Помраченный Свет

Теперь не осталось и надежды. Конечно, в Цитадели можно найти епископов, более подходящих на роль гончей Света, но, видимо, кардинал не хотел тратить время на поиск иного исполнителя и разъяснение ему сути дела. А отправлять с таким поручением рядового клирика – как-то не по рангу. Да и гатляуры могли оскорбиться тем, что ими руководит какой-то атланский юнец.

– Но я ведь комендант Темного квартала, – напомнил Ферот, предприняв последнюю попытку уклониться от поручения. – На кого мне оставить работу?

– Например, на того, кто и так ее выполняет, – небрежно повел плечами кардинал и обратился к Онкану: – На вас можно положиться?

Клирика словно парализовало. Кровь отлила от головы молодого атлана, когда он наконец осознал, что фактический правитель страны говорит именно с ним. И не просто говорит – Иустин предложил ему временно занять место коменданта Темного квартала. Он счел Онкана достойным.

Собрав всю волю в кулак, клирик выдавил из себя нечленораздельную фразу, в которой угадывалось согласие принять ответственную должность. Впрочем, вопрос Иустина был скорее не предложением, а приказом.

– Сборы. Сколько времени надо? – повторил Вилбер.

– Дня три, наверное, – понуро пробормотал Ферот, обдумывая внезапное назначение. – Я должен передать дела, найти подходящих солдат, снарядить их чем-нибудь получше бутафории городской стражи, нанять пару великанов для переноски всего необходимого… Я, конечно, рассчитываю, что мы со всем управимся быстро и без лишнего кровопролития, но нам надо быть готовыми к долгому походу и стычкам, если одержимый успеет найти сторонников. Предосторожность не помешает.

– Хорошо, – прорычал командир гвардии. – Три дня.

За столь длительный срок одержимый успеет скрыться. Но тогда погоня станет только интереснее. В тигриных глазах Вилбера сверкнули желтые искры жажды крови, принадлежащей хищнику, напавшему на след опасной жертвы. Он по-прежнему не собирался подвергать излишнему риску жизни членов общины, но свою собственную – с превеликим удовольствием. Наконец-то есть повод выпустить на волю внутреннего зверя. Охота…

– В таком случае буду считать небольшую проблему с рабом Элеро решенной. Оставляю ее на вас, епископ, – растягивая слова, произнес Иустин, а затем задумчиво посмотрел на троицу гатляуров: – И на вас, господа. Однако я бы хотел кое-что уточнить.

– Слушаю, – промурлыкал Абелар, пригладив усы.

Внезапно туман в глазах кардинала рассеялся, и глава Торговой палаты едва не попятился, наткнувшись на ледяную сталь необычайно светлого взгляда.

– Зачем вам это? – спросил Иустин твердым тоном. Нет, даже не просто твердым, а жестким. – Вы уже дважды предложили нам помощь, но ничего не потребовали взамен, что несколько не похоже на вас.

– Гатляурская община – часть Атланской империи, – честно солгал Абелар. – Благополучие страны – наше благополучие. Мы тоже готовы защищать идеалы Света, несмотря на предвзятое отношение и ореол сомнений о природе нашего светлого народа. К тому же беспорядки, какого бы рода они ни были, вредят развитию торговли.

«Умеет же, – мысленно усмехнулся Эберн. – Нормально не ответил, но вопрос исчерпан. О планах рассказал, но не раскрыл их. Дал неоднозначный намек, что неплохо было бы избавиться от стереотипов о гатляурах, но не стал ни о чем просить напрямую. И в конце добавил фразу, которая придает убедительности всем предыдущим словам, демонстрируя своеобразный интерес, который от нас мог ожидать бледнорожий. Абелар хитер».

– Прошу прощения за неуместный вопрос. Я вас понял, – вальяжно кивнул Иустин, вновь облачившись в мантию напускной рассеянности. – Но будьте уверены, я найду способ отблагодарить гатляурскую общину от лица всей Атланской империи. Светлые создания едины. И ваш благородный поступок – вернейшее тому доказательство.

– Мы поступаем так, как нам велит Свет в наших сердцах, – почтительно поклонился Абелар.

Эберн и Вилбер последовали его примеру.

– Безусловно… – кардинал неторопливо встал из-за стола с видом хозяина, провожающего гостей: – Тогда, с вашего позволения, я вернусь к работе. Полагаю, вам тоже есть чем заняться.

На этом беседа завершилась.

