Ягда. Огонь в тени

– Кто-то идёт! – заторопился мальчик, хватая подругу за плечи и ставя на ноги. Она поспешно вытерла лицо рукавом, развозя по раскрасневшейся коже неизвестно откуда взявшуюся грязь.

– На ловца и зверь бежит, – долговязый сплюнул и криво усмехнулся. Выглядел он бледнее, чем в прошлый раз, глаза впали, лицо стало казаться ещё более вытянутым.

– Может, ну её? – опасливо пролепетал толстяк, прикрывая рот платком.

– Больные дома должны сидеть, – огрызнулся Ромка.

– Зато вы двое выглядите слишком здоровыми, – не унимался главарь. – Как думаешь, Мих?

Варя не сводила глаз с мальчишки из параллельного класса, который ещё недавно так сильно ей нравился. Он всегда был настолько мерзким? Или это она была слепой? «Как та старуха», –холодок снова пересчитал позвонки. Она начинала привыкать к этому чувству.

– Они такие чумазые, – брезгливо поморщился Есин, – даже заразе противно к ним липнуть.

Варя бы непременно кинула в него чем-нибудь или ударила или сделала хоть что-то, но даже подумать не успела. С воинственным кличем Ромка кинулся на школьного любимчика и, протаранив его головой, повалил на землю. Кажется, он молотил руками, не глядя.

– Убери его! – скомандовал долговязый.

Толстяк помедлил, косясь на Варю, но главаря он боялся чуть больше. А, может быть, этот страх был немного привычнее, с ним он хотя бы знал, что делать. Поэтому большие ручищи схватили Ромку за плечи и оттащили его, брыкающегося и зло ругающегося по-цыгански, на безопасное для противника расстояние.

– Не смей его трогать, – процедила Варя сквозь зубы.

– Где-то я это уже слышал, – ухмыльнулся долговязый и подмигнул рычащему Джеку.

Девочка сжала кулаки, чувствуя, как в голове затуманивается. Если то, что сказала старуха, правда, у неё может получиться. Воспоминания, минуту назад приносившие только боль и отвращение, теперь дарили каплю надежды. В её разум снова просачивалась радость, как в тот день, когда впервые смогла ответить тётке Настасье. Нехорошее чувство. Недоброе. У неё не было времени о нём подумать тогда. А теперь нет смысла. Нужно только понять, как это делается.

Ягда.

Имя хлещет её по щекам усиливающимся ветром.

Ягода.

Злость разливается по всему телу кипящим ощущением превосходства.

Ярость.

Страх проступает в глазах противников.

– Ведьма! – Мишка выплюнул ругательное слово ей в лицо. – Это всё ты!

Звучало слишком знакомо, но откуда?

– Точно, – зашептал толстяк. – Хворь эта поганая из-за тебя пошла. Даже брата не пожалела, нежить!

Долговязый двинулся на неё, но сильный порыв ветра сбил его с ног.

– Беги, пока можешь, – её глаза сверкнули огнём, но сердце сжималось от сказанного. Будто и не она произносила все эти фразы.

Туман нарастал, тьма стояла напротив. Чернота грозила засосать её целиком.

– Варь? – встревоженный голос позвал её из темноты.

Встряска. «Тебя зовут Ягда». Порыв ветра разрезал воздух на части.

– Да, Варька, блин!

Завеса рухнула. Перед девочкой оказалось лицо друга. Огромные тёмно-карие глаза были в несколько раз круглее обычного. Он неистово тряс её за плечи и выкрикивал имя, которое подарила ей Мария.

– Эй,– прохрипела Варя, с трудом переводя дух. – Ты, что корова? Не мог его пнуть?

Они переглянулись и, заливаясь истерическим хохотом, повалились на землю, лицами к небу.

– Интересно, – произнесла девочка, удивляясь собственному равнодушию, – когда он стал таким?

– И что ты только в нём нашла, – недовольно пробубнил Ромка.

