Черный человек

– Сыграем последний акт, дорогая? – обнажив чёрные зубы, спросил он.

– Что, игры закончились? Теперь всё по жёсткому? – скривившись, отвечаю вопросом на вопрос. – В прошлый раз тебе было мало и ты решил повторить?

– О нет, – убедительно протянул он. – Я учусь на своих ошибках! – он патетично возвёл указательный палец вверх, а затем развёл руки в стороны. – Посмотри, как близко я к тебе подобрался. Ты и подумать не могла, что она это я! Рассказывала мне свои секреты, делилась неудачами и своими печалями. Мы были так близки.

Я не нашла, что ответить и отвела взгляд, посмотрев на Андрея. И только сейчас заметила, как он отчаянно пытается что-то сказать, но не может. Ему что-то мешает. Похоже Клаус решил, что Андрей и Настя не должны участвовать в беседе. Они не важны для него.

– И что дальше? Что ты намерен сделать? Ты подобрался ко мне очень близко… и даже преподал несколько странных уроков. Что теперь?

Он молча посмотрел на меня, так внимательно, так отстранённо, а затем рассмеялся.

– Ты такая серьёзная!

Он подходит ко мне и касается лица. Я отворачиваюсь, а он жёстко возвращает назад, чтобы мы смотрели друг другу глаза в глаза. Чувствую отвратительный запах гнили и серы, идущий от него. Нам было весьма тяжело кормить, мыть и убирать за ним. Его сдерживала только черта и когда нам требовалось провести ту или иную процедуру, приходилось усыплять его, чтобы хоть немного привести это тело в чувство.

Сейчас меня отчаянно тошнило от того запаха, что исходил от него. Эта вонь резала глаза, они слезились и вместе с отчаянием, поднимавшимся изнутри, будила истерику, я вот-вот была готова расплакаться от унижения и страха.

И от стыда, ведь вся моя храбрость и вся моя сила уходили, утекали как вода, сменяясь трусостью и готовностью сбежать. Пока ещё есть такая возможность. Это всё, чего хотела – сбежать от него. От его липких, грязных прикосновений, от того, как смотрит, мужским раздевающим взглядом. Он готов съесть меня, такой голод виден в его глазах. Он пододвигается всё ближе и ближе, а я даже не могу пошевелиться, настолько сильно он сжал меня.

Мне больно от его чувств. Почти не осталось воздуха и перед глазами темнеет.

А затем всё разом прекратилось. Он стоит рядом, но не близко, улыбается, но не той сальной улыбочкой, он смотрит на меня, но без того голода.

– Эту игру мы продолжим позже, – хрипло сказал он. – Осталась одна формальность, драгоценная Марго. Ты должна умереть.

Я послала его по известному адресу, а в ответ услышала смех.

– О нет, всё будет не так! – подмигнув, заявил он, а затем подошёл к Анастасии. – Твоя воля уже не принадлежит тебе. Ты ведь не позволишь ей страдать?

Он посмотрел на Настю, а затем раздался её оглушительный крик и с неё грубой невидимой рукой была содрана вся одежда, методично, медленно, с кровью и дикой болью.

– Ты ведь не хочешь, чтобы она мучилась? Не хочешь, чтобы я причинил ей такую боль, после которой она потеряет рассудок? – он подошёл вплотную к ней и провёл пальцами по бедру, поднимаясь выше, пока не коснулся её естества. И она закричала вновь.

– Пожалуйста, хватит! – не выдержав, крикнула, срываясь в конце на шёпот.

Я успеваю перехватить взгляд Андрея, он мучается не меньше моего, он не может вырваться и не может ничего сказать. Он заперт также, как и я, но его боль во сто крат сильнее моей, ведь он знает, кто освободил Чёрного человека.

– Начинай сотрудничать, Марго, – удовлетворённо сказал Клаус, возвращаясь ко мне. – Дай мне что-то, что убедит меня в твоей готовности к диалогу.

