Молодость. Автобиография… почти. Книга четвертая. Цикл «Додекаэдр. Серебряный аддон»

– Циркачи, вы оказались не такими уж и ловкими, – голос звенел в ушах так отчетливо, как будто находился в нескольких метрах от нас.

Голос… Да, та субстанция, оказывается, была женщиной или девушкой: или существом противоположного от нас пола. Но почему она не показывалась? Странно.

– В этом нет необходимости. Я Мариша.

«Эта мымра, ко всему прочему, умеет читать мысли! Е-мое!»

– Позвольте спросить, королева, – ехидно произнес Михаил, – с какого такого лешего нас занесло в эту дыру?

– Мне просто нужно было время. Время, чтобы задержать или в лучшем случаи нейтрализовать вас.

– Что тебе нужно? – спросил Саня.

– О, сущая безделица. Всего-навсего Радуга Хаоса.

«Радуга Хаоса»? Мы переглянулись. О Радуге Хаоса говорилось (и писалось) очень мало, если совсем не говорилось. Единственное, что можно почерпнуть из названия – следующее: Радуга Хаоса состояла из семи Сфер Хаоса, которые спрятаны неизвестно где. Если сферы соединить в единое целое, то должен получиться настолько мощный артефакт, что он будет способен поставить весь мир на колени. Интересно, где эта наивная мадам собиралась отыскать все предметы?

– Шесть сфер у меня уже есть…

От изумления мы открыли рты. Такого не может быть. Это сон.

– … осталась последняя, и для этого мне нужны вы!

– Нет, Игнат, ты только послушай. Какой-то мурлоне, занимающейся черными грязными делишками, нужны мы, юноши, занимающиеся… – он посмотрел на стоящего впереди Шурика, – почти белыми благородными делами. Слушай, козявка, отвали от честных тружеников комсомола и партии. Мы же не просим тебя записываться в пионеры, вот и ты изыди от нас!

Тишина. Я осмотрелся. Монстров – тьма, хоть прямо сейчас бери лопату и кроши всех подряд. «Никогда не замечал в себе такую жестокость!» Молчала и королева. Она просто сидела и, если я мог разобрать что-то с такого расстояния, пялилась на нашу великолепную тройку хохмачей. «Кажется, сейчас на нас покатят бочку. Обидно то, что, если меня прибьют здесь, там, ну, где я на самом деле, я тоже скопычусь. Хотя есть ли это там на самом деле? Может, существует только здесь и сейчас? Ужас какой. Параллельные миры что ли? Откуда? Это же не Белянинская логичность и уж тем более не Перумовская построенность сюжета. Так, месиво в одной каше».

В голове промелькнула «Мастерова» Елена. Она как будто зависла в воздухе, окутанная синеватым сиянием. Девушка помахала рукой, рядом с ней появился демон… хаоса? Схватил ее за талию, и они исчезли в открывшийся черной бездне. Могу поспорить, что друзья тоже видели весь этот спектакль, так как Александр раскрыл ладонь, и на ней зародилась черная горошина…

Но всех опередил я. Подбросил вверх чистейшего белого цвета шар и крикнул:

– Сыграем в бейсбол? -

изо всех сил ударил по нему палкой, перехватив ее на манер биты. Шар со свистом врезался в толпу нечисти и во все стороны полетели руки, ноги…

От королевы, по-видимому, пришел приказ к действиям, так как чудища сорвались и поперли на нас.

На уровне середины стен появились окна и к ним моментально прильнули… зрители? Такие же убогие, забытые всеми создания. Ну, дают! Мы им что, цирковое представление показываем? У нас идут настоящие гладиаторские бои, а эта толпа… Ну, правильно, толпа требует хлеба и зрелищ – значит это зрители. Ну дела!

Санина горошина превратилась в настоящий шар для боулинга, и он поспешил им воспользоваться, чтобы немного расчистить перед собой местность от особо ретивых «кеглей». Зашвырнул его так, что пятки зачесались. Песок задрожал и в том месте, где прокатился шар, образовалась брешь в наступающих. Мишка также не заставил себя долго ждать и зафиндюрил в самую гущу нечто, похожее на ураганный смерч. Он вырос прямо из-под ног бегущих, засосав в себя, как пылесос, дюжину уродов.

На мгновение это их задержало, но в конечном итоге они все-таки сшиблись с нами. Особо слабеньким «ужастичкам», волкам, и египтянам с воинами мы еще могли настучать по головке, но перед Демоном Видения, вампиром и мумией вместе взятыми, наши штучки были бесполезны.

