Сказка о сказке

– А это что? – такого кораллового укропа Эли и Лю́си точно никогда не видели.

– Это? Хм, не знаю, как назвать, никогда не думал. Да называйте, как хотите, а лучше пробуйте. Вкусно.

Удав повертел свою веточку так, что она засверкала в солнечных лучах. А девчонки попробовали, захрустели маленькими листиками, которые на вкус оказались похожи на чипсы с укропом.

– Так похожи? С укропом? – Удав засмеялся весёлыми глазами, будто услышал что-то забавное. – Ну, хорошо, пусть будут чипсами из озера.

Лю́си и Эли улыбнулись. Им всё нравилось: как ловко Удав угадывает мысли, и что чипсы могут расти под водой. Они снова захрустели вкусными листиками, съели по кусочку торта, начали отрывать с ветки разные фрукты. Всё было вкусно. И ещё необычно, уютно. И вчерашний день ещё не забылся, и потому девчонкам было особенно хорошо – просто от одной мысли, что сейчас никакая опасность им не грозит.

Им было хорошо, улыбались они беззаботно. Но потом их глаза почему-то погрустнели, они продолжали вспоминать вчерашний день и оттого погружались в задумчивость, рассеянно смотрели прямо перед собой, но почти ничего не видели, будто с головой ушли в свои вчерашние приключения. И это было понятно: они сначала радовались, что избежали стольких бед. От холода не умерли, в озере не утонули, об воду не разбились, в лабиринте не заблудились, с лестницы не сорвались. Они шли сквозь вчерашний день, пока не пришли к его началу. И тут же вспомнили, зачем отправились в опасный путь. Вспомнили и ещё глубже ушли в задумчивость. Что им теперь делать? Куда дальше идти? Как в незнакомой стране найти этого противного великана с жабьими глазищами? Как вырвать из его лап прекрасную пленницу?

Много вопросов кружилось в их головах. Мысли стали водить такой хоровод, что когда Лошадь Пэ снова подошла за кусочком торта и так, мимоходом попыталась укусить Эли за коленку, Эли не обратила на неё внимания, просто отмахнулась, как от комара. Лошадь недовольно тряхнула гривой и снова стала расшагивать по берегу, а маленькие подруги всё хрустели и хрустели чипсами из озера, всё кружили в хороводе вопросов. Удав с улыбкой смотрел на них, ждал чего-то. А потом вдруг прочертил хвостом на песке короткую полоску.

– Ну что? Уже придумали, как будете спасать прекрасную пленницу?

Девчонки сразу вышли из хоровода, просто выпрыгнули из него. Эли внимательно посмотрела на Удава, а Лю́си поперхнулась и закашляла. Эли по привычке стукнула подругу ладошкой по спине. И ещё раз, и ещё раз.

– Всё, спасибо. Больше не надо. – Лю́си перестала кашлять. – Мы что, кха, мы разве тебе рассказывали про пленницу?

– Ну, не знаю. Словами не рассказывали, а вообще – да, рассказывали, – Удав сейчас говорил вкрадчиво, не как большой змей, а как большой кот.

– Как это «вообще»? Словами не рассказывали, а вообще рассказывали! – Лю́си посмотрела Удаву прямо в глаза, но ничего кроме лукавства там не увидела. – Значит, ты знаешь всю эту историю?

– Всю историю, нет, не знаю. Но что-то – да, знаю.

– И про великана знаешь, про Большую Жабу? И про пленницу? Ты что, с ними знаком?

– У-да, – кивнул Удав, – только давно их не видел.

Тут у Лю́си внутри проснулось большое любопытство, большое и подозрительное.

– А как ты догадался, что мы о них думаем? – любопытство с подозрением прямо зашипели у неё в голосе. – Ты всё-таки подслушиваешь наши мысли?

В ответ Удав как-то криво сдвинул глаза и нос наморщил.

– Фу, гадость какая. Подслушиваешь! Можно подумать, что вы заперлись в тёмном чулане и тихо о чём-то думаете. А я, такой коварный, припал ухом к замочной скважине и подслушивал, подслушивал…

– А что? Разве нет?

– Нет, дарагая, нет. Вы сейчас так громко думали, что только глухой не услышал, и подслушивать не надо.

Тут земля у скатерти-клеёнки зашевелилась и секундой позже из земли вынырнул маленький Крот Эр.

– Да я ей всю ночь об том талдычил. Во – тетеря глухая!

