– Осваиваем!– с вызовом подтвердила женщина.– Доцу в деревне Хэппи кличут.
– Хэппи? В переводе с английского – «счастливая».
– Но это не потому, что я взаправду такая.
– А почему?
– Я занимаюсь со Светланой Михеевной. Она научила меня песенке.
И «доца» тоненько запела:
– Ай эм хэппи !
– Юа хэппи!
– Виа хэппи !
– И как это по-русски?– задала вопрос Светлана, одобрительно покивав.
– А по-нашему так: я счастливая, ты счастливая, мы счастливые.
– Это для того, чтобы освоить личные формы глагола «быть»,– пояснила педагог квартирантке.
– Интересная методика,– отозвалась та.
– Да, вот так! – гордо подтвердила ученица.
– Аля, познакомься!– спохватилась хозяйка.– Это Лариса и её дочка Марина.
– Найс ту мит ю!- прочирикала девушка.
– Класс!– заметила квартирантка.-А с кем же вы в своей тьму-таракани намерены беседовать?
– У нас соседка Маша английский выучила, да за норвега замуж и вышла, – торжественно объявила Лариса. А Марина добавила:– У нас мужики либо монахи, либо больно «заваляшши». Пропойцы, драчуны и ругатели.
– Мотивация понятна.
– Мы слов ваших не знаем. Мы девки не учёные, а толчёные!– оскорбилась Лариса.
– Ясненько. Тогда «гуд лак»,– подвела черту квартирантка, всё более раздражаясь из-за отсутствия кофе. «И с этим пиплом мне жить! Жесть!»
– Давайте пить чай! – предложила хозяйка. Но гости, отказавшись от угощения, поспешили удалиться.
– Марина – феноменальный человечек, – сообщила Светлана заметив кислое Алино лицо.– Она воспитывалась в интернате для умственно-отсталых детей. Там не преподают иностранный язык, но у неё огромное желание учиться. И она делает успехи!
В ответ столичная барышня лишь повела плечами.
За завтраком её настроение улучшилось: сделали своё дело кулебяки с рыбой и шаньги, вышедшие из недр русской печки. Уже знакомая кошка зачерпнула лапой из плошки что-то белое ( « Сметана? Сливки?) и принялась сосредоточенно слизывать.
– Как зовут киску?
– Мурёнка.
– А как будет называться житель Таракановки?
– Ты что? Думаешь, мы от насекомых произошли? – вскипел молодой хозяин, всё это время хранивший молчание.
– К чему так «агриться»?-Аля одарила мальчика снисходительной улыбкой.
– Чего?
– Расскажи, братик, историю! – ободряюще улыбнулась Светлана.
– «Таракановка» – это на языке чуди,– начал пацан.
– «Чудь начудила и меря намерила…» В школе учили!– перебила квартирантка.
– Эти племена жили на нашей территории. А потом под землю ушли. Обитают где-то в здешних карстовых пещерах…Так гласит легенда.-Васёк говорил медленно и громко-так объясняют иностранцам.
– А что само название означает ?– нетерпеливо прервала Алька.
«Тара»– это типа посудины. А «кановка» – молоко. Здесь много коров паслось.
– А в словаре Даля,– вступила в разговор сестра- есть загадка: « Широко поле ногайское, на нем много скота тараканского и один пастух, словно ягодка».
– И что это? – со скучающим видом спросила слушательница.
– Небо, звёзды и месяц! – выпалил Васёк.
– Прикольно,– согласилась московская барышня из вежливости, а потом сменила тему:-Светлана, а зачем этой Хэппи «инглиш»? Она, небойсь, дальше своей деревни и не бывала.
– Английский Марине, возможно, и без надобности. Это скорее для меня важно.
– Замуж за иностранца собралась?
– Соломка хочет быть педагогом-дефектологом!-объявляет задетый Алькиным тоном Васёк.-С такими, как Хэппи, заниматься.
– Соломка? Это прозвище? -резко меняет вектор беседы москвичка. Светлана потуже затягивает концы косынки:
– Моё крестильное имя.– И в ответ на Алин вопросительный взгляд:-Я родилась 26 декабря – день памяти Соломии. По преданию она была повитухой у самой Богородицы…
Глава 4. "Встреча с лешаком"
После завтрака пацан, уступая просьбе сестры, пригласил гостью на прогулку. Но ни дощатые мостки вместо тротуаров, ни деревянные кони на крышах впечатления не произвели. Лишь монастырские ворота заставили девушку замедлить шаг: вчера за ними скрылись поп и «МЧ».