По правилам нашего боя мы, конечно же, побегали вокруг платформы, покидались песочком в глаза, потравили уморительные байки про них, их родителей, знакомых и близких. Сумели даже припечатать одного зрителя кирпичом (мало нам реальных врагов), но на этом все и закончилось.

Королева, до сих пор сидевшая в оцепенении, повернула в нашу сторону голову, и всех троих разбросало в разные стороны (Саню и Миху – по углам, а меня, как самого умного в центр). Мы оказались в безвыходном положении. Позади стена, вот она, даже рукой прощупывалась. Впереди зубатики с ревом приближались. Друзья черт-те где, у лысой бабушки. Выход, как всегда, один – бить гадов!

Напротив меня остановился демон-Тень и кучка ротозеев – везет, как всегда. Была бы мумия, я растянул бы ее по самые космы, но врагов не выбирают, они сами навязываются. Между ними произошла небольшая потасовка по поводу того, кто будет меня первым бить.

– Ну, вы еще передеритесь, лихие финские парни! – крикнул я осаждающим.

Им явно не понравился такой тон, и последнее, что я помнил, когда летел в стену – глухие удары палок о чьи-то туши и оглушительные взрывы наподобие немецких авиабомб. Странное дело, стена оказалась бумажной – меня выкинуло в какую-то камору. Демон Видения был как всегда точен со своими летающими огненными черепами-викингами. Любое отклонение в сторону и я бы размазался по каменным блокам. Я стоял посереди комнатушки, рядом со странным крестообразным шкафом, больше напоминающую громадную тумбочку. А вокруг… Все, абсолютно все пространство занимали часы – каминные и настольные, напольные и настенные, потолочные и так валяющиеся в углу. Здесь они были представлены во всех вариантах, от древних песочных до современных на жидкокристаллическом экране. Но самое ужасное заключалось в том, что вся камора тикала. Сморщившись как от зубной боли и закрыв уши руками, я пропустил черепушку от демона, так сказать прощальный подарок от демона.

– Время для меня ничто, оно не существует. Вы, люди, такие выносливые, но такие глупые.

Если в первом случае я закрылся руками и с энтузиазмом четко выговаривал заклинания, то в данный момент оказался полностью открытым и я просто влетел в тумбу. Проломав спиной дверь, я словно о бетон расплющился о заднюю стену шкафа. Дыхание перехватило моментально, в голове все завертелось и пространство поплыло. Удушье пришло позже. Третий и последний удар перевернул шкаф, и он с грохотом упал на пол. В нем что-то щелкнуло, по-видимому, сработал скрытый механизм, – и он стал трансформироваться. Совсем скоро я оказался удобно расположенным в…

– Обалдеть! Я летаю… я в гробу!

Гроб. Комната содрогнулась от звона часов.

– Какому-то жмурику хватило ума их завести.

– Вы люди… такие глупые…

– Только свистни – мы появимся!

– Подсознание – зеркало. Увидь его и умри!

Я отрекся от всего. Я потерял связь с миром, но чувствовал разливающееся внутри спокойствие и безмятежность. Действительно, зачем куда-то торопиться, если можно полежать… уснуть… Возможно, уснуть навсегда! Но не это главное в жизни! Цель. До нее я еще не дошел и она ох как далеко.

Сознание помутилось, реальность исчезла, и я потерял сознание.

…

Очнулся я от того, что часы продолжали трещать и тикать. Я понял, что лежу на боку. Хотел поднять голову, но больно стукнулся о дерево. Так и не решаясь открыть глаза, сделал над собой усилия и вновь уснул.

…

Очнулся не знаю когда, но часы продолжали трещать и тикать. Совсем рядом послышалось два голоса: мужской и женский.

– Во дрыхнет, хотя бы на время посмотрел.

– Да пускай лежит, говорят, во сне растут.

– Куда ему расти?

– Как куда? В длину.

– Ну, хотя бы с пола его убери! И выключи, наконец, этот будильник!

Я открыл глаза и вскочил как укушенный гадюкой.

– Ты что, призрака увидел? – спросил дедушка.

– Ага, – рассеянно произнес я.

– Конечно, будешь засыпать в три ночи – не только призраков увидишь, но и всех гризли вместе взятых.

– До чего ребенка довели. Ты бы одумался, отказался от этих компьютерных игр! – посоветовала бабушка.

