Домик на дереве

– Честно, сам не знаю наверняка, но, вроде, что-то около месяца… да, мама так сказала, по крайней мере. Хотя я надеюсь свалить пораньше.

– Ну да, здесь немного скучно.

Мы постояли и посмотрели на водную гладь, сливающуюся с горизонтом. Просто смотрели.

– Но озеро крутое… – прошептал я.

– А? – он повернулся ко мне в анфас, – Ты что-то сказал?

– Да нет, так…

У него были немного большие брови, выделяющиеся тонкие скулы и уходящий острием вниз подбородок; большие глаза цвета угасшего неба, блекло-голубые, пытались ворваться в мой внутренний мир, отмеченный пожаром гражданской войны – так пристально и глубоко он взглянул на меня.

Дрожь пробежала по плечам и спустилась дальше, в локти, обвязав руку, и, наконец, дошла до кисти. Я дернул плечами. Такое со мной случается, не слишком часто, но я не знаю почему, просто раз – и дергает. Просто дергает. Может, это от мыслей? Ведь, иной раз подумаешь о чем-нибудь плохом, и ноги начинают подкашиваться.

– Ты чего? – видимо, он заметил.

– Да я… просто.

– От ветра?

– Не… сегодня жарко, кстати.

– Да. С утра было двадцать семь.

– А я в черной футболке как дурак хожу. К вечеру совсем выпарюсь и буду ползти до дома в полужидком состоянии.

Андрей улыбнулся, потом рассмеялся, и, как бы предвкушая что-то, глупо усмехнулся над чем-то только ему известным, сказав:

– Не парься.

Теперь и я рассмеялся. Правда, до меня не сразу дошло.

– Почему ты пришел сюда сегодня? – спросил он, смотря на озеро, все еще с улыбкой, но уже немного изменившейся.

– Э-э-э, так получилось. Я не понял вопроса, если честно. Просто решил прийти и все.

– Так всегда получается. Просто попал куда-то.

– Да? – я совсем ничего не понял.

– Ты где живешь? Здесь, имею в виду.

– После перекрестка направо, если со стороны въезда, и там через километр будет красный забор. Это примерное местоположение. О, там еще флаг вроде висел. Тоже красный. Наверное, с девятого мая так и висит.

– Ну я понял где это, часто бываю на главной.

– Ты тоже там живешь?

– Не-а, я прямо после въезда, и там еще поворот налево после школы. Где-то в той стороне. На улице Чапаева.

– А почему там бываешь?

Он медлил с ответом.

– Гуляю… там обычно собираются в футбол играть, иногда к ним захожу. Да и один друг там живет. В общем, я там много времени провожу. Наверное, даже больше, чем на своей улице, – Андрей начать рассматривать свой план, сев на землю подле, – Слушай, а… ты веришь в монстров?

– Что? – я удивился, – В смысле, призраки там и всякое такое?

– Не совсем. Нет, не то. Монстры… ну, они похожи на людей и… у них нет каких-то необъяснимых способностей, они просто… страшные и делают ужасные вещи… вроде того. Я не видел у них клыков и когтей.

– Ты видел монстров?

– Ну… вроде того. Хотя, может мне тогда показалось. Я странный, да? – он как-то грустно взглянул на меня своими проницательными глазами.

– Э-э-э, да нет, просто как-то необычно.

– Многие говорят, что я странный.

– Ха! Тогда тебе точно повезло.

– Почему же? – монстры, судя по всему, удивляли его меньше, чем мой ответ.

– Потому что сейчас быть нормальным – это то же самое, что быть низменным мерзким придурком. Поэтому получается, что ты ушел от этой участи.

– И почему сейчас так, то есть, почему нормальное… такое?

