Там, где случаются облака

Лепка облаков

Рисование

Облаковедение

Пение

Облачная химия

Коленки всё ещё дрожали. Уна села на стул и, облокотившись на спинку, посмотрела вверх. И правда, небо во весь потолок.

В шумный класс зашел Ункин попутчик Лев Гурьевич. На этот раз в ярко-малиновом пиджаке и красных штанах. Улыбка на его лице осветила и до того солнечный класс. Следом залетел Юфыч и сразу направился к кормушке, которая была полна до краёв различными семечками и орешками. Ребята всегда приносили Юфычу вкусняшки, а его хозяин говорил со вздохом: – Эх, Юфыч, ты хоть взлететь-то сможешь? Птица тогда кивала головой и демонстрировала пируэты в воздухе.

– Доброе утро, дорогие мечтатели, как ваши выходные?

На удивление Унки, Лев Гурьевич выслушал абсолютно каждого ученика, а их в классе было восемнадцать. Ребята рассказывали о своих поездках, играх и, конечно, об облаках.

– У нас с вами прибавление, – сказал Облаковед. – В классе новый мечтатель Уна Ааль.

Лев Гурьевич жестом позвал её к себе.

Уна почувствовала, как щёки стали горячими. Она медленно шла, а мысли в голове толкались.

Учитель наклонился к ней и прошептал:

– Знаешь, четвёртый «В» – это место, где бояться нечего.

Унка смотрела на ребят, которые ждали от неё хоть слова. А слов, как назло, не было, вот прямо совсем.

Молчание повисло в воздухе, такое тяжёлое, как десять Унок. Кит вскочил из-за парты, и молчание, испугавшись, шмыгнуло в открытую дверь. Никита встал перед классом рядом с Ункой.

– Мы в лесу встретились, в выходные. Она босиком шла. Говорит, что с дедушкой так гуляли. Дед у неё астроном был, представляете? Она переехала в домик у самого леса, где Варя Ким жила (в классе зашептались). У Унки веснушки есть, значит, её солнышко любит. А ещё она воспоминания собирает в сундучок. Шишки, камешки всякие. Что ещё? Я Унку всего несколько дней знаю, – пожал Кит плечами.

Что она облака не слышит, он, конечно, не сказал. У него у самого это в голове не умещалось.

Уна смотрела на Кита. «Это же настоящее спасение получается, – думала она. – Как руку подать, если в воду упал, или починить что-нибудь важное».

– Мне у вас очень нравится, – только и смогла сказать Унка.

Лев Гурьевич одобрительно кивнул и отправил ребят на место:

– Прошу мечтать и фантазировать, Уна Ааль!

Сняв свой малиновый пиджак, Облаковед повесил его на спинку стула. Затем медленными большими шагами измерил класс. Все молчали.

– Как говорит Великий Облаковед Гэвин Претор Пинни, «облака – это поэзия природы, написанная так крупно, чтобы было видно всем». Этой осенью мы сделаем уклон на поэзию. Мне кажется, что рифмы позволяют не только запомнить информацию, но и понять её, пропустив через себя. А пока я хочу вспомнить вместе с вами важные моменты облаковедения. Почему воображение, фантазии и мечты – это самое важное, что существует в нашем мире?

Весь класс, за исключением Унки, поднял руки.

– Да, Таша.

– Потому что всё, что существует на свете, когда-то было просто мечтой.

– Верно. Всё, что нас окружает: дома, мосты, трамваи, книги, музыкальные инструменты, – это было чьей-то мечтой. Всё наше будущее состоит из ваших фантазий! А что же является главным инструментом мечтателей?

Класс ответил хором: – Облака! – и звучало это с такой любовью!

– Да, именно общение с облаками располагает к фантазиям. А теперь выходим на школьный двор. И не забудьте взять по одному пледу на парту.

– Лев Гурьевич, а правда, что сегодня из уроков только облаковедение?

– Правда. Чтобы наблюдать за облаками, нужно время.

Облаковед накинул на плечи пиджак, вышел в коридор и начал читать под нос стихи.

Куда же ветер облака унёс?

В небесной сини их простыл и след.

Не вспомнят и глаза потоков слёз,

Не вспомнит сердце горестей и бед.