– Я постараюсь! – хотя, покопавшись в памяти, я и не вспомнил, что было вчера.

– Ладно, с родителями на эту тему поговоришь. Будильник завел? Мы тебя разбудили? Все, наша партия закончилась, нам пора уходить.

И ушли. Вот прямо так взяли, оделись и ушли.

Я сел, потом лег. Сон? Красивый. Но он оказался таким реальным и правдоподобным… «Так, стоп. Голова трещит как рубашка по швам, но надо разобраться. Может, реальность не эта, а все-таки та? Господи, что я говорю. Все сошлось: я проснулся, будильник звенел, старички собрались в поход и им действительно не было никакого дела до меня и моего «странного» состояния. Но что, если это очередной мираж? Нужно попробовать!»

Соединив пальцы рук вместе, я прошептал самое простое из заклинаний, и на стол что-то плюхнулось. Вокруг свертка заклубилось пламя и стало пожирать находящиеся вблизи предметы.

Я закричал от отчаяния и позабыв, что позади находится стена, хорошо приложился об нее головой. Огонь разгорелся сильнее. Сознание терялось еще быстрее.

Ночь. Тишина. Ни единого звука. Откуда-то веяло прохладой. Спина затекла и требовала разминки, но страх сильнее боли (откуда он появился?) и поэтому никаких действий не предпринималось.

– Гы-ы-ыз! – послышалось совсем рядом.

– Вы люди… такие глупые!

– Подсознание – зеркало. Увидь его и умри!

– Там, где ад и Рай совместимы, там, где появилось что-то необычное и сверхъестественное, там появляемся мы. Трепещи злодей! Только свистни – мы появимся. Никто не вправе решать судьбу Вселенной. Никто не сумеет обратить в ничто мир. Все зависящее от нас мы сделаем!

Тьма подобралась совсем близко и окутала все пространство.

Тишина сделалась еще более глубокой и продолжительной.

Жизнь шла, идет и никогда не закончится.

Скоро настанет день. Новый день, новый век, новая эра…

Все вернется на круги свои. Что будет дальше? Наступит второй день, третий… Время не останавливается. Оно идет по заранее отмеренному кругу и не совершает остановок.

Никто пока не знает, верить ли своему подсознанию. Ни один из ученых не доказал и не опроверг эту теорию. Но утро когда-нибудь наступит, а значит, и второй день не за горами.

Проснулся Евграфий Порфирьевич от того, что в дверь настойчиво стучали. Вздрогнув, он отключил мобильный телефон, вытянул из него батарею и разобранным оставил на круглом советском столе у кресла-качалки. Осторожно встав, он расправил плечи, хрустнув позвоночником, и помассировал красные опухшие глаза. На цыпочках вышел в коридор и прислушался.

Все стихло. Послышались удаляющиеся шаги…

Евграфий взглянул на оставленный дневник Игната, недопитый коньяк и, спешно одевшись, вышел на лестничную площадку.

Никого. Мужчина посмотрел на часы. Полпервого. Укоризненно покачав головой, он как можно незаметнее, на его взгляд, пробрался к своему «москвиченку» и, сев за руль, сорвался с места, оставив за собой облако выхлопных газов.

Припарковаться пришлось на соседней улице. Ему не хотелось, чтобы кто-то и уж тем более этот следователь узнали, что Евграфий находится на работе. Через черный выход и запасную дверь он попал в свой кабинет и только здесь расслабился, облегченно выдохнув и толкнув пальцем стоящий на столе метроном. Звук тихого постукивания и мерного раскачивания немного успокоили мужчину. Заведующий собрался с мыслями, сделал на бумагах некоторые ежедневные пометки и, прождав в нервозном состоянии три с половиной часа, ровно в пять, оставив на столе в холле первого этажа напротив двери заместителя главного врача некоторые распоряжения на завтра, заверенные печатью, удалился таким же путем, каким и появился здесь.

Как ни странно, но он чувствовал раскаяние и угрызение совести за то, что подставляет своих коллег, не выходя на работу. Никогда еще до этого странного случая с Игнатом Андреевичем за ним не наблюдалось ничего подобного и близко стоящего к происходящим событиям. Евграфий Порфирьевич был предан своему делу и, как человек советской закалки, щепетильно и пунктуально относился к возложенной на него миссии быть заведующим психиатрической больницей.

