Сила защитников

К счастью, я заказал по несколько экземпляров спецодежды мне и Филиппе, на случай если один порвется, есть второй. Мартин надел бронежилет, штаны, куртку, сапоги и перчатки Филиппы, я даже удивился, что ему все было как раз. Я дал ему пару ножей в потайные карманы, компас, спички и небольшую веревку. Сам же взял свой лук, колчан со стрелами и разные виды кинжалов. Мы были снаряжены лучше некуда.

– Пора, – сказал мой сын, и мы одновременно щелкнули фауксами.

Необыкновенное чувство. Чувство, что ты дома, что все хорошо, что ничего не изменилось, что ты такой же двадцатилетний парень, жадный до сражений и приключений. Но только дом был уже не тем. Не было греющего душу волшебства, щебечущих птичек и резвящихся в кустах и на деревьях зверушек. Все было пусто и мертво, а вокруг тишина.

– Не верится, что это Либерия! – воскликнул я, но в ответ не услышал даже одобрительного мычания со стороны сына.

Я развернулся, его рядом не было. Я сорвался с места и начал лихорадочно метаться из стороны в сторону и звать Мартина. Он не откликался. Что случилось?! Почему он не здесь?! Он не мог так далеко убежать! Внезапно мне пришла мысль, что, возможно, он не со мной перенесся. Фауксы, насколько я помню, переносят в то место, куда запрограммированы. Так что Мартин может быть где угодно. А теперь бы понять, где я.

Я успокоился и огляделся. Недалеко от меня была тропа, я вышел на нее и пошел прямо. Тропинка вывела меня к воротам, судя по виду старым, и что-то они мне напоминали. Я открыл их, при этом ржавые ставни оглушительно заскрипели, и прошел внутрь. Это было похоже на старый город. В домах уже давно никто не жил, все находилось в запустенье, а некоторые лачуги были разрушены ураганами или сильными ветрами. Но самое главное, это до ужаса что-то напоминало, будто я уже был тут раньше.

– Мортала, – шепотом произнес я, еще раз оглядывая маленький городок.

Да, это, несомненно, была старая Мортала, о которой все позабыли и, готов поспорить, ни разу не вспоминали. Где же тогда Мартин? Куда его перенесло? Надеюсь, не в самую гущу города или, чего хуже, в замок. Теперь мне надо отыскать Филиппу, с ней мы быстрее все тут уладим, но вот только где она может быть? Да где угодно! Но если рассуждать логически, куда бы она первым делом направилась? Она не знает, что Мартин переносился, значит, думает, что он в Либерии с Ассентием, и пойдет их искать, а искать она их будет в городе. Есть вариант, что ее схватили, тогда мне точно надо будет идти в город, а затем в замок, чтобы вызволять свою любовь. «Тут вариант один: идти в Либерию», – подытожил я.

Я как будто не пропадал из Либерии на десять лет, каждую тропинку, каждое дерево и каждый куст я помню как свои пять пальцев. Внезапно послышались голоса. Странно, Либерия в нескольких километрах, да и до Морталы довольно далеко. Я вытащил меч из ножен и старался идти как можно тише. Может, они прочесывают лес в поисках Филиппы? Судя по звукам, армия большая и мне лучше не попадаться им на глаза.

– А ну, стоять! – выкрикнул позади меня чей-то мужской голос. Я медленно обернулся. – Кто ты? – продолжил он.

– А ты? – кинул я встречный вопрос.

– Отвечай, мерзкий шпион! А не то выстрелю! – он сильнее натянул тетиву.

Я видел по его лицу, что парнишка волнуется. На вид ему лет двадцать пять было, и, скорее всего, ему не приходилось еще убивать людей. Но мне не хотелось проверять его на меткость, а свой жилет на пригодность.

– Успокойся, я отвечу, кто я, только тогда, когда ты ответишь, кто ты.