Глаза его по привычке были направленны вверх. Взгляд упирался в высокий потолок, но мыслями он, конечно, был в небе. Ученики, что шли навстречу, обходили его то справа, то слева. Они привыкли. Школьный двор немного усыпало опавшими листьями. Группа ребят постарше уже наблюдали за облаками и что-то обсуждали. Лев Гурьевич указал на свободную поляну, и ребята принялись расстилать пледы. Когда все легли, устремив взгляд в небо, Облаковед сказал: – По мне, так небо сегодня шерстяное, не иначе.

– Тёплое! – крикнул кто-то из ребят.

– Шерстяное – это значит колючее! – воскликнул Кит. – А облака наши ничуть не колются.

– И правда! – воскликнул Лев Гурьевич. – Отчего же нам не придумать неколючие шерстяные вещи?

Весь класс приподнялся на локти и уставился на Облаковеда.

– Я так не люблю свой вязаный шарф!

– А я колючий свитер, – начали обсуждать ребята.

– Прошу открыть тетради и записать два способа, как сделать вещи из шерсти неколючими! А ещё два возьмёте на дом. И помните, глупых идей не бывает.

Унку переполняли восторг и вопросы. Она смотрела на одноклассников, которые что-то писали, периодически поглядывая на небо.

Её обнимал тёплый осенний ветер и кланялся облачный дом, снимая крышу в знак почтения. Унка открыла тетрадь и записала:

ШЕРСТЯНОЕ НЕБО. Как сделать шерстяные вещи неколючими?

Но ответ она так и не нашла…

Хранитель сахарной ваты

«Если идти домой, – подумал Кит, – то с Ункой совсем не по пути».

– Я кое-что оставил вчера в штабе, – неожиданно для себя сказал он Уне.

– Тогда нам в одну сторону?

– Получается, что так.

Они шли молча какое-то время. И молчание это было лёгким, не как с утра в классе.

– Спасибо тебе за сегодня. Я растерялась и растеряла слова.

– Видимо, их я и нашёл по пути к доске, – улыбнулся Кит.

Они брели по тихим улицам Клаудинга, и Унке казалось, что само время в этом городе течёт иначе. Медленное и спокойное, словно широкая река. Унка рассказывала про папин театр и представления. Она щурилась от осеннего солнышка и шагала по брусчатке. А Кит внимательно слушал и подставлял бока щекочущему ветру.

Вдруг послышался странный звук, напоминающий клаксон автомобиля.

– Ура, дядя Ефим!

Кит со всех ног побежал в сторону площади, под старую липу, известную всем детям Клаудинга. Унка бежала следом, ничуть не отставая.

Дядя Ефим был человеком в годах. А в каких, дети точно не знали. Он всегда носил клетчатые рубашки и усы. А ещё гордо называл себя Хранитель сладкой ваты и по совместительству другом всех детей города. Каждые выходные и очень редко в будни он привозил небольшой вагончик под старую липу в центре города. Там в тени с утра и до самого вечера он продавал сладкую вату, считая, что это лучшая работа на свете – дарить детям счастье.

Кит уже с центра площади начал махать в сторону вагончика, а дядя Ефим в ответ издал тот самый звук. «Бим-бим!» Пожалуй, любимейший звук детворы.

– Здравствуй, Китёнок, – мужчина взъерошил волосы на голове Кита своей огромной ручищей. – У тебя новый друг?

Кит на секунду задумался: « Если от дружбы было так больно, нужен ли ему новый друг? А вдруг родителям Унки не понравится дом, в котором они живут? Тогда они тоже переедут на север?» он ничего не ответил и только представил Унку дяде Ефиму.

Моторчик аппарата зажужжал, как целый рой пчёл. Большая рука засыпала сахар и взяла две деревянные палочки. Дядя Ефим ловко накручивал сахарные волокна и что-то бормотал. Когда вата была готова, Кит уже посчитал монетки и высыпал их в ладонь Хранителю сладкой ваты.

– Доброго дня, мечтатели, – тот протянул им два огромных сахарных облака. Таких огромных, что Уна даже не поверила, что их может съесть один маленький человечек.

– И вам доброго дня. Приятно было познакомиться, – она взяла сладкое облако двумя руками, чтобы не уронить.

Кит тоже хотел что-то сказать, но рот уже был занят большим куском ваты. Поэтому он просто кивнул и направился к берегу небольшой речушки под названием Мика.

Мика пролегает через весь город и впадает в озеро у фабрики. Именно она разделяет город на две части, южную и северную. Весной Мика судоходная. Какие здесь только суда не встретишь: пенопластовые, бумажные, деревянные! Летом Мика купательная, зимой опасная, а осенью тихая-тихая.

