В жизни не каждого теннисиста

– Ты идешь со мной, – черствым тоном сказала Франсуа.

А Дебора, как последняя дурочка, мило улыбалась, даже не подозревая о нарушении законов и подтверждения меня опасности… Что было в тот момент в голове у незаконно чиновника, знал лишь Бог.

Увидев банкноты в руках Деборы, мне стало все понятно: меня отправляют на обреченный путь недолгой жизни.

Франсуа, официально став моим хозяином, взял кожаную веревку, по форме схожей на утонченный ремень и привязал мою руку к своей. Сделал он это, чтобы я невольно куда-нибудь не сбежал. Франсуа повел меня в противоположную сторону города. Я шел спокойно, соблюдая темп чиновника, чтобы заранее он знал о моем повиновении ему. Что мне оставалось делать? Ничего сделать я не мог…

Оставались последние взгляды, направленные на интернат. Я шел и оборачивался, посматривая на всех своих настоящих друзей, которые не понимали, что происходит, как и я в этом мире…

Глава четвертая. Мы пытались…

В скором времени, проходя не одну версту пешком по среди леса, мои ноги стали уставать. Виднелась сквозь опушки стройных елей та самая церквушка с блестящими куполами, на верхушке которых был крест. Просто идти по дороге мне казалось невозможным. Но хозяин Франсуа, лишив меня возможности времяпровождения с друзьями, басисто и подбадривая говорил: "Быстрее топай!". Моя рука онемела, пока была туго привязана веревке схожей на поводок, видящий меня в неизвестную тьму.

***

После моего ухода все перестали оживленно вести себя. Все начали переговариваться между собой, дабы понять, куда меня отправили.

– Я видела у этого станочника стопку денег, видимо он купил Рональда, – предполагала Сюзи.

– Но ведь это интернат, где можно просто так забрать ребенка, – в недоумении говорил Дэвид. – Ведь этот дядька точно не в благородных намерениях забрал Рональда.

– Нам надо что-то делать, – говорила Сюзи, возомнив себя главной.

– Как же я рад, что этого дурака забрали, – посмеивался Тодд. – Вы что не рады, что выскочка теперь не с нами?

– Заткнись, Тодд…

– Если тебе безразличен Рональд, то шагай отсюда, – смело сказала Сюзи. – Может, пока директор в отпуске, мы попросим помощи у Джули?

– Ты точно уверена, что в этом здании можно хоть кому-нибудь доверять из взрослых?

– Нас становится все меньше… Нам надо рисковать, – говорила Сюзи.

– Н-да уж… Знал бы Рональд, какую драму вы для него разыгрываете, он уже давно был бы тут, – нескончаемо смеялся Тодд.

Все были за меня в тот момент, кроме Тодда. А я в тот момент был уже очень далеко от них.

В тот день, когда меня отдали в руки чиновника, Дебора настолько обрадовались прибылью, что напрочь забыла о тренировке. Как раз после этой тренировки Франсуа не появлялся около интерната.

Но сироты, с целью разобраться в этой ситуации, пошли на следующий день к Джули.

Перед началом занятий Сюзи, Дэвид и Шарлотта, будучи моими лучшими друзьями, бесстрашно подошли к самой доброй учительнице Джули.

– Здравствуйте Джули Мартинес, мы бы хотели с вами поговорить…

В то утро все до одного стояли в учебном кабинете. Кто-то рассказывал, кто-то смотрел, чтобы Дебора не вошла, а кого-то просто сидел за партой и слушал самые правдивые детские слова.

Мы побоялись рассказать все, а именно о синяках, которые появлялись из-за Деборы. Мы рассказали, что Рональда забрал какой-то толстый мужик, отдавая Деборе деньги.

– Рональда просто так унесли? Без подписания документов? – возмутилась Джули.

Мы все хором убеждали ее в этом, пока она не поверила нам на слово. В тот момент что-то хотела сказать Исса, но из-за своего диагноза она могла только мычать. К сожалению, хоть и дети ее мотивировали на хотя бы какое-нибудь слово, она в итоге ничего не сказала. Джули пообещала, что при возвращении директора она обязательно все расспросит. Как бы все мы не хотели, но ни к какому хорошему итогу это не привело.

Директор, пришедший со своего еженедельного отдыха, сразу вступил в конфликт с Деборой. Это было утро двадцать седьмого августа. В тот момент гнев Деборы настиг каждого из нас. Все мы попали под удар ее ракетки. Она не выбирала места. Ей было непринципиально.

