Последний Праведник. Часть 2. АНИША. Вернуть свет души

– Желание девушки для меня закон, – ухмылка смыла мальчишечье выражение с лица Игнара. Он прикрыл девушку и ловко поднялся на ноги. Быстро размявшись, воин натянул поверх майки защитную куртку и приладил оружие, – что там?

– Кит завалил драгоса, но гарпун остался в теле, – Мирай кивнул в сторону восходящего солнца, – они пошли вытаскивать.

– Одни, – воин не спрашивал, утверждал.

– Одни, – праведник кивнул в подтверждение.

– Сумасшедшие…

– Не без этого.

Мирай ухмыльнулся и спрыгнул с крыши грузовика. Плотные ботинки привычно погрузились в песок. Следом бесшумно приземлился пес. Рядом тенью скользнул побратим. Ребята не входили в основной состав охраны каравана. Но проезд они отрабатывали честно. Пару минут и побратимы нагнали контрабандистов. Сразу стала ясна причина, почему они сорвались без предупреждения.

– Давай родимая…

Руки Пичуги украшали тяжелые черные перчатки. Поднеся к свежей ране на теле хищника небольшую баночку, она сцеживала в нее кровь.

– Что-то мне подсказывает, – Мирай задумчиво смотрел как темная жидкость проливаясь мимо емкости тягучими каплями стекает по темному материалу и с шипением погружается в песок, – гарпун не случайно в драгосе застрял.

– Тише ты, умник, – зашипел Кит, руки контрабандиста легко вытянули копье из мертвого тела, но тут же спохватился, – тише, – уже спокойнее проговорил парень, – не хватало, чтоб охрана услышала, – о том, что парочка таскает с собой нелегальный товар не подозревал даже старина Беркли. Ребята имели репутацию отличных наемников и их частенько нанимали сопровождать караваны, – раз уж так подвернулось, выполним один заказик.

– И кому могла понадобиться кровь драгоса, – глаза праведника по-прежнему следили за действиями девушки.

Кровь наполнила емкость. Пичуга плотно закрутила крышку и хорошенько потрясла бутылочку. Убедившись, что ничего не проливается, постучала друга по плечу.

– Поверь, это далеко не самое странное, что нам доводилось доставать, – широкая улыбка озарила грубоватое лицо Кита. – ты лучше подумай-ка, как Пичуга это пронесет.

Сдерживая хохот парень протянул подруге… упаковку презерватива.

– Нет…, – Игнар первым понял куда клонит контрабандист.

– Да…, – кривляясь, проговорила Пичуга, – а ты думал, моя сестрица тебя просто так окучивала. Ей давно в дело пора. А она честь свою берегла, пока достойные кандидаты не разбежались. А тут ты подвернулся, – тихий смех девушки скользнул по пустыне и стих вдали, – ладно, пацаны, не буду вас смущать.

Девушка спрятала товар во внутренний карман куртки.

– Пески пустыни, – Мирай невольно отступил на шаг. Теперь ему стала понятна деталь одежды девушки – над штанами она носила короткую на пол бедра юбочку, – да я в следующий раз хорошо подумаю, брать ли у вас товар.

– Возьмёшь, – улыбка сошла с лица контрабандиста, в глазах мелькнула грусть, – когда на кону стоит жизнь, возьмешь, куда денешься…

Праведник вздрогнул. Память услужливо открыла картины знакомства с Фло. Скорченное болезнью тело девушки билось в судорогах и, постепенно, под действием незаконного препарата принимало здоровые очертания. Лекарство для нее как раз и добывали Пичуга с Китом. Тень улыбки пробежала по лицу праведника. Как же уродлив их мир. Он должен вернуть сюда былую красоту.

– Что-то мы отвлеклись, – сзади послышался хрипловатый голос Игнара, воин проследил взглядом за Шорохом.

Нос пса собрался складками к переносице, острые зубы оголились в хищном оскале. Пригнувшись, он мотнул головой в сторону востока. Там, в зарождающихся утренних тенях мелькнула поднятая пыль.