Сейчас же он, как шпион, прокрадывался домой, озираясь по сторонам, и, хотя как и многие другие советские граждане не верил в Бога, но молился неким высшим силам, чтобы его не обнаружили и он благополучно добрался до дома.

Так и произошло. Щелкнул замок. Евграфий Порфирьевич переступил порог своей квартиры и с облегчением уселся на табурет. На сей раз записок в двери не было, и это незначительное обстоятельство заставило его немного расслабиться.

Однако его вывел из равновесия телефонный звонок и предварительно не выключенный автоответчик, хотя он делал это постоянно. И теперь чудо техники, подаренное коллегами, пищало, щелкало и, проговорив голосом заведующего, замерло в ожидании.

«Евграфий Порфирьевич, это следователь. Вы столько дней не желали идти на помощь следствию, не хотели с ним сотрудничать, что теперь пришло наше время ставить условия. Если вы в добровольном порядке не отдадите нам дневник и все записи Игната Андреевича, мы будем вынуждены арестовать вас за пособничество в преждевременной смерти вашего пациента. Следом за этим делом потянутся и другие грешки вашей трудовой деятельности. Не сомневайтесь, мы найдем способ заставить вас выдать нужные нам вещи!»

Раздался шорох, треск, и в комнате воцарилась тишина. Это продлилось недолго. Аппарат ожил через несколько минут, но на сей раз он заговорил голосом Лизы:

«Здравствуйте, Евграфий Порфирьевич, это Лиза, если вы не догадались и не узнали по голосу. Простите, что беспокою вас, но многие волнуются из-за вашего отсутствия на работе. Вы себя хорошо чувствуете? Не заболели? Ваш мобильный не отвечает. Дома тоже никого. Я сама лично проверяла. Вы вообще сейчас где? Обязательно сообщите, что происходит! Да, еще одна лично от меня просьба! Если вы еще не избавились от дневника Игната Андреевича и этот навязчивый следователь вернул его вам обратно… Очень убедительно прошу вас одолжить его для прочтения! Никогда ничего подобного не видела. Наверное, интересно изучать «Записки сумасшедшего». Надеюсь на вашу снисходительность! И дайте о себе знать!»

На сей раз аппарат умолк навсегда. Мужчина просто отключил его и спрятал в трюмо с зеркалом. Рассмотрев свое опухшее лицо с нездоровыми мешками под глазами, усталый вид и осунувшиеся плечи, он перевел взгляд на оставшуюся половину дневника своего бывшего пациента и нахмурился.

«Так-так, Лизе, оказывается, тоже нужны эти записи. Что в них особенное? Где находится тот ключ, который приоткроет нависшую над ними тайну? Уже двое хотят во что бы то ни стало заполучить его. Остается только догадываться, для чего он им нужен и с какими намерениями они собираются его использовать. Никак не ожидал, что наша практикантка тоже заинтересуется этими бумагами. Ах, как жаль, что у меня нет дома досье этого Игната Андреевича. Все в больнице! Досадная оплошность. Нужно завтра изучить его дело до основания! Нет… не завтра… послезавтра. За столь короткое время я не смогу прочесть оставшиеся записи. В субботу! Да-да, именно в субботу, когда в больнице будет особенно мало сотрудников, я приду и во всем разберусь. А свои временные отсутствия я спишу на срочные заседания на кафедре или в НИИ. Мне нужно время, чтобы все прочесть и разобраться, а его как раз у меня и нет!»

Евграфий закончил суетливое хождение по комнате из угла в угол, залпом выпил недопитый днями ранее коньяк и, взяв очередную тетрадь, не раздеваясь, стал быстро пробегать по строчкам глазами.

«… мои дальнейшие годы не омрачились поступлением в высшее учебное заведение и присвоения статуса «студент». Я не только не потерял старые связи, но и приобрел новые. Выбрав государственный институт искусств, я не ошибся. Он оказался именно тем местом, где я и должен был находиться. Годы, прошедшие в городском детском цирке, не прошли даром и, можно сказать, подтолкнули меня к выбору вуза.

Плохого там оказалось намного меньше, чем хорошего, отчего его стены полюбили все, кто обучался со мной в группе, да и во всем потоке.

Здесь в полной мере пригодилось мое умение складно, понятно и достоверно писать прозу. Я участвовал в ежемесячной стенгазете «Арт-дебют», несколько раз выходил с публикациями в межвузовском студенческом журнале «Симка» в качестве корреспондента, но самое главное, постоянно записывал и конспектировал все самые интересные моменты студенческой жизни, а их, уж поверьте, было немало».

