Стаи. Книга 3. Столкновение миров

Лис сам не заметил, как раскололось сознание. Малая часть, как придаток оружия, механически вскинула винтовку, беря в прицел несущийся смертоносный поток. Она – просто робот, действующий по заученной программе: цель-огонь-перезарядка, не больше того, просто программа, контролирующая живое тело.

Остальная душа коброй взвилась прочь от земли, расправив плечи, накрыв чёрными крыльями ангела смерти, казалось, проспект целиком. Яростное шипение пополам с грозным рычанием, в которых уже не было и тени страха, что всего минуту назад пожирал слабое человеческое «Я», пропитанные ядом и адским огнём, присоединились к хору голосов братьев и сестёр. Они дружно смеялись над глупой моралью и гуманизмом: нельзя победить, не став частью страшного представления, невозможно убивать, не окунувшись в смерть с головой самому. Действо, путь и столь чудовищное и беспощадное, формирует свой маленький Океанес, собственное течение в не знающей берегов Великой Реке, и можно стать идеальным воином, только отдавшись этому ручейку целиком. Сформировать крошечную, но свою Вселенную идеального боя, упиться музыкой сражение, вдохнуть в него кровавую суть и тогда…

Через камеры беспилотных разведчиков, что кружили под низкими тучами, затаив дыхание, маршал Жуков и офицеры штаба, следили за стремительным приближением полчищ пришельцев. Оборона выстроена «лесенкой», так, если бы фигуры «Слонов» на шахматной доске расставить по диагонали, чтобы фланкирующий огонь тяжёлого оружия простреливал улицы чуть ли не от начала до конца. Задумка была хорошей – пулями, минами, снарядами, ракетами, гранатами, всем, что только может нести смерть захватчикам, заставить пришельцев загнуть фланг своей орды. Изменить направление наступления, загнать их в тесные улицы, зажатые пиками небоскрёбов, а потом…

Эволэки, практически беззащитные, если считать число стволов и запасы патронов, оказались в самом дальнем углу «шахматной доски», и первыми приняли удар. И военные невольно напрягались, глядя из безопасного (пока!) далека, как вырвавшиеся на простор южной части Московии твари оседлал проспект Первого Мая и всесокрушающим потоком устремились вперёд. Казалось, что ряды восковых фигур замерли поперёк широкого рукотворного ущелья, хиленькая плотина, не способная даже приостановить бег кровожадных пришельцев. В помещении штаба повисла оглушительная тишина, нарушаемая только резкими сигналами средств связи, на вызовы которых в эту страшную минуту никто не обращал никакого внимания. Все замерли в жутком испуге. Не устоят! Их просто сметут! Как могут несколько сотен бойцов, большинство из которых женщины и девушки, сдержать этот девятый вал?! Но…

Орда молотоголовых, почуяв стремительное нарастание напряжения в эфире, чуть сбавила бег. Маленькое сомнение, едва заметная трещинка в самоуверенности, в коллективном осознании собственной силы, даже непобедимости, и Диолея даёт команду.

Бей гадов!!!

Сотни напружиненных эфирных тел слитно рванулись в яростную атаку, и первые ряды чудовищ, словно взбесившись, бросились на своих сородичей. Голова атакующей колонны вмиг споткнулась, пошла кувырком в безобразном хаосе вспыхнувшей кровавой драки. Хвосты рубили тела товарищей, страшные пасти рвали головы и шеи, летели во все стороны вырванные из поджарых животов кишки, ударили фонтаны крови.

Сорвавшиеся с цепи эволэки, утонув в Реке Сражения, бросались в бой, как одержимые. Связанные единым полем, они видели своих товарищей и подруг, знали каждое их действие. Каждый удар соратника, каждая победа, каждая капля чудовищной боли поверженного врага, что их души вбирали в себя целиком, без остатка, всё слилось в свой океан уничтожения и смерти. Безошибочно и беспощадно, они вязали своей силой сознание очередной жертвы, и бросали в кровавую драку на ещё свободного от невидимых пут пришельца, и пошла резня…

Округлившимися от удивления глазами офицеры штаба смотрели за разворачивающимся боем «ботаников». Твари, всего минуту назад неустрашимо мчащиеся вперёд, рвали друг друга на куски, образовав настоящую баррикаду искалеченных, орущих тел. Гора окровавленных хищников стремительно росла, уже не было видно ни асфальта, ни снега, только невероятная мешанина тел, хвостов, голов.

