Сила защитников

– Вы не можете меня оставить! Я тоже часть армии! Я самый лучший воин…

– Да, среди детей! – ухмыльнулся Артос.

– Я проворный, я хорошо стреляю из лука, я буду прикрывать ваши спины…

– Скорее, мы все будем спасать твою задницу, – съязвил Артос, а потом обернулся на Джереми и с ухмылкой добавил: – Если с сорванцом что-то случится, Филиппа лично с нас головы снимет.

– Ничего со мной не случится! Я отлично сражаюсь, я воин!

– Молчать, щенок, я все сказал! Ты остаешься с Вирельгой.

Как Сеня похож на Филиппу! Его взгляд, я помню ее глаза, и всегда, когда она была чем-то недовольна или что-то шло не так, как хотелось ей, глаза выражали такое же отчаянье, вперемешку со злостью и вызовом. Как будто она взглядом проклинала весь мир и говорила: «Скоро я с вами поквитаюсь!» Такой же взгляд был у Ассентия, он смотрел на Артоса и ничуть его не боялся. Другие бы побоялись так вызывающе смотреть на столь грозного человека, столь неукротимого и неуравновешенного, как Артос, но не Ассентий, этим он мне и напоминал своих родителей. Нежелание мириться с приказами, непослушание, горячий нрав, вспыльчивость, стремление, грандиозное стремление, он готов сделать все, лишь бы было так, как он сказал. Эта смесь бунтарских качеств Филиппы и Ника в мальчике делала его сильным и упорным в своих соображениях. Я смотрела на него, и передо мной мелькали то Ник, то Филиппа. И я сама дивилась и не могла поверить, что передо мной часть моей лучшей подруги и часть самого выдающегося и талантливого мальчика, когда-то жившего в этой стране.

– Я ненавижу тебя! – злобно бросил Ассентий Артосу.

На глазах мальчика проступали слезы, он еле их сдерживал, гнев помогал ему не разрыдаться, но было видно, что он держится из последних сил. Артос лишь усмехнулся его гневным словам. Как же странно было снова его видеть. За все эти годы, что Артоса и Джереми не было с нами, все мы изменились. Артос стал еще горячее и злее. Казалось, будто в его жизни главное – война, что его ничто, кроме этого, не волнует, ни чувства людей, ни свои собственные.

Он был холодный, закрытый в себе, вечно с подозрениями в голове и лютым взглядом на лице. Ничто в нем не изменилось, по крайней мере в лучшую сторону. На лице появились морщины, взгляд стал еще суровее, а душа еще чернее. Он вызывал у меня страх и какое-то неудобство, и, честно говоря, мне не хотелось находиться с ним рядом, а уж тем более говорить или общаться.

Но я видела, я понаблюдала за ним и Ассентием, и слепой не заметит его противоречивости. Он задирает и давит Ассентия лишь потому, что хочет защитить его. Он не может показать своих чувств, так как за ним устоялась прочная репутация и портить ее какой-то привязанностью к ребенку – верх непрофессионализма. Артос, так же как и я, видел в Сене Филиппу, но ее в нем было слишком мало, только глаза и некоторые черты характера, больше, конечно, Ассентий был похож на Николаса. И это, по моему мнению, раздражало Артоса. Ни для кого не секрет, что оба они недолюбливали друг друга с того момента, как познакомились, и могу спорить, даже если сейчас Ник и Артос встретятся, между ними точно разгорится какая-нибудь передряга.

Но даже то, что Ассентий похож на соперника Артоса по завоеванию Филиппы, никогда не помешает такому грозному воину, как Артос, закрыть хрупкое тельце мальчика от меча или стрелы. Я на все сто, даже двести, процентов уверена, что Артос жизнь готов отдать за сына Филиппы.

– Джереми, объяви о готовности, мы выступаем, – приказал Артос, потом посмотрел на Ассентия, тот все так же пристально сверлил его взглядом, и указал в мою сторону, мол, иди к ней, там и сиди.

Ассентий еще секунд десять так простоял, затем резко развернулся и нервным шагом направился ко мне и Герельти. Мы сидели на громадных размеров бревне и со стороны наблюдали за всеми. Обиженный мальчик подошел и сел рядом.

– Нечестно так! – не унимался он. – Я тоже должен сражаться!

– Сеня, ну там же будут здоровенные мужики с мечами и другими страшными оружиями, а ты такой маленький, они же задавят тебя! – тихо проговорила моя дочурка.