– Ну как, – Варя подняла руку, заслоняя ладонью солнце, казавшееся слишком ярким после недавней темноты, – он же отличник. Вроде как хороший мальчик.

Друг усмехнулся.

– Чего?

– Если тебе нужен «хороший мальчик» – встречайся с Джеком.

Она хотела ответить или засмеяться, а, может быть, ударить его. Такие разные чувства пришли к ней одновременно, разрывая изнутри. Что-то менялось, пугая и одновременно пробуждая любопытство. Мысли путались, превращаясь в кашу. У неё не было никаких ответов, так почему другие ждут их? Она и сама понятия не имела, что такое эта тень и почему она гонится за девочкой. Жестокие слова чужих мальчишек ранили её, заставляя вернуться к тому, от чего она так упорно бежала. Хворь пришла за ней, и хоть меньше всего на свете она хотела бы вредить любимым, Стёпка заболел. И это случилось из-за неё.

– Варвара и Роман, – знакомый голос, всегда казавшийся низким для женщины, прервал её раздумья, – я, может быть, не понимаю, но что-то мне подсказывает, что лежание на заплёванном грязном асфальте до добра не доводит, особенно в эпидемию.

– Здравствуйте, Антонина Сергеевна, – закричали друзья в один голос, вскакивая на ноги.

– А мы как раз к вам шли, – поспешно добавила Варя.

Учительница озадаченно улыбнулась. Это была грузная женщина с жидкими волосами мышиного цвета, собранными в вялый хвостик, и румяным лицом, большая часть которого скрывалась под огромными затемнёнными очками. Сквозь них едва можно разглядеть глаза. Несмотря на инвалидное кресло, к которому прикована много лет, и преклонный возраст, она всегда остаётся очень активной и жизнерадостной личностью. Это не могло не восхищать Варю. Но больше всего девочка любит истории и легенды, которые частенько рассказывает Антонина Сергеевна.

– Нам очень нужно, – она начала запинаться, подбирая слова, – в общем, мы бы хотели…

– Получить от вас сведения, – пришёл на помощь Ромка, тоном оперуполномоченного из своего любимого сериала. – Очень важные, – добавил менее уверенно.

– Если и впрямь важные, – хохотнула Антонина Сергеевна, – тогда пойдёмте в дом.

Шаг в прошлое

В комнате пахло старой мебелью и полынью. Обилие книг на полках завораживало. Варя часто размышляла о том, сколько понадобится лет, чтобы все их прочитать. «Одной жизни тут точно не хватит», – разочарованно вздыхала девочка каждый раз.

Она отхлебнула из кружки странно пахнущий напиток и скривилась. Этот травяной чай только с виду напоминал знахаркин. Вкус очень горький, а запах слишком странный. Но допить всё равно придётся. Мама говорит, что нельзя заставлять себя что-то любить. У Макара на этот счёт своя теория: «Если чувствуешь неудобство или нежелание – лучше сразу об этом сказать, чем всё время обижать человека своей тайной, которая рано или поздно всё равно откроется». Но Антонина Сергеевна – одна из немногих людей, кого Варя не хотела бы расстраивать ни в коем случае. Тем более теперь, когда её помощь так нужна. Поэтому девочка затаивает дыхание и делает ещё один глоток, замечая, как Ромка брезгливо отставляет свой бокал в сторону.

– Что ж, посмотрим, – торопится учительница, появляясь в дверях с приличной стопкой книг на коленях. – Может быть, вот это подойдёт. И почему же вдруг вас так заинтересовала баба Яга?

– Действительно, – бурчит под нос друг, – почему?

Варя не решалась ничего ему рассказать. Она уже была пугающей в его глазах, а любому терпению есть предел. Вдруг она окажется дочерью самой злобной сказочной старухи? Сможет ли Ромка это принять? А относиться к ней как прежде?