Мёртвые, умирающие, тяжелораненые, оглушённые чудовищными ударами невидимых молотов, они, отчаянно крича и рыча, старались выбраться из ловушки. Вырваться из-под тяжести тел обречённых товарищей, вырваться из-под колпака чудовищной силы, что накрыла стаю целиком, не давая даже свободно сделать вдох полной грудью. Загустевший воздух, казалось, жадно впитал в себя реки крови, и она заставляет хрипеть тебя в припадке страшного удушья…

Лис работал. Страшно, быстро, ловко, без эмоций, как матёрый мясник. Зафиксировать огонёк прицела на чудом прорвавшей сквозь кровавый хаос побоища твари. Огонь! Упала! Ещё! Для верности! Пуст магазин! Перезарядить!

Его разъярённая душа, опьянев от силы, что питала сама себя, получала всё новые и новые подсказки от неслышных самому острому уху голосов. Этот занят! Хватаем того! Бросок, захват, и ты властелин вселенной, спрятанной в теле сильного зверя! Тебя пьянит ярость битвы, ноздри щекочет дурманящий аромат крови и смерти, что пропитал даже Небо! Вперёд! Рвать! Кусать! Крушить! На кусочки! Пока бьётся сердце, пока ещё раны только разжигают в тебе кровавый угар, а не валят с ног! Бей их всех!!!

Словно волна, ударившая о дамбу, орда пришельцев сначала вздыбилась в яростном осознании непреодолимой силы, и, сдавшись, потекла в сторону, заполоняя улицы слева от фаланги эволэков, провожаемая короткими, злыми очередями зениток, что не давали врагу ударить во фланг удивительно воинства…

Геннадий Алексеевич был очень доволен – в первые полчаса после удара основной группировки врага всё развивалось вполне в соответствии с планом. Натыкаясь на не очень большие по численности, но по-настоящему хорошо вооружённые заслоны, невообразимые массы пришельцев заскользили вдоль линии обороны с юго-запада, от «верхнего» края «шахматной доски», всё сильнее и сильнее забирая в сторону.

Каждый перекрёсток встречал их орудийными залпами, ливнем трассирующих пуль и снарядов, от которых становилось светло, как днём. Взрывались управляемые минные поля и ёмкости с горючими материалами, строчили пулемёты и автоматы, неспешно отбивали дробь автоматические гранатомёты, и стаи, неся потери, всё сильнее и сильнее склонялись на северо-восток.

Далеко не всё и не везде шло гладко. Не выдержав удара, таяли ряды защитников, иногда гибли целые подразделения, открывая агрессорам путь к реке. Через множество дыр и дырочек в обороне текли за спину оборонительных порядков и отдельные чудовища, и небольшие группы. В места крупных разрывов направляли авиацию, вертолёты, танки, но всё равно, южная часть города стремительно заполонялась молотоголовыми.

Такое развитие событий было неизбежным, тем более что в Московию с запада, востока и севера проникли отнюдь не малочисленные цепи загонщиков – чтобы окружить такой большой город, врагу пришлось выделить немало сил. В мегаполисе уже не было ни фронта, ни тыла. Всюду была слышна стрельба, взлетали в воздух сотни осветительных ракет, взрывы слились в несмолкающие раскаты грома, как будто какой-то ненормальный чудак решил устроить новогодний салют.

На всех улицах лилась кровь и красная, и фиолетовая. Твари вырывались из темноты переулков и колодцев коммуникаций, поодиночке и небольшими стаями, рвали беззащитных людей, сами падали, сражённые пулями, умирали под ударами машин, у чьих водителей хватало мастерства разогнаться на свободном пятачке тротуара, вопреки невероятному потоку автомобилей.

Смертельно уставшие офицеры штаба на все эти «мелочи» не обращали внимания. Пусть за каждой из них крылась смерть человека, горе семей, потерявших родных и друзей. Главное – это сдержать как можно дольше южный фронт, не дать рухнуть плотине, скреплённой только отвагой тысяч бойцов. Если рухнет эта стена из огня и стали, храбрости и самопожертвования, то полчища чудовищ переправятся через реку, и тогда…

Маршал на минуту подошёл к панорамному окну, открывающему вид на добрую половину города, и рванул ручку. Суета отдела боевого планирования осталась за спиной, в голову ударил смрад пожаров, до ушей донеслась канонада яростного сражения, под форменный китель ледяной ветер запустил свои цепкие пальцы, жадно забирая тепло у разгорячённого тела.

