Отдел непримиримых врагов

– Не берите в голову. Это все потому, что юный падаван превзошел мастера и регулярно того поколачивал, чем опускал его авторитет в глазах остальных студентов.

– А еще там указывалось про неустойчивое психическое состояние, спонтанные вспышки агрессии и отсутствие самоконтроля в стрессовых ситуациях.

– Ну, иногда ее заносит…

– То есть ей свойственно регулярно нарушать дисциплину?

– Нет, не регулярно, конечно. – Рикард провел ладонью по курчавым волосам и с бледной усмешкой пояснил: – Скорее, редко, но метко.

– Понял, о чем вы, – тонко улыбнулся детектив Грос. – А как вы объясните свои плохие оценки по физической подготовке и боевым искусствам в частности?

– Я легко отвлекаюсь на… посторонние факторы. Но подготовка у меня неплохая.

– Детектив Гуэрра, стажер Валери Вульф, – окликнул их старший детектив. И если на лице Оскара читалась затаенная надежда, то Валери хмуро взирала на него исподлобья, предвидя следующую команду. – Переходите к общим упражнениям: позанимайтесь на брусьях или побоксируйте у мешков. На остальных это тоже распространяется. Задержаться попрошу стажера Рикарда Вульфа и детектива Сандовал.

Остальные – это вампиры, которые в принципе не желали приобщаться к спорту и лениво разбрелись по залу. Марсель последовал за ворчащей что-то себе под нос Валери с пакостливым лицом. Очевидно, демонстрация ее умений возымела над ним обратный эффект. По-хорошему, Белладонне стоило последовать за ним и проследить, чтобы глупый брат еще раз не нарвался на тяжелую руку, но в ее голове личная заинтересованность в Рикарде преобладала над заботой о младших. Она спряталась в тени ближайшего манекена у стены и, достав пилочку для ногтей, стала следить за троицей, продолжающей стоять у необозначенной арены.

– У детектива Сандовал высокий разряд по борьбе, – заговорил старший детектив, – не ниже, чем у детектива Гуэрра по рукопашному бою, который, впрочем, оказался абсолютно бесполезен перед арсеналом умений вашей сестры. Она знает немыслимо большое количество запрещенных приемов и с поразительным проворством их между собой сочетает… – Он резко замолк. По всей видимости, уловил в собственном голосе восторженные нотки и устыдился их. – Прошу прощения, отвлекся. Так вот, Рикард, продемонстрируйте мне при содействии детектива Сандовал свои умения в борьбе.

– С удовольствием. – Он подмигнул толстушке и сразу вышел в центр площадки, не выказав окружающим ни капли театральных возражений против драки с женщиной. Скорее, наоборот, радовался подвернувшейся возможности.

То, что происходило дальше, к борьбе не имело никакого отношения. Они кружили по залу в неловком танце бабуинов, время от времени хватая друг друга за руки. Рикард не спускал с Сандовал игривого взгляда, а губы его то и дело кривились в однобокой и адски сексуальной ухмылке. Она же, напротив, делала все, чтобы не встречаться с ним глазами. И выглядела при этом до нелепого смущенной.

Однако высокое самомнение у этой дамочки. Неужели и правда поверила, что он на нее запал? Какое на редкость раздражающее старческое слабоумие.

Белладонна так грубо дернула пилочкой для ногтей, что та случайно высекла искру. На мгновение морок с нее спал, но она не растерялась и тут же снова укуталась в уютную тьму. Совсем нервы расшалились. Ведь если так поразмыслить, то и повода нет, чтобы злиться. Подумаешь, не пропускает ни одной юбки, как истинный кобель, – ей это даже на руку. Легче будет подцепить на крючок и манипулировать. Всего-то надо сделать вид, что она допускает мысль о межвидовых отношениях. А в его славной рыжей голове с милыми кудряшками зародить идею о страстном желании попробовать подобную экзотику.

Вот уж в чем-чем, а в своей привлекательности Белладонна никогда не сомневалась. Еще будучи человеком, она осознала силу красоты, когда обзавелась сразу несколькими покровителями. Каждый был готов преподнести к ее ногам все свои богатства, лишь бы она отказалась от приглашения вампиров войти в семью. Но никакие богатства смертного мира не стоили шанса обретения вечной жизни. Со временем они это поняли. Стали вопить о ее наивности и умолять одуматься. Изо всех сил взывали к голосу разума, озвучивая страшную статистику: из сотни человек вампирами перерождались меньше десятка.