Лю́си чуть не задохнулась от злости. Поискала, что бы такое кинуть в наглого зверька, и кинула в него ломтиком торта. И почти попала: ломтик шлёпнулся рядом с кротером, но тот ловко вскинул маленькую лапку с белой опушкой и становил сладкий кусок. Потом принюхался, облизал лапку, блестящие коготки, ещё поводил носом и заулыбался. Откусил часть кусочка и снова нырнул под землю.

– Спасибочки, – его глухой голос еле донёсся из-под земли.

Эли всё это молча наблюдала, и Лю́си замолчала – не знала, что ещё можно сказать, только хмуро смотрела на Удава.

– Ладно. Не сердитесь. Привыкайте. – Удав потёр хвостом подбородок и уперся им в щёку. – Знаете, здесь у озера всё не так просто, как у вас в Птибудоште. Хотя, если подумать, здесь всё намного проще. Да. У нас никто не удивляется, если слышит чьи-то мысли. Их слышат, ну, как обычные слова. Иногда видят, как обычные картинки. Иногда даже запах чувствуют – вот, если вы начнёте думать о цветах или душистом мёде, их аромат и до нас дойдёт.

Лю́си и Эли только глазами захлопали в ответ и почему-то стали думать о душистом мёде. Но тут маленький кротер ещё раз выглянул из-под земли и откусил ещё кусочек торта.

– Вот-вот. Только они, эта, слушать не умеют. Глухие они, вообще ничего не тю-тю. Во!

И он снова скрылся под землей, на этот раз без всякого «спасибочки». А Лю́си даже ничего кинуть в него не успела, она рот раскрыла от слов маленького нахала и сказать ничего не могла, беспомощно смотрела на Удава, который просто кивнул словам кротера, будто согласился с ним. Кивнул так просто, будто речь шла о совсем понятных вещах.

Но Лю́си и Эли так не казалось. Им не казалось простым и понятным, что Удав к ним прямо в душу заглядывает. И этот маленький кротер тоже. И Лошадь! Девчонки совсем растерялись. Ничего себе! Значит, их мысли кто-то может выслушивать и высматривать. И даже вынюхивать. Ничего себе! От этой мысли у них и мыслей никаких не осталось – все разбежались и попрятались. А на лицах у Эли и Лю́си застыло такое выражение, прямо никакое выражение, как у божьей коровки, что решила притвориться мёртвой, чтобы никто не догадался, что она живая.

Удав тоже не шевелился, знал, что скоро девчонки отомрут. Но пока висела тишина, он, казалось, думал о чём-то своем. Даже смотрел куда-то в сторону.

– Ну, знаешь! Этого ещё не хватало! – Лю́си, наконец, очнулась и быстро заговорила, быстрее Эли, которая только собиралась что-то сказать.

– Чего не хватало?

– Ну, чтобы наши мысли кто-то слышал, – теперь Эли успела сказать.

Удав усмехнулся, но промолчал.

– Ну да, ещё не хватало, чтобы в наши мысли кто-нибудь лез! – Девчонки, наконец, перестали быть божьими коровками и по привычке закричали громким хором.

– Да? – Удав положил голову на хвост. – Видите ли, дарагие мои. Я же вам говорил, никто в ваши мысли не лезет. Это вы своими мыслями в другие головы лезете; не могу сказать, что это большая радость, особенно ночью. Но народ здесь вежливый, все терпят.

– Кто это все? – девчонки остановились, перестали кипятиться.

– Да все! Нешто непонятно? У меня аж голова болит от вашего гудения.

Подруги посмотрели вниз, и снова увидели маленького кротера, он с аппетитом уплетал остатки торта и таращил вверх незрячие глаза.

Крот Эр подобрал последние крошки и снова нырнул под землю.

– Подумаешь! Уж и подумать ничего нельзя, – Лю́си громко заворчала ему вслед.

Лю́си ворчала, а Эли задумалась по привычке, только старалась думать тихо, спокойно.

– Скажи, Удав. – Она, наконец, что-то придумала. – Ведь что получается? Что ты наши мысли слышишь, да? А мы твои не слышим. Это почему так? Здесь, получается, какая-то волшебная страна? И вы в этой стране тоже все волшебные? И потому мы не можем вас слышать, да? Потому что мы не отсюда?

Слова Эли были простые, но Удав от них поморщился, будто у него зубы заболели.

