Сферы жизни

5

Клиффорд смотрел на океан, на то, как рассветное солнце переливалось в его волнах. Корабль медленно подходил к острову Итиру. Прошло два года с тех пор, как Клиф покинул свой дом в Сан-Франциско. Все это время ему приходилось жить в диких условиях. Он спал в джунглях, где из веток и листьев мастерил себе хижины: новый остров – новый дом. Иногда Клиф ночевал в брошенных лачугах, несколько раз пробирался в школы и миссионерские церкви. По островам он путешествовал на попутных кораблях, катерах и рыбацких лодках. Часто его подвозили бесплатно, а когда требовали заплатить – Клиф прибегал к воровству: он крал деньги и драгоценности у туристов, крал их одежду с пляжа, когда те уходили плавать. Однажды ему удалось стащить серебряные украшения у деревенских ремесленников. Когда Клиф не мог найти еду в джунглях, он воровал ее у местных жителей. Несколько раз его ловили и жестоко избивали.

Перебираясь с острова на остров, Клиф расспрашивал всех о белом человеке. Аборигенам он показывал его фотографию, руками пытался нарисовать Сферу. Если Клиф встречал людей, знающих английский, то прикидывался христианским миссионером, терпящим бедствие в борьбе с языческими предрассудками островитян. Он входил к англичанам в доверие и какое-то время пользовался их сочувствием. Клиф старался понять языки местных народов, прислушиваясь к разговорам рыбаков и торговцев, но в основном он сторонился людей, избегал их, скрываясь в джунглях. Прежде, всю свою жизнь Клиф ненавидел приезжих эмигрантов у себя дома в Америке, и вот, на островах Тихого океана он сам стал для всех «цветным» чужаком. Ему были омерзительны окружающие люди: он считал их глупыми и грязными; он не понимал их языка и верований; он с отвращением смотрел на местных женщин. Клиф не любил этих людей, а им, в свою очередь, не нравился он сам.

Клиф жил в постоянном страхе: он боялся, что кто-нибудь отберет у него Сферу, что он утонет на корабле, что его посадят в тюрьму. Дни становились для него мучительны, а ночи – кошмарны. От океанской воды начался кожный зуд, тупая боль в правом боку не давала уснуть. Клиф все время болел: вместо поноса начинались запоры; на смену желтухе приходили головные боли. Кожа побледнела. Его постоянно мучила неукротимая жажда, боль в мышцах. Иногда он задыхался, его часто рвало. Когда поднималась температура, начинались судороги.

Однажды, когда Клиф перебывал на всех островах от Палау до Маршалловых и уже отчаялся найти Гордона, у него началась лихорадка. На животе и боках появилась розовая сыпь, тело перестало его слушаться – он с трудом мог передвигаться. Клиф лежал в найденной пещере и выл от боли. Через день у него начались галлюцинации. Во время вспышек бреда Клиф видел, как его лицо пожирали личинки гусениц, как из разбитой головы Хамиса выползали черви. Больная фантазия рисовала ему смерть каждого из хранителей. Он представлял, как его рвали на части, как жгли заживо, и всякий раз, как перед его глазами сменялась картинка, Клиф видел падающую Сферу.

Нет. Нет! Я должен выжить, я должен его найти! Мне нужно узнать ответ! Я не могу сейчас умереть! Только не сейчас!

Сознание Клиффорда заставляло организм бороться с болезнью из последних сил. Перед ним стояла все еще нерешенная проблема, и он не мог позволить себе сдаться. Через неделю его состояние улучшилось: температура спала, появился аппетит. Клиф считал, что после пережитого им в пещере, проведение скоро должно было указать место, где он сможет найти хранителя, но никаких знаков свыше не поступало.

Клиф продолжал свои поиски. Спустя несколько месяцев он добрался до Фиджи. Увидев там молодых веселящихся серферов, огни дорогих отелей, шикарные автомобили на улицах, у Клифа защемило сердце. Он сидел на общественном пляже и плакал.

На что я променял свою жизнь? На что? У меня ведь было все, чего только можно было желать, и я все потерял. Взамен я приобрел только этот чертов стеклянный шар.