Из резиденции вышло пятеро созданий Света, и каждый из них думал о чем-то своем. Абелар самодовольно улыбался, мурчал ненавязчивую мелодию и по привычке приглаживал усы, живо представляя открывающиеся перед гатляурами перспективы. Угрюмый Эберн вздыхал, прикидывая предстоящие расходы, и косо посматривал на идущих рядом атланов. Вилбер настороженно озирался по сторонам и принюхивался. Дрожащий от воодушевления Онкан снова и снова мысленно повторял слова кардинала.

А Ферот старался вообще не думать. Слишком уж тяжелые мысли лезли в голову епископа. Беспокойство, сомнения, воспоминания о странностях сегодняшнего дня и неожиданное назначение. За считанные часы изменилась вся его жизнь. К счастью, обратимо.

«Нужно всего лишь поймать одержимого. Это несложно. Далеко он не убежит. Со мной будут гатляуры, – успокаивал себя Ферот, попутно сбивчиво рассказывая помощнику об обязанностях коменданта Темного квартала, которые тот и сам прекрасно знал. – Поскорее бы все это закончилось…»

Глава 6: Та самая свобода

– Поскорее бы все это закончилось… – прохрипел Ахин, с трудом разлепив веки.

Через щели в досках внутрь смотровой площадки проникал мягкий свет заката. Наверное, одержимый проспал весь день, если ужасную смесь кошмарной дремоты и не менее кошмарной реальности можно назвать сном.

Боль в теле прошла. Ахин приподнялся и осмотрел себя, но не обнаружил ни единой раны, и даже распоротое куском ржавого металла бедро полностью зажило. Пугающая скорость восстановления.

– Темная сущность внутри меня стала сильнее, – констатировал факт одержимый. – Странное чувство.

Память обрушилась на него кровавым водопадом, но Ахин как будто стоял в стороне от него. Он был немного расстроен провалом сонзера и гибелью Биалота, но вместе с тем вспоминал растерзанные тела порождений Тьмы с каким-то подобием удовлетворения, а смерть друга даже приободряла его. Одержимый прекрасно понимал, что это неправильно, но ничего не мог с собой поделать. Впрочем, так он хотя бы не сойдет с ума от горя.

– Вот только дальше-то что?.. – спросил Ахин, обращаясь то ли к грубо отесанным доскам, то ли к подгнившему тюфяку, то ли к самому себе.

Снаружи послышались осторожные шаги. Они показались одержимому настолько знакомыми, что он даже не обеспокоился. Да и о чем можно беспокоиться, когда все самое страшное уже произошло?

– Ахин, ты здесь? – прошептала саалея, откинув полог навеса.

– Да.

Аели прошла внутрь и села напротив изможденного юноши. На глаза саалеи навернулись слезы.

– Ахин, там… они все… и Биалот… да?

– Да, – коротко ответил одержимый и отвернулся, чтобы не видеть, как плачет подруга.

– А Фип?

– Ты его не видела?

– Нет.

– Значит, спрятался. С ним все в порядке, – вздохнул Ахин, отчего-то не веря в собственные слова.

Окончательно разрыдавшись, Аели бросилась ему на грудь, как будто пыталась найти в объятьях друга утешение, хотя от него самого веяло мрачной безысходностью. Но вдвоем отчаяние переживается не так тяжело, особенно если темная сущность одного из страдальцев тянется к душевной боли и жадно впитывает ее.

– Ты ведь не знаешь…

Она рассказала о масштабном аутодафе и репрессиях, которым в тот же день были подвергнуты обитатели Темного квартала. Беспорядочные обыски, допросы каждого встречного порождения Тьмы, пытки любого, чьи слова казались подозрительными, казни по надуманным причинам и признаниям, выдавленным руками палачей. Демонстрация власти созданий Света зашла слишком далеко – восточные районы столицы окрасились кровью невинных жертв. В борьбе со злом не должно быть полумер – такова логика хозяев этого мира.

– И из-за чего все это? – пробормотала Аели, немного успокоившись. – Скажи, зачем вы сунулись к проклятым феям? Почему нельзя было просто жить?

– Рабская жизнь – не жизнь, а жалкое существование, – ответил одержимый. – Может быть, мне еще повезло работать на Элеро. И тебе…

Саалея резко отстранилась от него.

– Мне повезло? – озлобленно прошипела она. – Ты хотя бы знаешь, через что мне приходится проходить каждый день? Бордель – это тебе не ростовщическая контора!