Расстраивало лишь то, что это никак и никто не мог остановить. Хоть мы и Джули рассказывали все об агрессии ненормальной Деборы Тейлор, все равно зло взяло верх в этой ситуации.

Директор, еще не переступив порог интерната, подвергся боли-раздирающим высказываниям Деборы, которые никто не хотел слышать: "вам надо обезопасить наших детей от этой чертовки", – говорила Дебора с намеком на Джули.

– Подождите, дайте хоть разобраться в ситуации!

– Послушайте директор Антонио, это информация выходит за рамки разумного, – твердила Дебора, навязываясь на директора.

В этот момент они уже были около входа в интернат. Там их поджидала невинная Джули, тоже с множеством вопросов.

– Директор Антонио! С возвращением! – сказала Джули, когда те зашли в интернат. – У меня есть к вам множество вопросов.

– Да вы дадите мне хотя бы зайти в свой кабинет, перед тем как вас выслушивать.

Джули замолкла после высказывания директора, а Дебора продолжила трепетать: "Мистер Антонио, эта недо-учительница забавляется с нашими детьми".

– Ничего я с ними не делаю. Это вы калечите их…

Директор, тяжело вздыхая, перекладывал все вещи, оставленные на его столе. Антонио сдвинул весь хлам со стола и поставил свои два локтя на стол, упирая ладони под свой подбородок и пристально посматривая на их обоих.

– Скажите, мисс Джули, как вы смеете что-либо говорить на Дебору, – ухмыляясь сказал Антонио, так как он не в курсе всех избиений.

– Вы не знаете, как она избивает их… У них синяки и почти у каждого…

– Довольно! – перебил Антонио. – Дебора, что происходит?

– Она… Она не смогла проследить как эти дети устроили войнушку в ее классе, и все друг друга били до синяков, – твердила Добора. – Я, увидев это, должна была вам сказать.

– Это все ложь, – утверждала Джули. – Директор, я бы никогда не посмела…

Антонио Ховард вышел со стола и пошел к нам, где пересмотрел каждого.

– Синяки подтверждают историю Деборы… Джули, что вы мне скажите в свое оправдание?

– Синяки бы так быстро не появились. Это все Дебора… Ее рук дело. Поверьте мне, Бога ради, – в слезах говорила Джули, а нервная Тейлор просматривала на директора, кивая головой влево и вправо.

– Почему двоих не хватает? Где еще двое? – повторял директор.

Спокойная Дебора ответила, что меня вместе с Шоном забрали в хорошие руки.

– Шона и Рональда забрали?

– Да, – кивнула Тейлор при всех детях, которые знали истинную правду. – Шон и Рональд были так счастливы!

– Шон же сердечник. Там нужна медицинская справка, чтобы его выписать. Дебора, где эта справка?

– А, ой. Я не знала ни про какую справку.

– Ты хоть документы оформляла, которые обязательны перед отдачи ребенка?

В тот момент директор Антонио был в ярости неописуемой стадии. Его головные вены проявлялись сквозь кожу. А истинная злость, схожая с Деборой, была видна невооруженным глазом.

В этот момент надо было сказать, что дети видели настоящую сделку между Деборой и каким-то чиновником, забравши меня. К сожалению, все до жути боялись произнести хотя бы слово.

– Кто забрал Рональда? Есть, может, какие-нибудь документы? – трепетно говорил Антонио, бегая по комнате.

Дебора подошла к нему и успокоила, сказав, что меня забрали в хорошие руки, а сама вспоминала про заработанную дань, которую еще даже не пересчитывала.

В тот день Антонио уволил Джули, сказав ей, чтобы она больше тут не появлялась. А с Деборой в ночь этого впредь неспокойного дня они громко разговаривали; спать было невозможно от их нескончаемых бесед.