Клиф снял с себя сумку – кожа на плечах и ключицах была уже содрана ремнем до костей – и вытащил из кейса Сферу. Вытирая одной рукой слезы, он обреченно смотрел на шар – под палящим солнцем на фоне песка он представлялся абсолютно прозрачным.

Вот она… Моя судьба сейчас в моих же руках. Давно пора было сделать это.

Клиффорд поднялся, внимательно посмотрел на Сферу в последний раз, сжал ее покрепче в правой руке, замахнулся, но бросить ее не смог. Без сил он упал на колени и снова зарыдал. В момент его глубокого отчаяния судьба сжалилась над ним. Клиф услышал за спиной разговор двух женщин:

– Ой, Скарлет, смотри. Видишь вон у того бродяги шарик в руках?

– У какого?

– Ну, вон тот… – женщина добавила шепотом, – … грязный.

– Вижу, и что?

– Помнишь, я тебе рассказывала, как Мэгги в джунглях укусил кто-то, и мы ее повезли к местному целителю?

– Это когда у нее еще на лице пятна появились?

– Ну, да-да. Целитель этот еще белым оказался. Так вот, я у него видела точно такой же шар.

– Ты уверена?

– Точно тебе говорю. Он на столе стоял. Может это какой-то колдовской шар?

Клиффорд вскочил. Он подбежал к женщине и схватил ее за плечо.

– Мужчина! Я закричу. На по…

– Где вы видели этого белого врача?!

– Я не… не… не помню.

– Вспоминай, дура! – крик Клифа сотворил чудо, и к несчастной женщине вернулась память.

– Итиру! Остров Итиру!

Через несколько часов Клиф уже подплывал к острову. Он узнал, что после того, как Гордон переехал сюда жить, местные прозвали его «Сафиит», что на их языке значило «белый». Однако врач смог быстро подружиться с островитянами: он стал бесплатно всем помогать, а некоторых даже спас от смерти – так он получил прозвище «Хаахи Сафиит» – «коренной белый». Причалив к берегу, Клиф выяснил у рыбаков, что его дом находился в десяти километрах. Идти пришлось пешком. Приближаясь все ближе и ближе к заветной цели, он думал, о чем станет говорить с хранителем – хотел заранее подыскать нужные слова. По дороге Клиф выбросил свою сумку и кейс. Осторожно шагая, он нес Сферу в руках.

Домом Хаахи оказалась небольшая хижина. Прямо перед ней на каменной ступеньке, поросшей зеленой травой, сидел сам хранитель, спустив ноги в сандалиях на землю. На нем была надета белая футболка и местная цветастая юбка. Запрокинув голову в причудливом тюрбане, он смотрел на небо. Врач сильно изменился с момента их последней встречи, и Клиффорд сперва его не узнал. Заметив подошедшего гостя, Хаахи медленно перевел на него взгляд и произнес по фиджийски:

– Bula! Аu nanumi iko.7

Клиффорд ничего не ответил. Он долго рассматривал Хаахи, затем подошел к нему вплотную и заглянул внутрь дома. Прямо рядом со входом, на столе в гнезде из свернутых листьев лежала Сфера.

– И все?! Нет никакой защиты, экрана, сейфа? Господи, да у вас даже входной двери нет!

– А вы не боитесь задушить свое любимое чадо, в таких крепких объятьях? – Хаахи, широко улыбаясь, показывал пальцем на Сферу, которую Клиффорд прижимал к груди.

Его мысли спутались, он забыл все, о чем хотел поговорить с хранителем до этого. Клиф на секунду закрыл глаза, затем внимательно посмотрел на Хаахи и задал самый главный, мучавший его долгие годы вопрос:

– Зачем вы храните ее?

Хаахи оглянулся ненадолго на свою Сферу.

– Я знал, что вы спросите именно об этом. Что ж… Вижу, вы проделали нелегкий путь, поэтому я просто не могу оставить вас без ответа. Прошу вас, присаживайтесь, – Хаахи показал на противоположный конец каменной ступеньки перед домом.