– Нет. Не то, не то, – он опять потёр хвостом подбородок. – Ты всё это в сказках читала. Вот и решила: надо только в подвал пойти или в кроличью нору провалиться, или три раза через голову перевернуться – и тогда окажешься в волшебной стране. А на самом деле всё не так.

Тут Лю́си, которая тоже внимательно слушала Удава, фыркнула на него, как недавно на Эхо фыркала. Удав внимательно на неё посмотрел и чуть расширил глаза, потом снова сомкнул.

– Это тебе сейчас не поможет.

– Что мне не поможет?

– Вот эти звуки.

– Какие ещё звуки?

– Вот эти. И вчера не помогали, только мешали. Чуть не погубили вас.

Лю́си хотела ещё раз фыркнуть, но почему-то раздумала. Удав чуть улыбнулся глазами и добавил: «Умница!»

– Хорошо. Если не так, то как? – Эли не собиралась сдаваться: если Удав начал что-то объяснять, то пусть объяснит.

– Ох, – Удав ещё раз поморщился. – Ну, на самом деле, все могут слышать. Только не все слышат – не научились. А ещё можно думать так, чтобы твои мысли в чужие головы не лезли. Ну, вот так могу объяснить. А по-другому пока не могу.

Девчонки послушали, и обе обиженно вытянули нижнюю губу. Им совсем не понравилось то, что Удав сказал. Но сил спорить и вытягивать из него новые слова уже не было. Эли ещё раз задумалась, и Лю́си тоже задумалась. Надолго – на целую минуту. Но как минута прошла, она громко засопела: у неё в голове появилась новая догадка. И от этого Лю́си чуть не захохотала, так обрадовалась, что не обратила никакого внимания на Лошадь – та ловко так притворилась, что хочет сорвать яблоко со своей ветки, а сама быстро укусила Лю́си за коленку, за правую. Но Лю́си даже не дернулась, отчего Лошадь очень удивилась и опять села на хвост.

– Слушай, Удав, – Лю́си продолжала радоваться, – а ведь ты нас просто дурачишь, да? Всё понятно! Тоже, нашел дурочек. На самом деле ты и не слышишь ничего, а как-то узнал, что мы погнались за этим великаном и что пленницу решили спасти. Может, он сам тебе всё рассказал, а ты теперь нас за нос водишь.

Лю́си всё больше верила в свою догадку и лукаво стреляла глазами.

– Вот скажи, вот точно скажи, о чём я сейчас, вот прямо сейчас думаю?

Удав посмотрел на неё, прищурил глаза и высвободил из корзины хвост. Свернул его в большой клубок, развернул и протянул Люсе кружку горячего кофе. Кружка была не просто какая-то – это была любимая Люсина кружка, красная, с красивыми белыми буквами: She likes coffee! Лю́си не смогла ее взять с собой, не влезла она в рюкзак, да и жалко было, если разобьется. А над этой кружкой из хвоста даже маленький пар вился, а Удав поднёс хвост ко рту и легонько подул на него, будто обжёгся.

Лю́си получила кофе и любимую кружку, но почему-то не обрадовалась, а поникла.

– Что ж это получается, а? Значит, у вас все-таки волшебная страна? Или ты сам волшебник? Да?

Она никак не хотела верить в то, что видит, но Удав ещё одну кружку кофе приготовил, для Эли, фиолетовую с картинками. Девчонки осторожно понюхали кофе, потом попробовали. Кофе был настоящий, вкусный, будто в их чудесном самоваре сваренный. Удав даже сахар в него положил: Лю́си одну ложку, как она любила, а Эли – две. И чуть-чуть сливок добавил.

– Ну, пожалуйста, ну, Удавчик, ну не разыгрывай нас. Скажи, ты, правда, волшебник? Или просто фокусник? Или у вас страна все-таки необычная.

– Необычная, – согласился Удав.

– А ты только что говорил, что она не волшебная.

– Не волшебная, – согласился Удав.

Девчонки только заморгали в ответ и опять застыли. Рядом с ними всё сидела на хвосте Лошадь Пэ, но её, казалось, ничто на свете не волнует. Она продолжала что-то сочинять, закрывала и открывала свои огромные глаза. Подруги посмотрели на Лошадь, потом друг на друга и скорчили грустные рожицы. Удав так искренне с ними соглашался и так запутал своими фокусами и разговорами, что они никак не могли понять, что им теперь думать? И стоит ли вообще думать?