– Я не философ, но все дело в ценностях. Сейчас просто люди совсем одурели, возводят всякое дерьмо в абсолют, при это говоря о морали и доброте. А потом добавляют, что деньги – это важно. Что важно учиться. Важно завести семью, и не стоить ныть по мелочам. И мораль. Надо быть добрым, говорят. А потом выкидывают трехдневный хлеб на помойку, – я почему-то плыл в потоке слов и не хотел останавливаться, словно впервые научился говорить и решил высказать всё-всё, – Стерилизуют котов. Кто-то действительно стерилизует котов? И как так можно, годами… нет, десятилетиями жить в одном подъезде и потом сказать, что в Америке плохо, потому что они сами плохие. Начать заливать детям о важности здорового образа жизни, и вечером выпить рюмку. Повезет, если одну… м-да… ладно, это я тут… фигня, да.

– А чем учеба плоха? Ты сказал что-то про нее.

– Да ничем, это… понимаешь, просто… вот! Моя мама все грезит, что я поступлю в вуз на какую-нибудь востребованную специальность, и все твердит мне, что ей нужен диплом, мол, без него точно без работы останусь. Да, это важно. Одиннадцать лет маловато, надо собрать полную коллекцию этих бумажек, чтобы наверняка. Так, типа, я стану большим человеком, – Андрей внимательно слушал – это было видно и это удивляло меня, – И моя мама мечтает, чтобы я стал большим человеком. Ты представляешь? Она как-то так и сказала, а мне вдруг стало обидно, ведь я почему-то думал, что родители мечтают, чтобы их дети стали счастливыми. Тебе не кажется, что это далеко не одно и то же? Порой, совсем противоположные вещи…

– Да, кажется я понял. Ты прав. Это получается глупо, вот так вот слепо гнаться за отметкой, что ты чего-то там знаешь.

– Угу.

– Но это не всегда так. Кто-то хочет учиться, и поэтому собирает дипломы. Кто-то, наверное, станет счастливым, став большим человеком.

– Да, я знаю. Мир никогда не однобок. Какой-то глупый диалог.

– Я особо не умею поддерживать беседу… – он смущённо уставился в берег.

– Нет, я не о том. Ты-то как раз хороший парень, просто… глупо. Ладно, забей.

– Может, придумаем что-нибудь?

– Что?

– Я как-то думал сделать домик на дереве, но все не начинал, – Андрей старыми кедами с торчащей в разные стороны тканью начал топтать рисунок на берегу, до которого не доставали ленивые волны, – Как тебе идея?

– Звучит здорово, но… я же… понятия не имею, куда и как делать.

– Да я тоже, просто начнем, а там как-нибудь получится. Пойдем к тебе?

– А? Ну, можно, там вроде рядом лес, и я видел в сарае инструменты.

– Тогда можно отправляться в путь, – он отряхнул кеды.

– А зачем ты стер?

– Чтобы никто не узнал о моем плане.

Он пошел в сторону дороги, бросая слова вслед:

– А ты знаешь, здесь, на озере, есть монстр. Вот его-то я и хочу поймать. Хотя бы взглянуть краем глаза на это чудо, посмотреть, как он выглядит, может, даже смогу сказать ему что-нибудь…

– Я ни черта не понял! Если он монстр, как с ним говорить? – я брел слева от него, отставая на полшага, разглядывая придорожную траву, растущую как ей вздумается. Это, наверное, и есть та самая модная свобода. Расти как тебе вздумается, – И, типа… а где он тут живет? И что кушает твой монстр? Не людей, надеюсь?

– Людей, – он ответил тут же, уверенно, словно сам видел это, – А живет он рядом, мне кажется, во-он в той пещере, – он указал пальцем на противоположный берег озера, который уже расплывался в голубой дымке. Мы отошли достаточно далеко, чтобы внезапный страх остался позади, – Ее отсюда не видно, но там она есть, я видел, был там. Да и… ты только не пугайся, это же не такой монстр, как ты думаешь. Ну, то есть, без клыков и шерсти и всяких прочих страшных штук. Он, наверное, даже слишком хороший для монстра.