К грусти и печали глупцов из ее прошлого, она уже в девятнадцать лет понимала, что узость круга избранных, привилегии и получаемые дары оправдывали высокий риск умереть в самом расцвете юности.

Решив переходить к более активным действиям, Сандовал вцепилась в локоть Рикарда, за который и потянула, одновременно разворачивая и склоняя свой корпус вперед, – он то ли запутался у нее в ногах, то ли сделал неудачную подсечку, но таки прервал прием и вынудил вместе с ним завалиться на пол. И не просто рухнуть, как два мешка картошки. В процессе полета этот кобель умудрился успеть повернуть ее объемное тело и подсунуть ей под голову руку. Поэтому, приняв горизонтальное положение, они оказались в позе любовников, устроивших небольшую передышку.

– Ты не ударилась? – промурлыкал Рикард, заглядывая в заливающееся краской лицо женщины, годящейся ему в матери.

– Я? Нет. Все нормально. А ты?..

– Рядом с красивой женщиной меня везде пол как перина встретит.

– Теперь и тут все понятно, – подвел итог резко заскучавший старший детектив.

Белладонна же испытала настолько дикое чувство стыда, что больше была не в силах подслушивать. Выскользнула из тени и устремилась в дальний угол зала, на ходу приговаривая на флемоанском:

– А чего я вообще на нем зациклилась? – И тотчас сама же ответила на свой вопрос: – Потому что остальные оборотни смотрят на вампиров как на червей, копошащихся у них под ногами. Проклятая межвидовая ненависть делает подобных Рикарду идиотов штучным товаром невероятной ценности.

– Что за идиоты? – весело полюбопытствовали сбоку.

Она обернулась на звук смутно знакомого голоса и увидела, как из тени, мимо которой проходила, вышел Фабиан, все так же с леденцом на палочке. Сегодня на его голове красовалась бейсболка. Над застежкой он протянул небрежно собранный черный хвостик, а длинные обесцвеченные пряди челки оставил свисать вдоль узкого лица. Красивый, но очень молодой. Ему явно было не больше шестнадцати, когда он пошел на кровавое рождение.

– Да так, маленькие женские глупости, – вежливо улыбнулась она. – Отлыниваете от тренировки, Фабиан?

– Ага, неохота напрягаться. Да и какой смысл? Я при задержании могу ослепить. Плюс в напарниках зверюшка. А них у всех поголовно крыша сдвинута на физкультуре.

– Логика прослеживается в ваших словах. Но полагаясь на физическую силу оборотней, вы ставите себя в заведомо зависимое от них положение.

– А на кой фиг тогда нужно это партнерство, если не опираться на сильные стороны своего напарника и не прикрывать его слабые места?

Ответить она ему не успела. Да и вряд ли позже смогла бы подобрать нужные слова, потому как банально не смотрела под таким углом на свою нынешнюю работу. Единственное, что ее волновало с первого дня, как узнала, где и кем ей предстояло трудиться, так это возможность выслужиться перед высшим руководством и новые полезные связи. Откровенно говоря, она и не планировала надолго задерживаться в экспериментальном отделе, а собиралась при первой возможности перевестись выше по карьерной лестнице и за пределы государственной системы правоохранительного аппарата.

– Дюбуа, – окликнул Фабиана от двери капитан Бак. – Мне срочно нужны твои навыки.

– Меня тоже бесит все это, но напарник – он и в Мумбреше напарник, – быстро оттарабанил Фабиан ей на прощание, обдавая сладостью карамели. А двинувшись в сторону начальства, спросил на саларунском, намеренно повысив голос: – Что, шеф? Словили баннер для взрослых мальчиков, и перезагрузка компьютера не помогла?

– Сейчас ты у меня много чего словишь, – фыркнул тот и скрылся в коридоре.

Тренировка затянулась на три часа, а после нее они отправились в корпоративную столовую. Более безвкусно оформленного заведения общественного питания Белладонна еще не видела. Все вокруг буквально вопило об отсутствии чувства прекрасного у тех, кто занимался обустройством этого помещения: серый наливной пол, белые стены из дешевой плитки, синие потолки, покрашенные в тон колоннам, решетки на незашторенных окнах и отвратительные люминесцентные лампы. К единственной заслуге здешнего интерьера она с натяжкой могла отнести разве что приемлемую чистоту. Отобедать, не испытывая гадливой брезгливости, теоретически тут было возможно.