– Чертовы твари, – Кит развернулся и ловко, словно не чувствуя веса, взгромоздил на плечо тяжелое бронебойное оружие, – Пичуга, ко мне!

Уговаривать девушку не пришлось. Опустившись на одно колено, она уперлась спиной в мощные ноги друга. В руках тут же оказался небольшой автомат. Похожий скользнул в руки побратима. Глаза Мирая были прикованы к барханам. До слуха почти не доносилось никаких звуков. Лишь крупное облако песочной дымки говорило – стая близко. Миг… и на верхушках холмов появились первые нападающие. Скаля мелкие острые зубы на воинов ринулся поток хищных ящериц. Размером они были не выше щиколотки и длиной в пол шага. Юркие и быстрые они брали количеством. Раздались автоматные очереди. Истошный визг оглушил пустынею, ее пески приняли пролитую кровь.

Мирай ждал. Адреналин пробежался по венам, мышцы пришли в боевую готовность. Посох привычно лег в руки. Вздох и время замедлило бег, восприятие обострилось. Мелкие тела ящериц плавным потоком струились над барханами. Легкие, покрытые наростами туловища. Пули не задумываясь поднимали их в воздух и разворачивая, швыряли на спины. Песок, смешанный с черными каплями крови, застывал воздухе и медленно оседал, отдавая дань пустыне. Жар собачьего тела, прижавшегося к ногам. Шорох выжидает, как и он. Врагов надо подпустить поближе. Чуть в стороне размеренно стучит сердце побратима. Короткими очередями он подбрасывает тела рептилий в воздух. Пичуга вторит ему, ее сердце заходится бешенным ритмом. Кит замер, воздух с трудом выходит сквозь плотно сжатые губы. Тут плечи контрабандиста напрягаются. Перенеся вес тела на заднюю ногу, он секунду смотрит в прицел. Снаряд с тихим шелестом покидает ствол и взметая столб пыли врезается под ноги огромной рептилии. Взрыв сливается с пронзительным визгом. Хищник, захлебываясь кровью, шевелит остатками конечностей. Он еще жив, но уже не опасен. На смену ему из-за барханов выплывают еще два крупных ящера. Их размер достигает высоты бедра. Снаряды оружия Кита входят в ствол. Одни за другим, он выпускает их в сторону новых врагов. Ближайший заваливается на бок. Черная кровь толчками орошает пустыню. Другой, успев отпрыгнуть в сторону, мчится навстречу.

Мирай плавно проворачивает посох. Огромная рептилия все ближе, ее немного занесло в сторону. Снаряды Кита выбивают песок из-под лап новых тварей. Автоматные очереди отбрасывают назад мелюзгу. Праведник дает знак псу и делает шаг навстречу гигантской ящерице. Присев на колено Мирай ловко подсовывает посох под передние лапы хищника и переворачивает его на спину. Утренние лучи багрового солнца на мгновение отражаются от светлой кожи на брюхе. Миг и острые зубы собаки впиваются в беззащитное горло и разрывают его в клочья. Ядовитые у рептилии только укусы. Не причиняя вреда, черная кровь, стекает с оголенных клыков собаки. Внезапно пес пригибается, щетина вдоль хребта встает дыбом. Уши дергаются в попытке уловить звук. Мирай усиливает слух. Тихий скрежет чуть доноситься до усиленного восприятия. Он нарастает с каждой секундой. Неожиданно один из барханов вздрагивает и медленно оседает в образовавшемся под ним пустом пространстве.

– Бежим! – крик вырывается из груди праведника.