После полуночи они оба успокоились. Антонио Ховард ушел из интерната к себе в дом, наполненный одиночеством. В доме Ховарда был кромешный мрак, повседневная тишина и очень страшная забродившая мебель. За настоящим лицом директора скрывался маленький испуганный человечек, способный только на выдачу приказов для руководства. Он не желал никому зла. Но и не подозревал, что как раз делает эту гадость… Антонио не осмысленно совершает раз за разом какое-то действия, сам того не подозревая, что оно обернется крахом для него. Ховард словно не думает в нужный момент. Для него главное – это, чтобы его удовлетворяла Дебора, так как сам Антонио развелся со своей женой два года назад и уже не может найти другую девушку, кроме той, что сможет делать ему все за тренерские услуги и заработную плату. Драма в этом человеке ломает его изнутри при каждой минуте доверия Деборе Тейлор…

Антонио не смог заснуть в эту ночь. Узнав почему-то именно про меня, он был в раздумьях и в трепетных сознаниях, не дававших ему углубиться в сон. Что-то явно не так, думал он, постоянно размышляя о моем отсутствии, будто чувствуя меня…

***

Если верить табличке, то мы прибыли в деревушку под названием Тенебриз, где явно не скажешь хорошего о ее роскоши. В моих мыслях представлялся возможный чиновничий город с обустроенными улицами и царственным гостеприимством. Однако, это было не так. Маленький город был наполнен мертвечиной пустых улиц, умершим гостеприимством и напрочь пустыми домами, в который казалось, что никто не живет. Мрак обхватил данное место, неспособное улучшиться даже при потоке яркого света. Фонари стояли по периметру небольшого городка, площадь которого составляла максимум тысячу квадратных метров. А дома напоминали сделанные из деревьев хижины.

Франсуа продолжал меня тянуть до середины деревни. Только перешагнув ворота, дождавшись, пока их закроют, вот тогда он меня отвязал от своего поводка. Посредине города, должно быть, стоял большой дом, с которого выходила изба, а рядом был пристроен сарай. Именно в этом сарае меня закрыл Франсуа, сказав, чтобы я тихо и мирно оставался там. Я не сопротивлялся. Бежать было некуда… Да и тем более ночь, волки и моментальная смерть непредсказуемой жизни.

Мне не удалось заснуть в страхе. Постоянно чья-то тень пробегала около сарая. Мурашки по коже появлялись из-за каждого звука, просыпаясь на холодном сене. Уже ближе к утру я узнал, что все это время я был не один в этом сарае. В том месте помимо меня еще была избитая плетью корова, купленная на местном базаре за сто пенсов.

В восемь утра дверь сарая резко открывается… Опять солнечный свет попадает в глаза. Мне сразу вспомнился тот самый подвал, где все отбывали наказание в интернате.

– Подъем, – наутро вскрикнул Франсуа, разбудив меня.

Он подошел к корове и начал привязывать к ее ошейнику, охватывающий все тело, кожаный поводок, но уже длиннее, нежели предыдущий.

– Зачем я вам? – решил спросить я, когда он подходил уже ко мне.

– Для работы, – ответил Франсуа, опять зажимая мою руку, чтобы привязать к поводку. – У нас в городе корову нельзя выгуливать, поэтому ты должен вместе с ней ежедневно ходить на пастбище, по периметру которого огромные темные ели, и убирать навоз, что она будет оставлять. Усек?

– Да, – говорил я с опущенной головой.

Таким образом мне пришлось ежедневно таскаться с коровой и убирать ее навоз. К счастью, высокие опушки деревьев созвали тень, от которой появлялся тенек, где можно было спрятаться от палящего солнца. На пастбище было не столько травы, как обычной после дождевой грязи.

В середине первого дня мне уже становилось тошно. Появилось желание вернуться обратно в искусственный дом. Хоть и там тоже были свои нюансы. Сидел я на пастбище около восьми часов в бессильном состоянии и хотел упасть в грязь, осознавая то, что я был привязан к корове, которая постоянно искала любые заросли травы.

***

– Что-то не так, – говорил Антонио Деборе, сидя в его кабинете. – Что здесь происходит?

Директора очень тревожила тема, касающиеся отсутствие не только детей, но и документов. Он регулярно, как только вспоминал о случившемся, мучался: стукал то головой об стену, то кулаком по столу.

Дебора, возможно, уже начинала осознавать всю глупость своего поступка, сидя вместе с директором в кабинете и видя его полностью убитым, сонным и испуганным. Ее карман словно разрывался, так как он был наполнен не честно заработанной суммой денег. Поэтому Дебора как можно незаметнее делала вид, что не причастна к этому, хоть и помнит еще даже не считанную сумму денег. Что-то в ее голове стукнуло сказать ей про это…

– Директор Антонио, вы поймите меня правильно…

– Что вы? Говорите!