– Теперь я точно ничего не понял.

– Да ладно, можешь не слушать, это я… ну, фигня.

– Нет, мне даже интересно стало.

Мы шли дальше, перекидываясь словами, как мячами для жонглирования, и каждый из нас пытался понять, о чем говорит другой. Это не так уж и просто.

Вот начали появляться из воздуха первые очертания домов, а потом и деревянные ставни, павшие заборы, пластмассовые ведра у крыльца. Мы свернули направо и пошли по главной улице, и я только сейчас, взглянув на успокаивающее безоблачное небо, понял, что день перешагнул половину пути.

– А ты здесь учишься? – вдруг спросил я.

– …и он ушел, – Андрей все еще рассказывал историю из школьной жизни, когда я перебил его, – И… что? Быстро ты меняешь тему. Вообще, нет, не здесь. Я… э-э… как бы сказать… из интерната, что-то вроде того. Учусь в другом селе, рядом, километров двадцать до него. Там не деревня, там что-то вроде маленького городка, и школа довольно большая… человек пятьсот есть. А здесь столько со всей деревни не наберется, – он улыбнулся, – Да… и как тебя занесло в эту глушь?

– Да я сам офигел, когда сюда попал. Вот, это он, – я указал на красную калитку вдали, – Дом моей бабушки. Уже близко… а что мы будем делать сначала?

– Наверное, сходим в лес и поищем дерево?

– Ну да, звучит разумно. Потом можно будет взять инструменты… стой, а из чего мы будем строить домик?

– А-а-а, хороший вопрос, – Андрей снова начал теребить подбородок, – М-м-м, знаешь… наверное, нам придется где-то найти доски… у меня есть пара идей, где их можно взять, но… на крайняк можно срубить дерево.

Я на секунду остановился, переварив в голове последнее предложение.

– Да ты шутишь! И что мы потом будем делать с этим деревом?

– Распилим на доски.

– Ты умеешь пилить?

– Ну да, это же… а, да. Ты в Москве не часто бензопилой пользуешься?

– У нас там деревья пилить нельзя, – ответил я, нахмурив брови.

Да и не нужны там доски.

Мы открыли калитку, и, не заходя домой, пошли в лес. Огромный массив равнодушной природы не обращал на нас внимания, когда мы, вооружившись идеей, пробирались в мир теней под аккомпанемент треска веток, шуршания травы и щебетания птиц. Многие деревья выглядели старыми: без коры, сухие, поникшие – они словно подражали жителям деревни, взошли с ними и уйдут с ними, но все же на пути встречались большие стволы, столбом уходящие далеко вверх. Мы обошли добрую сотню деревьев, пока не наткнулись на одно, которое точно нам подходило: береза, коих здесь немного, выглядела крепкой, стояла прямо, но одна ветка, довольно толстая, в двух метрах от земли, шла чуть ли не параллельно ей, а потом снова уходила вверх. И рядом еще одна, повыше, тоже росла под большим углом от ствола.

– Лучшая находка за сегодня, – прокомментировал Андрей.

– Угу…

– Сначала надо сделать лестницу к ветке, а потом забьем там доски, не слишком длинные, около метра, чтобы держались. Потом также на второй ветке, и переход можно сделать… как думаешь? – он повернулся ко мне, мальчик со странной улыбкой и проницательными глазами. Он был как-будто счастлив, словно исполнил давнюю мечту детства, хотя мы еще даже одной доски никуда не прибили.

– Да… и канат спустить оттуда, и потом как тарзан кататься. Звучит слишком круто, – я начал сомневаться – этакий защитный механизм, включающийся, когда ты получаешь огромную дозу надежды и радости в один миг. Он говорит тебе: “Нет, постой, не может все быть так гладко, оглянись вокруг, что-то явно не так…”, и ты слушаешь, начинаешь искать преграды на пути, стараясь умерить ожидание.