– Ничего я не маленький! Я умею сражаться и хорошо стреляю! Он просто досадить мне хочет!

– Нет, Сенечка, Артос хочет тебя отгородить от опасностей, – начала объяснять ему я, – они с Филиппой очень старые друзья, и, если с тобой что-то случится, он никогда не простит себе.

– Мне кажется, ему наплевать на все и всех!

– Если б ему было на всех наплевать, стал бы он проводить отбор желающих пойти практически на смерть?

Мальчик замолчал, видно, мои слова заставили его задуматься. Он сидел, и по его взгляду можно было проследить, что он смотрит на Артоса и думает, что же он за человек и какие мотивы у его поступков.

– Пойми, Ассентий, что ты еще ребенок, тебе всего тринадцать лет, а все те, кто сейчас идет с Артосом, – проверенные годами воины. Почти половина их жизни – это война, а теперь посмотри на себя. Ты подросток с горячей и бурлящей в жилах кровью, у тебя вспыльчивый и лихой характер и совсем мало опыта в сражениях. Ты прекрасно сражаешься, не спорю, но лишь на тренировках, а встреться ты в реальном бою с таким головорезом, как, например, Артос, ты не продержался бы и трех секунд.

Он обнял свои колени руками, сжался в комочек и закрыл лицо. Я не стала дальше его поучать своими речами, думаю, суть моих слов он уловил и теперь думает о сказанном. Артос построил отряд. Все были достойно экипированы и вооружены до зубов, но, по словам Лили, все это без толку, если им попадутся воины с оружием, что делали мастера Либерии.

Я обняла Джереми и пожелала им удачи, он так же тепло меня обнял и мило улыбнулся. Как давно я не видела его улыбки! Она ничуть не изменилась, та самая «птичка» и шкодливые глаза, только вместо беспорядка на голове восседал шлем, а в глазах появились нотки усталости и зрелой мудрости. «Как же все мы изменились!» – подумала я. С момента сражения против Кастельторфа прошло по меньшей мере около двадцати лет. Сколько всего приключилось за это время! А что было с ними? С Джереми, Артосом и Лорелей, да хранят ее тело и душу ангелы леса. Как они жили все это время? Почему-то мне кажется, что жизнь их была намного тяжелее нашей в Либерии, пусть там не сахар, но быть в изгнании еще хуже.

Джереми удивленно посмотрел на меня, видно, мой задумчивый вид озадачил его, я отмахнула наплывшие мысли и еще раз пожелала им удачи. Артосу я лишь кивнула, он ответил тем же, но, думаю, даже это уже верх его дружелюбности.

– Вирельга, моя драгоценная! Как я тебя люблю! – Парельо крепко обнял меня и покрывал мое лицо поцелуями. – Нам опять приходится расставаться! За то время, что я искал Артоса, я понял, что не представляю жизни без тебя и нашего ангелочка! И теперь я вновь должен уйти, и, возможно, навсегда…

– Не говори так, Парельо! Вы все будете живы. Мы победим, я уверена, и тогда все пойдет как нельзя лучше и мы будем жить в мире, жить в нашей дорогой Либерии.

Он кивнул и еще раз крепко обнял меня и поцеловал. По его глазам было видно, что он сомневается, что вернется и что вообще что-то получится. Я и сама в этом сомневалась, но сейчас мне надо было поддержать мужа, приободрить его настолько, насколько возможно.

Парельо обнял Герельти, поцеловал в лобик и направился к армии. Дочка смотрела ему вслед и беззвучно плакала. От ее слез у меня самой сердце разрывалось, но я не могла поддаться чувствам, какой бы это был удар по ее психике. Я должна была показать, что все хорошо и что папа скоро вернется. И, о, как это было сложно!

Отряд Артоса скрылся за деревьями, а вскоре их не было даже слышно. Мы остались сидеть на бревнышке, я успокаивала Герельти, она все продолжала плакать. Сеня сидел рядом и напряженно смотрел вслед ушедшим, будто он их видел. Затем он встал, накинул на спину колчан, а в другую руку взял лук.

– Я пойду постреляю.

– Недалеко, Сеня, чтобы тебя слышно было.

– Хорошо, – коротко ответил он и ушел.