Кит и Унка сели у самого берега. Они ели сахарную вату и наблюдали за опавшими листьями, что проплывали мимо.

– Никит, а кто такая эта Варя Ким?

– Варя Ким… Ну, она кто-то вроде изобретателя. В Клаудинге редко кого-то называли странным, но Варю Ким постоянно. Её бабушка одна растила, а когда и её не стало, Варя долго одна жила. Она нас с тобой лет на десять старше будет. Всегда что-то писала, конструировала, из дома выходила поздними вечерами. А несколько месяцев назад вообще выставила дом на продажу и уехала. Куда – никто не знает.

– А что она изобретала?

– Говорят, что мосты невидимые, солнечных медведей и облака в коробках. Но мало ли что говорят.

Унка доедала сладкую вату и думала о том, что в её доме жила целая изобретательница! А Кит смотрел на двух облачных дельфинов, которые играли хвостами в мяч. В тот день он проводил Уну и свернул на лесную тропинку. А когда забрался в штаб, то вспомнил, что на самом деле ничего он здесь не оставил. Тогда он решил что-нибудь оставить, а завтра за этим обязательно вернуться.

Музыка для яблони

Утром, пока Унка была в школе, в дверь постучался человек. Он протянул Лукьяну квитанцию об оплате аренды небольшого здания, стоящего на берегу Мики. Судя по бумагам, аренду оплатил владелец дома, а значит, дедушка Тихон. Вот так Лу заснул безработным, а проснулся владельцем нового маленького театра. Арендатор показал Лукьяну здание, оставил свой номер и сказал, что вынужден ехать. Ведь сегодня весь Клаудинг начинает сбор яблок.

В кухонном шкафу Поли нашла баночки с названиями песен и потрёпанной книжкой рецептов.

Включить любимые песни.

Открыть окно настежь, чтобы яблоня могла всё расслышать.

Собрать яблоки с румяными боками.

Жонглировать ими.

Промыть, нарезать, засыпать сахаром, залить водой, добавить корицы. Варить 4 часа.

Разложить по баночкам, подписать по-особому.

Ждать зимы.

Лукьян учился жонглировать, но ничего, кроме смеха Поли, не получилось. Когда пришла Унка, дома уже пахло печёными яблоками с корицей. Как говорит Кит, запах был пушистый. Это когда в носу щекотно и тепло внутри становится. Унка наспех скинула в прихожей ботинки и вбежала на кухню, где звучала музыка. Папа мыл яблоки, а мама нарезала и клала их в кастрюли. На столе светились янтарным светом готовые баночки с яблочным вареньем. А на каждой из них была надпись с названием песни, под которую варенье приготовили. Музыка была такой громкой, что родители не слышали, как открылась дверь. Уна тихонько подкралась сзади и коснулась мамы (папы было неинтересно, он не пугается). Поли подпрыгнула на месте и уронила яблоко на пол. Она постаралась укоризненно посмотреть на Унку, но её хватило всего на несколько секунд. И Поли принялась обнимать дочку.

Лу сделал музыку тише:

– Как первый день в школе?

И как Уне было объяснить, что сегодня перевернулся весь мир?

– Миропереворачивающе, – ответила она. – Послушайте. Всё, что существует на свете, когда-то было мечтой. Да-да, вот этот столик, мамино платье, самолёты, пароходы, гитары, телефоны, – говорила она восторженно. – И всё это мечтатели. Мечтатели создали! Их облака вдохновляют.

– Выходит, что облака поважнее всех важностей будут, – улыбнулась Поли.

– Выходит, что так, – задумалась Унка. – Почему тогда в Грейбурге не мечтают?

Лукьян тяжело вздохнул:

– Знаешь, в Грейбурге и жить-то не успевают, какие уж там мечтания.

– А куда они спешат?

– Полагаю, что туда, где лучше.

– И где-же это?

– Да нигде, Ун, нигде.

– Спешить, чтобы попасть в нигде, – сказала Унка задумчиво.

Вдруг её ноги коснулось яблоко.

– Мам, пап! Смотрите! Само прикатилось. – Уна указала на яблоко, лежащее возле ног.

