Париж… до востребования

– Ну а я чем могу быть вам полезна? Ведь ты завел этот разговор не случайно, ты тоже хочешь меня перетащить на свою сторону, или затащить в какую-то авантюру.

– Да что тебя перетаскивать! Ты и так на моей стороне. Ты ведь знала всех, Геннадий считал тебя своей, ты – дочь его друга. Ведь это ты помогла арестовать Залкина и Налимовича, только банкиру удалось отвертеться, да и Залкин, хоть и получил большой срок, но потом втихаря ему изменили статью и через два года отпустили по УДО. И разве Агния Аркадьевна тебе не объяснила кто ты есть? Разве она на поддерживает и не защищает тебя? Я много про тебя знаю…

– Знаешь, Клод, наверное, тебе доверял, если рассказывал такие подробности обо мне. А я вот ничего про тебя не знаю! Может снизойдешь и расскажешь, господин "я знаю все про всех" и для чего тебе понадобилась я? Давай, колись.

Ратманов злил меня не на шутку. Его покровительственный тон раздражал, нет, просто бесил меня!

Но Андрей откровенно забавлялся моим грозным и одновременно растерянным видом и смеялся мне прямо в лицо. Нет, это был не издевательский смех, это была словно игра с малым ребенком.

– Спрашивай, ничего не скрою. Только давай перекусим что-нибудь. Твои вчерашние салатики и крошечные бутербродики мне словно слону дробинка. Жрать хочу! Можешь что-нибудь существенное приготовить? Я вчера унюхал баранью ножку. Я вообще-то прожорливый! – Андрей весело подмигнул.

Ах, вот оно как! Наглая рожа! Приехал без спроса, заявился, расположился, а теперь корми его еще! Негодяй! Но, если честно, то я и сама ужасно хотела есть. Поэтому пришлось покорно приниматься за приготовление завтрака, точнее, уже обеда…

Ратманов действительно не страдал отсутствием аппетита, и баранья нога, к которой вчера никто так и не прикоснулся, стала первым тому доказательством, этот Гаргантюа сожрал половину. Закуски, купленные накануне Орели и Крисом, тоже изрядно поуменьшились, и молодым людям могло ничего не достаться после того, как Андрей стал планомерно их поглощать одну за другой.

Наконец, мой гость отвалился от стола, сытый, как объевшийся лев, прикрыл глаза и объявил, что теперь готов вздремнуть еще часика два.

– Не спи, Андрей, ты мне должен рассказать!

– Не к спеху это, Наташ… Вот посплю и расскажу… Я как верблюд – могу долго не есть, а потом сразу наедаюсь надолго, также и со сном – по трое суток не сплю, зато после мне нужен отдых… Да, я такой, —зевнул и, улегшись на диван, натянул на голову мой пушистый плед. Гад!

Глава 35. Я убегаю, меня догоняют

Париж. Январь, 2019.

Больше вестей от Д’Иссеньи не было, он словно успокоился и перестал мне слать смски и оставлять истерические голосовые сообщения. Но я все равно боялась, что он может опять заявиться ко мне домой, или в галерею.

Нужно звонить Маргарите. Только она могла дать мне дельный совет. Одной мне не справиться.

Марго сразу взяла трубку и без всяких предисловий сказала:

– Хотите приехать? Поговорить? Хорошо… Можем встретиться сегодня, приезжайте в любое время, я дома.

Я натянула теплый плащ с капюшоном и вышла на улицу. Машину решила не брать, я оставила ее в подземном гараже довольно далеко от дома, где арендовала парковочное место. Если честно, мне очень не хотелось спускаться в его полутемную глубину. Каждый раз, когда приходилось загонять туда свой Смарт, или спускаться за ним, я испытывала противное чувство, казалось, что там, под землей меня подстерегает какая-то опасность. Чаще я предпочитала найти место где-нибудь на улице поблизости от подъезда, даже, если приходилось делать несколько кругов и ждать, когда кто-то отъедет, или искать просвет, где смогу втиснуть свою крошку тютелька в тютельку между соседними машинами. Словом, я решила, что пройдусь пешком, а потом уж, если устану, или промокну, сяду в такси.