– Я хотела как лучше, но сейчас я понимаю всю ситуацию, – призналась Дебора.

Она достала из своего кармана уже помятые купюры денег и показала директору.

– Это мне заплатил какой-то прохожий, чтобы я не оформляла документы на Рональда, – говорила в себе под нос Дебора.

– И тоже самое с Шоном? – надеясь, спрашивал директор.

Но Дебора не знала, как оправдать себя в ситуации с Шоном, поэтому она молча пожала плечами и постоянно отводила глаза от Антонио.

Директор взял бумажки и пересчитал их.

– Вы отдали мальчишку за сто восемнадцать фунтов? – постоянно спрашивал он у Деборы, сам не веря в происходящее.

Когда директор пересчитывал деньги, он заметил какую-то странную бумажку, лежащую вместе с банкнотами.

– А это ваше? – спросил Антонио, рассматривая какую-то визитку.

– Нет, это не мое, – твердила себе Дебора.

Сонный и нервный Антонио Ховард разглядывал эту визитку, надеясь на возможность найти меня. "Услуги Франсуа Ротшильда", – прочитал директор с визитки. На ней также был указан факс и адрес деревни Тенебриз.

– Дай мне карту, – говорил Антонио, пытаясь разобраться во всем этом.

Дебора уже не зная, как ей дальше подкатывать к директору, пыталась угодить ему везде. Поэтому она стала делать все по указаниям директора, чтобы тот ее не уволил.

– Вот карта на ближайшие десять километров, – улыбалась Дебора.

Антонио сразу принялся искать деревню под странным названием "Тенебриз".

– Нашел! – восторженно воскликнул он.

На его лице в тот момент появилась самая настоящая что ни на есть улыбка.

– Что вы задумали? – спрашивала Тейлор, когда Антонио полез в свой сейф, в котором лежал револьвер.

– Я иду за мальчиком, которого сейчас, возможно, избивают, – сказал директор, положив свой револьвер в кобуру и взяв карту, он отправился на мои поиски.

Антонио Ховард отправился за мной. А Дебора, как только ушел директор, сразу начала действовать…

Никому не были известны мотивы Антонио в то утро. Да и сам он, возможно, даже не представлял, с кем ему надо будет встретиться. Ему не было страшно, он шел до конца, пытаясь спасти одну молодую душу, которая давала ему намеки всю эту ночь. Мозги директора Антонио хоть и наполнены тупыми мыслями эгоизма, но в душе он был человеком-справедливостью, несущий тяжелый груз при любой провинности или несправедливости.

***

Наступил второй день усугубляющих моих трудов. Мне приходилось голыми руками убирать навоз с поля, чтобы не получить по спине железной палкой, сделанной, чтобы держать забор. Вонь от меня доносилась за несколько метров. Все в деревне обходили меня. Никто не давал возможности помыться или просто вытереть руки. Кормил меня ежедневно Франсуа буханкой хлеба, рюмкой молока и остатками еды, которые он сам не съедал, так как сам был вдоволь сыт. Ежедневно мне приходилось отходить далеко от домов на пастбище. Оттуда вид просто загляденье. Постоянные закаты и рассветы я встречал на пастбище. Множество раз сюда приходили какие-то люди и проверяли чистоту окружающей среды. А когда никого не было, я любовался видами стройных деревьев, пролетающих птиц, прозрачных бело-розовых облаков и поистине красивого неба. На второй день я просто сидел с рассвета до заката и смотрел на небо, облокотившись на найденный пенек. Уже ближе к вечеру, когда солнце уже начинало прятаться за горизонтом все раньше и раньше, мне пришла идея сделать комки из грязи. Мне как-то не хватало тенниса. Конечно, лучше бы если он был без Деборы, но все равно… Что-то не то. Поэтому я нашел место, где была самая сухая грязь. И слепил из нее комок, напоминающий мяч, а после облепил его влажной грязью, дабы ничего не разлетелось при полете. Так я нашел себе развлечение в виде обычного бросания грязи, воображая себе игру в теннис. Сделал я всего около тридцати комков и соревновался сам с собой какой комок долетит дальше. Таким образом я развел небольшой беспорядок в виде раскиданной грязи по всему пастбищу. Хоть я тут и натворил беспорядка, у меня получилось вдоволь развлечься… Возможно, теннис и вправду как-то подействовал на меня. Мои самодельные мячи летели очень далеко, что иногда в моменты сильного броска, они просто разлетались.