Солнце приближалось к зениту. Молодые люди вышли на окраину. Поодаль мелькнули кресты.
– Кладбище? Давай глянем!-предложила Аля.
– Зачем?
– Прикольно…
Место вечного покоя взято в кольцо соснами-великанами. Но прежде, чем попасть под их тень, посетителям пришлось продираться сквозь кустарник и даже подвергнуться атаке вездесущей «комарильи». Они подошли к первой могилке, когда послышался глухой стон. Или ворчание?
Мальчишечьи пальцы сжали Алино запястье:
– Тихо!
– Что это?
– Сымай куртку!
Алька повиновалась. Васёк вывернул одёжку, а потом снова напялил на стоявшую столбом москвичку. Бесшумно ступая по траве, мальчик пригнулся, как солдат под бомбёжкой. И увлёк спутницу за собой. Та не сопротивлялась. Но очутившись под сенью леса, выдернула руку и бросилась наутёк. Ветки кустарника били по щекам, цеплялись за плечи. Внезапно чащоба расступилась- показалась гладь реки.Пахнуло сырым деревом и дымком. Послышался шорох –это поторопился убраться кто-то из местной фауны.
Затрещал валежник. На берег вышел запыхавшийся Васёк.
– Лешак, – ответил он на вопросительный Алин взгляд.
– Кто?
– Природная сущность.
– И много их здесь?
– У нас половина деревни фамилию Лешуковы носят,– тоном гида объявил Васёк,-и край наш называется Лешуконье.
Они приблизились к обрыву.
– А это называется щелья,– Васёк снова вошёл в роль гида. – Соломка говорит: ты лечиться приехала.
– И что?
– Соломка говорит: у тебя…как это? Аллергия.
Алька непроизвольно касается бритого черепа.
– Блин, а где мой шлем?
– Видать, в лесу потеряла. Пойдём-глянем. -Но девушка, напуганная рассказами о лешаке, наотрез отказывается.
– А ты какой комп «юзаешь»?– спрашивает Алька на обратном пути.
– Летом Соломка не разрешает пользоваться компьютером.
– Боится, что много «гамить» будешь?-Мальчик лишь передёргивает плечами.-Тогда дай почитать что-нибудь.
– У меня только Гоголь. По программе.
– Но я слышала, что у вас тут библиотеки роскошные…
– Роскошные? Не знаю.
– Значит, лапшу на уши вешали…
– И совсем не вешали. У нас дома есть книги. Только они не простые…
– Дорогие что ли?– навострились Алины ушки.
– Старинные. Папе за них большие деньги обещали.
– Откуда они у вас?
– От деда Михея.
– А он где взял?
– От деда Михея.
– Не включаюсь…
– Дедушку и прадедушку Михеями звали. И отца так зовут.
Когда парочка возвращалась домой, встречные провожали её взглядами: слух о жиличке Беспоповцевых успел распространиться по деревне.
На крыльце нарисовалась Светлана- Соломия. Аля ощутила приступ зависти: волнистые пряди надёжно, как шлем римского воина, облегали голову, а затем, освобождённые от зажима, струились по спине.
– Медведь в деревне объявился. На кладбище вчера видели!-оповестила хозяйка.
– А твой «брателло» про лешака заливал.
– Суеверие.
– Получается, ты, Васёк, меня нарочно…
– Да хватит разоряться-то!– огрызнулся мальчишка.
– А зачем куртку наизнанку вывернул?
– Чтобы ты отвлеклась и не запаниковала.
– Вы меня за дурочку считаете?
И тут выросшая из ниоткуда панама-мухомор без всякого предисловия задорно зачастила:
– Небылица в лицах, небывальщина,
– Небывальщина, да неслыхальщина,
– По поднебесью да сер медведь летит,
– Он ушками, лапками помахивал,
– Он чёрным хвостиком да принаправливал…
Исполненная чувства собственного достоинства, гостья без слов удалилась в свои покои. Кошка составила ей компанию. Она тёрлась о ноги и мурлыкала, а девушку привычно потянуло в сон. Без сопротивления она погрузилась в сладостное небытие.