– Это для Стёпкиного задания, – выпаливает девочка, заранее приготовленную отговорку. – Вы же знаете нашу ситуацию. А у него каникулы не резиновые, когда он потом успеет подготовиться…

– Какая заботливая сестрёнка, – улыбается женщина, – сразу видно – родная кровь.

Слова, которые ещё недавно заставили бы её сиять, теперь толстой иголкой впиваются в сердце, оставаясь в нём болью. Неприятное ощущение растекается по телу невыносимой слабостью.

– Итак, Варвара, – голос учительницы звучит отдалённым эхом, убаюкивая сознание, – значит, баба Яга. Существует много поверий. Одни ассоциируют её с образом смерти и считают проводником в другой мир.

– Вроде царства Аида? – Ромка звучит резко, диссонирует с тягучей дремотой, всё сильнее затягивающей Варю,

– Скорее перевалочная станция. Межмирье, если хотите. Или всё-таки Межмировье.

– А Яга – перевозчик? – вставляется девочка, пытаясь бороться со слабостью.

– Возможно, – женщина шелестит страницами, быстро пролистывая книги. Ещё одни убаюкивающиё звук.

«Что ж такое!» – злится Варя, с трудом разлепляя глаза.

– А вот ещё, – останавливается женщина, пробегая глазами по тексту. – Часть исследователей связывает этот образ с обрядом инициации, в котором юноша становится мужчиной, проходя определённые испытания. А его наставник как раз… Хотя знаете что?

Книга с шумом захлопывается, резкий звук немного приводит Варю в чувство.

– Есть ещё одна легенда. Можно сказать – местная. Теперь её никто не помнит…

Выждав некоторое время и убедившись, что всё внимание обращено к ней, Антонина Сергеевна начинает говорить.

– Это история о древнем племени врачевателей, которые обитали здесь задолго до того, как славянские народы ступили на алтайскую землю.

Варя смотрит прямо в глаза рассказчицы, но с каждым новым словом тяжесть наваливается на плечи, а пелена застилает глаза. Тьма снова подступает к ней, но отдаленный голос ведёт за собой, дальше от обжигающего огня и пугающей черноты. Туда, где лес ещё не успел обуглиться, а дом – врасти в землю. Там нет старухи с пустыми белками, только прекрасная молодая женщина с длинными чёрными волосами и печальными зелёными глазами. Она возится у печки, напевая что-то задорное, но лицо её остаётся грустным.

Дверь издаёт неприятный звук, от которого всё внутри холодеет, но хозяйка даже не оглядывается.

– Чего ты копаешься? – бурчит вошедшая низким женским голосом. – Времени в обрез.

Фигура, закутанная в чёрные одежды, оглядывается через плечо, рассматривая что-то на улице. Варя успевает увидеть сморщенное старушечье лицо и поблёкшие серые глаза. «Не она», – выдыхает с облегчением девочка.

– Луна не окажется в нужном месте раньше положенного часа, – устало откликается хозяйка.

– Не мудри мудрёную. Знаю без тебя!

Свёрток в руках пожилой женщины начинает подёргиваться. Хозяйка резко оборачивается на звук, глаза её сверкают ядом.

– Живая?

– Это судорога. Пропащий ребёнок.

У Вари обрывается сердце.

– Но душа-то, – поднимает бровь зеленоглазая.

– Ты мне не доверяешь? – щетинится в ответ старушка.

– Я никому не доверяю.

– Я триста лет этим занимаюсь.

– И сколько провалов ты потерпела?

Пожилая женщина шумно сплёвывает под ноги собеседнице, почти швыряет свёрток на тряпки, расстеленные на столе, и, плотнее закутавшись в чёрный платок, разворачивается к выходу.

– Куда собралась? – голос зеленоглазой звучит повелительно, но слышаться в нём нотки с трудом скрываемой тревоги.

– Раз такая умная, сама разберёшься.

– Прошу, – хозяйке требуется много усилий, чтобы смягчить свой тон, – останься.