– Еще ты мне условия ставить будешь! Ты у меня на прицеле, так что вопросы тут я задаю!

– Мой ответ зависит от того, враг ты мне или нет. Если враг, то мне, к сожалению, придется тебя убить, если друг, то я вынужден буду попросить тебя о помощи, – спокойно рассуждал я.

– Допустим, я друг, и что дальше?

– Никаких допущений. Мне нужно знать точно.

– Ага! Слова шпиона! Ребята! Все сюда! – Он повернул голову в сторону кустов и закричал, за эти несколько секунд я успел схватить лук и натянуть тетиву.

– А ну, замолчи! – так же спокойно сказал я, но он и не думал, еще громче начал звать подкрепление. – Замолчи, я не хочу тебя убивать! – яростно выкрикнул я.

Его рот открылся, готовый дальше вызывать помощь, я выстрелил, стрела проткнула шею, артерии не задела, только лишила его голоса. Он будет жить, но в ближайшие два месяца болтать он не сможет. Парень упал на колени и испуганно озирался по сторонам. Вряд ли он думал, что окажется подстреленным, с виду у него было все под контролем, а тут возьми да и слови стрелу. Готов поспорить, он сейчас в шоке от того, что случилось.

Однако его друзья услышали крики бедняги и шли на его голос. Я подорвался и бросился бежать, теперь-то мне точно не поверят, что бы я ни говорил.

– Карл! Что с твоим горлом?! Кто это? Скажи, куда он побежал? – я слышал, как они наперебой задавали ему вопросы, и с довольной улыбкой бежал все дальше и дальше, а голоса становились тише.

Резкая боль в затылке смахнула с моего лица улыбку. Как будто что-то тяжелое, вроде камня, ударило мою голову. В глазах потемнело, и я отключился.

Очнулся, когда меня окатили водой. Я сидел, привязанный к дереву, вокруг меня стояли вооруженные мужчины в доспехах. В глазах все еще двоилось, и я чувствовал, что теплая жидкость согревает мой затылок. Кровь.

– Кто ты? – спросил один из них.

– Если уж и знакомиться, то как следует! – с иронией сказал я. – Где же радушный прием? Разве порядочные жители Либерии так встречают гостей?

За свои шуточки я получил удар по лицу от здорового мужика. Один его кулак был чуть меньше моей головы.

– Отвечай! – рявкнул тот, кто до этого задавал вопрос, видно, он был старшим.

– Ох… это было… лихо… еще парочка таких ударов, и меня отправят в нокаут. Думаю, смысла нет ставить на меня, ребята! У зеленого великана сто пудов преимущество!

Второй сокрушительный удар пришелся мне в солнечное сплетение. У меня сбилось дыхание, и я начал громко кашлять.

– Ты шпион Зирель?

– Я? Нет, о чем вы?! Я просто мимо проходил!

– Зачем ты выстрелил в Карла?

– Карл? Кто такой Карл? – Я сценично нахмурил брови, изображая на лице сложный мыслительный процесс. – А-а! Тот, что орал как потерпевший? Я вообще-то не хотел, просто не люблю, когда кричат без повода.

– Ты пытался его убить!

– Я?! Нет! Что вы! Я просто хотел заткнуть ему рот.

– Для чего?

– Ну, я, ребят, не знаю, кто вы, что от вас ждать…

– А сам-то ты кто?

– Я не скажу, пока вы не скажете, кто вы.

Удар, еще удар, видно, я разозлил великана, он целенаправленно вымещал на мне злость.

– Говори кто ты! – яростно кричал допрашивающий.

– Нет.

Удар, я чувствовал, как медленно из меня уходят силы. Казалось, что все внутренности перекрутили на мясорубке. Голова гудела, а глаза почти не видели, все сливалось в одно размытое пятно. Великан продолжал дубасить мои ребра, остальные стояли и молча смотрели.

– Остановить! Ты убьешь его, а он нужен живой.