Весь зал занимали длинные шеренги из сдвинутых прямоугольных столов и скамеек, выглядящих как их уменьшенная копия: одинаковая порода опять-таки самого дешевого дерева, скучный дизайн прямых чугунных ножек. И мало того, что на абсолютно голых – без привычной взгляду скатерти или хотя бы тоненькой полоски раннеры – столешницах не стояло подноса с закусками, так местный обслуживающий персонал и про графины с напитками ничего не слышал.

Искоса глянув на брата, Белладонна не сдержала улыбки. Тот не переставал веселить ее вывертами мимики. Вот и сейчас он стоял с забавно перекошенным лицом, преподнося на блюдечке все свои мысли окружающим. Марсель никогда особо не интересовался жизнью за пределами Флемоа. А из-за потерянной памяти даже не подозревал, что она может так отличаться. Но рано или поздно он все равно покинул бы родные земли. Это удачно подвернувшееся приглашение на работу лишь ускорило неизбежное.

Оборотни все как один рванули к линии раздачи. Впрочем, ничего удивительно в оголодавшей своре Белладонна не видела. Как-никак они отдувались на тренировке и за вампиров, бесцельно шатающихся от боксерского мешка к тренажеру и обратно.

– Какой группы и резус-фактора тебе взять? – спросил Марсель, оправившись от первого впечатления.

– Третью отрицательную.

– Опять на горечь потянуло, – скептично хмыкнул он и направился к холодильнику, заполненному синтетической кровью от разных производителей. Тот стоял в углу у конца линии раздачи среди термошкафов с прозрачными дверцами, из-за которых выглядывали холодные и горячие напитки в заводских упаковках.

Когда Марсель проходил мимо стайки оборотней, то в их сторону и головы не повернул. Однако Валери дернулась всем телом и огляделась по сторонам столь разъяренным взглядом, что сомнений у Белладонны не осталось: глупый брат продолжал исподтишка действовать ей на нервы.

О криках, доносящихся из обители важнейшего на международном уровне полицейского эксперимента, Рикард сообщил всем еще на подходе к лестнице. Поэтому, когда они, вернувшись из столовой, приблизились к двери, которая за время их отсутствия обзавелась металлизированной табличкой с завуалированной надписью «Особый отдел», никто им не удивился.

– …нужны все останки жертв, а не парочка последних трупов, чтобы составить отчет по серии!

– Да, я все понимаю! – рявкнул капитан на эмоциях, выдержал паузу и продолжил более спокойным тоном: – Но и ты пойми, что это не от меня зависит. Будь такая возможность, я бы предоставил тебе все тела, но они давно захоронены. А для эксгумации нужны более веские основания, чем те, что озвучиваешь ты.

– Тогда работайте по тем материалам, что вам передал судмедэксперт от первого уголовного. Зачем мне повторно проводить вскрытие на этих двоих?

– Дарси, твою мать!.. – Он осекся, когда дверь приоткрылась и первым проскользнул в отдел Рикард, а за ним – Валери, Оскар, Офира и Аллен. Последними вошли они с братом, и тогда капитан снова отмер, чтобы бросить тоном, не терпящим возражений: – Детективы, пройдите в конференц-зал.

Капитан кинул последний гневный взгляд на Дарси, продолжающую стоять с не менее сердитым лицом, и первым подошел к столу. Швырнул на пустую столешницу толстую папку с документами и уставился на Фабиана, сидящего в углу за компьютером. Тот понял его без слов и защелкал по клавишам.

– На нас ожидаемо скинули дело Радикального Воспитателя, орудующего по всей лесополосе Ксоры, – проворчал начальник, опускаясь в кресло. Подождал, пока все рассядутся на случайных местах, и невозмутимо попросил их в приказном тоне пересесть таким образом, чтобы стажеры оказались лицом обращены к экрану за его спиной. Из-за мимолетной прихоти шефа Белладонне пришлось занять соседний от Валери стул. Вроде мелочь, а все равно неприятно. И не успел Марсель опуститься на сиденье с другой от нее стороны, как капитан принялся вводить их в курс дела: – Первые два года убийства не объединяли в серию. Тела находили в разных штатах. Обстоятельства и повреждения не позволяли с уверенностью выявить почерк серийного убийцы. Да и, откровенно говоря, находили на кого повесить дело. Но Воспитателю надоела безызвестность – он решил помочь, начав оставлять в трупах записки.

