Проклятье старинного кольца

Как много хлопот от этих женщин! Когда он женился на Эстер, Джордж понимал, что нежной и покорной она не будет. Но деньги! Олдоакс лежал почти в руинах, а собственных средств у него не было.

В этом смысле брак оказался удачным. Жена не только принесла с собой капитал, но и наладила хозяйство. Однако любоваться целыми днями на ее постную физиономию Джордж решительно не мог. Вот и приходилось оказывать знаки внимания милым созданиям, попадавшимся под руку.

Что-то уперлось ему в бок, и Джордж заерзал в кресле, устраиваясь поудобнее. Это не помогло, и пришлось обследовать карманы, чтобы понять, что там такое твердое. Во внутреннем кармане нашлись какие-то бумаги, но Джордж не мог вспомнить, зачем их туда положил.

Поднеся находку поближе к камину, он с удивлением обнаружил, что текст написан на незнакомом языке. Он уже видел что-то в этом роде в архиве жены. Какой-то старинный текст, невесть как оказавшийся в Бэклоу и привезенный Эстер с собой. Может быть, это он и есть?

Давно ли эти бумаги пребывают в его кармане? Может быть, с того момента, как он потерял записку? С другой стороны, старые бумаги Бэклоу его совершенно не интересовали, и положить их в карман сам он не мог.

Потирая ушибленную челюсть, Джордж с ужасом подумал, что знает, откуда взялась рукопись. А заодно и кто его ударил. Но как он посмел?!

Не иначе, это дело рук Фостера! По приказу дорогой женушки он вполне мог шпионить за собственным хозяином, украсть у него записку и подложить взамен странную рукопись. Это само по себе возмутительно.

Но поднять руку на графа?! Это выходит за всякие рамки. Пожалуй, надо выяснить, правильны ли его догадки. И если да, Эстер придется выгнать своего секретаря, выгнать с позором.

В конце концов, он хозяин дома и муж, и здесь он не отступит. Подозрительность графини не знает границ, слежка за мужем в собственном доме возмутительна. Но допустить, чтобы слуга поднимал руку на своего господина, не сможет даже она. Эстер придется покориться.

Приняв такое решение, Мортимер позвонил в колокольчик. На пороге кабинета тотчас появилась младшая горничная. Она вошла осторожно, стараясь не смотреть сэру Джорджу в лицо. Бедняжка! Должно быть, он ее напугал.

– Дитя мое, не видела ли ты кого-нибудь в гостиной, когда мы с тобой были там? В смысле, кого-то еще? Может быть, секретарь моей супруги заглядывал в комнату?

– Нет, сэр. Я убиралась там одна, больше никого не было, а потом зашли вы, – Лиле хотелось поскорее покинуть кабинет, пока хозяину не пришла мысль снова начать к ней приставать.

– Ну и хорошо, ну и ладно, – пробормотал Джордж. Действительно, девчонка стояла лицом к камину и не могла видеть, кто входит в комнату. Не заметила же она его самого! – Возьми вот эти бумаги и отнеси на чердак. Там стоит большой сундук, положи их туда. Это все из Бэклоу и дорого моей жене.

– Слушаюсь, сэр, – сказала обрадованная Лиля, схватила бумаги и поспешила вон.

Поднявшись на этаж, она заглянула в сверток. К ее удивлению, это оказались лекции по темпорологии. Надо же! Значит, Генка может передавать сюда разные предметы. Вот было бы здорово, если бы он вытащил ее отсюда! Интересно, как он это делает?

Вряд ли стоило относить эти бумаги в сундук леди Эстер. Генкины лекции она оставит себе. Можно спрятать их в шкафу с постельным бельем для прислуги. Господа туда не заглядывают, а Эмма близорука и в темноте ничего не заметит, особенно если засунуть их под застилающую полку бумагу.

В воскресенье утром сэр Джордж обычно оставался в замке один. Леди Эстер со слугами уходила спозаранку на утреннюю службу в деревенскую церковь. Он не знал, что в этот раз она никуда не пошла.

Леди Эстер не спала всю ночь. Ее посетила великолепная идея, но она сомневалась… Новая служанка Лили ничего не помнит о своем прошлом. Она может оказаться как дворянкой, так и простолюдинкой. Так ли уж это важно? Девочка, безусловно, хорошо образована. Ее следует лишь немного подучить танцам и этикету, может быть, живописи. У Мортимеров нет своих детей, а поместье нужно кому-то оставить. Если удочерить девушку, никто не будет возражать – родственников у нее нет. Прошение королю об удочерении может передать Виктория – двоюродная тетушка Эстер.