С неба, как сквозь сито, моросило водяной пылью, серый, пахнущий выхлопными газами и неубранной прелой листвой туман наступал на город, чувствовалось, что все вокруг вот-вот погрузится в его сумерки. Зажглись высокие уличные фонари, они оставляли расплывчатые блики на мокром тротуаре, отражались на корпусах машин, которые, словно стремительные рыбы проносились по улицам, как по рекам, сопровождаемые красными росчерками задних фар.

Несмотря на неуютную погоду и холодную влажность, настойчиво и липко пробирающуюся к телу, мне хотелось вдыхать этот мокрый воздух города, чувствовать на лице его туманную морозь. Мне нужно было ощутить прикосновение города ко мне, его скупую холодную ласку, словно я ждала от него помощи. Этот туман, вползший в каждую улицу, на каждую площадь, заполнивший самый маленький переулок, создавал иллюзию будто я осталась с городом наедине. Я всегда чувствовала энергетику Парижа, подпитывалась ею, каким бы он ни был город : зимним и мокрым, знойным и сжигающим заживо летом, этот мегаполис был моим укрытием и союзником.

Взяв направление в сторону дома Маргариты, я побрела по улицам, растворенным в серо-молочной дымке.

Ритм ходьбы приводил мои мысли и чувства в порядок. Ноги сами выбрали направление, мой внутренний навигатор действовал безотказно. На улице было пусто, только иногда навстречу мне из тумана возникали одинокие фигуры под зонтами, зябко кутающиеся в пальто с поднятыми воротниками и, поравнявшись со мной, опять исчезали в тумане уже за моей спиной. Мимо проносились автомобили, предупреждая о своем появлении пятнами фар, а потом уносились прочь, обдав мою жалкую фигурку потоками мокрых вихрей.

На душе было тяжело, я чувствовала себя беззащитной. Как будто с меня, как с дерева, облетели листья, и каждая веточка чувствовала свою обнаженность, трепеща под холодным ветром.

Не могу сказать, что мысли мои в тот момент были о чем-то определенном, скорее это был поток чувств и воспоминаний. Удивительно, как город и сама природа соответствовали моему настроению. Париж словно съежился и плакал вместе со мной. Даже окружавшие меня звуки были похожи на всхлипы, Париж меня понимал. Я не раз замечала, что настроение города и мое собственное состояние часто совпадали. Сейчас тоска зимней непогоды, грусть уходящего дня, мелко сыплющийся дождь накинулись на меня и ужасно хотелось плакать. Я шла, не разбирая пути, уже довольно долгое время и чувствовала, что устала, несколько раз оступалась в лужи, мои ботинки хлюпали и при каждом шаге выплевывали фонтанчики воды.

Наконец я остановилась, огляделась вокруг, пытаясь определить куда это меня занесло, и увидела, что стою перед тускло освещенным кафе. Сквозь запотевшие стекла был виден небольшой зал, лампы под желтыми абажурами, столики, окруженные простенькими стульями. Зал кафе был пуст, ни одного посетителя, лишь в глубине, за стойкой одинокий официант протирал стаканы. Захотелось зайти, согреться, попросить рюмку коньяка и кофе. Мои волосы намокли от туманной морози, а руки без перчаток покраснели и стали ледяными. Хорошо бы обхватить ладонями горячую чашку, согреть пальцы.

Дверь легко поддалась нажиму, звякнул колокольчик, пахнуло теплом, ароматом кофе.

Официант вышел из-за стойки, подойдя, спросил:

– Добрый день, мадам, чего желаете, мадам?

– Кофе, большую чашку и рюмку коньяка…

– Будет сделано…

Молодой человек обрадовался единственному посетителю, засуетился. Зашумела кофе-машина, а через несколько минут передо мной уже дымился горячий напиток и стояла рюмка.