Откуда он у меня?

– Слишком круто? Сарказм? Хотя ты…

– Что? Не, не, я просто подумал, что это все надо построить, а… это сложно, да?

– Ну да, конечно. Сложно, – он ухмыльнулся, – Круто.

– А ты горишь идеей, Андрюша, как восковая свеча.

– Свеча… странное сравнение. Да, я… ну, это действительно круто, а? Прям!.. не знаю как сказать, но мне нравится.

– Я понял. А почему домик на дереве?

– Э-э-э, – он так и замер с этой паузой, постояв секунд пять, – Не скажу. Сам особо… не знаю.

У него правда было много странностей, как вот это – я видел его волнение и нарочитую паузу. Он ушел в себя на эти пять секунд, а когда вернулся, решил молчать. Я уже встречал такое, хоть и прожил немного. Что-то личное, наверное.

– Ну ладно, пошли искать доски тогда.

Тени бегали по земле, и, бросив взгляд в глубь леса, я видел только слившийся воедино темный частокол да сети ветвей и листьев. Я обернулся. Рядом с нами, стоя, как всадник, одинокий дуб пускал корни в землю, пытаясь удержаться в мире, а где-то там, в сотне метров отсюда, обрастала сорняком бабушкина картошка.

– Давай. Знаешь что… у дядь Пашы должны быть старые доски еще со стройки, думаю, он нам даст парочку.

– О! Тогда можно к нему пойти, где он живет?

– На моей улице, километра два идти.

– М-м-м… два километра с досками…

– Они не сильно тяжелые, по одной в руку нормально будет.

Мы вышли из леса и уже проходили мимо бани, когда входная дверь отворилась и на крыльцо вышла моя бабушка.

– Ох ты! Максим, привет, это Андрей с тобой?

– Да, это я, теть Оль! Здравствуйте!

– Привет, привет, как там твой папка?

– Да вроде ниче, живой, – в шутку ответил Андрей, улыбнувшись.

– Ну, неплохо. А вы чего туда-сюда ходите?

– Доски ищем, – ответил я, – Идем к дядь Паше.

– Доски? Зачем?

– Домик на дереве построить хотим.

– А-а, вон оно что. Ну так тут есть какие-то доски, там, за баней валяются.

– Да ну.

– Дядька твой сарай строил, осталось оттуда. Можете взять, мне они не нужны, да и ему тоже, наверное. Делать тут уж нечего, – она посмотрела на огород, начинающийся с зелени, кустов жимолости и рядов помидоров, – Уже полоть надо. Я сейчас пойду поливать, дотяни мне шланг до помидор, пожалуйста. Он там, сзади тебя, возле бочки.

Я оглянулся, нашел желто-серую резиновую трубу и распылитель, и потащил все это через клубнику в сторону заросших томатов, стараясь не задевать по пути все эти культурные растения. Часть клубники пострадала от моих стараний.

– Аккуратней! – кричала мне бабушка, – Только на лук не наступи! Снова поломанный будет. Вот! Молодец! Спасибо, – она взяла из моих рук шланг, нацепила на него распылитель и показала мне какой-то жест: выглядело так, словно она что-то повернула в руке, но я не понял, что она имела в виду, и встал как истукан.

– Воду включи, говорю. Там же, где шланг брал, – она махнула рукой куда-то за мою спину.

– А, хорошо.

Я переключил краник и из шланга начала брызгать во все стороны вода. Возле краника стекала, уходя к клубнике, маленькая струйка, пробивающая путь сквозь черные камешки земли. Там еще бегал какой-то таракан с красно-черной спинкой. Забавный такой.

– Ну что, пошли? – Андрей стоял рядом, – Ты знаешь зачем маленькие ростки помидоров укрывают железными ведрами без дна? – он показал на одно такое ведро, стоящее чуть дальше ряда, который поливала бабушка, – У?

– Э-э-м, – я покачал головой, – Защита?