Удары прекратились. Моя голова беспомощно упала на грудь. Я думал о том, что надолго застрял тут, что не смогу найти свою Филиппу и детей, о том, что их могли так же поймать и избивать в поисках ответов. Я боялся, что с ними что-то случилось. Избитый почти до полусмерти, я молился, чтобы с ними все было хорошо.

– Филиппа! Моя Филиппа! – прохрипел я, уже теряя сознание.

– Что? Что он только что сказал?

Глава 6

Пленник узнан

Я сидела на пожухлой траве и бережно расчесывала волосы своей драгоценной дочурки. С тех пор как мы покинули Либерию, она совсем не разговаривала. Произносила только отдельные фразы, но ни разу не заговорила со мной как раньше. Я боялась, что все это из-за происходящего сейчас с нами. Из-за нарастающей войны, из-за напряжения, неопределенности жилья и, самое главное, наверно, из-за того, что она совсем не видит своего отца. Я и сама испытывала неподдельное отвращение ко всему этому. Боязнь и переживания за Парельо делали меня нервной и дерганой, и Герельти это чувствовала. Я старалась быть спокойной, но с каждым днем это становилось все труднее и труднее.

Тем более мы находились в окружении совсем незнакомых нам людей, они казались мне грубыми и дикими. Проще сказать: они все были похожи на своего предводителя, Артоса. Я старалась избегать их и не разговаривать с ними. Мы с дочкой сидели в сторонке и никого не трогали, и нас никто не трогал, только приносили чашки с провизией и водой, и этого достаточно.

– Герельти? Как ты себя чувствуешь, солнышко? – нежно спросила я свою крошку.

«Крошку». Моей «крошке» было уже тринадцать лет, но мне кажется она все такой же маленькой и милой девочкой, смущающейся по любому поводу. Она развернулась и тяжело посмотрела на меня. В ее глазах была усталость и грусть, но она выдавила из себя улыбку. Видно, тоже не хотела расстраивать меня.

– Все хорошо, мам. Мы в безопасности – это главное.

– Ты скучаешь по папе?

– Да, по всем: по папе, Мартину, Ассентию, по Лили. Как думаешь, с ними все в порядке?

– Конечно, в порядке. Артос умелый воин, он не даст никого в обиду.

– Но Ассентий не с ними, и Мартин тоже. Мы вообще не знаем, где находится Мартин.

– Не волнуйся, он в своем мире, по крайней мере, так сказала Филиппа.

– А Ассентий? Зачем он сбежал? Там же так опасно, – не унималась моя дочурка.

– Ассентий, как и его отец, никогда не любил починяться приказам, от кого бы они ни исходили, даже от такого сильного человека, как Артос.

– Но его же могут убить, он же еще ребенок!

– Сам Ассентий вряд ли так считает, – пожала плечами я.

– А Мартин? Он больше не вернется в Либерию?

– Скорее всего, нет. Думаю, когда Филиппа найдет Сеню, она вернет его обратно.

– А сама останется тут?

– Второго фаукса у нее нет, все указывает на то, что она не сможет вернуться, но кто знает, вдруг у нее есть еще один план.

– Филиппа – твоя лучшая подруга?

– Да, – не совсем уверенно сказала я, – но она изменилась.

– Как?

– Не знаю, но я увидела другую Филиппу, не ту, которая была раньше. Мне кажется, она не собирается нам помогать.

– Почему?! – с негодованием воскликнула Герельти.

– Мне так показалось. В ее глазах я увидела ненависть к нашей стране и, думаю, ко всем, кто здесь находится.

– Без ее помощи нам не одолеть Зирель?

– Не одолеть, – тихо произнесла я.

– Значит, мы навсегда останемся изгнанниками? Мы вернемся в древнюю Морталу?

– Не знаю, солнышко, посмотрим. Может, не так уж все и плохо.