Я выбрала столик возле окна. Сквозь плачущее каплями воды стекло, сквозь туман я видела редких прохожих. Начался уже настоящий дождь, туман разрядился струями дождя. В кафе, несмотря на отсутствие посетителей, было уютно, официант включил радио, помещение заполнила тихая музыка. Звуки мелодии успокаивали, коньяк растворился в крови, расслабил тело, руки согрелись от прикосновения к горячей чашке с кофе.

Я прикрыла глаза, возможно, и задремала, сидя в тепле. Не знаю сколько времени прошло, очнулась от того, что в кармане завибрировал телефон.

Даже не взглянув на входящий номер, сразу ответила.

– Да, слушаю вас …

– Алекс, только не бросай трубку… Это я…

Я вздрогнула. Звонил Д’Иссеньи… Первой мыслью было сбросить звонок, или послать его к черту, но от неожиданности затормозила, а он успел сказать:

– Нам необходимо поговорить, ты не можешь все закончить вот так, просто уйти и не дать мне шанс оправдаться.

– Нам не о чем говорить, Жорж! Неужели ты ничего не понял? Я уже все сказала и все для себя решила. Мне было достаточно одного раза, ты показал себя во всей красе… – я подумала и добавила, – и к тому же я узнала, что ты мне врал все то время, что мы были вместе… ты не все мне сказал о Ратусе.

Д’Иссеньи немедленно перебил меня:

– Да, любимая, ты во всем права, я негодяй, я не договаривал тебе многое, но я люблю тебя, ты стала моей жизнью, моей судьбой. Послушай, Алекс, я знаю где ты сейчас. Можно я приду? Я в машине напротив кафе…

– Так ты еще и следишь за мной! Негодяй! Ну как можно тебе доверять, я не желаю, чтобы ты ко мне приближался!.. Запрещаю!

Я сунула телефон в карман, вскочила и полезла в сумку за кошельком. Но внезапно крепкие руки обхватили меня сзади и знакомый голос прошептал:

– Алекс, я уже здесь, сядь, поговорим…

… Знакомый запах его одеколона, знакомый голос, такие знакомые крепкие руки… На секунду закрыла глаза и мне показалось, что ничего не было, ни насилия, ни его лживых слов, показалось, что я снова могу любить его, доверять этому человеку. Но это длилось лишь секунду. Я сжалась в его захвате и тут же сделала движение, пытаясь сбросить руки со своих плеч.

Д’Иссеньи не позволил, стиснул еще крепче, развернул лицом к себе и хриплым голосом проговорил:

–– Не надо, не надо, любимая… Ты же знаешь, я не отпущу пока ты не сядешь, и мы не объяснимся…

Я слышала в его интонациях угрозу. Жорж нажал, усаживая обратно за столик, потом сделал знак официанту:

– Повторите, пожалуйста, два конька и эспрессо для меня.

Я не смотрела на него, уставившись в окно, чувствовала, что бывший любовник пожирает меня глазами.

– Ну, так и о чем же ты хотел говорить?

– Послушай, я знаю, что в Ницце вел себя как последний скот! – Он сделал движение, прося не перебивать его, так как увидел, что я хочу что-то сказать. – Да, я выпустил на волю зверя, я … – тут он сделал над собой усилие и произнес – совершил насилие…

Мужчина обхватил ладонями виски и издал стон.

– Я был пьян, Алекс… Я не отдавал отчета в том, что творил… Я с ума сходил от ревности… Это все тот художник, он занимал все твои мысли… Но дело не только в этом! Что-то случилось со мной, как будто помимо моей воли. Словно кто-то заставил меня, завладел моим мозгом, руководил мной! Это был не я! Девочка моя, пойми, пойми же меня! Прости, прости, любимая! Клянусь всеми святыми – такое никогда, ты слышишь, никогда не повториться!