Старушка медлит, будто выжидает чего-то

– Время, А̀го.

– Тени тебя поглоти, Я̀ги! – сдаётся, наконец, сероглазая.

– Это именно то, чего я пытаюсь избежать, – лукаво улыбается хозяйка. – Если мы всё сделаем правильно.

– Думаешь, твои сёстры делали что-то неправильно?

– Думаю, им не хватило духу дойти до конца.

Огонь в печке вспыхивает, заставляя Я̀ги отдёрнуть руки.

– Проклятье!

Старушка надтреснуто смеётся:

– Нетерпеливая ты.

– Это не имеет значения.

А̀го разворачивает ребёнка, и у Вари холодеет в груди. Малыш похож на резинового пупса – такой же маленький и безжизненный. «Никогда мне не нравились эти игрушки», – морщится девочка.

– Всё имеет значение, когда речь идёт о жизни и смерти.

– Меня смерть не коснётся, – самодовольство Я̀ги поражает, хоть и выглядит она всё мрачнее.

– Всех касается.

– Но не тебя.

– Всех, – повторяет Аго внушительно, задерживая долгий взгляд на собеседнице. – Просто одни встречаются с ней лишь единожды, а другие…

Она умолкает, раскладывая вокруг ребёнка пучки засохшей травы, похожие на те, что висят в знахаркиной летней кухне.

Яги открывает рот, чтобы ответить, губы её шевелятся, но Варя уже не слышит ни единого звука. Разум туманится. Огонь подступает. Картинка смазывается, плывёт, вышибая почву из-под ног. Состояние полёта. Она ненавидит такие сны. «Это значит, ты растёшь», – говорит Макар. Но почему нельзя было придумать более приятного способа? От этого укачивает. И тошнит. А ещё…Варя не успевает домыслить. Изображение снова обретает чёткость.

Аго ворожит над костром, произнося неизвестные слова грудным голосом так монотонно, что если бы девочка не ощущала себя уже спящей, то непременно бы зевнула. Яги укладывает маленькое тельце на возвышение перед собой. И, направив взгляд в небо, начинает повторять мудрёное старушкино заклинание.

Огонь плещется в такт словам, напоминая живое существо. Движения его с каждым звуком переходят в ритмичный танец. «Не по себе», – слишком слабое выражение, чтобы передать гамму чувств, вызванную этим странным действом. Но Варя слишком увлечена и напугана, чтобы вообще о чём-то думать.

Голос старушки возвышается, переходя на крик. Высохшие руки её летают на ветру, как крылья больной, но непокорённой птицы. Ладони сжимаются в кулак и…

Девочка не успевает понять, откуда взялись короткие кинжалы, похожие на два огромных железных когтя. В считанные минуты Аго оказывается возле Яги. Безумный танец её продолжается. Языки пламени повторяют каждое движение. Голоса, слившиеся в одну неприятную, проходящую по телу дрожью мелодию, звучат у Вари в голове, отдавая звоном в ушах. Хочется убежать, спрятаться, но ноги, точно вросшие в землю, не могут сделать ни шага. «Они меня не видят, – слабое утешение, которое почти не спасает. – Это просто сон».

Кинжалы поблёскивают, отражая пламя, и проплывают так близко к белой коже хозяйки дома, что дыхание перехватывает. Но женщина остаётся равнодушной. Глаза её сосредоточенно вглядываются в небо. Туда, где полная луна разливает своё мерное свечение.

Картинка снова смазывается. Но не так, как раньше. Всё вокруг остаётся даже слишком ясным для ночного времени. Но эта женщина… Что с ней такое? Варя протирает глаза, чтобы лучше вглядеться. Тьма наползает на длинное белое платье, окутывает Яги, будто заковав её в цепи. С каждым резким жестом старушки чёрные путы слабеют, отлипая от тела хозяйки, и выливаются… «В ребёнка, – ахает Варя, и дрожь в её теле усиливается, заставляя зажмуриться. – Это слишком». Резкий звук, будто кто-то подавился, снова привлекает её внимание.