Группе хватает доли секунды, чтоб среагировать. Забросив оружие все устремляются в сторону каравана. Их битва на сегодня закончена. Пустыня раскрывает свои недра и из нее выныривает огромный червь. Защитные пластины на теле животного вторят цветом багровым лучам солнца. Соприкасаясь с песком, они издают скрежет. Это единственное, что помогает услышать приближение монстра. Теперь стая его добыча. Воины бегут к грузовику. Вот уже хорошо видны люди, что подошли к оружию, оставленному Пичугой и Китом. Здоровый солдат крутит колесо гарпуна. Обгоняя наемников, рядом скользит цепь. Не менее крупный мужик застыл рядом. Потертая кожаная куртка распахнулась и открывает поседевшие волосы на все еще мускулистой груди. Старина Беркли – старожил пустыни. Сложно сказать, что больше – пережил он смертей или повидал.

Стоило ребятам подбежать к грузовику, владелец каравана спрыгнул с крыши и рывком распахнул перед ними дверь. Все четверо, пес, а затем и сам хозяин заскочили внутрь. Оставив ребят отдышаться, хозяин направился в кабину.

– Выдвигаемся, – зычный голос отдался в ушах воинов, – желания тратить патроны на эту тварь у меня нет.

Тихо заурчали двигателя, колонна машин плавно двинулась прочь от пиршества пустынного червя.

– Ну, что, оболтусы, – мужчина прихрамывая вошел в жилой отсек грузовика, – опять геройствовать удумали.

– Да ладно, шеф, – Кит поднялся навстречу владельцу каравана, – делов то было – вытащить гарпун… кто ж знал, что стая пожалует.

– Дурак ты, Кит, – Беркли по-стариковски провел рукой по едва заметному ежику волос, – ты спасибо скажи, что стая драгоса нашла. Червь запах его крови сразу учуял. Не приди рептилии, стали бы вы его завтраком. Ладно, твоя жизнь – твоя забота. Главное, чтоб других не подставлял.

– Да, шеф, – голова контрабандиста смиренно склонилась.

– А за гарпун – спасибо, – мужчина похлопал парня по плечу, – давайте, теперь сами на завтрак и отдыхать. К обеду доедем до точки разгрузки-погрузки. Там и заночуем, – старина Беркли отступил на шаг и перевел взгляд на Мирая, – там же мы с вами и расстанемся.

– Хорошо.

Праведник посмотрел в потемневшее, иссеченное песками лицо караванщика. Опыт затаился в потускневших от времени глазах. Он был значительно старше почти всех встреченных Мираем людей. В их мире ранняя смерть – обычная статистика, а вот стоит тебе пережить порог в лет двадцать пять – тридцать, и ты становишься исключением из правил. Мирай кивнул, такой расклад его устраивал.

– С утра я подожду еще пару часов, если успеете вернуться, можете и дальше двигать с нами, – все же добавил владелец каравана.

Беркли хорошо умел видеть выгоду. И два молодых наемника с псом были хорошей, и что немаловажно недорогой, боевой единицей. Дождавшись повторного кивка от праведника, Торговец развернулся и прихрамывая ушел в кабину.

…

Песок привычно скрипел под ногами. Мирай с побратимом покинули караван, как только тот остановился среди старых обнесенных высоким забором развалин. Полноценным поселением перевалочный пункт назвать было сложно. Несколько укрепленных складов за высокой стеной. Они служили местом встречи караванов. Те обменивались здесь грузами и следовали дальше. Причин задерживаться у праведника не было. Наоборот, стоило поторопиться. Вторая часть дня была хороша для броска по пустыне. Ночные твари еще не вылезли, а падальщиков, что рыскали в поиске остатков пищи после ночных охот, чаше можно было встретить с первыми лучами солнца.

Маяк уводил друзей дальше от каравана. Вот уже развалины, а вместе с ними и тяжелые грузовики, скрылись за обжигающими барханами. Они бескрайним песчаным океаном раскинулись на все восемь сторон света. Пустыня будто стекло отражала свет яркого светила. Друзья натянули защитные очки и плотнее закутались в накидки. Палило солнце нещадно. Звенящая тишина и простор наконец-то дали отдохнуть чувствам – неделя жизни в тесных грузовиках уже порядком поднадоела ребятам.