Когда пришло время возвращаться, привязанная ко мне корова сопротивлялась. Я пытался тянуть ее в сторону дома, но все было насмарку. Таким образом, пытаясь успеть вовремя, я опоздал на целый час. Это настораживало меня больше всего… Так как, когда я шел домой, я увидел двух знакомых людей, которые, походу, каждый день следят за пастбищем. Именно они вскоре сообщили Франсуа о беспорядке и раскиданной грязи на поле.

– Ты почему опоздал? – кричал на меня Франсуа, а я в тот момент дрожал, как испуганный щенок – Мне сообщили, что на пастбище куча то ли д****а, то ли грязи, раскиданного по всей территории!

В тот момент мне осталось только смотреть в пол и ждать наказания. Я смотрел на свою одежду, что была вся в вонючих пятнах, на рваные ботинки и поцарапанные коленки.

Франсуа Ротшильд спустя время подошел ко мне со своей утолщенной железной тростью, способной забить кого-либо насмерть. Франсуа прямо на улице замахнулся со словами "будешь знать, как опаздывать" и уже хотел со всей силы ударить меня, но к он услышал крик, адресованный ему:

– Не трогай мальчика, – подошел к нам директор, направляя револьвер на Антонио.

– Директор Антонио! – радостно воскликнул я.

Он умышленно подходил к нам все ближе и ближе, держа дуло, не отводя от чиновника.

– Это вы купили его за сто восемнадцать фунтов? – спросил директор.

– Ну я! А чего же вы изволите? – смеялся Франсуа.

– Вот ваши деньги, – сказал директор и кинул все бумажки на землю. – Отдавайте мне мальчика, а не то выстрелю.

– Я не конфликтный человек, забирайте этого бездаря, – сказал Франсуа и отвязал меня от поводка.

От счастья свободы мне захотелось побежать к Антонио обниматься. Он обнял меня, убирая оружие. В это момент объятий Франсуа воспользовался моментом и со всей силы ударил директора по спине, что та хрустнула. Такое чувство, словно его позвоночник разбился на несколько отдельных частей. Антонио не мог пошевелиться, но возможность мыслить у него, к счастью, осталась. Директор достал пистолет и выстрелил в Франсуа Ротшильда, что тот упал и заснул вечным сном. От услышанного выстрела, в домах начали загораться свечи, а некоторые выходили на улицу.

– Беги, мальчик мой, я уже не встану, – сказал Антонио, а мне все казалось, что я смогу спасти его.

– Давайте я вам помогу, – говорил я, так как мне не хотелось его слушать.

– Скоро сюда придет местная власть и будет разбираться. Пока есть возможность, тебе надо бежать!

– Хорошо, директор Антонио, – сказал я.

– И еще, – лежа на ледяной земле пытался что-то сказать директор, – ты просто прекрасно играешь в теннис.

Хоть мне не приходилось общаться часто с директором, хоть он и наговорил ерунды, мне все равно хотелось ему помочь. Но, к большому сожалению, я не мог. Единственное как мне удалось поднять ему настроение, это улыбнуться ему в ответ на такую поддерживающую фразу. Потом я поднял пару купюр с земли и побежал как мне велел директор: подальше отсюда, чтобы никто меня не увидел.

***

Вечером каждого дня все из сирот в интернете №4 создавали собрания в тайне от всех. В один из дней, когда Антонио пошел спасать меня, все дети находились под присмотром Деборы. Так как Джули Мартинес обвинили в домогательстве к детям, директор уволил ее по просьбе Деборы и уроков у сирот не было. А Тейлор все это время занималась чем-то на заднем дворике интерната. Ей все казалось, что за ней кто-то следит из-за раздающихся время от времени звуков. Дебора постоянно оборачивались и смотрела, чтобы никого не было рядом. А пришла она в интернат уже вся грязная с маленькой лопатой в руках. Никто с ней никогда не обращался из-за ее агрессивной речи. Все мы считали эту неуравновешенную нашим злейшим врагом, что может направить нас друг против друга. Но всех нас связывало одно: мы сироты, которым нечего терять. К сожалению, такова была наша судьба.

После обеда, когда Тейлор сделала свои дела, ей стало скучно и на тренировке. Она устроила свои соревнования, по итогам которых всех тех, кто проиграл, ждало наказание.