Она катнула его обратно в угол кухни. Послышались тихие щелчки. В плинтусе открылась небольшая выдвижная дверца. Все затаили дыхание. Что-то похожее на бильярдный кий ударило по яблоку, и оно снова подкатилось к ногам девочки. Все трое стояли молча с совиными, огромными от удивления глазами. Лукьян не удержался и катнул яблоко в другую часть кухни. Тихие щелчки, маленькая дверца, удар…

– Это всё Варя! Варя Ким! – запрыгала Унка на месте. Это её дом, а она настоящий изобретатель!

Поли и Лу, перепуганные и удивлённые одновременно, отчего-то захлопали в ладоши, словно всё это было театральным представлением. В тот вечер за ароматным чаем, сидя у камина, Унка рассказала родителям о Варе Ким.

Облачная арфа

Таисия Парфёнова – преподаватель облачной музыки. Она женщина с добротой в морщинах и творчеством в душе. Бывало, опаздывала на несколько школьных занятий, а приходя говорила: «Извините, заслушалась. Сегодня такой мелодичный ветер. Вы слышали?» А бывало, уходила за пением птиц в какую-нибудь даль. Дома она писала музыку, а в школе учила её любить и чувствовать.

– Знаете, облака отлично играют на арфе, – начала она занятие. —

Великий профессор Ривз создал невероятный по своей природе инструмент.

Таисия Парфёновна подошла к высокому предмету, на котором была накинута тёмная шёлковая ткань.

– Облачная арфа создает музыку исходя из формы и высоты облаков.

Класс затаил дыхание.

– Вы только подумайте, каждое облако звучит по-своему, —

она тихонько дёрнула за край ткани, которая соскользнула на пол.

Перед классом стоял огромный инструмент. Он чем-то напоминал скворечник. Круглое отверстие смотрело прямо на ребят. Что было внутри, оставалось только догадываться. Таисия Парфёновна улыбнулась, увидев восхищённые глаза мечтателей.

– В этот инструмент профессор Ривз установил дальномер, с помощью которого арфа получает информацию о форме и высоте облаков. Эта информация преобразуется в ноты, и мы с вами можем услышать облачную музыку. Всё очень просто.

– Фантастика! – шёпотом сказала Унка.

В кабинете музыки, как и в каждом классе, было огромное окно в небо. Таисия Парфёновна направила в него дальномер арфы, сделала глубокий вдох и закрыла глаза. Из облачной арфы полилась объёмная и лёгкая музыка. Ноты перелетали с парт, на плечи ребят и вылетали в открытую настежь дверь. Унка тихонько раскачивалась из стороны в сторону. А потом она встала из-за парты на небольшой свободный пятачок и начала танцевать. Взмах руками, поворот, шаг, улыбка и притоп. Уна прикрыла глаза и не замечала, что вместе с ней начала танцевать Таисия Парфёновна, Кит, а затем и весь класс. Танцевал даже огромный неуклюжий Платон.

За спиной ребят послышались аплодисменты: – Вот это мечтатели подрастают! То, что нужно, – сказал директор школы, которого Унка увидела впервые.

Теперь было ясно, почему Кит, вылепив его из облака, добавил пятачок и хвост-завитушку. У директора Константина Ильментьева был бочонок-живот, маленькие глаза и курносый нос. Говорят, когда он смеялся, то немного похрюкивал. Дети его очень любили.

– Сегодня с утра за мной увязались два прекрасношёрстных облака в виде такс. Они так сильно виляли хвостами, что подняли ветер, домчавший меня на работу.

Дети захихикали.

– У меня для вас небольшое объявление, – продолжил директор. – В пятницу ваш класс идёт на экскурсию. На этот раз познакомимся с отделом архитектуры. Встречаемся у школы в девять утра, просьба не опаздывать.

«Вот бы взять с собой родителей», – думала Унка.

В оставшейся время ребята изучали историю создания облачной арфы и пытались различать звучание кучевых и слоистых облаков. Унка хотела, чтобы урок длился вечность, или даже две вечности.

У костра о важном

После уроков Кит абсолютно честно заявил, что оставил в штабе куртку, без которой вечером будет холодно. Облака в этот день были громоздкими великанами, медленно плывущими над Клаудингом. Огромные панды, гигантские ботинки и необъятные барабаны бросали свои тени на улицы города, пряча от людей солнце. Ботинки спрашивали, не видел ли Кит проходящие ноги, барабаны интересовались, как ему музыка? Но Кит не отвечал, чтобы Унке было не обидно, ведь она всё ещё их не слышала. Он говорил с ней о школе и яблочном дне. Рассказывал, что мама выращивает самые красивые цветы, а папа работает в техническом обслуживании на фабрике.