Мужчина хватал меня за руки, старался поймать мой взгляд. Наконец, я решилась и подняла на него глаза.

– А твоя ложь? Почему ты мне сразу не сказал как мы с тобой впервые встретились? Воспользовался тем, что я не могла вспомнить сама! Ты что, специально выслеживал меня, специально познакомился тогда, в клубе? Напоил, заманил к себе и трахнул! Почему разнюхивал информацию обо мне за моей спиной? Что тебя в действительности связывает с Ратусом? Видишь сколько вопросов! И это еще не все! Ведь я тоже узнала много интересного о тебе, про твои дела. Ты заодно с Морлан и Налимовичем! Я знаю, что ты сам один из руководителей этой шайки, ты участвуешь во всех проектах Ратуса. Зачем ты представлялся простым исполнителем? И зачем тебе, именно тебе нужен мой камень? Зачем тебе нужна была я? Не верю ни одному твоему слову! Ты использовал меня! Ты все время врал! Ты мне мерзок! Никогда не прощу! Отпусти!

Я говорила быстро, задыхаясь от накатившего гнева. Теперь я уже прямо смотрела ему в глаза, а глаза Д’Иссеньи хищно сощурились, превратившись из серых почти в черные. И он выговорил с едкой иронией, все также не отпуская меня:

– Так-так! И кто это говорит! Ты меня обвиняешь в том, что я ковыряюсь в твоей жизни, Алекс! А сама вот только сейчас призналась, что знаешь обо мне что-то… И что же?! – мой мучитель издевательски рассмеялся. – Откуда, интересно, такая осведомленность?

Д’Иссеньи внезапно пересел на стул напротив, наклонился к моему лицу, больно схватил двумя пальцами за подбородок, не позволяя отвести взгляд.

Стало страшно от того, что я знала на что способен этот человек. В тот момент он вел себя как хозяин, как будто имел полное право мною распоряжаться. Он просто кипел от злости. Д’Иссеньи изменился в считанные секунды. Уже не было умоляющих интонаций, заискивающих взглядов. Губы его затряслись, потом изогнулись в усмешке, появился звериный оскал, голос стал хриплым и злым.

– Да, девочка моя, хорошо же кто-то тебя натаскал! А ну, рассказывай кто?

Я освободилась из рук бывшего любовника и выскочила из-за стола, кинула на блюдце деньги, зажатые в кулаке, и попыталась прорваться на выход. Жорж преградил дорогу и прокричал:

– Никуда ты не пойдешь, я не отпускаю тебя!

Затравленно оглядываясь, я понимала, что сейчас произойдет что-то страшное. Он ударит меня? Потащит за собой? Запихнет в машину? От этого человека я ожидала всего, что угодно.

– Мадам, вы в порядке, вам нужна помощь?

Официант, украдкой наблюдавший за этой сценой, вышел из-за стойки и направлялся в нашу сторону.

– Да, месье, вызовите полицию! – истерически вскрикнула. – Этот господин мне угрожает, я его боюсь! – с мольбой поглядела на парнишку.

Молодой человек достал из кармана мобильник и стал тыкать в него, набирая номер. Это привело Д’Иссеньи в ярость, он бросился в сторону официанта, чтобы вырвать у того телефон, а я, воспользовавшись ситуацией, помчалась к двери и выскочила наружу.

Я бежала, не разбирая дороги, бежала от страшного в своей ярости Д’Иссеньи, который у меня на глазах превратился в разъяренного монстра. Туман и дождь спрятали меня от преследователя, город защитил меня, укрыл в своих улицах, растворил во мгле, в тот день город был милостив ко мне…

Не помню свой петлистый маршрут, по каким улицам бежала, какие перекрестки пересекала, в какие дебри ночного дождливого Парижа меня гнал мой страх. Вода струилась по лицу, затекала за воротник, зонтика не было, и я чувствовала себя насквозь промокшей не только снаружи, но уже и внутри…

… Наверное, нужно взять такси, вызвать его по телефону… Марго ждет меня… Я уже не могла бежать, а шла быстрым шагом вдоль домов, не глядя по сторонам, успокаивая дыхание и нервы.