Бесконечные вереницы огней запрудили дороги, огненным кольцом одностороннего движения зажав северную часть города. Весь транспорт, который только удалось собрать за считанные дни, медленно втягивался в Московию, упирался в чёрную ленту реки, делал крюк по кварталам, и уходил на северо-запад, прочь от наступления чужаков. Водная артерия, словно стремясь выиграть это состязание, спрятала широкую гладь под палубами больших и малых судов, что, отчаянно сигналя друг другу, торопливо причаливали, заполнялись под завязку людьми, и в спешке уходили в фарватер. На взлётно-посадочных полосах, рулёжных дорожках и стоянках аэропорта тоже было не протолкнуться – крылатые машины взлетали и садились с опасно малыми интервалами, а с одной из полос бульдозеры, управляемые то ли отчаянно смелыми людьми, то ли киборгами, убирали ещё горящие обломки двух столкнувшихся самолётов.

А в южной половине города бушевал неистовый бой.

Полосы непроницаемой тьмы, что образовывали погасшее во многих районах освещение и дымы пожаров, перемежались с яркими, почти праздничными, фейерверками. Во все стороны летели очереди трассирующих пуль, весёлыми дорожками чертили в небе огненные следы ракеты, частые, короткие вспышки взрывов гранат и снарядов. Прямо между зданиями носились вертолёты, пуская к недалёкой земле строчки огоньков. Словно ночные мотыльки они призывно мигали навигационными огнями, то собираясь в стайки, набрасываясь на какую-то особо приглянувшуюся пилотам цель, то брызгами света разлетаясь каждый по своим делам…

– Геннадий Алексеевич!

Маршал секунду постоял спиной к своему подчинённому, с наслаждением вдыхая колючий морозный воздух, собирая волю в кулак, прежде чем снова окунуться в невероятный водоворот штабной работы, и только потом повернулся:

– Да, Евгений Фёдорович, что случилось?

Немного бледный от всего пережитого майор без лишних формальностей ответил:

– Центр обороны в кризисе, – они уже шагали к карте, и доклад был сделан на ходу. – Мы заставили врага стекать вдоль линии обороны к центру, но тут скопилось уже столько этих тварей, что дивизии тают на глазах!

Маршал Жуков замер у огромного экрана, заложив руки за спину, расправил плечи и с ледяным спокойствием заметил:

– Всё, как мы и планировали.

Штаб замер, ожидая команды на начало чудовищного светопреставления, пока командующий в последний раз прикидывал расстановку сил, своих и вражеских.

Полчища молотоголовых уже угодили в невидимый капкан, заполонив широкие улицы в деловом центре Московии, у огромной площади, из основания которой титаническими пиками рвались ввысь, задевая стрелами верхушек сыплющие снегом облака, четыре величественных небоскрёба. Ещё большие массы тварей напирали на них сзади, спеша получить своё угощение из свежего мяса. Весь этот невообразимый океан кроваво-красного цвета уже захлестнул целые районы, выбросив далеко в стороны жадные щупальца, разорвавшие во многих местах оборону дивизий, полков, батальонов.

– Не совсем то, на что мы рассчитывали, – заметил маршал, нахмурив брови. – Предполагалось, что в ловушке окажется минимум вдвое больше монстров, но медлить больше нельзя – ещё полчаса, и линия защиты рухнет.

Он обернулся к генералу сапёрных войск:

– Дмитрий Игнатьевич! Командуйте! «Каменный дождь»!

Колонна эволэков отходила. Вымотанные тяжёлым боем, многие уже не могли поддерживать собственный наступательный порыв – пропустив через себя боль и смерть множества врагов, они едва могли мыслить и принимать здравые решения. Их мутило, выворачивала наизнанку рвота, и, сбившись в плотную кучу, они просто брели друг за другом, закрываясь капюшонами от снега, что ветер бросал им в лица.

Бойцы и слабые эмпаты, выжавшие себя до капли в ментальных атаках, ощетинились во все стороны стволами, свинцом прокладывая дорогу. Мирра, Диолея, Лассава и Нариола шагали в первой шеренге, Лис в последней, следя за тем, чтобы никто из смертельно уставших соратников не отстал. Над странным воинством всё так же гордо реял флаг, вселяя в души уверенность и гордость за совершённый подвиг. Враг не прошёл, не упал стяг, не втоптали в кровавый снег лапы чудовищ Вечный Цветок!