– Ты меня не так поняла.

– Все я так поняла, – Аели встала и стряхнула пыль с простого домашнего платья. – Не нужны мне от тебя ни оправдания, ни жалость. Только признай, что вы совершили ошибку.

– Мы совершили ошибку, – согласился Ахин, опустив глаза: – Не смогли закончить начатое, и теперь страдает весь Темный квартал.

– Да я не об этом…

Настроение саалеи вновь переменилось. А что толку злиться на дурака, видевшего свою вину лишь в том, что не хватило сил закончить заведомо невыполнимое задание?

– Пойдем. Тебя старик Киатор искал.

– Он жив? – удивился одержимый.

– Днем был жив.

– Зачем он меня ищет?

– Я-то откуда знаю? У него и спросишь.

Ахин поднялся на ноги и взглянул на подругу. Она не знала, как себя вести и что думать. Растерянная и подавленная.

– Прости, – прошептал одержимый. – Я постараюсь все исправить.

Саалея хотела было съязвить в ответ, но слова застряли в горле, когда она встретилась взглядом с абсолютно черными глазами. Обычно по ним невозможно угадать мысли или намерения Ахина. Но не сейчас.

– Не надорвись, – вздохнула девушка, смахнув слезы с лица. – Пойдем уже.

К вечеру большая часть городской стражи покинула Темный квартал, опасаясь агрессивной реакции порождений Тьмы. Впрочем, их опасения были напрасны. Перепуганные силгримы забивались в самые дальние углы чердаков. Сонзера запирались в домах и на грани нервного срыва следили за дверьми, в которые в любой момент могли ворваться вооруженные люди. Демоны сидели в бараках и угрюмо ждали избавления от позорного существования. Бесы и без того почти никогда не вылезали из канализации. А саалеи поспешили уйти на работу, чтобы не попасться в руки стражникам, решившим под шумок развлечься с куртизанками. При нынешних обстоятельствах вышибалы не спасут. Конечно, в борделях саалей ожидало примерно то же, но там хотя бы кое-какие деньги платили, да и вероятность погибнуть была намного меньше.

В общем, Ахин и Аели без особого труда добрались до хибары Киатора, оставаясь незамеченными и для созданий Света, и для порождений Тьмы – мало ли кто вздумает выдать одержимого в обмен на гарантию собственной безопасности.

– Ты где пропадал? – проворчал старик, увидев воспитанника на пороге. – Тебе надо бежать из Камиена!

«Я тоже рад тебя видеть».

– Куда?

– Не знаю. И лучше мне не знать. Так что сам решишь, – Киатор вытащил из-под лавки пыльный ящик: – Здесь тряпье Мионая. Переоденься.

Пребывая в состоянии полной растерянности, Ахин послушно порылся в ящике и достал из него простую, но плотную рубаху и потертые штаны из грубой ткани. Предложение старика пришлось как нельзя кстати – почти вся одежда одержимого пришла в негодность, не считая обуви. Засохшая грязь, дыры и пятна крови сразу же вызовут подозрения, когда он попытается сбежать из столицы. К слову…

– А зачем мне бежать?

Киатор суетливо ковылял от полки к полке, складывая скудные припасы в холщовый заплечный мешок. Услышав вопрос, старик замер и посмотрел на Ахина как на слабоумного.

– Здесь ты погибнешь и не сможешь завершить начатое, – медленно произнес сонзера, как будто не веря, что ему приходится разъяснять столь очевидные вещи.

– За стенами города я тоже могу погибнуть, – пожал плечами одержимый. А через мгновение изумленно уставился на Киатора: – Постой, ты сказал «завершить начатое»?

Старик вздохнул и отложил полупустой мешок в сторону. Кажется, Ахин был не в том состоянии, чтобы понять что-либо в спешке. Оно и немудрено – юноша многое пережил за прошедшую ночь. Увы, времени оставалось все меньше и меньше, поэтому и слова сострадания, и упреки придется отложить на потом.

– Сядь, – пробормотал Киатор и с кряхтением опустился на землю рядом с очагом.

Ахин повиновался. Аели, до сих пор стоявшая у двери, сделала несколько шагов вперед и остановилась, в нерешительности оглядываясь на выход.

– И ты садись, – велел ей Киатор. – Тебе тоже придется покинуть столицу.

– Мне? – побледнела Аели.

– А ты как хотела? Скоро о твоей дружбе с одержимым станет известно атланам, и тогда они отволокут тебя в казематы. А живой ты оттуда уже не выйдешь.