Вскоре совсем недалеко начали раздаваться лучные выстрелы. Я успокоилась, все-таки мысль, что он может ринуться за ними, не давала мне покоя, но хотелось думать, что мальчик все понял и не собирался совершать опрометчивых поступков. Герельти успокоилась и вскоре заснула. На полянке мы находились одни, в одной стороне стрелял Ассентий, а я слушала его выстрелы, а в другой находилась остальная часть армии, но они не беспокоили нас своим присутствием. Я аккуратно уложила Герельти и накрыла ее накидкой, а сама решила размять косточки.

Я ходила вдоль и поперек полянки по сухой жухлой траве. Как давно она не благоухала! Как давно я не чувствовала настоящий, истинный запах Либерии! Запах цветов и счастья! Я подняла голову к небу, деревья уходили далеко ввысь и скрывали облака за своими темными листьями. Я не обращала должного внимания на увядающую природу Либерии, или, скорее всего, я просто привыкла к тому, что птицы и животные давно уже не подают свои голоса, что лес как будто умер.

По коже пробежали мурашки от резкого ледяного ветра. Он окутал меня с ног до головы и будто залез в душу и все там заморозил. Все мое тело передернуло, я встрепенулась и вспомнила, что теплая накидка у Герельти. Внезапно мне стало до ужаса страшно. Появилось чувство, будто за мной следят, будто кто-то смотрит на меня. Ледяной ветер еще раз прошелся по мне, я стояла как вкопанная, я даже не могла вскрикнуть, казалось, что, если я подам хоть звук, мне тут же перережут горло.

Позади меня зашелестели листья, волосы поднялись дыбом на моем затылке, сердце чувствовало приближение чего-то нехорошего. «С каких это пор я стала такой трусихой?!» – нервно подумала я, но страх не отступил. Более того, теперь я точно знала, что позади меня кто-то стоит. Меня буквально трясло от ужаса, но я сумела найти в себе силы обернуться.

Я медленно начала переставлять ноги, а потом развернула и все тело. Передо мной стоял человек в черном костюме, но костюм показался мне нездешним, такие никто в Либерии не носит, и он точно не из воинов Артоса. Мои глаза медленно осматривали незнакомца с ног до головы. Меч, колчан за спиной, черные стрелы, почти как у Артоса, но более аккуратно сделанные, лук в левой руке и повсюду натыканы кинжалы разных размеров. Наконец мои глаза достигли лица.

– А! – вскрикнула я и закрыла рот рукой.

Меня еще больше начало трясти, я просто не могла поверить своим глазам. Передо мной стояла во крови и плоти Филиппа. Она казалась мне такой нереальной, невозможной, но вот она стоит в десяти шагах от меня. Я начала плакать как ребенок, я закрывала рот двумя руками, но всхлипам удавалось вырываться.

Она стояла на твердых, прямых ногах и сурово смотрела на меня. Я не видела в ее взгляде прежнюю Филиппу, что-то в ней поменялось, а точнее, в ней все поменялось. Я постепенно успокаивалась и приходила в себя, но не понимала, почему она не кинулась мне в объятия? Мы же так давно не виделись, а она просто стоит и смотрит на меня, да еще таким взглядом, будто это я затеяла всю эту войну и неразбериху. Гнев, ненависть, недоверие, она напоминала мне Артоса, только глаза были не черные, как уголь, а пепельно-серые, но взгляд тот же.

– Филиппа! – выдавила из себя я, голос дрожал и надрывался.

– Вирельга, – ответила она и чуть мягче прибавила: – Здравствуй.

– Как? Как ты оказалась здесь?

– История долгая. Где Ассентий?

– Он недалеко, из лука стреляет. Как Мартин? А где Макс? Мы думали, ты с ним переместишься.

– Макс в плену у Зирель, а Мартин, по ее словам, в моем мире.

– Макс в плену?!

– Да, я была в замке и слышала ее разговор с Томой. Они ждут моего возвращения. Барьер поставлен с удвоенной охраной, и по всей Либерии шастают воины Зирель. Я попыталась пробраться туда вечером, но этот проклятый барьер не пустил.

– Отряд Артоса несколько часов назад направился в Либерию.

– Они не пройдут через барьер.

– Значит, скоро они вернутся, – облегченно сказала я.

– Замечательно, где мой сын?

– Слышишь выстрелы? Вот на них иди, он где-то рядом.

Я поневоле прислушалась, но вокруг царила кромешная тишина. Меня опять всю затрясло, Филиппа вопросительно посмотрела на меня, и взгляд ее принял прежнюю суровость.

– Я не понимаю, только что… я же слышала, – но тут же я поняла, что не слушала выстрелы Ассентия с того момента, как ледяной ветер напустил на меня страх.