Удав молча смотрел на них, почти ласково. Долго молчал, а потом провел на песке вторую черту.

– Всё, хватит ныть!

– Да мы не ноем, – отозвались девчонки не слишком весёлыми голосами.

– Это не важно. Сейчас вы не понимаете, что делать, куда идти? И не поймете, даже если я вам сразу всё расскажу. Придётся немного потерпеть. Но не здесь, а в дороге. Причем это дорога не близкая. Зато скучать не будете, это точно, я вам обещаю. И ещё вот что: времени у нас не так много. А посему – собирайтесь, пора двигаться!

Девчонки опять заморгали.

– В дорогу? – потянула Лю́си. – И куда она нас приведет?

– А ты с нами пойдёшь? – оглянувшись на Лошадь, спросила Эли.

– Пойдет, пойдет. А не будете надоедать ей вопросами, с удовольствием пойдет.

Удав приподнял голову повыше и мягко втянул в себя воздух.

– Славное утро. – Он так же мягко выдохнул и развернул свою корзину в большие кольца.

VII

Удав развернул большие кольца, но потом вежливо их подобрал – чтобы подруги не споткнулись. Эли и Лю́си, хоть и были озадачены его словами, быстро-быстро собрали рюкзаки, забросили их на плечи. И как только забросили, Удав снова развернулся и резво заскользил по траве.

А девчонки – девчонки пошли за ним. Они шли и думали: думали про странные разговоры, про волшебно-неволшебную страну, про кофе из хвоста. И даже толком не следили, куда ведёт их Удав, и что обещанной дороги как бы не было. Озеро и золотистый песок остались далеко позади, и теперь вокруг были кочки, здоровенные пни и корни, через которые приходилось перешагивать, а то и перепрыгивать. Были густые ветви, порой нависавшие над самой землей, под ними девчонки проползали так ловко, словно сами были удавами. А потом деревья стали редеть, и подруги вышли на бескрайнюю поляну, заросшую папоротниками, такими огромными, что, казалось, в них можно утонуть, как в зелёном море. Когда девчонки вставали на цыпочки или подпрыгивали – видели, что со всех сторон зелёное море окружено цепочкой гор. Даже странно было, как они подошли к папоротникам и никаких гор не встретили.

Но сейчас непонятные горы не слишком волновали, перед глазами Эли и Лю́си было только зелёное море, и они всё время теряли Удава, толком не знали, где он. Правда, знали, что он где-то рядом. Он ухитрялся незаметно, ненароком показывать, куда дальше идти. То появлялся частями – сверкал серебристо-тёмной кожей или шелестел в темно-зелёных зарослях. А когда не сверкал и не шелестел, и казалось, он растворился, потерялся или пополз куда-то по своим делам (даже такие мысли были!), Удав вдруг появлялся полностью, поджидал девчонок, свернувшись в корзину, серьёзно и лукаво смотрел на них.

А Лошадь Пэ просто бродила, где ей вздумается, и непонятно было: то ли она идёт вместе со всеми, то ли бродит сама по себе. Она появлялась нечасто, но зато вдруг и с нежданной стороны. И каждый раз пыталась укусить за коленку – на ходу. Когда ей это удавалось, Лю́си и Эли так, от нечего делать ворчали. Лошадь кусалась не больно, они уже привыкли к её странной привычке, не обижались. Даже рады были, что Лошадь где-то рядом, когда Удав надолго пропадал. И всё пытались отгадать, откуда она появится в следующий раз? Но никогда не угадывали, хотя лёгкий шум копыт порой раздавался совсем близко.

Дорога, которой как бы не было, тянулась и тянулась. Час. Или два. Девочки иногда ходили по полям и лесам в окрестностях Птибудошта, даже бегали и почти не уставали. А сейчас устали. Наверное, потому что рюкзаки давили на плечи. Или потому, что всё время приходилось быстро идти. Или потому, что руками всё время приходилось раздвигать огромные папоротники. Здесь было много всяких «или», но одно точное: девчонки уже тихо мечтали о коротеньком отдыхе. И сразу, как по волшебству, появился Удав – полностью. Видно, он хорошо слышал мысли и сразу вынырнул из моря папоротников, а хвостом указал на ручей.