«Значит, за мной охотятся атланы, – худшие опасения Ахина подтвердились. – Элеро все-таки натравила их на меня».

– Но здесь мой дом, – пролепетала саалея.

– И если ты в нем останешься, то вскоре тебе предстоит переезд в Могильник, – проворчал Киатор.

– Я не хочу никуда убегать.

– Не глупи, девочка. Вне стен Камиена у тебя есть хоть какой-то шанс выжить.

– А тебя самого-то не схватят? – опомнился Ахин.

– Стар я уже для беготни, – небрежно отмахнулся сонзера. – Да и если б хотели, то уже схватили бы. Сегодня стража прочесывала все вокруг, но к моему дому даже не приблизилась. А я уверен, что атланы знают, кто за всем стоит. Понятия не имею, что у них на уме, но меня они, судя по всему, решили до поры не трогать. И Мионая тоже.

– Он выжил?

Киатор встал и отошел в угол скромного жилища. Там, за тяжелой занавеской, располагалось что-то наподобие спальни, в которой помещалась лишь кровать да небольшая тумбочка с ночным горшком. Старик раздвинул грубую ткань и отступил в сторону.

На залитом кровью ложе в бессознательном состоянии лежал Мионай. От его правой руки почти ничего не осталось. Ампутация, явно сделанная кем-то, кто знал о ней лишь понаслышке, помогла, и жизни сонзера ничто не угрожало, хотя неровные швы продолжали слабо кровоточить. На теле также виднелось несколько рваных ран, которые пришлось зашивать, собирая мозаику из разодранной плоти и кожи. А багровая тряпка, покрывающая левую сторону его лица, скорее всего, не всегда была такого цвета.

Аели испуганно вскрикнула и уткнулась лицом в плечо одержимого.

– Пока жив, – произнес старик, глядя на изувеченное тело сына. – Но в сознание он еще не приходил.

– Скажи, Киатор, – ужасные картины прошлой ночи всплыли в памяти Ахина, всколыхнув внутри него нечто темное. – Почему вы не подумали о гатляурской гвардии?

– За кого ты меня принимаешь? – сонзера резко задернул занавеску, вернулся на свое место у очага и, нахмурившись, продолжил: – Мы учли абсолютно все. Маршруты патрулей были изучены вдоль и поперек. Время, погода… Мы даже подгадали направление ветра, чтобы им сложнее было нас учуять.

– Тогда почему ничего не получилось?

– Да откуда я знаю… – угрюмо пробормотал Киатор. – Возможно, один отряд гатляуров сменил другой раньше положенного срока. Возможно, график патрулей изменился в последний момент, или, например, их стало больше по каким-то неизвестным нам причинам. Возможно, заминка у ворот квартала и поднявший шум сыграли свою роль. Возможно, какому-нибудь гатляуру приспичило отлить в фонтан фей. Не знаю я…

– Выжил только Мионай?

– Вместе с ним вернулись еще два сонзера. Они его и дотащили. А уже к полудню их обоих повязала стража.

– Может, ты и о Фипе что-нибудь слышал? – с надеждой спросил Ахин.

– О твоем приятеле-силгриме? Нет, не слышал. Но у силгримов в Темном квартале есть такие ночлежки, до которых не доберется ни одно создание Света. Полагаю, он в безопасности.

– Да, я тоже так подумал.

– А не о том ты подумал! Вы оба сейчас думаете не о том, – Киатор строго посмотрел на воспитанника и саалею: – Дом, друзья и прочее… Поймите, у вас не так много времени. Так что слушайте внимательно и не перебивайте.

Он поведал о сплетнях, которые ходят среди жителей столицы. На каждом углу говорят об одержимом, который даже в отсутствии сущности Тьмы обладает невероятной силой. Еще день назад Ахину подобные разговоры польстили бы, но сейчас ему стало не по себе – с недавних пор он начал опасаться той части собственного естества, которая является темным духом. Да и в самих слухах было больше домыслов и какого-то невразумительного бреда, нежели правды.

Однако, даже обладая столь «могущественным» союзником, городские порождения Тьмы поддались всеобщему унынию и окончательно уверились, что рабская жизнь все же лучше, чем бессмысленная борьба и смерть. Повиновение созданиям Света – единственный способ выжить в мире, где добро победило зло. Они сдались.