Я побежала в ту сторону, где, по идее, он стрелял. Филиппа кинулась за мной. Мы выбежали на небольшую полянку, осмотрелись вокруг, но мальчика не было. Всем, что мы заметили, было дерево, а на его стволе рубцы от стрел сложились в надпись: «Скрытая Сила».

Глава 4

Прорвались

– Ты говорила, что сможешь убрать поле! – яростно кричал Артос на испуганную Лили.

Она была совсем белая как полотно стояла и смотрела себе в ноги, что-то неразборчиво бубня под нос. Сначала она даже пыталась пререкаться с ним, но по личному опыту знаю, что это бесполезно. Артос быстро выходит из себя, и находиться в такие моменты рядом с ним небезопасно. Я не стал вмешиваться, Лили сама должна понять его, конечно, это будет стоить ей нескольких седых волос, но все познается в учении. Я, помню, был таким же, потом подстроился под его характер, и мы стали лучше понимать друг друга.

– Я не думала, что его так быстро восстановят! Это очень проблематично вновь вводить коды на каждом участке, я не понимаю, как они сумели так быстро…

– Ты вообще хоть что-нибудь понимаешь?! Или просто глупо надеешься на ситуацию?!

– Я понимаю… – неуверенно сказала она. – Извините меня…

– «Извините»?! Да кому нужны твои извинения?! Ищи решение! – неистовствовал Тос.

– Можно найти командный пункт, который контролирует все ключи, но я понятия не имею, где он. Мы можем потратить в поисках много времени.

– О чем ты думала, когда мы составляли план в лагере?! Где ты была?!

– Я же извинилась! – ее голос срывался в рыдания.

– Твои извинения – пустой звук, глупая девка! Пошла вон с моих глаз и без нового плана не возвращайся!

Он нервно развернулся и направился к воинам, видимо, отдавать приказания. Мне стоило бы пойти с ним, я все-таки правая рука, но мне казалось, что я буду совсем не к месту, да и что-то подсказывало, что он захочет выпустить пар. Поэтому я остался сидеть в сторонке и кидать камушки в барьер. Они со звоном отлетали в мою сторону, а я вновь поднимал их и кидал.

Лили стояла на том же месте, где ее оставил Артос, и пыталась успокоиться. Мне стало ее жалко. Девочка и так волнуется за все то, что происходит, а он еще и давит на нее. Мне кажется, к концу всего этого, если это, конечно, имеет конец, она станет нервной и дерганой. Я пригласил ее присоединиться к моему времяпрепровождению, она вытерла прорвавшиеся против воли слезы и села рядом.

Я всегда знал, что я не очень хороший советчик, и, как и в другие подобные моменты, я не знал, к каким утешительным речам прибегнуть.

– Лили… – начал я, но она стремительно меня перебила:

– Джереми, но он же знал, что у нас мало шансов! Почему он требует от меня невозможного? Я надеялась, что мы пройдем, что барьер не успеют восстановить, но… это же невозможно! Так быстро… знаешь, мне кажется, что они готовы, и даже если мы пройдем через этот злосчастный барьер, – она со злостью кинула камень в него, – мы будем обречены. Они лучше подготовлены, они на своей территории… это бессмысленно.

Я продолжал задумчиво кидать камушки. Она была права, шансов у нас мало, но не попытаться тоже будет ошибкой.

– А есть еще возможности разрушить барьер?

– Как я сказала, либо искать коммуникативный пункт, либо ждать, когда фауксы прорвут поле. И то и то требует времени… к тому же неопределенного.

– То есть ты не знаешь, сколько примерно это займет?

– Нет, – коротко ответила она.

Я тяжело вздохнул и бросил еще один камень. Вдруг Лили резко схватила мою руку так, что я даже вздрогнул.

– Джереми! Брось еще один!

Я в замешательстве начал искать камни вокруг себя, она подгоняла меня нервными выкриками вроде: «Скорее!» и «Ну же, Джереми!», а камней, как назло, ни одного поблизости не было.

– Не понимаю… они же должны были отскочить обратно! – в недоумении восклицал я.

Тогда Лили вскочила и чуть ли не побежала к барьеру. Я приготовился ловить ее позади, но ничто не отбросило ее в мою сторону. Она прошла сквозь барьер и с широко раскрытыми от удивления глазами уставилась на меня. Я отвечал ей таким же взглядом. Так мы стояли и переваривали ситуацию, точнее, она понимала, что происходит, а я лишь придумывал различные догадки, скорее всего, не связанные с действительностью. Внезапно она сорвалась с места и, выкрикивая имя Артоса, побежала к нему. Все еще находясь в шоке от происходящего, я направился за ней.