И сдерживающие оковы спали. От неожиданности почти падаю вперёд, когда он подхватывает меня и держит с силой, невозможной для его женского обличия. Тело Элли выглядит уродливо и мерзко. Оно всё покрыто шрамами, синяками, ожогами, ссадинами, всевозможными оттенками боли, что причиняли ей все эти дни. Это тело прошло через ад, и Элли вместе с ним. Я меняю своё зрение и вижу со стороны Изнанки иное. Вместо женского тела – мужское, вместо Элли – Клаус. И он счастлив от того, что заставил нас страдать. Через страдания он получает силы.

– Что ты дашь мне, Марго? – обнимая, обольстительно спрашивает он.

Я знала, чего хочет Чёрный человек.

Мягко высвободившись, провела пальцами по его щеке точно также, как это делал он. Приблизилась к нему, закрыла глаза и коснулась губами губ. Не выдержав, он вновь сжал меня и поцеловал с такой яростью, что стало больно. Ненасытное зло, ненависть и зависть. Он завидовал моей жизни. Он хотел, чтобы страдала также, как и он. Хотел заполучить в своё пользование то, что есть у меня. Хотел сломать и подчинить. И боже, я начинаю верить, что ему удастся это сделать.

Оторвавшись от меня, Клаус блаженно улыбнулся и отпустил.

– Сладкая Марго, – тепло начал он, а затем в его глазах проснулся холод. – Однако я всё равно должен это сделать. В конце концов, я же обещал ей это.

И я не успела даже подумать, как раздался хруст, и обнажённая Настя упала замертво на пол.

– Теперь только его жизнь в твоих руках. Сбереги её, – наклонившись ко мне, прошептал на ухо Клаус.

Я упала на колени. Все мысли и чувства ушли. Такая звенящая пустота, такой оглушающий холод. Такая тишина! Меня здесь нет, как и вокруг меня ничего нет. Это длится, длится и длится. И кажется так будет всегда. Но потом сначала тихо, потом всё громче и громче слышу шум улицы, доносящийся из окна. Слышу всё так громко, что закрываю руками уши, пытаясь сбежать обратно в оглушительную тишину.

Он подхватывает меня, поднимает за подмышки и прижимает к себе.

– Твоё сердце бьётся так быстро, – заговорил он. – У тебя шок, милая.

И я разом прихожу в себя.

– Ты обещал! – закричала, ударив его по груди. – Обещал!

– И я выполнил своё обещание, – его смех неприятно обжёг уши, новая волна рвоты подступила к горлу, у меня перехватило дыхание и потемнело в глазах.

– Ты солгал, – повторяю едва слышно.

– Я обещал, что она не будет мучиться. И она умерла быстро. Я обещал, что она воссоединиться с родными. Так и произойдёт, – говорит мягко. – Я держу свои обещания.

По моей щеке вниз сбежала слеза. Это, наверное, от боли. Это, наверное, от шока.

– Не плачь, – он вновь прикасается ко мне, стирая пальцем слезу и оставляя на её месте маслянистый чёрный след, видимый только нам двоим. – Ты так беззащитна, когда плачешь. Даже я начинаю чувствовать что-то вроде стыда.

– Ты убил её. Что дальше? – устало спрашиваю, даже не пытаясь сопротивляться.

Я потеряла всякую волю, всякую надежду. Он перерубил меня, перемолол и вытащил всё, что было внутри. О да, он настоящий Чёрный человек. Он знает, как причинить боль и как заставить человека мучиться.

– Пойдём. Пора, наконец, тебе перейти туда, где твоё место. Это должно было произойти давным-давно.

Клаус смотрит на обезумевшего Андрея и тот теряет сознание от взгляда мёртвого. Улыбаясь, призрак берёт меня за руку, и мы выходим из комнаты.