Институтские байки

День студента

Как-то занесло меня, на беду, в общежитие одного института. В общем-то хотели в театр, но предложение возникло как-то само собой, да и против, как я посмотрел, особенно никто не выступал. Им-то хорошо говорить – они уже здесь были, некоторые жили, а я, как говорится, ни к городу, ни к селу – заглянул на огонек. Какого лешего меня туда потянуло? Самое смешное, что все интересное началось с самого начала.

В темноте лестничного пролета первого этажа я наткнулся на вахтершу, добрую такую, как кондуктор в трамвае, чуть пальцы не отдавила, когда двери закрывала. Да и вопрос какой-то дикий задала:

– Ой, батюшки, я тут новенькая, никого не знаю, ты кто такой бедуешь, что-то раньше я тебя здесь не видела!

– Как? – от ловко сыгранного удивления удивился даже сам. – Я же ваш, доморощенный. Сейчас соберу вещи и на вокзал (ага, в одиннадцать ночи).

Пока раскланивался со старушкой, мой слегка окосевший проводник растворился в лабиринтах этажей.

Поднявшись на второй, понял, что его персоной и не пахнет, зато подгорелой картошкой, макаронами и прокисшим супом (видимо, по моему рецепту готовили) воняет так, что хоть противогаз надевай. Хотел поинтересоваться маршрутным направлением у пролетающего мимо человека, в тапочках на одну ногу да футболке наизнанку, но его скорости позавидовал бы и газетный курьер со стажем работы более десяти лет.

Кое-как отыскал нужную комнату, кое-как дождался проводника, кстати сказать, завернувшего тяпнуть по маленькой на второй этаж, кое-как вломился в его «номер люкс»: а иначе и не скажешь: дверь такая, как обычно в деревенских кладовках, и вот тут-то я юмора не понял.

Сейчас загадаю загадку, Вы тоже не поймете.

«В общежитии, допустим, 100 комнат. По закону, в них должно проживать 300 студентов. По правилам, предусмотренным институтом, в комнатах проживает 800 студентов, причем по пять человек в одной комнате. Вопрос: где проживают остальные студенты института?» Что Вы говорите? Правильно! Ответа нет, так как институту закон не писан!

Кое-как я дождался, пока рассосалась одна треть: как я понял, остальные две трети всерьез собрались здесь ночевать. Такого количества народа не было даже у Мамая, идущего завоевывать другие страны.

Дальше пошли философские размышления по поводу всего сущего, из которых одна половина на нормальный русский язык не переводится, а другая, если и переводится, то переводить лучше не стоит.

Рядом со мной девушка сидела, прыткая такая, посмотрела на меня и говорит:

– Знаешь, когда я ложусь спать, у меня все ложится! – и глазами замигала, как светофор на перекрестке.

Один пытался сообщить, почему ему не нужен фиктивный брак, другой утверждал, что в карман просто так ничего не положишь, особенно если карман дырявый, третий…

На соседней кровати сидело двое: один тыкал пальцем в нос другому и сообщал ценную информацию:

– Ты не в фишке. Ты в пролете! Тебе хочется только поесть, а ей – нет! Ей ласка нужна, экзотика. Фрукт какой подарил бы. Вон у нас в углу целое ведро яблок. Выбери какое-нибудь погнилее, чтобы на гранат смахивал и отнеси.

Потом повернулся ко мне…

– А ты хочешь?

И без дальнейших разговоров этой самой экзотикой в лоб. Хорошо, шишки нет. Интересно, чай они также передают?

И тут из дальнего угла:

– Мне девственник не нужен, мне опытного подавай! Справа нет, ищу слева.

Ну, ее подушкой к батарее и припечатало – опытный попался. Правильно! Нечего развращать развратную молодежь.

И тут опять справа знакомый голос:

– Худенький, маленький, закончился – и все, а вот потряс бы жирком…

– Все дело в том, что жира нет, – стал я оправдываться.

– А вот потряс бы жирком…

И ко мне поближе подсела. Видимо это ее заводит. Сходила бы в магазин, да купила, чё к обезжиренным лезть!

Тут мой проводник оклемался, схватил кружку и как заорет:

– Сейчас эта фляжка в штанах будет!

Ну, его экзотическими огрызками и закидали. Сосед по кровати посмотрел на него жалобно и изрек:

– Если его начинает бить шкаф, то он напился в доску.