Впереди, на углу улицы увидела несколько машин с зелеными огоньками стоянка такси. Подошла к первой, открыла дверцу, плюхнулась на заднее сидение, мокрый до нитки плащ чвакнул подо мной. Шофер недовольно обернулся, оглядел меня и влажные следы от одежды, но, видя мое перепуганное лицо, ничего не сказал, только спросил адрес. Я назвала адрес Марго Юсуповой.

…Когда я появилась у нее на пороге, перепуганная, промокшая, с волосами, лохмами свисавшими вдоль щек, Марго не стала задавать лишних вопросов, отправила меня в ванную и приказала стать под горячий душ. Меня сильно знобило то ли от холода и промокшей одежды, то ли от пережитого кошмара. Хозяйка дала мне теплый халат, посадила в мягкое кресло, укутала ноги пледом, напоила чаем. Мне стало уютно и спокойно. Все-таки Марго была любезной хозяйкой и законы гостеприимства блюла свято. В камине трещали поленья, пахло дымком и свечами, в углу стояла высокая елка со звездой на макушке.

Марго выразительно посмотрела на меня, поднесла чашку к губам, и я начала свой рассказ.

Я начала со знакомства с Д’Иссеньи. Рассказала о том, как познакомилась с ним в баре, о том, как снова встретила его у Поля Мюриэля спустя пять лет… Про поездку в Ниццу, про ночной разговор Жоржа с моими старыми знакомыми – Мариной и банкиром, про то, что я узнала о Ратусе и роли Д’Иссеньи в этой организации. Конечно, я не могла не рассказать о Клоде, о том, что Клод знал моего отца, что расследовал деятельность Ратуса и, скорее всего, погиб, потому что раскрыл секретную лабораторию по созданию вирусов.

Все мои сопли об отношениях с Клодом и Жоржем не произвели на Юсупову никакого впечатления. То, что ее действительно заинтересовало – это Ратус и то, что они упорно ищут Рагар.

– Надеюсь, вам хватило ума не говорить вашему знакомому артефактору о Рагаре и о том, что произошло здесь?

– Нет, что вы! Я же не идиотка, Марго! Никто ничего не знает!

Она с упреком посмотрела на меня. Какого же низкого мнения эта дамочка была обо мне! Обидно даже.

– Александра, я говорила и еще раз повторюсь: пора взрослеть! Пора думать прежде, чем что-то делать! Вам в помощь даны такие силы! Один перстень Агнии Аркадьевны чего стоит! Я просто удивляюсь, как это вы могли быть избраны для того, чтобы обладать такой силой. Вы просто безответственный человек! Достаточно было использовать силу перстня и парализовать этого Д'Иссеньи. Вы могли его лишить сил надолго, если не навсегда. Даже не верится, что раньше, в Москве, вы были гораздо смелее. Неужели спокойная, беззаботная жизнь вас так изменила? А про Д’Иссеньи могли бы и у меня спросить, его масонская деятельность мне хорошо известна, а вот о Ратусе я ничего не знала. Вас втянули в очень опасную игру.

Опять критикует, вот язва! Марго задумалась, а я чувствовала себя опять маленькой двоечницей. Ну, почему каждый раз, когда я говорю с мадам Юсуповой, я чувствую себя так, словно меня поставили в угол!

Конечно, было обидно, что Маргарэт не принимает меня всерьез, не такая я уж и плохая! В мыслях еще раз посетовала на свою судьбу, я ведь не сама выбрала ее, да и в герои я не рвалась! Но промолчала, не стала ни оправдываться, ни возражать. И про Москву вспомнила! Москва! Да когда ж это было! Я столько лет изо всех сил старалась не вспоминать о том, что было в этой Москве!