– Но вдали от стен Камиена есть те, кого не сломит никакое поражение. Не потому, что они храбры, сильны или очень умны. Скорее наоборот. Отчаяние завладело ими так давно, что они уже свыклись с ним, научились жить и выживать без единого проблеска надежды, – Киатор взял в руки книгу, лежавшую неподалеку, и принялся задумчиво листать ее: – Демоны Пустошей, группы беглых рабов, нежить Могильника… – старик поднял глаза на одержимого: – Ты станешь для них тем, чего они давно лишились. Ты станешь их надеждой.

Ахин неуверенно улыбнулся, но взгляд сонзера был исключительно серьезен. Идиотская улыбка медленно сползла с побледневшего лица юноши.

– Что? – на всякий случай переспросил он.

– Я не просто так упомянул слухи о твоей силе. Скоро они разлетятся по всей Атланской империи. Порождения Тьмы увидят в тебе предводителя. Того, кто способен объединить и возглавить их.

– Но я не… Как?.. Ты же… Нет… Сила? Я ведь даже не могу ее контролировать!

– Я знаю, – Киатор ткнул пальцем в страницу рукописи: – А они – нет.

– У меня ничего не получится!

– Скорее всего, – согласился сонзера. – Но нужно попытаться. Тем более за тобой по пятам следует смерть. Единственный способ оторваться от нее – закончить начатое.

– То есть…

– Уничтожить сущность Света.

– Я… – Ахин тяжело вздохнул и печально усмехнулся, осознав одну простую истину: – У меня нет выбора.

– Выбор сделан за тебя, – кивнул Киатор. – Можешь считать это судьбой.

Сонзера встал, вручил одержимому книгу и продолжил собирать припасы в дорогу, хотя в доме почти не осталось еды.

– Все, что я знаю о нашем мире, записано здесь, – пояснил Киатор. – История, культуры различных рас, кое-какие исследования, космологические теории, народоописание, кулинарные рецепты… но сейчас это не так важно. Найди главу о сущности Света. Прочти ее, выучи наизусть! Ты должен понимать, о чем будешь разговаривать с будущими союзниками.

Старик завязал мешок и протянул его одержимому. Ахин, до сих пор пребывающий в странной прострации, послушно принял чересчур щедрый дар и продолжил сидеть, уставившись на Киатора пустым взглядом.

– Я не знаю, надолго ли ты уходишь… – сонзера замолчал, стараясь подобрать правильные слова, но, в конце концов, продолжил говорить совсем не о том, о чем хотел изначально: – Мы постараемся подготовить восстание внутри города. Правда, за нами вряд ли кто пойдет, учитывая события этой ночи. Однако…

Прошло некоторое время, прежде чем Ахин понял, что уже долго стоит перед домом Киатора. Как он вышел, одержимый не помнил, зато в голове эхом повторялись слова старика, сказанные на прощание: «Я не хочу, чтобы ты пострадал, но восстановление баланса сил должно быть превыше наших желаний. Нам придется чем-то жертвовать. Многие погибнут. Но только так наш обреченный обломок мира будет спасен. Во всяком случае, я на это надеюсь».

Наверное, надо все хорошенько обдумать. Только не здесь и не сейчас.

Аели стояла рядом, растерянно моргала и скоблила дрожащими пальцами чешую на плечах.

– Что дальше? – спросила она, когда одержимый начал подавать признаки жизни.

– Попробуем сбежать из Камиена, – упавшим голосом ответил Ахин. – Ты со мной?

– Угу, – поникла саалея.

– Боишься?

– Угу.

– Я тоже.

Они пошли через Темный квартал, специально выбирая самые грязные переулки, в которые городская стража побрезговала бы даже зайти, не говоря уж про тщательный обыск. Возможно, предосторожность была лишней – весь восточный район словно вымер. Порождения Тьмы либо прятались в перекошенных домах, либо уже ушли на ночную работу. Поздний вечер, пожалуй, наиболее удачное время для бегства – бдительность уставших за дневную смену стражников оставляла желать лучшего, а темнота, в которой каждый случайный прохожий мог вызвать подозрение, еще не опустилась на сонный город.

– Мне бы прихватить кое-какие вещи с собой, – задумчиво произнесла Аели уже у ворот огромной стены, огораживающей квартал. – Давай вернемся.

Ее настроение вновь переменилось. Испуганная и кроткая девушка бесследно исчезла, теперь саалея больше напоминала обычную себя.