И тут опять:

– Мне девственник не нужен, мне нужен опытный!

А из другого угла:

– Что ты баланду мутишь, ты вообще со мной спишь! Плетка есть, наручники тоже. Заодно проверим правильность изделий новой серии.

Кое-как дождался глубокой ночи. Все улеглись, все спокойно, да и я разлегся на полу в позе ежика – и тут понеслось! Первый, кто вломился в комнату, искал кроссовок – почему-то именно здесь, другой пытался растрясти в дупель напившегося парня и кричал ему в ухо что-то насчет штепселя. Третий пытался обнаружить мобильник. Он так у меня и спросил:

– Ты моего Моби не видел?

Я-то думал это его собачка и с уверенностью ответил:

– Да здесь недавно пробегала, мы ее за окошко выкинули, чтобы техничка не нашла.

В общем, наш дом – дурдом. Не дай Бог, меня туда еще один раз леший занесет – все остальное покажется детскими сказками.

Наутро спускаюсь вниз – вахтерша новая и тут слышу самый «умный» вопрос из всех существующих:

– Ты откуда?

Как будто не видно откуда.

Такой же «умный» ответ пришел сразу же. Я одну руку приложил к груди, а указательный палец поднял вверх (жаль, Библии не было).

– Оттуда! – изрек я.

Ее немного переклинило, и только на улице услышал реплику, еще более «наиумнейшую», чем вопрос:

– А кто тебе позволил приходить, когда меня нет?

И только тут я понял, что ни при каких обстоятельствах не стоит оставаться на ночь в общежитии.

Веселые прогульщики

Прогуливать уроки в школе всегда считалось безобразным и недостойным ученика занятием. Прогуливать пары в институте – еще хуже. Но некоторых людей данное распоряжение совершенно не касается: приходят – когда захотят, уходят – когда вздумается. Но чаще всего их вообще не бывает.

Но иногда настает тот самый исключительный день, когда они собираются полным составом, жаль, что некоторые пары в этот день, как назло, снимаются. Вот и доверяй после этого учебному управлению. Наговорят страшные вещи о вылете из института, а потом подумают и добавят: «Фигу вам, а не уроки!»

Двое приятелей сидели на первом этаже и уже готовились ко сну, как прибежала запыхавшаяся заместитель старосты и набросилась на них с дикими выкриками, тыча пальцем в глаз и кулаком в нос.

– Вы… вы самые отсталые из общества группы. Вы самые первые в черном списке по пропускам. Вот скажи, где ты все время бываешь?

Один из них сделал умное выражение лица.

– Ну… если подходить к этому объективно, то можно рассматривать с другой стороны, а если прямо – то о-го-го, ишь ты, ничего себе… Я бы так сказал!

– Вы знаете, что прогуляли больше половины занятий? Вот я хожу каждый день и так на протяжении всего семестра…

Зазвонил мобильный телефон. Она отошла в сторону, долго разговаривала, и ее строгое лицо сменилось доброй улыбкой.

– Ладно, не буду на вас сегодня долго кричать, мне некогда, я спешу.

– А как же уроки? – спросил один.

– Уроки? А что уроки? Можно мне хоть раз не ходить на них?

Вновь зазвонил мобильный. Она вновь отошла в сторону. Добрая улыбка поменялась на нескрываемую радость.

– Знаете, меня и завтра не будет! Скажите, что мне плохо, я заболела и ушла в больницу на ближайшую неделю.

Уже у самого выхода раздался третий звонок. Она повернулась к ребятам и крикнула:

– И на следующей меня тоже не будет!

– Во как бывает! – шепнул один другому на ухо. – А вроде с утра порядочная девушка была.

– Вот что сотовая связь с людьми делает! – проворчал другой, вновь пытаясь задремать. – Принесли ее нечистые. Теперь не уснуть, придется на занятия идти! Эх, жаль девчонку, занесут ее в наш с тобой черный список, как пить дать занесут! Мы-то выпутаемся, а она?

Семинар

Студентов было так много, что их можно было пересчитать на пальцах – всего пять человек. Они расположились за ближайшими к преподавателю партами и теперь ждали только ее. Сегодня день семинаров, и с первого взгляда могло показаться, что не пришедшая половина студентов просто-напросто прогуливает первую пару занятий, и отсюда можно было сделать вывод, что они не готовы и им можно смело ставить «неуды»; но на самом же деле все обстояло совершенно иначе и только сами студенты знали истинную причину отсутствия одногруппников.