Клиф был смущен. От встречи с Хаахи он ожидал совершенно иного. Ему был необходим разговор с просвещенным гуру где-нибудь в отдаленном горном монастыре, разговор в сокровенном уединении. Здесь же повсюду сновали люди, крича что-то на своем непонятном наречии; Хаахи сидел, развалившись на каменных ступеньках, как бездомный бродяга. Клиф не хотел говорить в такой обстановке о Сферах.

– Мы можем куда-нибудь отсюда уйти?

– Зачем?

– Чтобы нам никто не мешал говорить.

– Но я вас прекрасно слышу, и вы меня тоже, а больше, по-моему, ничто не может помешать двум людям вести беседу, – Хаахи все еще приглашал рукой гостя присесть.

– Я хочу, чтобы никто не слышал нашего разговора.

– Не волнуйтесь. Здесь все равно никто не знает английского.

«Да какого ж черта!» – подумал Клиф и уселся на грязную ступеньку напротив Хаахи.

– Как вы, наверное, знаете, раньше я работал врачом в Шотландии. Достойный дом, достойная зарплата и, в общем-то, достойная жизнь, но, как и любого человека в моем возрасте, меня мучил вопрос о смысле жизни. О смысле МОЕЙ жизни. Последние годы я отчаянно пытался познать самого себя, вновь найти свое место в этом безумном мире. Мне нравилась моя работа, мои друзья, город, в котором я жил. Мне недоставало лишь какой-то осмысленности бытия. – Хаахи ненадолго прервался. К нему подошел какой-то местный абориген, они о чем-то переговорили, и врач вынес ему из дома небольшой сверток. Островитянин долго кланялся, улыбался и горячо благодарил Хаахи – тот улыбался и кланялся в ответ. Присев, он продолжил свой рассказ. – И вот однажды, как и вы, я оказался в той самой комнате с человеком в белом халате. Это стало для меня настоящим прозрением. Именно в тот момент, когда нам сказали, что в Сферах хранятся чьи-то жизни, я наконец-то обрел то, чего мне всегда так не хватало – ВЕРУ. Тогда, я искренне поверил, что стал хранителем чьей-то души. Жизнь вдруг стала для меня очень простой и понятной, и, прежде всего, я точно осознал, как надо было поступить. Мне раньше никогда не приходила в голову эта мысль, но теперь она совершенно четко горела в моем сознании. Я решил помогать людям.

– Что вы несете? Вы и так были врачом. Зачем вам понадобилось все бросать? – Клиф явно нервничал, он не мог себя сдерживать. Его руки потели, а тело тряслось.

– Вы знаете… ведь в спасателе нуждается тонущий, а не сидящий на берегу. Первому грозит смерть, а второму – лишь солнечный ожог. Вот я и решил направить свои силы не на борьбу с насморком и кашлем моих чопорных и избалованных цивилизацией сограждан, а прийти на помощь действительно нуждающимся. Помочь людям, живущим на затерявшемся в океане клочке земли, где любая болезнь грозит смертельной опасностью. Так я и оказался на Итиру.

Клиффорд молчал. Он не верил своим ушам, а Хаахи продолжал:

– Я помню одну старую арабскую сказку. Жил когда-то врач, который спас от смерти очень многих людей, и однажды за ним пришла недовольная Смерть. Она сказала, что хочет ему кое-что показать, и отвела его в одну глубокую пещеру, в которой врач увидел бесчисленное множество маленьких огоньков. Это были чаши, наполненные маслом – над каждой из них горело пламя. Смерть сказала, что огонь – это человеческая жизнь, и покуда в чаше есть масло – огонь будет гореть. После этого Смерть показала врачу его чашу – она была практически пуста. «Всякий раз, когда ты спасал чужую жизнь,» – сказала Смерть, – «ты переливал содержимое своей чаши другому. И вот, у тебя почти ничего не осталось. Прежде ты не знал об этом, поэтому я даю теперь тебе шанс взять любую из этих чаш и перелить ее масло себе.» Врач недолго постоял в раздумье, отыскал глазами самую пустую чашу и перелил свои последние две капли в нее.

Раньше я считал, что это всего лишь красивая притча, но после того, как у меня появилась Сфера, я решил, что посвящу ей всю свою жизнь. Вы бережетесь о ком-то одном, – Хаахи показал пальцем на Сферу Клифа, – а я верю, что наполняю ее всеми спасенными жизнями.