– Хорошо то как, – приглушенный платком голос Игнара донесся до слуха праведника, – я-то думал, это ты у меня мастак скуку разговорами наводить, но наемники тебя знатно переплюнули. Уши уже вяли от их бесконечного трепа – как пожрать, поспать, желательно не одному, да не сдохнуть.

– Это, брат, классический набор, – за стеклами очков мелькнули смешинки в глазах, – еда, сон, совокупление и оборона, этим мы ничем не отличаемся от животных. И лишь желание узнать истинную природу души делает человека цивилизованным.

– Пески пустыни, – тихий смех прошелестел в разгоряченном воздухе, – мне не хватало твоих заумных речей, – Игнар взбежал на бархан и огляделся, – так и по падальщикам соскучиться не долго.

– Смотри, не накликай, – Мирай усмехнулся в повязку и резко смолк, в подтверждение догадки Шорох пригнулся на передних лапах. Нос собаки настороженно сморщился и жадно втянул горячий воздух, – ну, что я говорил…

– Да, ладно, брат, – Игнар повел плечами, парные клинки с тихим шелестом скользнули в натренированные руки, – лично мне уже порядком поднадоели ночные мутанты. Что может быть лучше хорошего боя с врагом, владеющим оружием.

– Возможно не будет никакого боя…

Взгляд Мирая задумчиво устремился вдаль. Вслед за псом, он подошел к ближайшему бархану и осторожно выглянул из-за него. В открывшейся низине притаилась древняя заправочная станция. Выгоревшая краска лохмотьями висела на стенах, пески милостиво освободили кусок потрескавшегося дорожного покрытия перед ней, прям над зданием чудом уцелел плакат с рекламой каких-то закусок. Сам рисунок давно выгорел, лишь небольшой рисунок ярко алого стручка упорно не желал сдаваться солнцу. В тени под козырьком мирно сидело человек шесть падальщиков. Они были безусловно дикие. В рваных обносках с трудом можно было узнать одежду, скрюченные конечности и тела, покрытые язвами. Все как обычно. Мирай поморщился. Легкий ветер донес запах с заправки. Даже вонь гниющих заживо тел была привычной. Но вот глаза… из впалых глазниц на них смотрели вполне человеческим взглядом.

– Это что-то новенькое, – Игнар бесшумно опустился на песок рядом с братом.

– Да, – праведник не мог не согласиться.

Обычно агрессия туманила сознание дикого падальщика настолько, что он видел во всем лишь кусок возможного мяса.

– Бить будем?

– Нет, пошли проверим.

Ребята замерли на минуту, улучшенные системой внутри них, чувства были способны уловить присутствие других людей в здании. Все было тихо. Ни шелеста дыхания, ни скрипа дверей, ни щелчков взводимого оружия. А вот технику обнаружить было не так просто. Праведник дал знак псу. Шорох осторожно двинулся вперед. Вынюхивая возможные ловушки, морда собаки склонилась над песком. Ребята след в след пошли за ним. Путь оказался свободен. Подойдя вплотную к заправке Мирай поднял очки и рассмотрел оборванцев перед собой. Они пугливо жались друг к другу. По лицам трудно было определить пол и возраст. Лишь рост и очертания ломаных фигур подсказывали, что перед ними две женщины и четверо мужчин. В глазах даже светился разум. Правда он граничил с уровнем испуганного ребенка.

– Присмотри за ними, – попросил праведник и толкнул дверь.

Та скрипнула, открывая темный проход. В нос ударил запах тухлятины и испражнений. Ткань на лице не спасала от вони. Падальщики, хоть и не проявляли признаков агрессии, но все же особым интеллектом не обладали. Хотя… вскрыть банки с консервами у них получилось. Повсюду валялись пустые пластиковые дозы. Мирай, прошелся вдоль полок магазинчика. На удивление здесь сохранился довольно большой запас. Открыв рюкзак, он закинул в него пару банок овощных консервов и несколько пачек сухарей. Стандартные пайки, что они с лихвой прихватили в караване, были безусловно питательными, но порой хотелось разнообразия. Туда же пошла и вода. Она лишней точно не бывает. Больше ничего интересного он не нашел.