Глава 19

Элли

Чёрный – самый честный цвет на свете. Ему поклоняюсь, перед ним обнажаю душу, в нём вижу своё искупление и свою свободу. Чёрный – самый скрытный цвет во тьме. Другие имеют отражение, они зеркалят друг друга и вот уже тьма не такая уж тёмная. А чёрный всё также прячется. Как будто бы его и нет. Противовес белому, чёрный мой самый любимый цвет.

Мы искали друг друга с тех пор, как вернулась тогда с Изнанки. Вот только долгое время не понимала, что ищу. Не понимала, почему так тяжело видеть белое вместо чёрного. Почему сны, противоречивые и пугающие, всегда были такими притягательными. И почему с таким высоким наслаждением, надрывным, буквально на одной ноте, погружалась во тьму, всё дальше в бесконечный чёрный цвет. Как будто возвращалась домой. Как будто тьма и есть мой дом, а моя суть, мои воспоминания и чувства, всё, что пережила и переживаю – это ложь, это что-то такое мимолётное, что не имеет ничего общего с тем, кто я есть на самом деле. Ведь я – это тьма.

Наверное, поэтому не сопротивляюсь ему. Ведь он обещает вернуть меня домой. А я так устала сопротивляться своим подсознательным желаниям вновь оказаться во тьме. Эта частичка меня всегда была сокрыта от глаз. Она была спрятана глубоко-глубоко внутри и потребовалось много времени, прежде чем осознала, кто я такая. Прежде чем поняла, что настоящая я, та девочка, влюбившаяся в призрака, на самом деле умерла на Изнанке. Слишком долго она была на той стороне, слишком поздно Харон вытащил её оттуда. Она уже стала частью иной стороны, стала носительницей имени ученика Белого человека. Всё это привело к тому, что, выходя обратно на свет, она захватила кусочек тьмы и все эти годы он рос в её груди, подобно чёрной орхидеи, добивая остатки человечности и порождая меня.

И хоть по-прежнему ассоциирую себя с той девочкой, на самом деле между нами осталось очень мало общего. А совсем скоро и этого не останется.

***

– Она знает, – довольно шепчу ему на ухо. – Видишь, как она смотрит на тебя? Видишь её глаза? Она уже придумала, как от тебя избавиться.

– Не мешай, – лениво откликнулся Клаус. – Сегодня такой хороший день! Дай им насладиться.

– Так ты знаешь? – расстроилась, продолжая наблюдать за ними обоими.

– Я понял это в тот момент, когда она приехала и увидела очередной перелом. Твой звонок действительно повлиял на неё, теперь она не сомневается. Но это уже не важно.

– Ведь ты закончил, – правильно поняла его слова. – И что теперь?

– Какая ты скучная, – в его голосе мелькнуло раздражение. – Даже не пытаешься пользоваться своими мозгами. Они тебе что, просто для красоты даны?

– Ко-ко-ко, – ехидно отвечаю и вижу ответную улыбку. – У меня сегодня тоже хорошее настроение. Не люблю больницы.

Мы ехали в такси домой. Рядом сидела Марго и что-то строчила в своём телефоне. Как она побледнела за эти дни. Словно не спала с того момента, как оставила меня в больнице. Теперь, когда она точно знает, что происходит, стало легче. Но и сложнее одновременно. Я думала, она расскажет обо всём Институту, а затем свалит куда подальше, понимая, что Клаус так просто не отстанет и лучше не рисковать. Но видимо у неё возник план получше, раз она решила так рискнуть собой. И только расслабленное состояние Клауса убедило в том, что он не собирается убивать Марго прямо сейчас. Он чего-то ждёт, а значит и я подожду, наберусь сил.

– Не думай, что обхитрила меня, – спокойно говорит он.

Наш мысленный диалог обретает всё больше чувств, как будто бы приёмник поймал чистую волну и теперь музыка доносится из динамиков без сбоев и шумов.