– Но вы же этого не знаете! – Клиф не выдержал. – Как вы можете быть уверены, что в ней чья-то жизнь!? Нет ведь никаких доказательств! НИ-КА-КИХ! Зачем и вы, и я сломали себе жизни? Зачем?!

– В этом-то и заключается смысл веры, друг мой. Любой человек смог бы хранить эту Сферу, будь он на 100% уверен, что в ней заключена чья-то жизнь. Только верующему не нужны никакие доказательства. Мне не важно – есть ли там на самом деле, чья-то душа, нет ее – я просто в это верю, и моя жизнь полна смысла. Почему вы не разбили свою Сферу?

– Не знаю. Я не знаю. Я приехал за ответом к вам. Я так долго задавал себе этот вопрос.

– Но что вы чувствуете?

– Не знаю… Чертов индус! Почему он умер именно в тот момент? Неужели это была просто случайность? Или в этих Сферах правда хранятся чьи-то жизни? Что, если я разобью ее и попаду в ад?.. Мне нужны доказательства. Мне нужна правда! Понимаете? Я хочу знать, что прожил свою жизнь не зря!

– А как часто жизнь предоставляет нам доказательства? Как часто она дает ответы? Мы никогда не знаем, любит ли нас по-настоящему другой человек или нет; нам неизвестно, есть ли Бог на небе, будем ли мы завтра счастливы – мы ничего этого не знаем. Мы можем лишь верить в это. Вы хоть и приняли Сферу в руки, но не смогли до конца очистить свою душу от сомнения. Бог мой, да оно же пожирает вас изнутри. Вы напоминаете мне этих безумных фанатиков. Вы, пожалуй, способны и на убийство, ради того, чему даже не можете найти объяснения.

– Что?! – Клиффорд вскочил.

Как!? Неужели ему все известно? Как он мог узнать про Хамиса?

– Вы ведь материалист. Задумайтесь. Вся ваша жизнь состояла из достижения каких-то целей: отличная учеба, самая красивая женщина, лучший дом, работа. Но вы всего в жизни уже достигли. Вам просто стало неинтересно жить, и вам необходимо было найти новую цель. Наша встреча за столом в той комнате, произошла в самое неподходящее для вас время. Вы решили, что откровение подарило вам эту цель, эту Сферу, и вы бросили все силы на ее сохранение. Дорогой друг, вы ведь никогда не были озабочены смыслом жизни – вам нужны были лишь конкретные осязаемые цели – и эта Сфера стала вашим проклятьем. Вы должны были, не раздумывая, уйти из той комнаты, как тот ирландец, и найти себе цель получше. Если вы, в порыве яростного альтруизма, боялись убить какого-то человека, разбив Сферу, и гореть за это в аду, то посмотрите внимательно на себя сейчас, на свою жизнь. Вы уже в аду… Ваша жизнь пуста: в ней нет ни любви, ни веры. Вы один.

– Любви!? А ты что, здесь женился?! Или твоя жена приехала с тобой?! – Клиффорд яростно кричал. Его слова были полны гнева. – Я любил! Я безумно ее любил!.. Все из-за этой Сферы! Этот шар разрушил всю мою жизнь!

– Я говорю о любви гораздо большей, чем просто страсть или привязанность к одной женщине. Я говорю о любви к людям, о всеобщей любви. Вы ведь никого не любите – наоборот, вы боитесь и ненавидите людей. Вы боитесь и бежите от них, чтобы сохранить Сферу, в которой заключены их же жизни. Друг мой, это же немыслимый парадокс: вы спасаете жизнь какого-то человека, ненавидя его при этом.

– Но что если… что если… – Клиф сглотнул. Его голос дрожал, глаза наполнялись слезами, – что если в этой Сфере – моя собственная жизнь?

– Ах, вот в чем дело! Вы считаете, что храните свою жизнь, и алкаете тому доказательств. – Хаахи сделал паузу. – Тогда ответьте мне на один вопрос: зачем вам ТАКАЯ жизнь?