– Примерно три года назад на всех федеральных каналах около месяца муссировали рождение нового серийного убийцы. Я тогда еще проживал в Лаварии, но даже туда отголоски громких новостей долетали, – припомнил Оскар.

– Да, все верно. Тогда следствие официально признало серию, и особенно циничные репортеры именовали нашего убийцу Радикальным Воспитателем. – Он повернулся к Фабиану и шикнул на него: – Записки.

На экране за спиной начальника появились фотографии квадратных белых листиков, заляпанных кровью. На всех были короткие надписи, отпечатанные на принтере: «мать, подающая дурной пример своим детям»; «насильник молодых девушек из неблагополучных семей»; «вор, наживающийся на чужом горе»; «падшая женщина и серийная детоубийца»; «разносчик смертельной заразы»; «безбожная, патологическая лгунья под личиной праведницы».

– Три года назад внутри жертв начали находить записки приблизительно одинакового содержания. Но убийца даже не пытался заигрывать с полицией и не оставлял никаких подсказок, дающих намек на следующую жертву или место, где ее обнаружат. Всегда только одна лаконичная причина, почему его выбор пал на конкретного человека… Тогда Воспитатель убивал, ограничиваясь забором крови. Поэтому следствие решило, что убийца, вероятнее всего, является вампиром из староверческого клана.

– Как стереотипно, – тихо буркнул Марсель у нее под ухом.

– Позже он начал потрошить своих жертв, – одновременно со словами капитана на экране стали появляться фотографии с мест преступлений и из прозекторской. Почти половина детективов, а вернее, четверо стажеров одновременно содрогнулись от вида полуразложившихся, изуродованных трупов. – Пристрастился вытаскивать органы из брюшной полости и грудной клетки. Иногда вырезал наружные органы: глаза, язык, гениталии. Или забирал отдельные конечности.

Белладонна не выдержала и перевела взгляд на свои сцепленные в замок пальцы. Вампиры не воспринимали смерть как конец жизни. Они могли бесконечно воскресать, пока в их жилах сохранялась хоть капля крови. А если им все же и доводилось изредка сталкиваться со смертью в конечном ее варианте, то она выглядела как горстка пепла или обескровленное тело с парой аккуратных дырок в коже.

Конечно, она слышала, что в Орсели существовали подпольные клубы, где собирались любители острых ощущений и неординарных сексуальных девиаций. Бессмертие открывало широкий простор для садомазохистских фантазий. Наверняка там обитали и те, кто был не прочь резать друг друга от паха до уха, чтобы совместно наслаждаться предсмертными агониями. Но эти вампиры все же относились к числу извращенцев, оттого тщательно скрывали свои пристрастия.

Брат нежно погладил ее спину, выказывая беспокойство. Белладонна благодарно улыбнулась ему одними глазами, а потом поймала под столом его руку и чуть сжала пальцы. На Марселе тоже не было лица. Но этот глупый мальчишка продолжал храбриться и строить из себя надежную опору для нее.

И вот как его использовать, когда он с таким трепетом к ней относится? В их семье не было места для любви и заботы. Подобные глупости могли себе позволить лишь вампиры из низшего класса, чью пустую жизнь не отравляла погоня за властью, и очаровательно наивный Марсель.

– Почему дело перенаправили нам, если все пострадавшие – люди? – деликатно поинтересовался Аллен с милейшей из улыбок, параллельно делая зарисовки в карманном блокноте. – Из-за того, что убийца забирает потенциальный обед для других видов: кровь для вампиров, а потроха для оборотней?

После замечания про внутренности все оборотни покосились на него с разной степенью неодобрения. И если Оскар наградил напарника колючим взглядом, то Валери явно мечтала его казнить.

Белладонна была не в курсе, но, видимо, потроха – больная мозоль у оборотней.

– Не без этого, – согласился капитан и прежде, чем кто-либо успел открыть от возмущения рот, сухо добавил: – но что важнее, Воспитатель переключился на другой вид. Последние два трупа, что нашли в окрестностях Фланда, оказались телами оборотней. Поэтому расследование окончательно зашло в тупик.