У леди Эстер закружилась голова от смелости своих планов. Она, конечно, всегда быстро решалась на важные поступки, но тут дело слишком необычное: среди ее знакомых никто не усыновлял детей. Но она же не виновата, что Бог не послал им с Джорджем потомства. Что ж… У нее на девочку большие планы. Вряд ли Лили будет возражать, а Джорджа она уломает.

Затем Лили следует выдать замуж за того Мортимера, который наследует поместье, в браке родятся дети, и Олдоакс отойдет сначала мужу Лили, а затем ее детям. Таким образом линия Мортимеров, заканчивающаяся на Джордже, не будет прервана, и замок останется в их семье. Только бы убедить в этом мужа.

Мортимер лениво потянулся и встал с кровати. Накинув теплый бархатный халат, он побрел в библиотеку. Кроме книг там располагался шкаф со спиртными напитками, чтобы он мог потягивать виски, сидя в кресле и листая философские трактаты. Эстер не приветствовала употребление виски с утра. Алкоголь в их общем доме подавали только к ужину, в семь вечера. Но это так нескоро!

Джордж уже открывал ключом заветный шкаф, когда в библиотеку влетела энергичная жена. Ее всегдашнее серое платье было безукоризненным, но из прически вылез непослушный локон, который при быстрой ходьбе падал ей на лицо, закрывая один глаз. Мортимер быстро захлопнул створку шкафа и повернулся к ней.

– Дорогая, ты разве не на службе?

– Нет, как видишь. У меня к тебе важное дело.

– Я весь внимание, – с готовностью ответил сэр Джордж, радуясь, что жена не заметила его намерения выпить виски.

– Сядь, Джордж, разговор будет непростой.

– Ты меня пугаешь. Что-нибудь случилось?

– Что ты думаешь о Лили?

– О новой служанке? Она мила, но не слишком приветлива.

– То есть отказывает тебе в твоих приставаниях.

– Ну что ты, дорогая. Она же совсем ребенок.

– Вот об этом я и хочу поговорить. Понимаешь, у нее никого нет из родни. И она ничего не помнит о своем прошлом.

– Это хорошо или плохо?

– Нам это на руку. У нас же с тобой нет детей.

– Да, дорогая, я сожалею об этом.

– И встает вопрос, кому достанется Олдоакс, когда нас не станет.

– Милая, ну зачем думать о таких грустных вещах…

– Потому, что мне не безразлично, что станет со всеми моими трудами.

– Но я не понимаю, причем тут служанка?

– При том, что нам надо ее удочерить.

– Но она всего лишь служанка…

– Подожди. Подумай сам – у нее никого нет. Она не помнит своего прошлого. Никаких помех не будет. Мы пойдем к викарию, и он запишет ее, как нашу дочь.

– Зачем? Не лучше ли оставить все как есть?

– Затем, что мы выдадим ее замуж за твоего кузена, и они получат после нашей смерти Олдоакс.

– А если кто-то узнает, что наша дочь даже не дворянка?

– Я скажу викарию, что она моя дальняя родственница из обедневшей ветви Бэклоу.

– Это слишком смело, Эстер.

– Я все продумала. Лучше подумай, как уговорить Карла. Ему всего тридцать. Они родят здорового мальчика, и род будет продолжен.

– А если он не согласится?

– Можно обещать ему хорошее приданое. У него, кажется, нет денег. Если он женится на нашей дочери, то получит постоянное содержание для их семьи. При рождении сына оно будет увеличено.

– Да, Эстер, ты умеешь убеждать. Прекрасное решение проблемы! Давай выпьем по этому поводу.

Леди Мортимер вынула у него из пальцев ключ от шкафа со спиртным и положила себе в карман.

– Выпить тебе дадут на ужин. Немного грога по случаю прохладной погоды.

Как всегда после ланча, леди Эстер сидела у себя в кабинете и работала. На сей раз она подсчитывала доходы от собранного крестьянами урожая и от арендной платы за земли поместья Мортимеров. Вопрос с удочерением Лили ее волновал, но каждодневная работа должна быть выполнена, невзирая на грандиозные долгосрочные планы. Графиня была одета в то же серое платье, которое принесла ей Эмма с утра, лишь позволила себе слегка ослабить корсет с помощью горничной. Так гораздо удобнее сидеть за секретером с работой. Графиня задумалась, не превысила ли она расходы на содержание замка и выплату жалования слугам. В этот момент в дверь постучали.