– Марго считает, что с Андреем и, скорее всего, с Анастасией смогут меня изгнать. Она ошибается.

– Чёрт побери, да как ты это делаешь? – изумлённо воскликнула.

– Ты мне льстишь – это простая логика. Институт скомпрометирован, Марго никому не доверяет кроме Андрея, испытывая к нему симпатию. А Андрей, исходя из его досье, не способен провести обряд в одиночку, нет соответствующей квалификации, в отличии от его подруги детства Анастасии, чьи родители погибли от рук призрака по имени Белый Пёс. Она точно не является предателем, а её умения говорят о таланте и упорстве. Определённо, эта троица устроила из твоего дома настоящую ловушку, и мы едем прямо туда.

– И тебя всё устраивает? – спрашиваю осторожно.

– Конечно нет! – раздельно и притворно-возмущённо воскликнул он.

Марго оторвалась от экрана телефона и посмотрела на него. На её лицо набежала тень, она чуть-чуть нахмурилась, а затем вновь уткнулась в мобильник.

– Тогда зачем?..

– Ты же знаешь, у меня всегда есть план, – он заговорщически подмигнул.

Сквозь арку, въехали во двор дома. Выбравшись наружу, Клаус достал сигарету и с наслаждением закурил.

– Не скоро теперь вновь получу такое удовольствие, – с лёгкой грустью в голосе сказал он.

Я молчу, наблюдая и за ним, и за Марго. Понимаю, что дальше будет только хуже. Понимаю, что девушка совершает ошибку и понимаю, что последствия будут катастрофичны, но что я могу сделать? Мои силы не безграничны, я не могу просто вышвырнуть его из своего тела. Поэтому просто следую за событиями, выжидаю в тени, надеясь, что их план окажется лучше, чем думает Клаус.

Всё произошло быстро, так, как и было задумано. Миг и сознание уплывает, а когда возвращается, то расстановка сил изменилась. Клаус прикован к постели, Марго, Андрей и Настя стоят напротив. Моя спальня превратилась в камеру пыток, соответствующий набор инструментов разложен повсюду. Видеокамера направлена прямо на изменённую кровать, а над нами висит ведро со святой водой. Всё, как и полагается. Всё, как и должно было быть.

Я наблюдаю. Опять наблюдаю. Вижу, как повзрослела за прошедшие годы Анастасия. Её лицо посуровело, исчезла подростковая мягкость, в глазах появилось знакомое многим медиумам отчуждение. Она не станет пытать ради боли, но не могу сказать, что ей не приятно держать меня в оковах. Другое дело Андрей. Мой дорогой друг. Он тёмный теперь. Он не из тех, кто готов пойти на пытки ради дружбы. Он не может изменить ситуацию, но она убивает его. Верный друг. Он из тех, кто заботится, а не причиняет боль. Этот надлом, что создал его отец, рано или поздно вырвется и Андрей либо изменится и станет очень жёстким и сильным мужчиной, или же сломается, прогнётся, а затем сгниёт изнутри. И очень долго будет не понятно, каким он стал – сильным или мёртвым.

Марго искусала губы до крови, сгрызла ногти до мяса, ещё чуть-чуть и она сорвётся, хотя внешне старается выглядеть спокойной и собранной. Однако все видят, насколько ей страшно. Бедная девочка. Она на пару лет меня младше, но кажется, что между нами пропасть. Маленькая и беззащитная. Девушка только-только учится быть собой. Она преодолевает все испытания, обтёсывающие её как драгоценный камень. Если ей повезёт, то она превратится в невероятно сильную и независимую женщину. Я верю, что она останется в живых, верю, что справится. Но, к сожалению, иногда одной веры недостаточно. Поэтому мне нужен план. Нужно придумать что-то такое, что окажется сильнее задумки Клауса. Я должна переиграть его на его же поле, иначе мы все умрём.

***

И мы попали в ад.