– Марго, что же мне теперь делать? Я боюсь! Жорж готов был придушить меня, когда я сказала, что знаю кто он такой.

Тут Марго прищурилась и спросила:

– А откуда вы знаете про то, что Д’Иссеньи один из руководителей Ратуса? Вам кто-то рассказал об этом?

Мне нечего было скрывать, и я честно ответила:

– Мне один художник сказал…

Марго вытаращилась на меня, задержала дыхание, а потом прошипела:

– Александра, вы в своем уме! Какой к черту художник! Где вы его нашли? Кто это!? Вы что, совсем…

Ей, видимо, очень хотелось назвать меня дурой, но в силу воспитания, она сдержалась.

– Выкладывайте все немедленно! Час от часу не легче! С вами одни неприятности! Так и ждешь от вас какой-нибудь глупости!

– Марго, я ведь говорила, что в Ницце мне нужно было встретиться с одним русским художником, Андреем Ратмановым, это для моего проекта. Я буду делать выставку его работ в "Парижских кошках"… Когда я его нашла, это он сам мне все рассказал и про Жоржа, и про Ратус… Я сама была в шоке… Он, оказывается, очень много знает обо мне… Он дружил с Клодом и знает моего крестного, ну, там, в Москве, Геннадия Петровича… Он знаком со всеми работами моего отца. Для меня самой это было полной неожиданностью… Мы будем делать проект…

– Плевать на ваши проект! – Юсупова была в гневе. – Как, каким образом этот человек втерся в доверие к вам, и вы все ему выложили?.. Почему вообще какой-то неизвестный художник в курсе ваших дел, знает о суперсекретной организации, имеет информацию о вашем любовнике, кто это такой?!

Ее голос звенел, я видела, что Марго была в ярости.

– Я же говорю, он знает дядю Гену – Крокодилыча, крестного моего и папиных друзей, он был хорошо знаком с Клодом, он хороший… мне так показалось… Я же говорю…

Губы тряслись, я готова была разреветься… я действительно не могла понять отчего Марго так на меня злится. Все, чтобы я ни делала, ни говорила было ей не по нраву! Нет, я так не могу! Пошло оно все к чертовой матери! Мой жалкий лепет, казалось, немного растопил холод в сердце моей наставницы.

– О, Боже, Алекс, ну, что ни слово – то сюрприз! Давайте подробности… Меня с вами инфаркт хватит! – Мадам Юсупова вздохнула, откинулась на спину кресла и прикрыла глаза.

– Знаете что? Вам нужно привести этого молодого человека ко мне, нужно с ним ближе познакомиться, проверить… Я мало кому доверяю. Ваш художник слишком внезапно и слишком в "подходящий" момент появился в вашей жизни… Вы доверчивы, Александра, как можно так сразу верить на слово человеку, которого вы не знаете, которого видите первый раз в жизни! Вы ведь и Д’Иссеньи слепо доверяли, принимали на веру каждое его слово. Давайте, приводите его ко мне завтра же!

Я понимала, что Марго была абсолютно права, я опять сделала очередную глупость, но в то же время я не сомневалась в том, что Ратманов не враг.

Она постелила мне в гостевой комнате. Ужасно хотелось спать, но заснуть не получалось, все ворочалась и не могла успокоиться. Слова Марго о том, что я глупо доверяю людям, ее упреки не давали мне покоя.

Было далеко за полночь, когда я услышала шаги Марго, спускавшейся из своей спальни. Я вылезла из постели, подошла к двери, прислушалась. Марго прошла по коридору, миновала кабинет, а затем я услышала звук открывающейся двери, ведущей в подвал.

Быстро накинула халат и пошла вслед за ней.

Вход в подземелье был открыт. Тусклая лампочка освещала каменную винтовую лестницу. Спустившись, нажала на скрытый механизм и вошла.