Но, это была только их победа, маленькая, очень важная, один из кирпичиков, из которых и сложилась надёжная стена. Там, за широкой гладью вскрытой ледоколами реки, невообразимое число людей, целый город, получили шанс вырваться из кровавого ада. Это и была их цель, их боевая задача, и они всё сделали: выстояли, выдержали, не побежали. Но надо отходить.

По параллельным улицам, освещая дорогу фарами и прожекторами, пробиваясь сквозь засады и стычки, двигались сильно поредевшие войска. Маршал принял единственно правильное решение – спрямить линию фронта, ведь успех, что в обороне, что в наступлении, зависит в немалой степени от плотности огневых средств и живой силы. Если есть высокая плотность, то можно или остановить врага, или, наоборот, прорвать его оборону. Если нет войск в достатке, то будет поражение – хоть защищайся, хоть наступай, а итог один…

У Лиса кружилась голова, но он старался, как мог, помогать стрелкам, поливая раскалённым дождём тварей, если у тех только хватало мужества приблизиться. Но, к счастью, таковых было немного, хотя улицы, здания, подземелья техногенного панциря, сковавшего землю, были полны опасностей. Эволэки устроили врагу хорошее кровопускание, и пришельцы держались в сторонке, сами убирались с пути. Особо непонятливых останавливали пули, с небольшими стаями прекрасно расправлялись зенитчики, просто сметая с мостовых атакующих, превращая целые этажи зданий в кровавое месиво из ошмётков плоти, обломков мебели, клочков тканей.

Военный лидер поторапливал своих подруг и товарищей, и, превозмогая усталость, эволэки нестройной, но плотной колонной трусцой бежали вперёд – потери были, но только у прикрытия из спецназа, да и то терпимые. Понимая, что большинство соратников просто не смогут применить свои способности ещё раз, Элан жаждал только одного – как можно скорее достичь мостов через реку. Они действительно сделали всё, что могли, и, хрипя, спотыкаясь и падая, поднимаясь на ноги, подхватывая под руки обессиленных друзей, бежали вперёд, надеясь успеть, но не успели…

Невиданная даже в самые пышные праздники канонада стихла, съёжилась испуганно, когда в самом сердце города громыхнули невероятной силы взрывы, выбросив из-под четырёх высоченных небоскрёбов столбы пламени. Зарево выхватило гордых исполинов целиком, до высоких шпилей, дрогнули, рассыпаясь на мириады смертоносных осколков, тысячи стёкол, и к земле посыпался настоящий дождь острого кварца.

Эволэки, все как один, инстинктивно задрали головы кверху, и увидели картину разрушения во всём её невообразимом масштабе, и собственными глазами, и глазами сотен сирин, что призраками кружили в снегопаде.

Четыре колоссальных здания вздрогнули, чуть присели, и, сначала медленно, но с каждой секундой всё быстрее и быстрее, стали валиться на бок, каждый в свою сторону света. Сапёры славно поработали, выполнив необычный приказ на «отлично», и по широким улицам в жуткой панике заметались тысячи и тысячи тварей, в тщетной попытке спастись от настоящего града из бетона и стали, что с оглушительным грохотом рушился на них с разъярённых небес.

Земля вздрогнула, заходила в испуге крупной рябью поверхность реки, миллионы тонн камня, металла и пластика с громовым раскатом ударили слитным залпом тысяч орудий, необъятные облака пыли взвились вверх, накрывая удушливым серым одеялом весь центр Московии…

Многие эволэки рухнули на колени – они совершили серьёзную ошибку, открыв сознания сиринам, и эта инстинктивная реакция дорого обошлась. Невероятной силы ментальный вопль тысяч существ, вмиг похороненных под рухнувшими небоскрёбами, добил и без того искалеченные души, разум уже отказывался бороться за собственную жизнь, желая только спасительной тишины и покоя. Даже если их подарит смерть, всё равно, лишь бы больше не слышать этого океана боли и страданий, всё равно, человек ли гибнет, или не человек…

Бойцы спецназа, соратники, кому хватило ума не поддаться желанию посмотреть падение зданий «во всей красе», засуетились вокруг эволэков, тормошили, били по щекам, натирали лица снегом, стараясь привести их в чувства. Через несколько минут, наполненных до краёв отчаянием и надеждой одновременно, стало ясно, что двигаться колонна не в состоянии, а тут ещё и летуньи предупредили о надвигающейся опасности.