– Да. Маленькие ростки слишком просто сломать.

– Ты типа выпендриваешься?

Он улыбнулся.

– Типа.

– В школе такому не учат, – развернувшись, сказал я, – Пошли.

– В школе многому не учат.

За баней был чужой огород, почти вплотную, метра два до него от стены. Доски лежали друг на друге в два ряда, чересчур длинные, местами потрескавшиеся и сгнившие. Над досками, видимо, укрывая их, расположился красный профнастил, оставшийся от сарая, удерживаемый двумя кирпичами. Мы их убрали, стащили на землю профнастил, держась за его концы, и стали выбирать подходящие доски.

– Вот эту, – Андрей с видом мастера своего дела указывал мне на хороший улов, – И эту. Еще эту можно.

– Тащу, тащу, полегче, – я пытался за один конец вытащить доску, но она зацепилась за другую, – Дай хоть одну взять.

– Давай, я беру.

Мы достали пять досок, каждая из которых была не меньше трех метров в длину.

– Пока хватит. Эти лучше по одной таскать, но если хочешь…

– Я не утащу.

– Ладно, бери одну.

Андрей взял две. Он, вообще-то, был довольно маленьким, чуть ниже меня, и таким же худощавым, как я.

– Кстати, а тебе сколько лет то?

– Только сейчас вспомнил? Пятнадцать пока, но скоро уже день рождения, через два месяца.

– Ух ты, какой ты маленький.

– А тебе?

– Шестнадцать. Уже четыре месяца.

– Староват ты для таких дел.

Мы посмеялись.

– Еле одну палку поднимаешь. Вас там в Москве не кормят что ли?

– Ты меня видел? Я же сам как палка.

Мы встали перед опушкой. Дальше гуща деревьев, через которые не удастся легко лавировать с тремя метрами лишнего габарита.

– Ты только не застрянь с доской где-нибудь, – предупредил Андрей, – Я свои доски бросать не стану, они уже въелись в кожу.

– Тяжело? Зачем тогда две взял?

– Я тоже палка, но в моей палке еще есть сила воли. Да и не по-пацански это как-то, с одной доской тащиться, когда у тебя две руки, – он подмигнул мне и пошел в лес.

– Молокосос меня обставил… – прошептал я и отправился за ним.

Я три раза ударился доской о стволы деревьев, прежде чем доплелся до той самой березы. Андрей уже скинул свою ношу на землю и стал что-то воображать, жестикулируя, как прораб.

– Пилить здесь будем?

– Ты у меня спрашиваешь? – я кинул доску к остальным.

– Ну… хотел узнать твое мнение.

– Наверное, здесь. Где же еще?

Он приволок откуда-то со стороны толстую ветку и оставил рядом с досками.

– Тогда нужна пила. И сразу молоток с гвоздями. И что-нибудь под лестницу, какие-нибудь бруски.

– Пила, молоток и гвозди есть. А вот бруски… а нельзя взять доски? Распилить их на маленькие части.

– Можно, но тогда потолще надо взять. Короче, нужна пила.

Мы сходили до сарая, взяли оттуда инструменты и вернулись. Андрей рассматривал бензобак, хмурясь и покусывая губу.

– Хватит?

– Тут не так уж и много, но… должно, – он поставил пилу на землю и стал волочить доску к суку, после поставив ее как рычаг.

– Подержишь, пока я буду пилить?

Спустя минут двадцать, с некоторыми заминками, вроде слетевшей цепи на пиле, мы наконец смогли распилить все три доски, получив в итоге десять досок, каждая примерно метр в длину, и немного обрубков. Андрей стряхивал щепки со штанин прямо во тьму, укрывшую землю. Лес ушел на ночное дежурство, утонув в тенях и мраке, но глаза все еще улавливали образы предметов в паре метров от моих замерзающих ног. Я стоял в шортах, пытаясь похоронить в черноземе случайно подвернувшийся под мягкую подошву кроссовка желудь. Вздрогнул.