После такого дня все, кроме меня и Шона, собрались на втором этаже, чтобы обсудить дальнейшие действия. Давида, Шарлотту, Сюзи и Тодда – всех избили, но никто не собирался выяснять претензии к друг другу. У некоторых на руках были замотаны пальцы из-за столь сильных ударов Деборы.

– Надо что-то делать! – говорила Сюзи. – Ведь мы не знаем где Рональд, Шон и даже директор.

– Я видела, как директор сегодня выходил из интерната с ружьем в руке, – сказала Мира.

После этой фразы все замолкли от чувства страха.

– Прям с оружием? – переспросил Дэвид.

– Да.

– Я видел, как Добора искала лопату в подвале, – добавил Генри.

– Но зачем ей лопата? – думала Сюзи.

– Может какая-то заначка в земле?

В очередной раз Исса Ловли пытались что-то сказать, но в итоге у нее получились какие-то кривляния, не дающих никакой информации. Бог не дал ей возможность внятно и спокойно говорить, из-за чего в нашей ситуации она не могла нам помочь.

– Какие-то черные мешки в подвале, – заявил Тодд.

– Мусор, возможно, – предположил Дэвид.

– Согласитесь, друзья, что очень страшно находиться тут, – говорила Сюзи, – может нам надо попросить помощи, чтобы ее никто не заметил.

– Но как нам попросить помощи, чтобы Дебора на увидела? – интересовались все.

– Нам надо не просто к людям обращаться, а к персонам выше, – говорила Сюзи.

– Ну предлагай тогда, – занудно говорил Тодд.

– Почему бы нам не написать письмо с обращением в полицию, – предложила Сюзи.

– Ха-ха, и как мы отправим его?

– Рядом с интернатом есть почтовый ящик, – вспомнила Шарлотта.

– А какую информацию надо писать, чтобы отправить письмо? – спросили многие.

Сюзи, благодаря своему развитому уму в попытках спасти меня, придумывала любые способы…

– Я предлагаю просто вырвать лист из тетради, написать обращение о помощи и положить в почтовый ящик с просьбой, чтобы это передали местной полиции.

– Ты уверена, что у нас получиться? – спросил Дэвид.

– Будь тут Рональд, он бы явно не бездействовал, а пытался всех нас спасти, – спустила грустинку Сюзи, переживая за меня.

"Просьба передать это письмо в отделение полиции! Мы нуждаемся в помощи, так как всем мы обречены под страшную судьбу из-за рук одного человека – Деборы Тейлор. Она избивает нас, чтобы мы не допускали ошибок. Пожалуйста, помогите нам! Мы находимся в интернате номер четыре."

Данное письмо мы написали все вместе. А как только начало рассветать, один за нас незаметно отправился к почтовому ящику и положил в него наше обращение с надеждой на то, что все мы вскоре будем свободны.

Утром прозвенели несколько десятков колоколов той самой церквушки. Все дети слушали эти райские звоны, некоторые, даже не знали от чего они исходили… Возможно, это был знак на наше спасение в это воскресенское утро.

***

Голодные волки, которые вылавливают пишу, были слышны во всех возможных сторонах леса. Я бежал со всех ног, привлекая местных хищников этого леса. О них я, к сожалению, в этот момент не думал. Огромная яркая луна в полночь светила и давала мне возможность видеть свой путь. Хоть и с каждой минутой становилось холоднее, я все равно шел, тем самым спасая свою жизнь. Оставалось еще очень много шагов. Сколько мне осталось жить, одному Богу лишь неизвестно.

***

Благо почтальон сегодня пришел раньше, чем обычно. Он забрал все письма и наше вместе с ними. Оставалось лишь надеяться на почтальона. Хватит ли ему смелости, чтобы передать наше письмо в местную полицию?

Почтальон посмотрел на все письма, смотрел на адреса и наткнулся на наш тетрадный лист. Как считала Сюзи, почтальона должна была натолкнуть фраза "Просьба передать письмо в отделение полиции", чтобы это выглядело правдоподобно.

Молодой дядька, читав наше письмо, постоянно поглядывал на здание интерната. А дети, подглядывая за ним, истине надеялись на помощь. Почтальон, как только полностью прочитал письмо, тут же кинулся в сторону полицейского участка, надеюсь, чтобы показать наше послание. Каждое детское сердце, что находилось на территории интерната, в этот момент желало только одного: спасения.