Когда ребята дошли до Ункиного дома, Кит уже продрог до костей. Между дощечек забора было видно, что во дворе родители развели костёр, а это было сейчас очень кстати. Уна уговорила Кита зайти погреться и заметила, что он тоже умеет стесняться.

– А вот и юные мечтатели, – папа почему-то начал говорить, как взрослые Клаудинга. – А ты, стало быть, Никита?

Лу протянул свою руку (на которой, как заметил мальчик, тоже были часы).

– Можно просто Кит.

– Тогда мне придется быть не Лукьяном Тихомирычем, а просто Лу. А это Поли.

– Озябли совсем, облака сегодня великаны, всё солнце спрятали. Садитесь к костру. – Поли усадила ребят на скамейку и накрыла их шерстяным колючим пледом.

В сарае, недалеко от костра, что-то прогрохотало. Оттуда неожиданно для ребят вышел дедушка Барри. Он был усыпан опилками и нёс охапку дров.

– Это приспособление, которое накладывает дрова в руки, может и покалечить до смерти.

– А вы думаете, почему я второй раз не пошел, – с усмешкой сказал Лу.

– Дедушка, а ты что тут делаешь?

– Если ты где-то нужен, то обязательно там появишься. А без меня здесь, кажется, было не обойтись. Рассказать взрослым из огромного города о фабрике облаков – задача не из лёгких. Правда, Унка?

– Вы были на фабрике? – восхищенно спросила Унка родителей.

– Ещё как были! Касались облаков, листали книги по облаковедению. Твоя мама себя так щипала, что у неё чуть рука не отпала. – Лу сделал удивлённую гримасу, изображая Поли.

– Не преувеличивай! – она по-доброму пихнула мужа локтем в бок. – Пойду принесу чай с лимонным кексом.

– Знаешь, эта Варя Ким приготовила для нас немало любопытностей, – сказал Лу и подмигнул Унке.

Они до позднего вечера сидели у костра. Барри рассказывал, что язык облаков не нужно учить. Он в нашем сердце с первых месяцев жизни, когда мы лежим в коляске и смотрим в небо. Ункины родители начали припоминать Грейбург без паутины проводов над головой. В последнее время Унка каждый день смотрела на облака, но так и не слышала их. Но именно сейчас её это ничуть не расстраивало. Ей казалось, что она ещё никогда в жизни не была такой вот счастливой.

Перед сном она открыла тетрадь по облаковедению и написала:

Если сидеть у костра под колючим шерстяным пледом с другом, пить чай с ромашкой и есть лимонный кекс, то плед становится не таким уж и колючим.

Тайна тихого озера

Унка любила среду саму по себе, но сегодняшнюю среду любила ещё больше, чем обычную. Ведь в школе было пение, а после школы настоящее приключение. Но обо всём по порядку.

С утра Кит вышел из дома и сразу заметил, что небо пахнет приключениями. На самом деле довольно странно, что за три дня он совсем ничего не натворил. Не копал двухметровых окопов в мамином огороде, не устроил боулинг зимними колесами папы, что без дела стоят в гараже. Он, конечно, на днях сшил парашют, но до тестирования так и не дошло. Мама забрала его стирать, решив, что это просто грязные простыни. В общем, сегодня с утра Кит решил, что день для приключений очень даже подходящий. Осталось вытерпеть пение. Пение он не любил и считал, что медведь не только наступил ему на ухо, но и решил станцевать.

Кит встретил Унку уже в классе. Ему показалось, что она прямо светится от счастья. Так и было. Уна очень любила петь. Деда Тихон говорил, что это у неё в бабушку Тому. Иногда деда доставал свою гитару и пел с Ункой, сидя на веранде, как когда-то в молодости с бабушкой Томой.

Не успел Кит рассказать Уне про свои планы, как в класс вошла Софья. Софья была молодой стройной девушкой с потрясающим голосом и, кажется, с тысячей разных платьев. Сегодняшнее платье было усыпано спелой вишней.

– Доброе утро! Я бы хотела вспомнить с вами наши любимые песни, а затем начать разучивать новую. – Она села за фортепиано и начала играть знакомую ребятам мелодию. Песню «Мечтатели» знал каждый ребёнок Клаудинга. Класс пел её хором, как будто специально для Унки. Она была единственным слушателем.