Я даже представить себе не могла, что боль может быть такой разнообразной, такой разноплановой, такой всеобъемлющей, такой живой и страстной одновременно. Мне и в голову не приходило, что человек может причинить такую боль другому человеку. И мне хотелось молить о пощаде тогда, как Клаус смеялся над очередной пыткой. Он просил ещё, глумился над палачами, не сдавался и казалось, что боль для него как комариный укус, что он не чувствует того, что чувствую я.

Мой разум не выдерживал такой пытки, и я всё чаще уплывала в своё мёртвое озеро темноты и покоя. Умом понимала, что так делать нельзя, что это наоборот приближает смерть и все страдания пропадут втуне. Но и дальше терпеть такую боль не было сил.

– Ты этого хотел?

Спрашиваю у него после очередного раунда, во время которого Анастасия пульверизатором оставила тонкую сеть из пузырящихся уколов от груди и до бёдер. Это было даже почти не больно, хотя понимаю, что эта пытка – пытка временем и невозможностью даже почесать обожжённые места.

– Ты куда-то спешишь? – Клаус смотрит на меня безучастно, как будто потерял сознание с открытыми глазами, будто выпал из реальности.

Поэтому Анастасия негромко объявила перерыв. Совсем скоро она применит безотказное средство и мы оба потеряем сознание. Это было нужно, чтобы помыть тело, накормить его через трубку, убрать отходы и вновь проветрить комнату. Вонь уже заполнила помещение невообразимым запахом, этакой смесью из серы, железа и дерьма. То ещё амбре.

– Да, я спешу вернуть себе тело! Ты как? Не собираешься ли меня покинуть?

– Это ведь ирония? – переспросил он. – Ведь мы оба понимаем, что эти пытки лишь развлечение для тебя, для меня и для них. Никакая боль не сравнится с тем, сколько времени я провёл на той стороне. Это просто пыль. Я отключил её и до меня доходят лишь жалкие укусы. Анастасия уже на пределе, ещё немного и она решится попробовать нечто особенное.

– О чём ты?

– Сюрприз, – я увидела, как по его лицу расползается улыбка.

Её заметила и Настя.

– Чему ты улыбаешься, демон? – громко спросила она. – Соскучился по моей ласке? У меня в запасе ещё много фокусов. Хочешь продолжения?

– Я изнемогаю, дорогая! – насмешливо ответил он, подмигнув ей.

Вышло довольно отвратительно, учитывая насколько плохо выглядело моё лицо.

Вместо ответа Анастасия включила голубой свет, а затем выстрелила очередной дозой транквилизатора.

Когда сознание вернулось, в комнате оставалась одна только Анастасия. Она с кем-то говорила по телефону, а затем, увидев, что Клаус открыл глаза, положила трубку.

– Тик-так, кажется, кое-кто решился, – даже в подсознании его голос прозвучал так материально, так плотно от удовлетворения.

Теперь мне стало ясно, почему он был так спокоен и напряжён одновременно. Он знал, что Настя сделает что-то, что ему нужно, и, в то же время, боялся, что она не решится, не сможет или ей помешают.

– Что она сделала?

– Скоро увидишь, Элли. Кажется, наше соседство и правда подходит к концу. Неожиданно жаль с тобой расставаться, – мягко заговорил он. – Ты была такой милой, такой живой и в тебе столько боли, почти океан. Мне нравилось чувствовать твои страдания…

– Рада, что тебе понравилось, – ответила глухо, обрывая его речь. – Теперь ты уйдёшь?

– Мы уйдём вместе, Элли. Ты, я и Марго, – жёстко ответил он. – Потом ты умрёшь, а мы с Марго повеселимся. Да так, что даже Изначальные это заметят.

– Изначальные?..

Во время нашей беседы в комнату вошёл Андрей и тогда же узнала, что задумала девушка. Она хочет убить нас обоих.