" СМОТРИ СТРАХУ В ЛИЦО!"
На следующее утро от хозяйки не укрылось: жиличка завтракает с аппетитом, да и личико прояснилось. Но от помощи в мытье чашек Светлана-Соломия отнекалась: чужим не позволялось прикасаться к посуде. Более того, тарелки и столовые приборы, из которых постоялица ела, хранились отдельно. Впрочем, это обстоятельство меньше всего волновало Алю, которой не терпелось снова увидеть гостя отца Авеля.
Белёсое солнце катится по небу и поджигает окна изб. Погода располагает к длительным вылазкам на природу. Но первым делом следует найти потерянный во время бегства от «лешака» шлем. Светлана-Соломия вызывается помочь. А может, радеет за безопасность квартирантки. И недаром. На кладбище они натыкаются на сплющенные и надкусанные конфеты.
– Топтыгин поработал! – констатирует Светлана-Соломия и предостерегает: -Главное, не проявлять агрессии. И не бежать! У зверя может включиться инстинкт преследования.
Гид не рассчитывает найти в лице москвички благодарного слушателя. Светлане-Соломии известно: когда девушке- скучно, она уходит в аут. Но на этот раз Алины глаза не выглядят осоловевшими: они осваивают пространство. Надгробные надписи. «Покойся с миром!» и «Спи до светлого утра!» -встречается чаще других. А вот длинная: «Над тобой, живущим в тени смертной, свет воссияет!» Судя по фамилиям, жители Таракановки предпочитают держаться всей семьёй и по ту сторону земного пути. Пацан не врёт: Лешуковых здесь много. Впрочем, и Кудреватых достаточно.
– Это Маринкина родня,-поясняет Васёк.
У чёрного мраморного креста брат и сестра останавливаются.
« Родственница?»
«Здесь ожидает воскресения Поликсея Беспоповцева»-выведено золотыми буквами на мраморном надгробии.
«Мать?…»
Аля деликатно отходит в сторону.
Тянутся полуистлевшие деревянные столбики и заржавевшие металлические пирамидки с пятиконечными звёздами. На кладбищенской ограде ворона играет в переглядки с металлическим отблеском внутренности шлема, нанизанного на ветку, а при Алькином приближении пикирует на него.
– Моё!– вопит законная владелица. Воровка ищет укрытия в растительности, облепившей к склон. Алька ныряет следом:-Отдай!
Взмах крыльев и… похитительница уже на противоположной стороне оврага.
– Ах ты ворюга!– Девушка берётся за камень. От возмущения ворона каркает-и…
Алька спешит воспользоваться её оплошностью.
Кое-где блестящая оснастка шлема повредилась, не выдержав варварского обращения. Нахлобучив потеряшку на голову, девушка оглядывается: разбросанные там и сям захоронения сменились настоящей тайгой.
– Све-е-ета!-В ответ лишь птичья перебранка.
Она пытается опознать хоть какую-то кладбищенскую примету. Но кругом лишь сосны-великаны переминаются с ноги на ногу под действием ветра-сиверко. И тогда девушка решает двигаться на истеричний крик чаек. На высоком берегу, по-здешнему, крутояре у ветра ровно столько сил, чтобы собрать запахи болота, древесины и таволги.
– А-а-аля!
Она двинулась на голос и напоролась на сердитый взгляд:
– Твой отец хочет приобщить тебя к реальной жизни. Но потеряться в тайге…Это «ту мач!»
Светлана-Соломия устремилась вперед. Братишка рванул следом. Москвичка последовала их примеру, но догнала лишь на главной кладбищенской аллее. С противоположного её конца показалась старушка в чёрно-красной клетчатой шали.
– Здравствуйте, Анфиса Павловна!
– Спаси вас Бог!-шумно выдохнула бабушка, цепко ухватив выцветшими, но проницательными глазками Алю.– Гляжу, и «московка» ваша тут.
Анфиса Павловна и Светлана-Соломия обмениваются взглядами, и между ними происходит молчаливый диалог, который обе хорошо слышат и понимают: « Да, хлопот с городскими не оберёшься… Но такая уж судьба: принимай, корми, забавляй».
– Что, тяжело, Соломка, за большуху-то оставаться?-осведомилась бабушка.
– Обвыкла. А вы ещё помните, как меня дед Михей называл?