– Войдите, – громко сказала леди Мортимер.

– Ваша милость, прошу простить за беспокойство, – испуганно произнесла Лиля, – но там к вам приехала леди Лонгфильд. Я ее провела в гостиную.

– Хорошо, девочка, ступай.

Леди Эстер удивилась до крайности. С Джулией Лонгфильд у нее сложились довольно натянутые отношения после того, как графиня узнала, что та флиртует с сэром Джорджем. Приезжать без приглашения – с ее стороны поразительный шаг. Ее могли привести к леди Мортимер только чрезвычайные обстоятельства. Но что могло случиться? Джордж дома, с ним все в порядке. Может, что-то с Ричардом? Хоть он и никудышний человек, но все же – Бэклоу.

Леди Эстер вызвала колокольчиком Эмму, чтобы та помогла ей затянуть корсет, и, приведя себя в порядок, спустилась в гостиную.

Джулия сидела в кресле в своем розовом платье, как обычно, с глубоким декольте, демонстрирующем ее белую кожу. Волосы она забрала наверх. Но это не главное, основным было то, что на шее соперницы красовалось рубиновое ожерелье, точно такое же, как у леди Эстер. Хозяйка дома, напротив, была одета в серое платье с глухим воротом, которое украшала только жемчужная брошь. Зато ее русые волосы были тщательно уложены, а светло-карие глаза излучали гостеприимство.

– Рада вас видеть, душенька, – поздоровалась графиня Мортимер.

– Здравствуйте, дорогая Эстер. Мне так захотелось навестить вас! Мне же абсолютно не с кем поговорить в поместье.

– С удовольствием с вами поговорю, но прошу подождать еще минуту. Я должна сделать кое-какие распоряжения.

Леди Эстер позвонила в колокольчик около двери и вышла в холл. Подошедшей к ней Эмме графиня тихо велела найти в ее шкатулке рубиновое ожерелье и доложить о результатах поисков. Затем леди Мортимер вернулась к гостье. Она непринужденно заговорила с Джулией о погоде и о начале театрального сезона в столице.

Через пять минут в гостиную вошла Эмма, извинилась и зашептала на ухо графине: «В вашей шкатулке нет рубинового ожерелья».

Глаза леди Эстер потемнели от гнева: значит, кто-то из ее домашних украл у нее драгоценность и продал или подарил Джулии Лонгфильд. Скорее всего, это сделал Джордж – украл драгоценность и подарил своей любовнице. Слуги на такое крупное воровство не пойдут, побоятся. Они могут украсть серебряную ложку или солонку, поскольку хозяйка не проверяет наличие посуды, но дорогое ожерелье – вряд ли. Эмме она верит, как самой себе. Лучшая кандидатура для кражи, конечно, Ричард, но она его не принимает. Как он мог бы попасть в ее спальню?

– Милая Джулия, какое у вас чудесное ожерелье! – взяв себя в руки, сказала графиня, – где вы его купили?

– Это такая невероятная история! Я вчера была в городе и зашла в ювелирную лавку, а там лежит эта чудная вещица. Я просто не смогла пройти мимо, хотя вещь и дорогая.

– Надо же, я там была совсем недавно, но не видела ничего подобного, – фальшиво удивилась леди Эстер.

– Его там и не было. К хозяину лавки только что пришли товары из Персии, и я успела первой, – зеленые глаза леди Джулии победно засверкали. Она добилась своего: леди Мортимер страшно ей завидует! Это так приятно сознавать.

Леди Лонгфильд поговорила с хозяйкой дома еще с полчаса, отказалась от чая и поехала домой. А графиня напряженно думала, как ей выяснить все про ожерелье. Она решила созвать слуг и выпытать у них правду. Возможно, кто-то знает, как ее рубиновое украшение попало в руки соперницы.

Слуги собрались в холле сразу после отъезда леди Джулии, по первому требованию госпожи. Некоторые дрожали от страха, поскольку всех вместе их собирали только по неприятным поводам. Билл держал в руках крупные ножницы, которыми подрезал кусты в парке, штаны Джека были испачканы в конском навозе, лицо кухарки раскраснелось – видно, она пекла пироги. Хорошо выглядели только Эмма и Лиля, всегда готовые к вызову хозяйки.

– А где Генри и мальчишка Том? – спросила леди Эстер.