Выйдя из здания Мирай застал необычную картину. Падальщики потеряли страх перед посетителями. Мыча и жестикулируя, они живо рассматривали большую черную собаку. К Игнару, привалившемуся к стене и державшему их на прицеле, они не проявляли никакого интереса.

– Ну что там, – воин почувствовал бесшумное приближение друга.

– Довольно неплохие запасы сохранились, – Мирай стянул повязку с лица и с удовольствием втянул жаркий воздух.

– Хм, – побратим лениво водил взглядом по фигурам, пытающимся подойти к собаке, – странно… Что с этими делать будем. Добьем?

– Нет, – праведник так же задумчиво обвел взглядом необычные фигуры.

– Что даже проводить их в последний путь не желаешь, – брови Игнара скользнули вверх, – они все равно долго тут не протянут… А так песнь отходную им спел бы.

– Кто знает, брат, – загадочная улыбка легла на губы праведника, – возможно это им уже и не надо. Ты знаешь, говорят – святой человек способен одним присутствием поменять мир вокруг.

– Это ты про себя что ли?

– Нет, брат, во мне не столько духовной силы. Я не способен принести мир ни в сознание падальщиков, ни других мародеров, – улыбка на лице Мирая стала шире, – а это значит лишь одно. Легенда, что откопал книжник не врет. Живет еще на свете древний святой, кто способен увидеть чистоту души. И он где-то недалеко, – праведник сверился с маячком на карте, тот призывно мигнул совсем рядом, – и, возможно, он подскажет мне путь к книге знаний.

Глава 02. Легенда

От падальщиков все же пришлось отбиваться. Не в привычной манере, конечно. Обидеть чужаков уродцы не пытались, но черный пес настолько завладел инфантильным сознанием этих существ, что они поплелись вслед за друзьями. Оглянувшись, Игнар поморщился. Близость гниющих тел не радовала своим запахом. Он пару раз махнул стволом автомата прямо перед темными лицами. Никакой реакции. Достал клинки, постучал плоскими сторонами. Звук обратил на себя внимание. Но с противоположным эффектом – теперь падальщики потянулись изломанными пальцами к оружию воина. Этого допустить Игнар не мог, угрожающе замахнувшись, он попытался отогнать людей. Но те лишь подняли руки выше.

– Ты, вроде с детьми хорошо ладишь, – Мирай усмехнулся попыткам побратима отвадить от них падальщиков, – надо их чем-то заинтересовать, пугать бесполезно,.

Праведник залез в рюкзак и достал три пачки пайка. Серебристые обертки мелькнули в ярких лучах солнца, глаза во впалых глазницах тут же сосредоточились на новой игрушке. Мирай опустился на колени и разложил все три брикета на пыльном дорожном покрытии. Вскрыв по очереди каждый из них, он встал и отошел на пару шагов. Падальщики замерли. В тусклых глазах застыл интерес – брикеты от соприкосновения с воздухом начали разбухать. Воздух наполнил синтетический аромат тушенных овощей. Мыча, уродцы присели и начали тыкать пальцами в паек. Вязкое вещество оседало на коже и манило специально созданным для этого ароматом.

– Сработало, – Игнар спрятал клинки в плотно прижатые к бедрам ножны, – двинули, пока они заняты.

– Да, пошли, – сверившись с картой, праведник мотнул головой в сторону юга, – нам туда.