Яги прерывается, тревожно вертит головой в поисках источника.

– Что это?

Старушка не обращает внимания.

– Аго, что это? – она прикладывает руки к лицу и снова отодвигает их, длинные пушистые ресницы начинают быстро трепыхаться, как крылья испуганной бабочки. – Я ничего не вижу.

– Стой смирно, – шипит та в ответ, продолжая своё дело.

– Ты меня обманула, ведьма! Ты всех нас обманывала!

Огонь недовольно взвивается, и Варя готова поклясться, что в этот момент пламя щетинится и скалится, как озлившийся пёс.

Чёрная жидкость начинает сочиться из глаз Яги, растекаясь по щекам. Резкий и отчаянный крик, настолько громкий, что ветер срывает с места листья и палые ветки, возносится над лесом. Огонь вспыхивает, готовый наброситься в любую секунду.

– Да стой же ты, негодная! – ревёт Аго, но тьма, вырывается из ребёнка и сливаясь с той своей половиной, что всё ещё выходит из Яги, начинает формироваться во что-то осязаемое и такое знакомое.

– Нет, – шепчет Варя, делая несколько интуитивных шагов назад. Если бы она могла о чём-то думать, то удивилась бы вновь вернувшейся способности двигаться.

Чёрный силуэт едва различим в ночной темноте, но девочке не нужно много усилий, чтобы узнать её. Беда, что следовала за ней по пятам, с того рокового дня. Хворь, которая напала на брата и продолжает захватывать их дом. Тень, не отступившая от неё даже сейчас.

«Проснись! Проснись! Да, проснись же ты!» – она непременно бы ударила себя, но тело снова налилось свинцом, не позволяя ей даже пальцем пошевелить.

– Живой дух, – принюхиваясь, рычит Яги. – Ты принесла мне живого ребёнка! С душой!

Аго нависает над малышкой, и пугающая усмешка проявляется на её губах.

– И как только учуяла…

– Ты…

– Испытание, Яги, – перебивает старушка. – Ты же не думала, что всё будет настолько просто? Ты сама говорила – Время.

Хозяйка наклоняется вперёд, пытаясь отдышаться, но даже на расстоянии Варя улавливает короткое движение её носа. Как собака, которая пытается напасть на след. Доля секунды. Яги замирает.

– Я на это не согласна, – скрежет, внезапно появившийся в её голосе, вызывает знакомый холодок в позвонках.

Женщина стремительно разгибается, выхватывая один из кинжалов из руки старушки, лезвие со свистом прорезает воздух. Варя не успевает зажмуриться. Или вскрикнуть. Острие ударяется о поверхность возвышения. Прямо в том месте, где только что лежал ребёнок. Младенца больше нет. А магическое орудие тонет в серебристом мотке ниток, похожих на паучий кокон. Красная жидкость сочиться из пореза. Кровь? Кто знает…

– Пустышка! – рычит Яги, полностью теряя над собой контроль.

– Ты хуже их всех! Правда думала, что я принесу его сюда? – кряхтит старушка. – Так ты никогда не сможешь избавиться от тьмы. Она вечно будет следовать за тобой.

– Зачем мне избавляться от того, что можно подчинить?

– Испытание…

– Плевать я на него хотела.

– Не твоё.

Аго устремляет взгляд в темноту, и Варино сердце начинает колотиться с такой силой, что кажется, будто всё тело трясётся вместе с ним. Выцветшие серые глаза смотрят прямо на неё.

– Не бойся того, что пугает, ибо друг твой ближе к врагу, чем к тебе, – губы Аго не шевелятся, но голос звучит внутри Вари. – Не всякий враг таковым и останется. Как и не всякий друг. Не верь им, но надейся на них. И на себя.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.