– Я сейчас их позову, – предложила Эмма.

– Ладно, не стоит, – сказала леди Эстер, – они, скорее всего, ничего не знают. Вот что, у меня к вам всего один вопрос: кто хоть что-то знает про мое рубиновое ожерелье?

Все хором заголосили, что ничего не знают, но в этом хоре графиня услышала тонкий голосок Лили: «Я знаю».

– Все свободны, кроме Лили, – сказала хозяйка.

– Говори, что тебе известно, – велела она девушке, когда остальные слуги разошлись.

Лиля послушно рассказала, как убиралась в кабинете, и видела, что сэр Ричард вошел в спальню госпожи и взял из шкатулки драгоценность. Ей пришлось сознаться, что она специально подглядела за Ричардом и при свете его фонаря увидела, что именно он взял.

«А эта девчонка совсем не глупа, – подумала леди Мортимер, – если бы она сразу рассказала мне про воровство, я бы ей не поверила. А она дождалась, пока Джулия приедет ко мне в ворованном ожерелье. Это хорошо, но как теперь поступить?»

Ричард переходил уже границы дозволенного. Необходимо срочно подавить его дурные наклонности.

Глава 10. Как зарядить концентратор?

Неудача на футбольном матче заставила Генку продумать, как действовать дальше. Концентратор наверняка можно будет зарядить на более массовом мероприятии. Беда в том, что в Заливном Осетре таких не ожидалось. Копейников бродил по наизусть выученным маршрутам родного городка и напряженно думал.

Почти машинально он сел в подошедший к остановке, мимо которой он проходил, автобус. Оказалось, машина шла до вокзала. Студент доехал до конечной станции. Тот же автобус отправлялся обратно лишь через полчаса. За это время в привокзальном буфете можно было купить сосиску в тесте и стаканчик кофе, что он и сделал.

Подкрепившись, он заглянул на перрон. Там стояла электричка, следующая маршрутом Заливной Осетр – Новоморск. На окошках рекламные надписи гласили, что сегодня на открытой сцене центрального парка Новоморска состоится концерт столичной рок-группы «Зубная боль».

– Это то, что мне надо, – подумал Генка и ринулся к автомату, продающему билеты.

До отправления поезда оставалось несколько минут. Ближайший вагон был полон молодежью, жаждущей попасть на концерт. Девушки и парни болтали, громко смеялись, дурачились. Лишь в углу на первом сидении испуганно жалась к стенке старушка с пекинесом на руках, да пьяный дядька сидел, привалившись к оконному стеклу, посреди салона.

Сидячих мест не осталось, и Генка встал около старушки с собакой. Через три остановки она вышла, и Генка сел. Всю дорогу до Новоморска он мечтал, как вызволит Лильку из прошлого, и как она кинется ему на шею с возгласом: «Спасибо, Геночка!»

От вокзала до центрального парка Копейников без приключений доехал на нижней ступеньке троллейбуса, поскольку пробраться дальше он не смог из-за большого количества пассажиров. Зато в парке ему повезло: в очереди за билетами он увидел Максима Ракитина, полицейского, который помогал его матери восстановить потерянный в транспорте паспорт. Она тогда отдыхала в Новоморске.

– Эй, Геннадий, давай сюда, – крикнул Максим.

– Здорово, – ответил Копейников и встал в очередь впереди Максима. Такой удачи он не ожидал. Еще в электричке Генка отгонял от себя мысль, что народу слишком много, билет на концерт надо было покупать заранее, и он, скорее всего, на действо не попадет. Он уже планировал, как залезет на дерево и будет заряжать концентратор незаконным методом, а тут такая удача!

Максим стал расспрашивать, как поживает Галина Степановна. Потом они купили билеты на концерт, после чего толпа разъединила их, и найти Максима уже не представлялось возможным.

Время начала концерта приближалось, толпа на открытых рядах перед сценой шумела. Артисты приехали в десять минут восьмого, когда публика уже начала свистеть и орать. С опозданием к микрофонам вышли две девицы в нижнем белье – кружевных трусиках и лифчиках, поясе для чулок и собственно в чулках в сеточку. Потом появились музыканты в драных джинсах и растянутых футболках, с растрепанными волосами до плеч. Шум в открытом театре усилился.

И, наконец, на сцену выбежал Георг Дентал, в миру Жорик Пузанов. Он был одет в полосатую майку, защитного цвета шаровары и солдатские ботинки. Публика неистовствовала, Жорик подошел к микрофону и рявкнул: «Я с вами, друзья!».