…

Солнце медленно двигалось к правому плечу, тени постепенно удлинялись, больше ничего странного путники не заметили. Лишь атмосфера, что воцарились вокруг, дарила непривычное их миру спокойствие. Чувства наполнились полноценностью бытия. Казалось чуть-чуть, и ты осознаешь причину существования. Мирай глубоко втянул жаркий воздух, ноздри расширились. Прикрыв глаза, он убрал изображение карты и сосредоточился на внутренних ощущениях. Невидимая нить напряглась и потянула в нужном направлении. Рядом, водя ушами бежал пес. Следом бесшумно ступал побратим. Мирай присмотрелся. Знойная дымка пустыни на горизонте приобрела вполне отчётливые очертания. Постепенно пески расступились, выпуская из своих недр невысокие скалы. Буро-оранжевый песчаник внизу вторил цвету пустыне и плавно темнел к вершинам. Возвышающиеся над поверхностью отвесные стены были бы неприступны, если бы не обвалившиеся от времени слои породы. Они создавали вполне удобные ступени, что позволяли подняться наверх.

– Нам туда? – Игнар закинул голову, капюшон скользнул на спину. Солнце обожгло и без того белые жгуты волос со вплетенными в них деревянными бусинами.

– Да, брат, – праведник поднял очки. Раскосые глаза задержались на каменистых выступах. Те выглядели надежно

– Я почему-то не удивлен, – воин усмехнулся, – и почему чистота стремится подняться в горы… Долины ваши укрепленные, теперь этот святой.

– Не подняться, брат, уединиться, – взгляд Мирая тоже скользнул вверх по горным ступеням, – порой чистота требует одиночества.

– Да ну тебя, – Игнар тряхнул головой, бусины с глухим звуком стукнулись друг о друга, – это же скучно.

– Тому, кто познал внутренний мир, скучно уже во внешнем, – праведник усмехнулся и подойдя к скале провел ладонью по шершавой каменистой поверхности.

– Да, ладно… И что там такого может быть интересного внутри, – в глазах воина зажегся азарт, – смотри даже Шорох ухи навострил.

Пес и вправду присел на задние лапы и внимательно слушал хозяев. Острые кончики ушей слегка подрагивали.

– А это у каждого свое, брат, – Мирай потрепал пса по жесткому гребню, ладонь задела металлические шипы на ошейнике, – Господь в сердце безграничен. Мне Он откроет одно, тебе совсем другое.

– И что же Он открыл тебе?

Игнар не часто интересовался у друга, чем он занимается во время медитации. Но атмосфера вокруг располагала к откровенности.

– Вообще-то о таком не принято спрашивать, – легкий смех сорвался с губ праведники, – но у меня нет тайн от тебя. Я пока только ищу связь с Богом. И пытаюсь понять, что же Он от меня хочет. А вот человек, к которому мы идем, он определенно должен слышать Господа в своем сердце.

Мирай поднял посох и, поставив его на первый выступ в виде ступени, уверенно двинулся вверх по естественному подобию лестницы.

Подъем оказался достаточно простым. Молодые натренированные тела легко справились с нагрузкой. Полоса препятствий в их родном монастыре отличалась куда более изощренными формами нагрузки. Мощные лапы Шороха отлично удерживали собаку на каменных выступах. Солнце еще не успело коснуться горизонта, как все трое преодолели последний уровень и выбрались на ровную макушку скалы. Ветер заиграл одежной. Накидка слетела с головы праведника, лучи отразились от выбритой смуглой кожи. Шорох поморщился и принюхавшись посмотрел вперед. В центре площадки стояло полуразрушенное здание. О том, что оно когда-то было Храмом, можно было лишь догадываться. Величественный купол венчал красивые резные колонны. В них угадывались очертания фигур людей и животных. Где-то это были сцены битв. Воины в богатых доспехах верхом на слонах поднимали вверх грозное оружие. В других местах фигуры застыли в причудливом танце, а кое где можно было угадать любовную сцену.