Истины всегда просты, а вот путь к ним – тернист и сложен. Через что только не пришлось пройти Клиффорду, чтобы найти ответ, найти причину всех его мучений и бед. Все эти годы им двигала не забота о людях, не боязнь адского пламени, не вера… Клиф всего лишь боялся собственной смерти.

Вот ради чего были все эти бессонные ночи, увольнение с работы, развод с Мэриам, смерть Хамиса… Все ради того, чтобы жить. Инстинкт самосохранения, как у животного… как у животного. Этого ли я хотел? Нет, я хотел другой жизни: более значимой, более правильной, более светлой. Но теперь передо мной лишь мрак. Я один в темноте. Я один. Я один в сферическом вакууме. Вокруг меня беспросветная сфера – я сам ее построил, я сам себя в нее заточил.

– Вы слышите меня? Зачем вам такая жизнь? Во что вы ее превратили? В вечный бег? Эта Сфера – не то, что вам нужно для жизни. Вам нужен: magna quies – «великий покой». Покой для вашего уставшего тела и измученной души. Оставайтесь здесь со мной. Вы сможете помогать…

Может быть, я просто ослеп? Может вокруг меня цветут райские кущи и гуляют счастливые люди? Стоит мне только прозреть, открыть глаза, и я увижу все это? Стану частью этого?

Клиф внимательно посмотрел на зажатую в правой руке Сферу.

– Ну, так как? Решайтесь, дружище. Быть может здесь вы обретете, наконец, смысл жизни?

– Я согласен, – не отрывая взгляда от Сферы, пробормотал Клиф.

– Вот и отлично! И первым делом, вам необходимо поесть. Сейчас я что-нибудь для вас найду. – Хаахи поднялся со ступеньки и зашел в дом.

Parva domus, magna quies… Так обычно пишут в эпитафиях. Что ж… Пусть это и будет конец моей старой жизни и начало новой.

Клиф разжал пальцы и аккуратно наклонил ладонь. Сфера медленно скатилась с руки и начала падать вниз. Она падала все быстрее и быстрее. Клифу казалось, что он тоже падал вместе с ней. Капля воды с дождем падает в океан, состоящий из миллионов таких же капель – Сфера с жизнью падала на землю, полную таких же жизней. Клиффорд закрыл глаза. Он не хотел больше видеть этот проклятый шар, не хотел вспоминать ничего плохого, что с ним произошло, не хотел видеть того, что его ждет. Клиф хотел лишь сохранить это мгновение в вечности.

Примечания

1

17 октября 1989 года в Сан-Франциско произошло землетрясение магнитудой 7,1 по шкале Рихтера, унесшее жизни 42 человек. Толчки в городе произошли за несколько минут до начала 3ей игры «Мировой Серии» по бейсболу, – здесь и далее Примечание автора

2

Элизабет Лофтус (род. 1944) – профессор психологии и выдающийся эксперт по вопросам человеческой памяти; в частности, широко известны ее исследования связанные с «эффектом дезинформации» и природой ложных воспоминаний.

3

Марселлас Уоллес – персонаж из фильма Квентина Тарантино «Криминальное чтиво». Действие картины разворачивается вокруг черного дипломата, содержимое которого остается для зрителя загадкой. Версия о том, что в кейсе хранилась жизнь Марселласа Уоллеса является наиболее распространенной среди фанатов

4

Поисковый робот («веб-паук», краулер) – специализированная программа, являющаяся составной частью любой поисковой системы и предназначенная для перебора страниц Интернета с целью занесения информации о них в некоторую базу данных. Он анализирует содержимое страницы, сохраняет его в некотором специальном виде на сервере поисковой машины, которой принадлежит, и отправляется по ссылкам на следующие страницы.

5

По схожему принципу работал один из опаснейших компьютерных вирус-червей Conficker (также известный как Kido). Вредоносная программа впервые появилась в сети 21 ноября 2008 и атаковала операционные системы семейства Microsoft Windows. На январь 2009 вирус поразил 12 миллионов компьютеров во всём мире. Люди причастные к созданию этого червя не обнаружены до сих пор.

6

Официальная речь Папы Римского Бенедикта XVI от 6 октября 2008 года

7

Привет! Я помню тебя. (фидж.)