Новые фотографии превосходили ужасы предыдущих изощренной жестокостью.

Воспитатель будто бы окончательно вошел во вкус. И ему стало недостаточно для удовлетворения своих нездоровых потребностей того, что он ранее вытворял с человеческими телами. От молодой женщины типичнейшего для оборотней крупного и мясистого телосложения осталась лишь полая оболочка. Мужчина выглядел чуть лучше, но убийца вскрыл тому черепную коробку и старательно выскоблил ее изнутри до идеальной белизны кости.

То, как убийца глумился над останками жертв, даже для детективов с многолетним стажем выходило за все мыслимые и немыслимые рамки. На их лицах отражалась борьба с самыми разными эмоциями: жалость мешалась со злостью и выливалась в мрачную решимость найти псевдоправедника любой ценой. Но все же был и тот, кто оставался безучастным, продолжая внимательно изучать снимки. Аллена едва ли трогали чужие смерти, как бы чудовищно те ни выглядели.

Белладонна же наконец полностью осознала, насколько ее новая работа отличалась от прежней. Здесь никто не попросит доказать в суде неверность супруга как одну из причин, что привела вампирскую семью к финансовым трудностям. Даже не потребуют доказать невменяемость молодого вампира, случайно убившего человека в ночном клубе в разгар наркотического кутежа.

И быстро выслужиться у нее тоже не выйдет. Она застряла в особом отделе на годы…

– Вот же больной ублюдок, – прорычала на ирашском Валери. До того низким, почти вибрирующим голосом, что от неожиданности Белладонна дернулась в сторону. С какой-то перепуганной заторможенностью повернулась и встретилась с удивленными глазами, полными невыплаканных слез.

Валери

– Не бойся, вампирша, не на тебя рычу, – усмехнулась она и смущенно шмыгнула носом. Нюни распустила, совсем как маленькая. Беззаботно похлопала красотку по плечу, наблюдая за тем, как вскидывается и изгибается бровь на ее точеном личике, и поспешила объяснить: – Я расстроился из-за Воспитатель. Все хорошо! Нет стоятъ бояться!

– О небесный пес, почему ты так ужасно говоришь на саларунском? – горестно вздохнул Рикки. – И на что я потратил больше семи лет?

Она угрюмо посмотрела на брата, чувствуя, как от разливающегося по груди гнева испаряются слезы. Вечно он ее секреты разбалтывает. Вовсе не обязательно всем знать, как ей нелегко дается изучение иностранного языка. Тем более начальнику, который выделил всего один месяц на исправление проблемы.

– Семь лет? – удивился капитан, кашлянул и строго произнес: – Впрочем, быть во всем мастером невозможно. Мне детектив Грос поведал о результатах вашей первой тренировки.

А старший детектив словно только и ждал, когда про него вспомнят. Передал Вэл уже знакомый ей синхронный переводчик и потянулся за толстой папкой, которая продолжала лежать перед начальником.

– Сейчас официально на счету Воспитателя числится двадцать две жертвы, еще тринадцать неподтвержденных. За пять лет регулярной активности он не предоставил полиции Ксоры ни одной зацепки. Я до перевода работал в первом убойном отделе и последние три года занимался расследованием этого дела. Как видите, безуспешно. – Он раскрыл папку и, ловко раскидывая по столу тонкие файлы для каждого, продолжил говорить: – Детектив Дюбуа уже зарегистрировал вас в системе, поэтому приложите усилия и научитесь ей пользоваться. Методичка вам в этом поспособствует. В базе данных вы сможете узнать подробности дела. Доступ всем присутствующим уже обеспечили.

– Есть вероятность, что Воспитатель и на вампиров обратит свое внимание? – подал голос главный упырь их коллектива, по совместительству ее напарник.

Все в участке целый день косились на его нос, раздувшийся и потемневший, как спелая слива. Но он стойко сносил любопытные взгляды. В процессе, разумеется, как обычно, изображал из себя царственную персону и умудрялся делать вид, якобы ничего особенного не расцвело у него на лице и не пустило ростки под глазами.

И эта его железобетонная выдержка даже на Вэл произвела впечатление. Потому как она сама особой терпимостью к косым взглядам не отличалась. А с теми, кто пытался поддеть ее за живое и тыкнуть носом, у нее и вовсе был разговор короткий. Короткий и болезненный для всяких идиотов.