Она коротко кивнула и погрузилась в раздумья. Я смотрела на нее и понимала, что не хочу, чтобы моя дочь жила в изгнании, но также не хочу, чтобы она жила в протлевшей Либерии.

«Филиппа! Я молю твоего Бога! Молю того Бога из книжки, которую ты когда-то мне подарила! Я помню, все помню и прошу помочь нам! Помоги, не оставляй нас!»

– Они должны были принести еду, – нахмурено сказала Герельти, – почему не принесли?

Я пожала плечами, мне сейчас было не до еды.

– Я пойду схожу, посмотрю, что там.

Она встала с земли, на которой сидела, и уверенно пошла в сторону армии. Моя дочь вытянулась, стала выше и сильнее. Черты лица потихоньку приобретали женственные оттенки, светлые локоны были стянуты в косичку и доходили почти до пояса. Я беспокоилась за нее по каждому поводу, но в глубине души знала, что она сильная и не даст себя в обиду. Она притворяется невинным цыпленком, но на самом деле под скромной оболочкой скрывается сильная натура.

– Будь осторожней! – крикнула вдогонку я.

Она кивнула и ушла. Я осталась одна. «В принципе, даже если не удастся вернуть прежнюю Либерию, ничего страшного. Мы создадим новую страну. Пусть она будет не так хороша, не так удобна и прекрасна, но зато мы все там будем в безопасности, а самое главное, все вместе. И не нужны напрасные жертвы и потери. Лучше отступиться от войны и вернуться в Морталу», – думала я, и в моих мыслях чувствовалось отчаянье и смирение с судьбой. Выходит, все встало на свои места, как и было раньше, до того как Филиппа объединила Морталу с Либерией. Получается так, что мы не в состоянии жить в мире. Или дело в самой Либерии? Может, эта страна не так идеальна? Может, все дело в ней? Быть может, она проклята?

Что такое проклятье? И думали ли мы когда-нибудь, какая действительно функция лежит на защитниках? Может, они и сдерживают это проклятье? Ведь все было хорошо, до того как ушла Филиппа. Выходит, мы всегда будем жить в разрухе, если рядом не будет защитников. Тогда какая разница, где жить? В Либерии или в Мортале? Даже Кастельторф, все же он дальше отсюда, значит, безопаснее.

У меня уже были мысли идти к главнокомандующему, которого назначил Артос, и сказать ему о своих догадках, но тут из-за деревьев вышла моя до ужаса бледная дочь. У нее были испуганные глаза, а в трясущихся руках она несла две тарелки с какой-то кашей. Я вскочила и подбежала к ней.

– Герельти, что такое? Почему у тебя такой вид? Что случилось? – взволнованно тараторила я.

– Мам… на нас напали… – тихо прошептала она.

– Кто?!

– Какой-то мужчина, он выстрелил из лука в человека и попал ему в горло.

– Тот умер?

– Нет, Ротти сказал мне, что он стрелял не чтобы убить, а чтобы тот замолчал.

– Что это за человек? Откуда он? – не унималась я.

– Не знаю, никто не знает. Он говорит, что ничего не скажет, пока мы не скажем ему, кто мы.

– Ты его видела? Как он выглядит?

– Нет, не видела. Ротти сказал, что его сильно избили и сейчас он без сознания. Еще он произнес имя Филиппы. Они думают, что он с Либерии, шпион, что он ищет ее, чтоб убить.

– Так, надо в этом разобраться, – уверенно заключила я.

– Но ты же говорила, что нам не стоит подходить к ним близко, а уж тем более вмешиваться.

– Вдруг он не шпион? Вдруг он хочет помочь! А они изобьют его до смерти, и мы так и не узнаем, что он хочет.

Она сомневалась и с опаской смотрела на меня. Я обняла свою дочь и тихо сказала, что все будет хорошо.

– Пойдем, ты останешься с Роттером, я вижу, вы сдружились.

– Да, он хороший парень. По-моему, я ему нравлюсь.