Эта мысль напугала. Я не понимала, почему Клаус так радуется этой идеи, ведь она была действительно смертельной. Остаётся только гадать, чего он хочет.

А потом события ускорились. Они набрали вес, динамику и драму. Мне было больно, мне было страшно, меня накрывала волна отвращения и едва сдерживаемой ярости. Смерть Анастасии, откровение Виктора Сергеевича, насилие над Марго. В этот момент понимаешь, кто ты есть. Понимаешь, чего ты стоишь. Узнаёшь, на что способен. Была ли я достаточно сильна, чтобы победить его и остановить? Нет. Обряд ослабил меня до такой степени, что приходилось прикладывать силы, чтобы говорить, чтобы думать, чтобы чувствовать. Чтобы быть ещё живой.

Но вместе с этим росло понимание того, к чему всё идёт. Призракам отчаянно нужна Марго. Клаус, только он знает на что она способна, он может заставить её сделать нечто такое, что освободит их всех. И для этих целей девушка должна умереть и попасть на Изнанку.

И только я могу этому помешать. Но тогда возникает вопрос – готова ли я умереть за неё?

Марго

«Мамочка, пожалуйста, вернись. Мамочка, пожалуйста, спаси меня», – повторяю про себя эти слова вновь и вновь.

Мне вспомнилось, как в детстве мама решила сводить меня в зоопарк. Только меня, без брата. Максим заболел, а я раскапризничалась. И она решила показать мне нечто новое. Я была совсем маленькой, мне было года четыре или пять, не больше. Помню смешных мартышек и огромного белого медведя! И несколько меланхоличных жирафов, и спящую пантеру, и как невозмутимо дрых большущий рыжий кот рядом с волчьей клеткой. Помню мороженое, шоколадное, моё любимое в вафельном рожке. Помню, что маме кто-то позвонил и она стала сердиться. Она всё время говорила какие-то взрослые непонятные слова, а затем достала из сумочки сигареты и закурила. Мне было скучно стоять в стороне от вольеров, и я решила отойти и посмотреть на птичек. Мне казалось это совсем рядом! Казалось, что, обернувшись, обязательно увижу маму. Но клеток было много и птички такие красивые! А потом повсюду сновали дети и взрослые, а я такая маленькая, мне было тяжело пройти сквозь толпу. Так я потерялась. И осталась одна среди шума и гама. Я была тихой девочкой, мне было стыдно громко плакать и звать на помощь. Поэтому беспомощно смотрела по сторонам и повторяла вновь и вновь: «Мамочка, пожалуйста, вернись. Мамочка, пожалуйста, спаси меня»!

Это было очень давно и мама, конечно, нашла меня. Но не сразу. И то чувство беспомощности и беззащитности осталось со мной навсегда. Сейчас оно вернулось, и я вновь маленькая девочка, потерявшая маму. Вот только на этот раз меня не спасут.

***

– Девочка Рита купаться пошла – в среду нырнула, в субботу всплыла, – с улыбкой произнёс Клаус, вставляя затычку в слив и включая воду. – Потрогай, нормальная вода? – с издевательской заботой, говорит он.

Я опускаюсь на пол, от волнения голова закружилась, начало тошнить и я закрыла глаза.

– Маргарита! – нараспев заговорил он. – Ну же, не будь букой! Впереди всё самое интересное! Обещаю, тебе понравится.

– Ты хочешь меня утопить и говоришь, что мне это понравится? – спрашиваю очень тихо, не открывая глаз.

– Уверяю тебя, боль очень быстро пройдёт. А потом станет всё равно. Ты изменишься, как и твой брат. Между прочим, он тоже прошёл через это! И я его не принуждал. Доброволец. Было бы намного легче, если бы он обладал нужной силой, но расклад сложился в твою пользу, гордись этим!

Я послала его, а в ответ услышала смех.

– Марго! Ты прелесть! Но такая напуганная и взъерошенная, – ласково произнёс он. – О! Ванна наполнилась, время пришло.