– Полностью отрицать мы этого не можем, поскольку еще полгода назад Воспитатель специализировался исключительно на людях. Никто и мысли не допускал, что он в скором времени может переключиться на оборотней.

– Это для всех было неожиданностью. Серийникам не свойственно так кардинально менять свои предпочтения, – добавил капитан.

– Тем не менее думаю, что это маловероятно, – подытожил старший детектив. – Во-первых, труп вампира невозможно изувечить. Вернее, невозможно сохранить его в изувеченном состоянии. Насколько бы сильно он ни искромсал тело, вампир в любом случае воскреснет через несколько часов после смерти. Конечно, Воспитатель может потом его сжечь, тем самым упокоив на века. Но тогда детективы не смогут увидеть результаты его многочасовых трудов – на такое он тоже вряд ли пойдет.

– Раз он может поменять криминалистическую характеристику жертвы, то что ему мешает разнообразить сами убийства? – не переставая что-то чиркать карандашом в мини-блокноте, отметил между делом еще один кровосос, продолжающий дико нервировать Вэл неуместной улыбкой.

Неужели злорадствует? Да еще и так публично!

А ведь на первый взгляд он показался ей наиболее адекватным в упырином братстве. Без всех этих украшалочек из разноцветных волос или сережек в губе. Спокойно отреагировал на напарника. Поздоровался с ним как с равным. Но в итоге и дня не прошло – полезла из него свойственная их виду гниль. Он, наверное, даже хуже того придурка, которого ей дали в напарники. Марсель, или как там его, хотя бы не тихушничает, а откровенно нарывается на мордобой. Этот подход ей был ближе и понятнее.

– Во-вторых, с вампирами опасно связываться. Любого представителя оберегает клан. Всем известно, как старшие вампиры трепетно относятся к своему потомству, – продолжил объяснять детектив Грос, проигнорировав реплику двуличного подонка. На его тонких губах появилась тень улыбки, снова сделавшая его похожим на хитрого змея. – Вас же не забавы ради первые сто лет держат взаперти. И после того как вы достигнете совершеннолетия, все равно не желают отпускать из родного княжества. Если Воспитатель решит открыть охоту на вампиров, то фактически подпишет себе смертный приговор. Без разницы, положит он глаз на тех, кто из высшего или низшего сословия, – отличие заключается лишь в скорости исполнения приговора.

– Ваши аргументы звучат для меня убедительно, – поддакнул белобрысый с важным видом. Словно кому-то было дело до того, что он там думает. А затем он неожиданно повернулся и подвинулся таким образом, чтобы, несмотря на сидевшую между ними вампиршу, демонстративно окинуть Вэл ехидным взглядом своих немигающих красных глазенок. И, продолжая ее им сверлить, гаденыш заговорил, раздражающе растягивая слова: – Пожалуй, вы правы, детектив Грос. Никто в своем уме не стал бы вредить вампиру. Тем более зная, что он привилегированный представитель высшей знати.

Задумчиво поджав нижнюю губу, Вэл пару раз кивнула, давая понять, что услышала его царское величество, прониклась всей чудовищностью совершенной ошибки. А потом с невозмутимым лицом подняла ладонь до уровня глаз и показала ему неприличный, но однозначный жест, что трактовался как не слишком вежливая просьба заткнуть себе рот мужским детородным органом.

Судя по тому, как придурка перекосило, этот жест был вполне в ходу и на Флемоа.

– Вы еще поцелуйтесь, голубки, – фыркнул Рикки и тут же зажал рот кулаком, глотая хриплое кваканье. Все по классике: сам пошутил – сам посмеялся.

И прежде чем обернуться с намерением пощекотать бок братишки локтем, Вэл заметила, как на мгновение расширились глаза вампирши в ответ на слова Рикки. Бедная, ей, наверное, даже и в голову бы не пришло такое извращение, если бы не его дурацкое чувство юмора.

Капитан призвал их к порядку, одарив каждого строгим взглядом. Но, откровенно говоря, Вэл уже давно смекнула, что он не такой уж и свирепый дядька. Больше виду ради старался. Руководитель группы, как-никак. Все должны его бояться и уважать. Она и боялась. Вернее, делала вид, что боялась, но уважала вполне искренне.