Бас-гитара, ритм-гитара и соло-гитара грянули рок, им вторили барабаны. Дентал истошно завопил: «Ты меня не любишь, ты меня погубишь, а-а-а, о как страдаю я». В середине песни, все строчки которой содержали примерно одно и то же, Жорик упал на колени и стал рвать на себе майку, из его глаз катились слезы. Ему подвывали девушки в кружевных трусиках.

Девчонки из публики в коротких юбочках и кожаных курточках по пояс зарыдали вместе с певцом. Генка тут же направил в публику концентратор. Прибор мгновенно замигал красной лампочкой.

– Вот это сила! – восхитился Генка.

И вдруг на его глазах Дентал пропал со сцены. Через несколько секунд он материализовался посреди восьмого ряда в публике.

– Что же это такое, – подумал Копейников, – концентратор перенес его на десять метров? Жаль, выходит, что сохранить энергию внутри прибора нельзя. Он тут же пускает ее в дело. Надо бы попробовать направить концентратор на себя самого.

Но происходящее отвлекло Генку от накопления эмоциональной энергии. Дело в том, что радостная публика начала рвать на память одежду на Жорике Пузанове. Вскоре он остался в симпатичных трусиках с розочками на синем фоне и в ботинках. Остальное прибрали к рукам его фанаты.

Копейников опять направил прибор на публику, но та, довольная добычей, уже не выплескивала нужного количества эмоций. Концентратор не хотел заново заряжаться.

Генка немного расстроился, но потом стал сам себя успокаивать. Все-таки поездка не прошла даром. Он узнал, какие эмоции заряжают концентратор и как он выплескивает излишки энергии. Этого, правда, было мало. Нужно еще понять, как настроить прибор на нужное время и место. Почему-то во время эксперимента они с Кириллом увидели Лилю в прошлом, а на концерте Дентала только перенесло в другое место. Видимо, настройки сбились. Или на параметры влияло количество накопленной энергии?

Кирилл набирал прибором нужное количество эмоций на занятиях. Значит, нужно отдать концентратор ему и попросить, чтобы он опять взял его на лекцию. Как перенести Лильку обратно в наше время, пока непонятно, но хотя бы писать ей записки очень важно.

Дентал убежал за кулисы переодеваться. Вышел распорядитель и сообщил, что в связи с недостойным поведением публики артист отказывается выступать дальше. Все огорченно заревели, но тут девушки в белье запели, как им в постели мужчина говорил про любовь, и эмоции немного утихли.

Генка выбрался из открытого театра и пошел на остановку троллейбуса. Группа «Зубная боль» не особенно его интересовала, а отсутствие на сцене Дентала исключало накопление концентратором дополнительного количества энергии. Теперь нужно было рассказать обо всем Кириллу и выработать дальнейший план действий.

Кирилл в задумчивости бродил по комнате. Он то брался за учебник философии, то хватал лекции, но заниматься не мог. Его волновало, куда он дел концентратор. Если для Генки это был шанс вытащить из прошлого подружку, то для Кирилла прибор оказался прекрасным поводом встретится с Настей. Конечно, научная ценность концентратора, открывающиеся перспективы, таинственная личность Альфреда Эдуардовича будоражили воображение, заставляли с энтузиазмом заниматься исследованиями. Но приближающаяся встреча с секретаршей Лисицына волновала Воробьева куда больше. Он отдавал себе отчет в эгоистичности своих стремлений, однако, к его стыду, возможность увидеть Настю значила для него даже больше, чем злоключения школьницы Лили во Франглии.

И тут грянул звонок. Кирилл подошел к телефону.

– Добрый день, Кирилл Сергеевич, – произнес смутно знакомый голос. – Это Анатолий Аркадьевич вас беспокоит. У меня для вас и вашего молодого друга есть интересная информация. Если вы не заняты, прошу приехать сегодня часов в семь вечера.

– Конечно, конечно, – выпалил Кирилл, с ужасом думая об утерянном концентраторе. – Мы непременно будем.

Анатолий Аркадьевич повесил трубку, а Кирилл с удвоенной энергией принялся искать прибор. Куда он мог его засунуть? Он перерыл весь стол, для гарантии вывернув на пол содержимое ящиков. Среди бумаг и мелкого хлама прибора не оказалось. Кое-как запихав все обратно, он отправился в прихожую и обыскал все карманы, и свои, и мамины. Вдруг он по рассеянности опустил дурацкую пудреницу в ее карман? Но и тут ничего не нашлось. Оставались лишь рюкзак и спортивная сумка.