– А он тебе? – с хитрой улыбкой спросила я.

– Нет, он мне как друг, да и тем более он слишком взрослый для меня.

– Хорошо. Пойдем разберемся во всей этой катавасии.

У моей дочери уже появляются женихи. Как быстро время летит. Скоро придется замуж ее выдавать, если, конечно, мы переживем весь кошмар, что творится. Я не присматривалась к этому Роттеру, хотя надо бы. Мужчины на войне особенно падки на женщин, мало ли что у него на уме. С виду он хороший парень. Сильный, симпатичный и не так еще испорчен войной, как остальные. Видно, ему не приходилось убивать. Русые волосы и выражение лица как у щеночка, совсем юн, а его уже в армию и на поле.

– Здравствуйте, Вирельга, – приветливо произнес он.

– Роттер, – кивнула я, – мне нужно повидать пленника.

– Не думаю, что это хорошая идея… он опасен, он чуть не убил нашего воина.

– Мне всего лишь взглянуть на него. К кому нужно обратиться?

– К главному, но не думаю…

– Отлично, присмотри за Герельти, пока меня не будет.

Я решительно направилась к главному, что-то подсказывало, что с этим пленником не так все просто. Если он не хотел убить нашего воина, значит, он не желает нам зла. Тогда, возможно, мы преследуем одинаковые цели? Я подошла к палатке главнокомандующего, окружающие ее воины хищно на меня поглядывали, от их взглядов мне становилось не по себе.

– Что вам надобно, мэм? – неожиданно спросил он, выходя из палатки.

– Я хотела бы взглянуть на пленника.

– Это невозможно, – уверенно отрезал он.

– Пожалуйста, позвольте! Мне кажется, он не враг.

– Все вы женщины одинаковые. Он опасен, а я дал слово защищать вас. Извините, но ваше свидание невозможно.

– Я не буду к нему близко подходить, вы даже можете пойти со мной, просто позвольте взглянуть на него.

– На что вы хотите посмотреть? Все его лицо разбито в кашу, вам острых ощущений не хватает? Надоела спокойная жизнь? – по его голосу было понятно, что он начинал злиться.

– Пожалуйста! – жалобно воскликнула я.

Он нахмурил брови, поджал губы и сквозь стиснутые зубы произнес:

– Идите за мной.

Я обрадовалась победе. Честно сказать, я уже думала, что он останется неприступным, но, даже если б он мне отказал, я пробралась бы тайком в облике нишери и все бы узнала, однако этого не потребовалось, мой дар убежденья все еще работает.

Мы вышли на небольшую поляну, я увидела человека, привязанного к дереву, его голова безжизненно упала на грудь, и я не могла видеть лица. Волосы были мокрые и темные, но темные, скорее всего, от крови. Одет он был в черный костюм, сначала мне показалось, что это нововведения Либерии, но уж очень это было необычно даже для мастеров Либерии. Странная мысль пришла мне в голову, и от нее меня всю передернуло.

– Я же говорил, что это зрелище не для дам, – ехидно произнес мой спутник.

– Я не вижу лица, можно подойти ближе?

– Нет, – оборвал он.

– Но так я его не узнаю!

Он напряженно выдохнул, но уступил. Подойдя к пленнику, он схватил его за волосы и рывком поднял голову. От увиденного я вскрикнула и чуть не упала в обморок. Лицо несчастного было все в ссадинах и кровоподтеках, некоторые места даже опухли, но, несмотря на все это, я узнала его: привязанный к дереву человек, несомненно, являлся Красавчиком Ником.

Глава 7

В трюмах замка трупы тлеют,

В трюмах замка смертью веет

Только в момент, когда мы уже повернули фауксы, я подумал, куда они нас принесут? Макс говорил, чтобы перенестись в определенное место вместе, надо держаться за руки и тот, у кого фаукс настроен на нужное место, должен его поворачивать. Ничего из вышеперечисленного мы с папой не сделали, и я с боязнью думал, куда нас занесет. Открыв глаза, я сразу понял, что его со мной нет и, скорее всего, он находился очень и очень далеко от меня, но можно было поспорить, что в месте более безопасном.