Нехотя открываю глаза и смотрю на него в упор. За окном глубокая ночь и комната, освещённая несколькими лампочками у зеркала, погружена в лёгкий полусумрак, насыщенный коричневыми и фиолетовыми оттенками. В такой темноте больше ориентируешься на слух. И сейчас слышу только своё прерывистое дыхание. Зеркало запотело от горячей воды, и в ложбинке над губой у меня выступила испарина. Жарко и душно, и так хочется проснуться!

Сейчас Клаус похож на чудовище, спрятавшееся в темноте. Его глаза, сокрытые мраком, влажно блестят чернотой, улыбка вызывающе яркая, а из-за теней пальцы кажутся звериными лапами, украшенными острыми когтями. Он словно готов прыгнуть, весь чёрный в изодранном грязном белье. Ничего не осталось от Элли. Передо мной животное, покрытое чёрной слизью, сочившейся сквозь поры кожи. Он быстро облизнул губы и поднялся, направляясь в мою сторону.

Оказавшись рядом протянул руку.

– Королева Марго! Пора девочка, пора!

У меня перехватило дыхание и я спрятала руки, втянула голову в шею, как воробей немигающе уставилась на него. Он оскалился в дурной улыбке, а затем резко схватил за плечо и с силой поднял на ноги.

– Не сопротивляйся! – процедил он, а затем потащил к ванной.

Я и не знала, что способна жалобно скулить, но именно это заменило все слова и мольбы о пощаде. Он буквально опрокинул меня в воду и я почти ушла с головой под воду, но успела ухватиться за скользкие бортики ванны. Одежда неприятно сковала тело, волосы моментально намокли, а от высокой температуры гулко забил молот в висках. Всё жарче и жарче.

Клаус держит меня за плечи и вновь облизывает губы. Он наклонился вперёд и легонько поцеловал в лоб.

– Покойся с миром, драгоценная Марго, – шёпотом сказал он, а затем резко нажал на плечи и я ушла под воду.

Честно, я сопротивлялась. Так отчаянно, как только могла. Так неистово и глупо, насколько это было возможно. Я молотила руками по краям ванны, била по его рукам, удерживающим под водой, ногами пыталась ударить или хотя быть зацепить его! Я делала всё возможное, чтобы вырваться, а крохи воздуха тем временем заканчивались. Паника уничтожала запас кислорода ещё быстрее, чем время, секунды вели к последнему отчаянному рывку, и я уже видела Изнанку отчётливее, чем реальность. Видела, что меня там ждут, там были эти странные призраки, стоявшие на улице. Мне казалось, что стены прозрачные и сквозь них всё было видно до горизонта. Сознание уплывает в никуда. Всё теряется, чёткость сменяется мутностью, а огонь рождается в груди. И тело превращается в клетку. Не сбежать и не уйти. Сколько раз пыталась обратиться к той способности, что обрела? Сколько раз пыталась переместиться, но всё бестолку. Как будто и не было ничего.

Сквозь обжигающе-горячую воду вижу его лицо, нечёткое, расплывчатое, тёмное. А потом скачок и тень раздваивается, смена вспышкой, меня вытаскивают из воды и я падаю на кафельную плитку, бьюсь локтями и коленками, задыхаюсь от неожиданной свободы. В лёгких вода, она жжётся, бьёт сумраком по вискам, всё горит яркостью перед глазами, а потом пощёчина. И я прихожу в себя.

– Элли, – хриплю раздражённым горлом.

Мне даже дышать больно, но так приятно слышать собственный живой голос!

Она наклонилась надо мной, в её глазах обречённость и тревога. Не знаю как, но она выбила его из тела и теперь он сам стал тенью, отчаянно пытавшейся завладеть телом вновь.

– У нас мало времени, Марго, – заторопилась она. – Ты должна сделать это. Слышишь? Ты обязана уничтожить его, понимаешь меня?