Сати пришельцев в панике бросились прочь от каменного дождя, и стали захлёстывать отступающие войска.

Притихший было бой разгорелся с новой силой – зажатые между облаками пыли, заваленными непроходимыми терриконами обломков четырёх громадных сооружений улиц, люди и пришельцы дрались насмерть. Бойцы старались пробиться сквозь полчища хищных тварей, чудовища – спастись от настигающей их серой мглы, стремительно расширяющейся от эпицентра катастрофы.

– В здание!!! – орал в рацию Элан, взмахами руки показывая на невысокую, «всего» этажей сорок, «свечку». – Тащим всех туда!!! Проще защитить несколько лестниц и стены, чем все стороны света одновременно!!!

Снова пришлось бежать наперегонки с безжалостным временем. Эволэков вели под руки, тащили на плечах, несли, в конце концов, на руках все, кто ещё был в состоянии держаться в вертикальном положении. Многие, видя стремительное приближение чудовищ, уже отчаялись, понимая, что сотни соратников просто не успеют укрыться за стенами – патронов слишком мало, а зенитки выколотили всё до последнего снаряда, и теперь беспомощно застыли, растеряно вращая чашами локаторов.

Спасли положение сирины, ринувшиеся на выручку со всех близлежащих районов. Они отрывали от земли бесчувственные тела, и переносили их на крышу, тут же вертикально падали вниз, снова хватали очередного несчастного и, едва не разрывая мышцы от натуги, мчались вверх. Бойцы спецназа, и ещё способные передвигаться самостоятельно эволэки, бежали вверх по лестницам, отправляли самых обессиленных на верхние этажи лифтами.

Элан оставался на улице до самой последней секунды, стараясь в жуткой суматохе поспешной эвакуации проследить за тем, чтобы на истоптанном снегу не осталось ни одного тела. Он беспрестанно вертел головой, стараясь своими зоркими, привычными к темноте глазами, не упустить в завесе суетливо мелькающих крыльев ни одного соратника. Только когда в небо подняли последнего эволэка, бойцы спецназа едва ли не силой затащили его внутрь, и помчались вверх, по тёмным лестницам.

Внутри уже шла не менее поспешная подготовка к обороне. Кицунэ неспроста выбрал именно это здание в качестве опорного пункта – занимая небольшую площадь на земле (в мегаполисе каждый квадратный метр на вес золота!), оно предоставляло, пожалуй, единственную возможность отбить приступ и хоть немного перевести дух, решить, что же, собственно, делать дальше? Бойцы сгоняли, сносили всех гражданских на самый верх, стараясь по максимуму ужать периметр обороны, ведь тот теперь исчислялся не метрами фронта, а метрами высоты. Каждый лишний этаж – множество окон, через которые внутрь могут проникнуть чудовища, но тут возникла уж совсем непредвиденная сложность.

– Элан! – Мирра, чуть живая от усталости, но, «благодаря» своим небогатым ментальным способностям, оставшаяся в строю. – У нас проблема на первом этаже, в зале.

Лис кубарем сбежал вниз, где в холе всё ещё держали оборону несколько десятков бойцов. Не понимая причину, по которой солдаты и офицеры не покидают опасной зоны, профессор набросился на них:

– Все наверх!!! Чего ждёте?!?!

– У нас тут ещё сотен пять гражданских! – утихомирил его офицер и потащил за собой.

Теряющийся в догадках Иригойкойя неожиданно оказался в весьма просторном зале, где сидели плотными рядами верующие. Ожидая увидеть что угодно, только не толпу полоумных религиозных фанатиков, всё ещё надеющихся на помощь Бога, проклявшего ввергнутый в кровавый кошмар мир, Элан опешил. Взгляд затравленно метался по небольшим алтарям, россыпям горящих свечей. Потрясённый до глубины души человеческой глупостью, он заорал во всю глотку:

– Вы что, сдохнуть хотите?!?! Бегом наверх!!!

По рядам прошлась лёгкая волна, но никто не стронулся с места, а духовный лидер красивым басом ответил:

– Ступайте своей дорогой, воины, не оскверняйте Храма Господнего оружием. Мы в руках Отца Нашего Небесного, он нас спасёт или призовёт к себе, если на то будет Его воля.