– Артос, Артос! – задыхаясь от волнения, говорила она.

– Я велел тебе не попадаться мне на глаза! – холодно ответил он.

– Я помню, но послушай…

– В твою куриную голову пришла светлая мысль или ты анекдот рассказать пришла? – язвил он.

– Да послушай же ты ее! – не вытерпел я.

Его грозный взгляд, последовавший после моих слов, буквально разрубил меня пополам.

– Говори, – сквозь зубы процедил Артос.

– Барьер открыт! – с радостной улыбкой сказала она.

Артос нахмурил брови. По его лицу было видно, что он не верит ее словам, но очень хотел бы.

– Лили права, Тос. Я сам видел, как она прошла.

Он подошел к тому месту, где должен был быть барьер, и протянул руку вперед. Все было взаправду, барьер исчез. Артос с полминуты стоял, погруженный в свои мысли, потом резко развернулся в нашу сторону.

– Чем это вызвано? – спросил он.

– Филиппа… вернулась Филиппа, – тихо произнесла Лили.

Необыкновенное чувство заиграло у меня внутри. Я будто опять стал четырнадцатилетним влюбленным мальчиком. Волнение нарастало и заставляло меня чувствовать себя мелко и неуверенно. Я не мог поверить, что спустя столько лет я опять ее увижу. Изменилась ли она? Узнаю ли я ее? Конечно, узнаю! Как можно ее не узнать! А она меня?

Что интересно будет, когда мы увидимся? Кинется ли она мне в объятия или сдержанно поздоровается, как будто не проходило двадцати лет, а в ее случае десяти.

– Нужно немедленно ее найти, – уверенно заявил Артос, – если, по твоим словам, удвоили охрану, то находиться Филиппе в Либерии одной небезопасно. Джереми! – от его громкого голоса меня передернуло, и я постепенно начал возвращаться в действительность, уходя все дальше от своих мыслей.

– Да, Тос? – спокойно ответил я.

– Берешь половину отряда и идешь на юг Либерии, ищешь ее там.

– Мы будем посылать сигнал остальной армии? – спросил я.

– Пока нет. Рано. Надо получше разузнать ситуацию.

– Что делать, если я найду ее?

– Как быстро поставят барьер? – спросил Артос у Лили.

– Думаю, что в скором времени.

Он думал. Все с нетерпением ждали приказа. А мне поскорее хотелось пуститься в поиски.

– Найдешь, возвращайся в лагерь. Если закроют барьер, она вновь сможет его открыть.

– А если мы найдем, вернемся, а вы останетесь за барьером?

– Именно так и будет. Ты берешь Лили, значит, у вас будет телеграф, если найдете Филиппу, посылай сигнал остальной армии. Они подойдут к барьеру, и, если он будет закрыт, Филиппа его откроет. Потом вы идете на север, там и встретимся.

– А если ты найдешь Филиппу?

– Если ее найдет мой отряд, мы пойдем в лагерь, соберем армию и направимся на юг, найдем вас, объединимся и нападем на Либерию.

– Все понял, – коротко ответил я.

Он кивнул и отошел от меня. Я подозвал несколько десятков ребят, и мы пошли на юг. Лили шла рядом, ни на шаг не отходила. Артос не зря меня направил на юг. Он не хотел, чтобы я нашел Филиппу. Ведь замок находится на севере, а она уж точно не пойдет в леса. Я был в бешенстве. А еще больше я жалел, что однажды рассказал ему о своих чувствах к Филиппе. Точнее, не рассказал, а вскользь упомянул, но и этих слов было достаточно, чтобы понять суть всего происходящего. Теперь я жалел, что позволил ему узнать правду. Наверное, сейчас он идет на север, надеясь самостоятельно найти Филиппу, и насмехается надо мной.

Я резко остановился. Мое незначительное войско встало позади. Лили с удивлением уставилась на меня.

– Разворачиваемся! – крикнул я.

Все замешкались и начали переглядываться и перешептываться.

– Что ты задумал? – подозрительно спросила Лили.

– Мы идем на северо-запад, – решительно произнес я.

– Но Артос сказал…

– Артос сказал неверно! – рявкнул я.