Мирай зачарованно осмотрелся и сделал пару шагов вперед. Накидка зацепилась за что-то острое. Храм окружали застывшие в разных позах статуи. В положении людей не угадывалось логики. Кто-то, грозно хмуря брови, доставал оружие. Клинок такого как раз и поймал край одежды праведника. Кто-то в ужасе закрывал лицо от одному ему известной беды. Кто-то в благоговейном трепете падал на колени. Объединяло их одно – невероятно искусное исполнение. Выточенные из камня лица сочились живыми эмоциями. Одежда развевалась на ветру. Мирай присмотрелся. Удивление застыло на лице праведника. По большей части это было знакомое тряпье и уродливая броня падальщиков. Не диких, что бесхозно ходили по пустыне. А тех, кто вполне организованными группами грабили и пожирали всех, до кого могли добраться. Все они были обращены лицом к одной главной статуе. Она коренным образом разнилась с остальными. В отличии от каменных изваяний, в мужчине можно было разглядеть оттенки цветов. Будто бы вековой слой пыли покрыл живую фигуру. Мужчина застыл в позе лотоса, руки сложены на коленях. Тело обнажено по пояс, грудь украшала лишь странного вида гирлянда. Будто время не дало свежим цветам засохнуть, а заточило их в плен камня. Лицо с прикрытыми глазами светится умиротворением и лишь огромный узел волос на голове кажется живым. Ветер будто играет кончиками тонких длинных, похожих как у побратима, жгутов.

– Я так понимаю, это и есть наш святой, – Игнар подошел к центральной статуе и дотронулся до дредов на макушке, – что-то он не кажется живым, – воин растер на пальцах темную пыль и поднес их к носу, – обычный камень, ничего особенного.

– Да, это он, – Мирай подошел к статуе, от нее исходила мощная энергетика, но жизни в ней праведник не чувствовал, – как жаль, вряд ли теперь он ответит на мои вопросы.

Праведник медленно опустился на колени и склонился в поклоне перед телом, что стало камнем и где совсем недавно обитала великая личность. Лоб коснулся земли, острая каменная крошка впилась в кожу, губы чуть слышно прошептали.

– Прошу одари меня своим благословением, помоги очистить сердце от мирских желаний и увидеть верный путь.

Тело праведника замерло на несколько долгих минут. Разогнув спину Мирай еще какое-то время смотрел в окаменевшее лицо, а затем не поднимаясь скрестил ноги перед собой и перевел взгляд в багровеющее небо. Солнце медленно ползло к горизонту.

– Что ж, заночуем здесь. Развалины исследуем на рассвете, а потом двинем дальше.

– Как скажешь, брат, – Игнар опустился на землю рядом с другом и погладил пристроившегося между ними пса, воин невольно проникся моментом, да и спешить было некуда, – расскажи мне о нем…

– О тут есть, о чем рассказать, – улыбка скользнула на губы праведника, – наш друг книжник проводил сутки напролет в архивах, пытаясь собрать осколки легенды и сложить со сведениями, что он почерпнул, живя в долине, – перед глазам Мирая возникла долговязая фигура товарища, он только сбрил свои непокорные кудри и лысая голова блестела в приглушенном свете лампы, – к сожалению, имени этого человека не сохранилось. Народ запомнил его по делам. Этот великий святой видел фальшь в любом месте. Его внутренняя сила была настолько велика, что стоило ему склониться в поклоне перед теми, в ком он заметил черноту окутавшую душу, тот сразу обращался в камень, – праведник прошелся взглядом по застывшим изваяниям, косые лучи солнца багряными языками пламени заплясали на темной поверхности, глаза полыхнули алыми всполохами, – а души сразу отправлялись на адский суд. Святой бродил по миру, даря истинное знание о Боге и останавливался в разных Храмах. Но со временем, его перестали пускать в места поклонения Господу. Ведь души тех, кто служил Божествам, тоже постепенно темнели. Их мотивы покрывались корыстью, а сердца пропитывались алчностью. За маской лицемерия они могли прятаться долгие годы. Но стоили нашему путнику зайти в Храм и поклониться Божествам, как все становилось ясно. Если служение было осквернено черными помыслами, Божество покрывалось трещинами, или рассыпалось пылью у его ног.