Марго сидела за письменным столом, листая книгу, лежавшую перед ней на невысоком пюпитре. Она была настолько сосредоточена, что не заметила сразу моего присутствия, а, когда подняла голову на мой тихий кашель, то усмехнулась и спросила:

– Что не утерпела, девочка, любопытно стало? Ну, что ж, это даже и хорошо, что вы не спите, ваше присутствие может мне потребоваться…

– Я готова, Марго, говорите, что надо делать.

– Посидите пока тихо, мне подумать надо, сосредоточиться.

Я пристроилась в кресле, подтянула ноги, свернулась в калачик.

Глава 36. Я такая не одна

Париж. Январь 2019.

Мне трудно было понять почему у меня было такое стойкое сопротивление "дару", который достался мне против моей воли, который моя наставница считала чуть ли не благом и осуждала меня за то, что я не могу и не хочу этот дар принять. Да, не хотела! Не хотела… потому что не понимала почему, ну почему этими способностями отмечена именно я! И не было никого, кто мог мне это объяснить… Агния Аркадьевна, та меня понимала и жалела, а Марго была беспощадна, и требовала от меня невозможного. Да, я не обладала ее мудростью и силой характера, постоянно ошибалась в людях, влюбилась в подонка, потом незнакомого художника просто буквально подобрала на улице и впустила в свой дом. Как будто было бы лучше его оставить на улице! Все это так, но я не была готова к своей "миссии"! Я просто не знала в чем она состоит… Может, Марго в курсе? Вряд ли, похоже та и сама толком не знала, иначе уже давно бы все мозги мне пропилила. Она даже сказала, что не может понять каким образом, за что именно я была выбрана светлыми. Мадам Юсупова считала меня примитивным ничтожеством и не упускала случая дать мне это понять… Язва она! Наставница, блин… И почему ей Агния доверила мое "образование"?

Но вот кто меня не на шутку злил, так это Андрей! Он явно что-то знал, начал ведь уже рассказывать, но потом, как нарочно, именно нарочно заснул, как младенец у меня на диване, негодяй. Нужно притащить его сюда, пусть расскажет Юсуповой все, что знает, пусть она его пытает! Уж она-то за него возьмется так, что мало не покажется, все ей, голубчик, выложит! Судя по всему, у Ратманова есть какой-то план. Беда в том, что он тоже связывает этот план с моими способностями, хочет провернуть его моими руками. А я не готова, не хочу и не могу! У меня вообще ощущение, что меня насильно втаскивают в какую-то авантюру.

Усталость меня сморила. Видимо, я исчерпала свой лимит выносливости, каждый человек имеет свой предел… Все события недавнего времени, начиная с поездки в Ниццу, были слишком эмоциональными, а давешняя встреча с Д’Иссеньи в кафе была последним аккордом. Насколько раньше я любила этого мужчину, настолько же сильно теперь ненавидела. Сейчас-то я видела, что мои чувства к нему были слишком преувеличенными, тяга к нему какой-то искусственной. Я становилась просто одержимой в его присутствии. И эта одержимость шла по нарастающей, пока не оборвалась, потому что он не сдержал себя, проявил свою истинную сущность, и я, наконец, раскрыла глаза, увидела его настоящего. Ему тоже был нужен этот пресловутый мой дар, хотя он думал, что нужен лишь камень.

…Мне снился сон. Бывают такие сны, когда кажется, что ты – это не ты, видишь все как будто со стороны, наблюдаешь, но вмешаться не можешь, хотя понимаешь, что, то, что происходит, это именно с тобой происходит.

Человек в белой одежде, его теплая рука лежала у меня на плече и, не произнося ни слова, этот человек успокаивал меня. Мне казалось, что от его присутствия, от понимающего и успокаивающего взгляда с меня, как теплым потоком смывают усталость, злость, раздражение, душа обретает гармонию и спокойствие… Ясные глаза смотрели ласково. Человек, окруженный золотистым сиянием, убеждал, что я не должна в себе сомневаться, что у меня получится все, что бы я не задумала. Он говорил, что настало мое время и я могу спасти много жизней.