Она расширила свои еще не совсем взрослые глазки и уставилась на меня. Ее взгляд изображал недоумение, удивление и чуточку страха одновременно. Думаю, она не ожидала, что я тоже могу проявлять характер.

– Это же… дезертирство… – тихо произнесла Лили.

– Нет. На юге нам нечего делать, Филиппа не пойдет в леса, ее цель: город и замок. Артос направился к замку, ну а мы пойдем в город.

– Если в лесах нам нечего делать… зачем тогда Артос отправил нас именно туда? – непонимающе спросила она.

– Это наши с ним дела, – отрезал я.

Она кивнула и больше ничего не спрашивала. Все мы шли молча. Каждый думал о своем, но мне было все равно. Сейчас меня беспокоило, кто из нас двоих: Артос или я – быстрее найдет Филиппу. Но, честно говоря, мне было немного страшно по дороге его встретить. Представляю, в какую лютую злобу он впадет. Возможно, даже прикажет казнить кого-нибудь и этот кто-то… Что-то мне подсказывает, что этот «кто-то» непременно буду я. Я не хочу поднимать восстание против своего друга, я лишь ищу справедливость. У меня столько же шансов заполучить Филиппу, сколько и у него, даже немного меньше, а он еще и не по правилам играет.

В любом случае мне достанется. Но могу сказать, что я готов бросить вызов Артосу. Столько лет я учился у него и практически стал таким же искусным воином, как и он, но проблема в том, что это у меня не в крови. Я не воин с рождения, я самоучка, а это все равно что музыкант без слуха. Возможно, в схватке он победит меня, но я хотя бы буду достойно держаться.

Я постоянно был его тенью. Артос первый, а Джереми сзади плетется. И никто не принимает его всерьез. Но даже так я все равно многого добился. Я командовал армией, воевал плечом к плечу с Тосом, многому от него научился, и я действительно благодарен ему за все. Он не только был моим учителем, но и самым лучшим другом, коим сейчас и является. Однако он не прав, отсылая меня на юг. Это нечестно.

У меня есть шанс доказать, что мы равны, поймет он меня или нет, уже дело второе, главное попытаться и проявить решимость. Ведь решительность и упорство – неотъемлемые качества лидера и успешного полководца.

Глава 5

Допрос

Я потерял очень много времени, споря со своим сыном насчет того, брать его в Либерию или нет. Конечно же, я сказал категорично нет. Это опасно, и я вовсе не прохлаждаться туда иду, а как-никак на войну. Мартин был неумолим. Он приводил всяческие доводы, почему ему стоит пойти со мной, но в итоге выхватил из моих рук фауксы и что-то с ними сделал, что я их не мог включить и перенестись.

– Мартин! Быстро включил мне фауксы! Это не игра!

– Я включу, если ты разрешишь мне пойти с тобой! – бойко отвечал он.

– Твоя мать и брат в опасности, а ты решил условия мне ставить! Сейчас же почини фауксы!

– Что тебе стоит меня с собой взять?! Я мастер, я многое знаю об их оружии, я помогу тебе!

– Нет, это слишком опасно! Тебя могут схватить и манипулировать мной, понимаешь?

– Разреши мне пойти, пап! Ты увидишь, что от меня есть толк.

Я смотрел в его жалобные, молящие глаза и думал. Мартин действительно мог пригодиться, с его слов, в Либерии многое изменилось, в том числе и оборонная сила. Так что столкнись я с их оружием, я просто не знал бы что делать, а сын может помочь. Тем более ему тринадцать, в его возрасте я уже был лучшим воином. Но вся проблема в том, что Марти не в меня пошел. Он не воин, в нем нет этой жажды сражений и адреналина, как у Ассентия. Он не боец, и, окажись он в бою, мальчик не смог бы убить.

Однако за все то время, что он отсутствовал, многое в нем изменилось. Последний раз я видел его маленьким десятилетним мальчиком, еще с детскими мечтами и роботами в голове, а, когда мы встретились в полицейском участке, я не узнал своего сына. Из ребенка он в момент превратился в подростка, мне даже показалось, что он возмужал, ручки больше не были тоненькими, как у девочки, теперь на них появились легкие мышцы, а ноги стали крепче. Да, мой сын больше не маленький, и пора с ним считаться, как со взрослым.

Я протянул ему фауксы. Он молча взял их, нажал на что-то и отдал один мне, а свой тут же надел на шею.

– Постой, – я схватил его за руку, чтобы он не переместился раньше времени. – Надо, чтобы ты надел бронежилет и специальную одежду.