Я огляделся, и сердце бешено застучало. Как будто я никуда не исчезал, будто сейчас закричит Макс и на меня с яростью бросится Зирель. Я был в ее комнате. В Либерии был день, но почему-то тут было темно, как в склепе, да и, признаться, пахло так же. От этого я затрясся от страха. Что со мной сделают, если обнаружат? Как мне отсюда выбраться?

На кровати были видны свежие пятна крови. Ее было много, по телу побежали мурашки, а волосы на затылке встали дыбом. Вдруг его убили? Вдруг Макса убили? Она проткнула его ножом, а тот держал ее изо всех сил, чтобы та не добралась до меня, чтобы я успел убежать. Он пожертвовал собой, чтобы спасти меня.

Я сел у кровати и начал плакать, навзрыд, закрыв лицо руками. Он постоянно спасал меня, от Томы, от Висконта, когда тот пытался задирать меня, теперь его убили, его убили из-за меня! Меня трясло в истерике, я так не плакал уже очень давно, с детства наверно, но сейчас у меня уже не было сил держаться.

– Почему? Почему ты умер? Как я без тебя буду? Я не знаю, что дальше делать! Это несправедливо! – тихо хныкал я. – Я знаю… я знаю, я не должен сдаваться, если я сдамся… то я предам тебя. Ты умер, чтобы я отправился в свой мир, чтобы я привел маму, чтобы мы победили Зирель и в Либерии наступил бы мир, то самое время, о котором нам так много рассказывали. Это… счастливое время.

Я несколько минут еще побился в рыданиях, но потом успокоился. Слезы закончились. Я поднялся с колен и посмотрел вперед, передо мной было огромное зеркало, но я почти ничего не видел, так как в комнате было темно. Мне опять стало страшно, мой темный силуэт в зеркале немного пугал меня. Чтобы разрядить обстановку, я помахал себе рукой, но, опустив ее обратно, я заметил, что в зеркале рука осталась на том же месте. Это еще больше меня напугало, она просто застыла в приветственном махании, как будто время в зеркале остановили. Затем в руке что-то блеснуло, похожее на металл, и молниеносно оказалось у моего горла.

Я ничего не понимал, как моя рука могла угрожать мне ножом в зеркале, что это за зеркало такое?! Но холодный женский голос вернул меня в действительность. Я понял, что все это не в волшебном зеркале происходило, а наяву. Ледяное лезвие было приставлено к моему горлу, и я чувствовал, как от него веет смертью. Сколько людей она им убила? А вдруг один из них был Макс?

– Попался, мальчишка! – прошипела она. – Думал надурить меня? Но признаться, я не совсем тебя ожидала вновь здесь увидеть. Где Филиппа? – со злостью спросила она и еще больше прижала нож к моему горлу, из маленькой ранки пошла кровь. – А ну, говори, гаденыш! Где твоя мать?!

Я молчал, мне было ужасно страшно. Почему-то мне казалось, что она непременно убьет меня, независимо от того, скажу ли я ей правду или промолчу.

– Решил в молчанку со мной играть? Ну ладно, давай поиграем, я люблю игры!

Она дернула меня за волосы и резко потащила за собой, я чувствовал, как из ранки, сделанной острым лезвием у меня на шее, стекала капля крови. Мы шли по коридорам, потом спускались долго вниз, там было сыро и темно, по-моему, мы были под водой, потому что везде были лужи и капли стучали по стенам. Она завела меня в жуткую комнату, там стояли необычные сооружения и инструменты, и на секунду в моей голове пролетела страшная мысль, которая потом подтвердилась ужасным воплем человека: «Комната пыток!»