– Прости, мы не можем так рисковать. Все самое необходимое у нас есть, – Ахин похлопал по сумке. – К тому же весьма вероятно, что наши верные товарищи и добрые соседи успели сообщить кому надо о твоей связи с опасным преступником, поэтому, скорее всего, в твоем белье уже копается толпа стражников. Ты действительно хочешь вернуться?

– Зануда, – демонстративно отвернулась Аели, едва не хлыстнув его по лицу темными волосами с зеленоватым отливом.

– Неужели ты не понимаешь всю серьезность ситуации?

– Я тебя не понимаю, – саалея косо посмотрела на друга: – Зачем тебе это? Какие-то сущности, балансы, обреченный мир…

– Ты предлагаешь мне сдаться властям и надеяться на их снисхождение? Мол, я не виноват, оно само так вышло? – Ахин осекся и сбавил тон, опасливо оглядевшись по сторонам. – Вспомни сегодняшнее аутодафе. Это, по-твоему, было справедливо?

– Да кому какое дело?! – вспылила Аели. – Биалот мертв, Фип пропал, по Темному кварталу ходят солдаты, наугад решая, кого посадить в темницу, а кого казнить на месте! А теперь и ты рвешься непонятно куда и непонятно зачем, – она упала на колени и закрыла лицо ладонями. По рукам саалеи потекли слезы. – Я не хочу… не хочу потерять еще и тебя, Ахин. У меня больше никого не осталось. Эта жизнь несправедлива, но она хотя бы есть. Только не оставляй меня с ней наедине.

Глядя на плачущую Аели, одержимый внезапно осознал, что не может полностью прочувствовать горечь утраты или боль сострадания, как бы он того ни желал. Темный дух пожирал отрицательные эмоции и становился сильнее, постепенно поглощая остатки человечности в слитой сущности.

Ахин медленно превращается в чудовище.

«В чудовище? – нахмурился одержимый. – Рассуждаю как какое-нибудь узколобое создание Света. Никого нельзя называть чудовищем только за то, что тот следует своей природе. За такую справедливость я и пытаюсь бороться, чтобы каждый мог жить, не угнетая собственное естество! Правда, существование одних так или иначе повлечет притеснение других… Но мы ведь разумные существа, сможем договориться. Как-нибудь. Когда-нибудь».

Саалея немного успокоилась, хотя Ахин не проронил ни слова. А что тут можно было сказать? Только ложь. Но он не хотел врать Аели.

– Дальше будет еще тяжелее, – угрюмо произнес одержимый и помог ей встать: – Идем.

«Молодец, хорошо поддержал подругу», – Ахин до крови прикусил нижнюю губу, обозлившись на себя. Обратиться в чудовище – еще куда ни шло, но вот моральным уродом становиться он точно не хотел.

Ворота полуразрушенной стены Темного квартала они миновали без каких-либо осложнений. По непонятным причинам власти Атланской империи не посчитали необходимым выставить на них стражу, хотя, казалось бы, это был наиболее верный шаг и для пресечения возможной реакции порождений Тьмы на аутодафе, и для поимки одержимого. Впрочем, темные пребывали в столь подавленном состоянии, что беспокойство по поводу очередного восстания казалось сущей нелепостью, а Ахина, похоже, и вовсе не рассчитывали найти в Камиене.

«Ну да. Любой бы на моем месте сбежал из столицы сразу же после произошедшего, особенно будучи таким приметным, как чуть ли не единственный одержимый во всем мире. Любой, но только не я. Потому что я придурок».

Если бы не Аели и старик сонзера, то юноша, наверное, до сих пор бы валялся в полубреду на подгнившем тюфяке под навесом заброшенной смотровой площадки. Конечно, рано или поздно он очнулся бы и додумался бежать. Но скорее поздно.

Избегая случайных встреч с кем бы то ни было и прикрываясь сумерками, которые делали одержимого и саалею почти неотличимыми от обычных людей, Ахин и Аели успешно прошли половину рабочего квартала. То, что сперва представлялось как опасное бегство через город, по которому неутомимо маршируют отряды бдительной городской стражи, высматривающие преступников в каждом темном закоулке, начало напоминать простой вечерний променад.

– А тебя точно разыскивают? – подозрительно прищурилась саалея. – Старик Киатор не мог ничего напутать?

Ответом на вопрос послужил громкий оклик, прозвучавший за спинами беглецов. Кажется, везение исчерпано.

– Смейся, – прошептал Ахин. – Не оборачивайся. Мы ничего не расслышали, потому что увлечены разговором. Может, отстанут.