Маленькие подруги доплелись до ручья, сбросили рюкзаки. И ладошками потянулись к прохладной воде. Очень вкусной, кстати. А потом привалились к рюкзакам. Ещё вчера они здорово устали, и руки у них утром болели, и ноги, и плечи. Казалось, по всему телу бегали полоски боли, правда, не очень сильной. Но сейчас эта боль прошла, и вместо неё опять появилась усталость. Тоже не очень сильная. Эли и Лю́си знали, что скоро отдохнут и сами захотят идти дальше. А пока – блаженствовали, будто качались на волнах в море папоротников у журчащего ручья. И Удав покачивался над корзиной своих колец и снова о чём-то думал. Ещё вчера подруги сразу захотели бы узнать, о чём думает их новый друг, но сейчас даже пытаться не стали. Слишком хорошо им было ни о чём не волноваться.

– Ого! – вдруг удивился Удав. – Вы научились молчать. Это славно.

– Ты про что?

– Я про то, что ваши мысли успокоились. Не кричат, не мечутся, не пищат. А совсем недавно успокоиться не могли.

– И что в этом такого? – Лю́си даже не головы не повернула, ей сейчас было так хорошо, ни о чём не хотелось думать. А спросила она так, по привычке.

Эли тоже не стала шевелиться, но слова Удава всё-таки разбудили её мысли. Хотя в голове по-прежнему было спокойно: мысли не кричали, не суетились. Обычно Эли не могла думать спокойно. Вернее, так: если ей надо было серьёзно что-то решить, она хмурила брови, щурила глаза, иногда и лоб морщила. Иногда пальчиками водила в воздухе или ладошками голову подпирала – это ей помогало думать. А сейчас ей совершенно не хотелось ни морщить, ни напрягать, ни обхватывать. Она вроде ничего не делала, и даже не пыталась, а мысли – они сами собой думались. Эли даже видела, когда закрывала глаза, как они плавно перетекают одна в другую, без суеты, как тихие волны.

– Так что в этом хорошего? – повторила Лю́си, у которой любопытства было намного больше, чем у подруги. И если на её вопрос не отвечали, она его могла ещё раз задать. И ещё раз, и ещё.

– Если научишься молчать, то потом научишься слышать.

Удава не пришлось просить трижды. Лю́си чуть задумалась над его словами, как раз вовремя, потому что теперь Эли вспомнила, что её давно мучает один вопрос:

– Вот не могу понять! Утром ты нам кофе сделал из ничего, из воздуха. Как это может быть, если у вас страна не волшебная? Получается, что ты его наколдовал. Да?

Удав поморщился, будто ему под нос ему сунули пузырек с нашатырным спиртом.

– Фу, какое слово гадкое, колдуй, баба, колдуй, дед! Если уж говоришь про что-то необычное, подбирай не такие противные слова. Наколдовал!

– Ну, может, не так сказала, не обижайся. Просто не могу понять. Ну, допустим, ты догадался, что мы мечтаем о чашке кофе – это понятно, девчонки из кофика, конечно, всегда пьют кофе по утрам. Тут можно было догадаться. Но как ты накол… то есть, откуда этот кофе взялся и кружки наши любимые? Вот это совершенно непонятно. Это что, фокус такой? Или волшебство?

– Неплохо, – отозвался Удав. Молчание идёт на пользу. А теперь объясни, почему ты говоришь про волшебство?

Эли внимательно посмотрела на Удава. Шутит – нет? Ничего не увидела, не поняла. Кажется, не шутит.

– Ну, Удав. Ты странно говоришь. Когда кофе появляется из ничего, из твоего хвоста – это и есть волшебство. Такого не бывает.

– У-гу, – медленно растягивая звуки, потянул Удав. – Значит, то, чего не бывает, ты называешь волшебным?

– Ну да. Конечно. А как иначе?

Удав промолчал. Он так долго молчал, что Эли подумала, ответа вообще не будет, и стала разглядывать лист папоротника – он чуть покачивался от лёгкого ветерка прямо перед её носом. Прямо перед глазами – и от этого казался огромной зелёной поляной. Просто бескрайней и не просто зелёной, а светящейся, потому что сверху на неё падал тоненький солнечный лучик. Эли смотрела, как капелька росы медленно ползет по зелёной поляне – будто водяной шар медленно катился по желобку. Он был такой большой, и вдруг! Лучик попал прямо в шар – и засверкал миллионами цветных точек. Эли на секунду зажмурилась и закрытыми глазами увидела, как точки превращаются в огоньки, а потом – в далекие звёздочки. И улетают в темноту.