– Как не помнить!-Анфиса Павловна помедлила и присовокупила:-Строг был покойничек, но справедлив. Упокой, Господь, его душу!
– А чья это могила?– москвичка кивнула на скособоченный крест, рядом с которым лежал букетик колокольчиков.
Бабушка обратила ласковый взгляд на холмик:
– Дружок мой здесь спит. –И обратившись к молодёжи, пояснила:-Ждёт Судного дня. Когда архангел вострубит!
– Чего ждёт?– не поняла Аля. Старушка её не услышала:
– Имечко мудрёное у мальчишки. Запамятовала…
– Да не переживайте так! – ободрила бабушку Светлана-Соломия. – Кто не забывает, тот и не вспомнит.
– А годков ему было… Пожалуй, вёсен девять от роду. Он для бани носил воду из проруби. Поскользнулся ли малец или тяжёлое ведро потянуло вглубь – доподлинно неизвестно, – только оказался в ледяной воде. Поговаривали даже, что его шулыкуны утащили.
– Шулы…А кто это?– нетерпеливо прерывает рассказчицу Алька.
– Нежити. Маленького росточка, в остроконечных шапках. Выпрыгивают из проруби в Святки и бродят до самого Крещенья. А потом – бултых!
– Мальчика спасли?– спрашивает Светлана-Соломия, относившаяся к местной мифологии скептически.
– Амвросий! Вот как его окрестили.-Анфиса Павловна смотрит перед собой,как будто пространство приоткрыло для неё завесу времени.-Вытащить-то его вытащили, но захворал дружок…
– А дальше?– подаёт голос Васёк, нервно почёсывая сгиб правого локтя.
– А потом пришла Она. Та самая, что говорит: «Я утеха – детям, я покой – старым, я свобода – рабам, а трудящимся – отдых».
– Это смерть, бабушка?– спросил пацан, так и не справившийся с зудом на сгибе.
– Она самая. Смертушка. Спаси вас Бог, лапушки! А мне пора. Заждался Марк.
– Скучаете, Анфиса Павловна?
– Без него и цветы нецветно цветут, без него некрасно светит солнце красное!– И старица продолжила путь.
– А кто такой Марк?-поинтересовалась «московка», когда они вышли за кладбищенскую ограду.
– Муж.
– А-а-а-!– разочарованно протянула Алька.
« Муж объелся груш!»
– А «большуха»– это главная?-задала она следующий вопрос. Но ответа уже не слышала: из-за поворота вынырнули заново отстраиваемая монастырская стена. На верху маячило коричневое пятно. Компания опознала футболку, мысли Васиных спутниц переключились на него. Алька помахала каменщику, и тот поднял мастерок в приветственном жесте. «Большуха», никак не отреагировав, маршем провела их мимо.
Утром хозяева напрасно ожидали постоялицу к завтраку. Приступили к еде без неё.
Ближе к полудню Васёк легонько коснулся двери:
– Аля, ты спишь?
Ответа не последовало, и мальчик позволил себе заглянуть внутрь. Вещи на своих местах, окна заперты, лысая голова покоится на подушке. Но через считанные мгновения Васёк уже на пороге столовой:
– Померла жиличка-то!
– Не смешно!– невозмутимо отозвалась сестрица.
– Правду говорю!– насупился пацан.
– Сядь!
Васёк опустился на табуретку, а Светлана-Соломия двинулась в горницу.
– Аля!– окликнула она жиличку с порога.-Доброе утро!-Нет ответа. Хозяйка подходит к кровати. И правда: точно покойница. Она начинает тормошить девушку за плечо.
– Отста-а-нь! – недовольно бурчит та.
– Завтрак стынет.
Нет ответа. Тогда хозяйка срывает одеяло. Лысая голова приподнимается с подушки:
– Слушай, «большуха», мой отец платит за аренду помещения, и я в праве делать, что пожелаю. Хочу- дрыхну, хочу…-Но хозяйка уже опрометью бросается вон. Залетев в кухню, она первым делом отвешивает оплеуху брату. Тот обиженно канючит:-Она правда лежала как мёртвая. Вот те крест!-И едва успевает увернуться от следующей затрещины.
– Васёк, никогда не клянись нашим Господом!-Брат опускает голову, а уже через секунду его пальцы принимаются яростно расчёсывать изгиб локтя.-И не чешись здесь!