1 куплет

Мечтатели, люблю вас всей душой.

Вы мне порою ближе всех на свете.

Вы звёзды собираете рукой

И рассыпайте их в квартире, на паркете.

Вам улыбнётся слон из облаков,

Луна прошепчет песни с листопадом.

А солнце, с нежностью обняв,

Пообещает: «Буду всегда рядом».

Припев

Взлетай, стремись к своим мечтам,

Мечтай и верь, всё сможешь сам.

Свети, почувствуй свой рассвет.

Давай, другого шанса нет.

2 куплет

Квартиры словно замки, а мамы – феи,

И через много лет, сквозь кавардак,

Мечтайте, сидя в карусели,

Что вдруг летите вверх! Не просто так,

А к звёздам поднимаетесь всё выше

И в темноте, подняв уголки губ,

Вы улыбнётесь сладко, как все дети,

И вам спокойной ночи пожелают

Рассыпанные звёзды на паркете.

Ребята пели эту песню сотню раз. Она жила в их сердцах как гимн облакам и детству. Киту она нравилась (если самому петь не нужно). Время для него длилось бесконечно. Он даже пожалел, что закопал наручные часы Унки, так бы он точно знал, сколько осталось до приключений. Раздался долгожданный звонок. Софья вышла из класса, а Киту показалось, что от её платья пахло вишней. К Унке подошла Таша.

– Это тебе, – она протянула текст песенки, написанный аккуратным мелким почерком. – Я подумала, когда выучишь, сможешь спрятать в сундучок с воспоминаниями.

Уна сияла от счастья ещё больше, чем до начала урока.

– Спасибо. Спасибо большое.

– Унка, ты идёшь?! – крикнул Кит, который не мог ждать больше ни секунды.

Уна наспех сложила вещи в рюкзак и выбежала из класса.

Во дворе школы ребят встретил маленький облачный цирк. Он проплывал по небу и, кажется, готовился к выступлению. Слоны, собаки и обезьяны бегали по небу с довольными мордочками. Клоун проезжал на одноколёсном велосипеде и махал школьникам.

– А где вы сегодня выступаете? – крикнул Кит, на этот раз забыв, что Унка может расстроиться.

– В Катоме. Это к югу от вас. Пять часов лёту, – отвечал клоун.

Унка посмотрела на небо:

– Что говорят?

– Выступают в городе чуть южнее, – Кит засмущался. – Всё ещё не слышишь?

– Мама говорит, что я обязательно услышу. Нужно только подождать. А мамы, они…

– Они не обманывают, – подхватил Кит, – я знаю.

Унка улыбнулась. Значит, во всех городах мамы одинаковые.

– Я вчера долго думал: раз у нас появился общий секрет, то почему секретов не может стать два?

– Или три, – предположила Унка. Она подумала рассказать Киту о том, что ключ, который она нашла у себя в комнате, подходит к запертому чердаку Вари Ким. Но войти туда одной ей ужасно страшно.

– По мне, так секретов много не бывает, – подытожил Кит.

Ребята направились в сторону леса, а проходя мимо Ункиного дома, прикрылись охапкой лопухов, чтобы остаться незамеченными.

– По-моему, проходящие мимо дети выглядят намного естественней, чем букет лопухов, – сказала Унка.

– А по-моему, кто-то не придумал идеи получше.

В лесу было тихо. Унке казалось, что её шаги по опавшим сухим листьям слышно на весь лес. Она подняла красивые камешки, чтобы положить их в сундучок воспоминаний. Кит шёл уверенной походкой и периодически оглядывался (вдруг за ними следят).

– Почти пришли, – сказал он шёпотом. – Тут только кусты колючие и другого пути нет.

Он стоял перед шиповником и вопрошающе смотрел на Унку, как бы говоря: «Не струсила?»

Унка взглянула на свои ноги. «Как назло в колготках!»

– Пошли уже, – сказала она с нетерпением.

Ребята закрыли лицо руками и двинулись вперёд. Колючки царапали руки и кусали коленки. Ветки хватали за кофты, не пуская вперёд. Унка зажмурилась посильнее, а когда открыла глаза, воскликнула от удивления.

– Вот это да! – она стояла на поляне, в середине которой было маленькое озерцо, всего три метра в диаметре. Сосны окружили поляну, точно стражники, а колючие кусты, и правда, росли по всему периметру.