Зирель усадила меня на стул и приковала руки, крики несчастного не смолкали и наводили на меня дикий страх. Я ничего не должен ей говорить, я обязан молчать… я боюсь… я не хочу, чтобы мне делали больно! Она подошла к двери, откуда доносились страшные звуки, и яростно постучала. Через несколько секунд появился Тома. Увидев меня, он злобно ухмыльнулся, предвкушая потеху. Мои руки начали трястись, и их даже кандалы не смогли удержать.

– Откуда он? – спросил Тома.

– Фаукс перенес обратно. Молчит, щенок, я надеюсь, ты развяжешь ему язык?

– Будь в этом уверена, моя госпожа! – льстиво произнес он, взял ее руку и долгим поцелуем припал к ней.

Зирель села на стул напротив меня и начала яростно прожигать меня взглядом. Тома отошел к столу, где лежали разные изделия пыток, и начал выбирать, чем ему воспользоваться. Каждое орудие, которое он поднимал и оценочно крутил в руках, наводило на меня такой ужас, что зубы начинали трястись. Сам того не замечая, я начал плакать и молить о пощаде. В душе я понимал, что должен замолчать и не подавать виду, что мне страшно, но эмоции взяли верх. Тома наконец определился с выбором и направился ко мне.

– Прошу вас! Умоляю! Не делайте мне больно! Пожалуйста!

– Бойся, щенок! Ты у меня заговоришь, ты у меня все скажешь! За все ответишь, маленький ублюдок! Будешь о смерти меня молить!

– Прошу, пожалуйста! Не надо! Не надо! – я рыдал, захлебываясь слезами, мне казалось, что вот-вот я сойду с ума от ужаса и страха.

– Знаешь, что это такое? Конечно, знаешь, ты же сам это сделал! – он истерически засмеялся, и смех его разносился по подземелью злобным эхо. – Ну-ка, Марти, расскажи-ка мне, что это за изобретение?

– Нет, нет, пожалуйста!

– Нет уж, ты расскажи, мне интересно, – он говорил со мной притворно добрым тоном, а на самом деле издевался. – Говори! – Его ладонь со свистом ударила мою щеку так, что та еще долго горела.

– Это… это прожигатель, – рыдая, протянул я.

– Отлично! И что же он делает?

– Он… прожигает клетки… нервные клетки… они отмирают и потом… потом конечность непригодна… если ее не отрезать… она будет болеть… сильно болеть…

– Как, как она будет болеть, малыш Марти? – ехидно спросил Тома.

– Очень сильно… так, что ты сам будешь молить о смерти.

– Правильно! Только о смерти будешь молить… – он на секунду замолчал. – Ты! – И разразился истерическим смехом.

– Сними с него фаукс, – приказала Зирель, все это время наблюдавшая за нами.

Он тут же повиновался, а потом вмиг подскочил ко мне.

– Ну что, дружок, с чего начнем? Какая часть тела тебе больше всего не по душе? Может, уши? Кому они нужны, верно?

– Не смей, глупец! – закричала Зирель. – Не трогай тело и голову, мальчишка еще понадобится!

– Ну ла-адно, – протянул Тома с наигранной грустью, – тогда, может, пальцы? Рук или ног? Что тебе дороже? – издевался он, а меня всего било в истерике, я понимал, что меня ждет, какая нестерпимая боль. – Ну раз ты молчишь, я решу за тебя сам.

Он приставил орудие к моему большому пальцу левой руки. На секунду из моего горла не мог вырваться ни один звук, я не верил, не мог поверить, что сейчас, буквально через несколько секунд, я фактически лишусь пальца. Затем последовала боль, как будто через твой палец прогоняют электрический ток, раскаленные иглы, как будто его обливают кислотой и раздавливают под тяжестью одновременно. Я ничего не чувствовал, кроме боли, ужасной, непередаваемой, только потом я понял, что начинаю хрипнуть от своего крика.