– Ни черта не видно.

– Давай достроим лестницу и разойдемся до завтра, – предложил Андрей, – Да и пока только сумерки.

– Из этой… штуки? – я пнул ногой прямоугольник дерева, не дотянувший до метра.

– Да, пока можно так. Тут как раз три таких брусочка, нам хватит.

До прямой ветки, на которой мы решили обосновать базу, было метра два. Можно достать рукой, если встать на цыпочки.

Андрей взял молоток и гвозди, жестом сказал мне взять обрубки и пошел к березе. Я придерживал доску, пока он бил, и моя рука содрогалась от вибраций ударов. Полметра расстояния между каждой импровизированной ступенькой – когда я ступил на первую, она начала легонько покачиваться, хоть и была забита двумя гвоздями. Три шага наверх и я оказался прижат поясом к той самой ветке, в темноте сливающейся с остальным лесом. Я оглянулся на Андрея – он лишь утвердительно кивнул головой, давая разрешение на дальнейший подъем: опершись двумя руками о ветку и твердо поставив ноги на ступеньку, я подпрыгнул, тут же схватившись левой рукой за маленькую ветку, растущую чуть выше, и подтянулся.

Лес стал немного ниже, но больше. По крайней мере, мне, сидевшему на ветке свесив ноги, так казалось.

– А тут неплохо. Смотри! Там гнездо!

– Тут много гнёзд, – Андрей полез следом, и у него это получалось ловчее, чем у меня, – Лес, как-никак.

– Я вижу птицу! Она там сидит. Смотри. Хотя, конечно, это больше похоже на черное пятно, но вроде птица…

– Ты лучше наверх посмотри, – сказал Андрей, задрав голову, – Видишь что-нибудь?

– Не-а, только черные листья, – моя рука скользнула по ветке, и я чуть не свалился

вниз, потеряв равновесие, – Ох черт! Боже… опасно…

– Аккуратней… и… посмотри еще раз.

– Да что там можно увидеть? Везде темень, только какие-то… стой, – Я наконец заметил светящиеся крапинки, – Это что за точки? Они похожи на…

– Звезды, – закончил Андрей за меня, – Это звезды. Пробиваются сквозь листья. Нам повезло…

– Почему?

– Здесь не такой густой лес, поэтому. Там, дальше, звёзд уже не увидишь.

– А тут они будто впаяны в листья. Окаймляют… о, смотри! Исчезают и появляются.

Андрей молчал, не отрывая взгляда от неба.

– А там просто стоят. Неподвижно.

Я уже ощущал плавающий повсюду холодок, вокруг стало беспросветно темно и жутко тихо. В голову начали лезть мысли о монстрах, которых видел Андрей.

Что это такое на самом деле?

– Ну что? – спросил я.

– Пойдем домой? – Андрей не повернулся ко мне. Все также смотрел вверх.

– Шея еще не затекла?

Он покачал головой.

– Пошли.

Мы слезли с дерева, выбрались из леса и шли по каменной плитке.

– Тебя проводить?

– Да ладно, темно уже. Я то дойду, а вот ты не вернешься, – он улыбнулся.

– Ну уж в трех улицах я не заблужусь, – мы остановились перед калиткой, – Ты так и не объяснил, что за монстры здесь водятся.

– Правильно подметил, кстати, – сказал Андрей, – Я думаю, здесь живет не один монстр. Их больше. Но… я и сам не знаю, как это объяснить: просто они есть, я в этом уверен, потому что… я знаю, я видел.

– Окей, я верю. Странно только это.

– Да. Ладно, давай, еще увидимся.

Его силуэт растворился, удаляясь вдаль. Я закрыл калитку и пошел домой. На небе пылали звезды.

Четвертый день.

Всё так же бежевая шторка.

Бабушка пила кофе, поглядывая то на телевизор, то на ноутбук.