Последний раз он видел прибор, когда Генка убеждал отправить его в прошлое. На улицу с концентратором он не выходил, значит, искать надо дома.

Звонок в дверь прервал бесплодные поиски. На лестничной площадке стоял Копейников, скроивший заранее умильную рожу, выражавшую раскаяние. Воробьев сразу все понял.

– Входи, жулик. Это ты концентратор тиснул? – спросил преподаватель своего студента.

– Вы не сердитесь, Кирилл Сергеевич. Я его брал, чтобы подзарядить. Честное слово. Просто я не сказал, чтобы вы не запретили.

– Дать бы тебе по шее! Я из-за тебя весь дом перерыл. Между прочим, Светлов звонил. Звал нас к семи. Может, не брать тебя с собой, одному сходить? – будто в задумчивости произнес Кирилл. – Надо же наказывать домушников.

– Ну что вы, Кирилл Сергеевич! – понимая, что это игра, заныл Генка. – Я зато узнал, что концентратор, когда сильно зарядится, сбрасывает излишки энергии. Я вам по дороге расскажу.

Проведя воспитательную работу, Кирилл переключился на другое. Что надеть, чтобы выглядело естественно, но солидно? Он вытащил свой единственный костюм и критически оглядел его со всех сторон.

Генка, с интересом наблюдавший за процессом, сказал:

– Вы лучше наденьте джинсы и белый свитер. Скромненько и со вкусом.

Кирилл покраснел, но последовал совету. Генка размышлял о том, что вот взрослый человек, аспирант, а при одной мысли о приглянувшейся девушке глупеет и смущается.

У них с Лилькой все не так. Пожалуй, он относится к ней, как к домашнему заданию. Несмотря на глазки и кудряшки в первую очередь Лилька требует заботы. Где там смущаться, когда ее совершенно нельзя оставить без присмотра! Взять хоть музей. Из всего класса во Франглию просочилась, между прочим, одна Лилька! Остальные преспокойно вернулись себе домой, и никакое кольцо на них не подействовало.

Время поджимало, Кирилл собрался быстро, и они пешком направились в центр. На машине Кирилл решил не ехать – до центра близко, а Настя, чего доброго, еще подумает, что он хочет похвастаться.

Анатолий Аркадьевич встретил их в самом прекрасном расположении духа. Мрачный вид посетителей его даже несколько удивил.

– Заходите, друзья мои. У меня есть для вас новости, несколько странные. Прошу, проходите, присаживайтесь. Настя, организуй нам чаю.

Кирилл с Генкой прошли в кабинет и устроились на тех же местах, что и в прошлую встречу. Настя принесла чай и тут же ушла. Кирилл так расстроился, что не сразу сосредоточился на словах профессора.

– На этих днях я был на конференции в Москве, – продолжал Анатолий Аркадьевич, – и встретился там со старым приятелем. Он работает в лаборатории у самого Огородникова, между прочим, нашего земляка, и в курсе всех последних открытий в области физики. Так вот, друзья, ни о каких концентраторах эмоциональной энергии он не слышал.

Должен вам сказать, что его мой вопрос очень заинтересовал. Мы с ним после заседания встретились за рюмкой чая, то да се. Человек расслабился и рассказал интересные вещи. Подозрение, что в природе имеется неизвестный вид энергии, генерируемый живыми существами, возникло давно. Одно время считалось, что это электрическое поле. Но после открытия Огородниковым эффекта просачивания от этой мысли отказались. Вроде что-то есть, но что – наука пока не в курсе дела. Под влиянием выпитого мой знакомый рассказал, что однажды в нашем городе в Франглийском музее видел рукопись. В основной экспозиции она не выставляется, уж больно спорный материал. Рукопись на бумаге семнадцатого века, это установлено точно. Но написана современным русским языком. Некто Леонид Виноградов будто бы попал во Франглию семнадцатого века, перенесенный огненным янтарином.

– Прямо как Лиля! – не выдержал Копейников.

– Что вы говорите? Какая Лиля? – удивился Анатолий Аркадьевич.

Пришлось рассказать ему всю история с начала, и про исчезновение Лили, и про видения, показывающие Франглию и дом Мортимеров. Подготовленный полученной от приятеля информацией, профессор Светлов не счел все это глупой выдумкой, а отнесся к делу серьезно.