Понимая, что нет ни единой лишней минуты для пустых разговоров, взбешённый лис-оборотень, с горящими глазами стремительно сблизился с попом, представ перед ним в тусклом свете во всём своём пугающем обличие.

Батюшка попятился, когда, наконец, разглядел обветренное, далеко уже не человеческое лицо, с торчащими парными ушами, огромными глазами, в яростном пламени которых горела чистая ненависть, разглядел хлещущий воздух хвост.

Демон-лис сорвал со спины ружьё, открыл затвор, и загнал патрон в патронник:

– Давайте посмотрим, остановит ли молитва смерть?!

Голос, полный злорадства, ещё метался по залу, когда грохнул выстрел, и священник опрокинулся на спину, получив травматическую пулю в грудь. То, что духовный наставник был хоть и оглушён сильнейшим ударом, но отнюдь не мёртв, до прихожан не дошло, и в зале поднялась настоящая паника, подхлёстываемая новыми выстрелами. Взбешённый профессор палил в потолок, на этот раз уже картечью, и на головы людей пластами падала штукатурка, что только ускорило эвакуацию.

Бойцы пинками и прикладами направляли потерявшее пастуха стадо вверх по лестнице, спеша загнать их на верхние этажи – сверху уже гремели очереди, стараясь сдержать молотоголовых на расстоянии выстрела. В сумасшедшем беге перепуганной толпы невозможно было понять, насколько успешно братья по оружию отбивают приступ, и подъём сопровождался отборными матюгами и увесистыми ударами, придающим новые силы замыкающим. Самым последним тащили хрипящего батюшку, под громогласные обещания Лиса отправить «сумасшедшего фанатика на вожделенную встречу с богом», если только тот ещё хоть раз попадётся ему на глаза.

Элан оказался наверху как раз в тот момент, когда твари, уже бросившиеся в погоню за ускользающей добычей, стали быстро подниматься следом – бойцы открыли огонь фактически поверх его головы, бросив для верности несколько гранат на лежащие ниже лестничные площадки. Из разбитых пулями окон солдаты и эволэки поливали чудовищ, пробующих добраться до них по стенам. С крыши какие-то гении с головами, переполненными креативным мышлением, швыряли «лимонки» у которых были выдернуты кольца, загнанные в гранёные стаканы. Запал зажигался только после удара о тротуар, или дорогу, когда стекло разлеталось, выпуская на волю спусковую скобу, и гранаты взрывались на земле, а не в середине полёта к ней. «Дом Павлова» оказался в кольце разрывов, и враг отхлынул, оставив несколько десятков убитых и раненых…

Элан не без труда пробрался сквозь коридоры, набитые народом, в комнату, где расположился их импровизированный штаб.

– Чёрт бы побрал этих идиотов! – продолжал он шипеть и плеваться, как перегретый утюг. – Еле удрали!

– Расслабься, друг! – Мирра сгребла его в охапку. – Успели, и то ладно.

Люди устали. Чёрные лица, не пойми, толи от всего пережитого, толи от плохого освещения, а, может, и то того, и от другого сразу. Все они профессионалы, в той или иной степени, и прекрасно понимали, что без помощи извне отсюда мало кто уйдёт живым.

– Патроны и гранаты почти вышли, – докладывал командир спецназа, для которого чокнутый профессор, сражающийся, как лев, обрёл весомый авторитет. – Есть взрывчатка, мы её заложили в лифтовые шахты и на лестницы – если что, разнесём их в клочья. Но всего добра хватит только на один штурм, потом – рукопашная.

Лис-оборотень, швырнув на захламлённый пол рюкзак, рухнул в свободное кресло, с удовольствием расслабив гудящие ноги и спину:

– Шутку понял… Смешно…

Жутко хотелось спать, но страх перед будущим и ответственность за жизни друзей, которую снимет с плеч только собственная смерть, заставляли мысли искать выход из критического положения.

А выхода не было. Прорываться пешком, имея в качестве багажа не одну сотню едва осознающих себя эволэков, и ещё большее число окончательно потерявших связь с реальностью прихожан церкви – верное самоубийство. Сирины утащить такую прорву народа по воздуху также не в состоянии – летуны и летуньи уже почти сутки бороздили небеса, стараясь успеть везде и всюду, и очень устали. Оставалось только два варианта.