– Доброе утро.

– Доброе. Как спалось?

– Нормально. Пойду умоюсь, – прохрипел я сонным голосом, на ощупь идя в сторону крыльца.

С утра на улице было прохладно, солнце только всходило из-под бескрайних полей. Рановато встал. Холодная вода стекала по лицу, заставляя жизнь дрожать и метаться, и падала на половицы, одна из которых протяжно скрипела под ногами. Я смыкал руки лодочкой, погружая их в желтый пластмассовый ковш с водой. И еще раз.

Бабушка возилась с чем-то около плиты.

– Что делаешь?

– Гренки пожарю на завтрак.

– А-а-а, – потянул я, – Ладно.

Она повернулась ко мне.

– Баню сегодня затопишь? Давненько уже не мылась, а завтра еще на работу. Можешь много не кидать, летом быстро растопится.

– А зимой?

– Зимой часа три.

– Три часа топится?

– Угу.

– Ха-ра-шо. Тогда часов в шесть затоплю, да?

– Да, можно так. Дрова есть, бумага там, спички в сенях в белом шкафчике. Только баню не спали.

– Постараюсь.

И еще один день прошел гладко и мерно: часов в двенадцать я пошел, по поручению бабушки, в погреб. Спустившись по железной лестнице в самое сердце землянки, я достал с верхней полки пару банок маринованных огурцов и томатов, и под конец прихватил вишневый компот. Тащить все это наверх было непросто, но за два захода я управился. Шаткие ступеньки, сделанные из земли и прибитой клином доски, качались под ногами, пока я спускался вниз с самодельного холмика. Тогда я увидел Андрея, открывающего калитку, и, оставив банки на скамейке возле крыльца, пошел к нему.

– Привет.

Он потянул руку вверх:

– Привет. Решил зайти к тебе, потому что сегодня я нашел кое-что интересное. Показать? Там, на озере…

– Монстр, что ли?

– Возможно. Ну, то есть, я почти уверен, что это монстр. Короче, пойдешь?

– Ну можно, только к шести вернуться надо.

– Не проблема, мы там долго не задержимся, – Андрей легонько улыбнулся, – Ты уж точно.

– Думаешь, я боюсь?

– Не сомневаюсь.

– Ну тогда пошли.

Красный забор остался позади, а под ногами снова трещала грунтовка. Мы прошли два километра за двадцать минут, и вот, перед нашим взором, утопая в зелени и размытых образах деревьев, распласталось озеро, все такое же большое и бледно-синее с зеленым оттенком.

– Слушай, а тут есть тина? – спросил я, глядя на уходящий вдаль левый берег.

– М-м-м, местами, наверное. Но это не важно, помнишь про пещеру? Я рассказывал.

– Да-да, было. Так он там?

– Я там кое-что видел.

– Не монстра, значит?

Он помотал головой.

– Все с тобой ясно, придурок, – было досадно. Я все же ожидал увидеть монстра.

– Следы. Пошли, и сам ты придурок.

– А следы чьи?

– Скоро узнаем.

– Ага, а окажется, что это собака чья-то пробежала. Ничего получше придумать не мог?

– Заткнись, а. Там есть следы.

Берег все тянулся и тянулся, и чуть дальше от него, метрах в двадцати, начинались деревья – редкий лесок, уходящий вдаль – растущие на неровной, местами холмистой земле. Слева – лес, справа – вода. Так мы и шли, топча ногами бурьян, попеременно оглядываясь на привычный и прекрасный(для кого как) вид всего вокруг. Скоро начали выступать зримые очертания пещеры, о которой говорил Андрей. Это был резко уходящий вверх холм, на основании которого разлеглись большие камни, причем так, что получалась своеобразная арка, прямо таки манящая зайти внутрь.

Мы остановились перед ней – я шел впереди, и Андрей осадил меня перед пещерой, схватив за плечо.