– Красиво, да? – Удав перестал молчать.

– Очень, – еле выдохнула Эли.

– Волшебно красиво?

– Да.

– Волшебно, но такое бывает? Бывает. Каждый день, каждую секунду. Ведь листков только не этой поляне – не сосчитать. И на каждом капелька росы. А лучики солнца, они всегда есть. Это просто и обычно. И ты сама только что видела, как обычное превратилось в волшебное. Надо только увидеть. Вот и всё.

Эли не знала, что ответить. В словах Удава была правда, но была и неправда. Ведь он так и не сказал, откуда появился утренний кофе. Но волшебные светлячки, лучики, звездочки всё сверкали у Эли в глазах. И тут Лю́си зевнула и заворочалась на своём рюкзаке:

– Не знаю, чего там Эли увидела, но спрашивала она тебя не о том. Удав, ты никогда прямо не говоришь, скользишь как змея. Ой, прости, не хотела обидеть.

– Не обидела.

Удав смотрел на Лю́си с обычным лукавством и говорил тепло. А Лю́си всё равно смутилась и виновато моргала, но потом решила спросить ещё раз:

– Ну да, вот. Эли у тебя спросила – откуда взялся кофе? А ты ничего не ответил.

– Вы же сами видели – просто появился и всё.

– Ничего себе просто. Из хвоста. Может и у нас появится, если хвосты вырастут.

– Поверь, дарагая, – Удав сказал «дарагая», как Эли и Лю́си обычно говорили, чтобы чуть-чуть поддеть подругу, – хвосты здесь ни при чём.

Лю́си хотела еще что-то сказать, но вдруг почувствовала, что кто-то настойчиво толкает её в попу, прямо из-под земли, на которой она сидела. Лю́си ойкнула и вскочила, а на том месте, где она сидела, выросла кучка земли, и из неё высунулся очень недовольный Крот Эр. Он ничего не сказал, но так повёл носом, так прищурил в Люсину сторону незрячие глаза, будто говорил: «Ну, ты всё время на дороге мешаешься, никакого покоя от тебя нет!» Крот даже фыркнул в Люсину сторону. И Лю́си собиралась фыркнуть на него, но тут кротер громко засопел носом, принюхался. И отвернулся от Лю́си – к Удаву. И начал размахивать руками, своими коротенькими ручонками с белой опушкой и блестящими коготками. Показал Удаву что-то круглое, потом квадратное, потом начал трясти ладошками, словно говорил, говорил, и лапками пояснял, что он такое говорит. Но при этом не сказал ни слова. Удав тоже молчал и почти не шевелился, правда, хвост его не лежал спокойно, а изгибался и дергался, почти как лапки Крота. Так они «разговаривали» минуту-другую, а девчонки только ресницами хлопали – гадали, что за новость принес маленький кротер?

А тот последний раз махнул ладошками, ещё раз повернулся к Люсе и недовольно на неё засопел, а потом, как обычно, перевернулся через голову и провалился сквозь землю.

– Что он тебе сказал? – Лю́си и Эли чувствовали, что новость была не слишком приятной, волновались и от волнения заговорили хором.

Но Удав ничего не ответил. Он опустил хвост в ручей и сразу поднял его высоко над папоротниками. Опустил. Ещё раз поднял. Ещё секунду подумал и коротко бросил:

– Хватайте рюкзаки и бежим. Всё время бегите на солнце, не потеряетесь.

И, не дав девчонкам опомниться, быстро пополз в сторону, где светило солнышко. Подруги только успели пожать плечами, схватили рюкзаки и побежали за Удавом. Они побежали, потому что только бегом можно было его догнать. И то было непросто! Девчонки даже представить себе не могли, что удавы умеют так быстро ползать. «Удав, куда мы бежим?» – то Лю́си, то Эли пытались это прокричать, но получалось у них плохо, они совсем запыхались.

И вдруг, возле ещё одного ручейка, Удав резко остановился, подруги чуть не наскочили на него с разбега. А Удав снова опустил хвост в воду и ещё раз поднял его высоко над папоротниками.

– Да, – сказал он сердитым голосом. – Не успеем.

– Куда не успеем? – девчонки еле дух переводили.

Удав вместо ответа почесал голову хвостом и сказал очень странные слова:

– Есть у вас легкая материя, марля или рубашки из тонкого хлопка?

– Бинты есть, – ответила удивленная Эли. Она, когда собирала несъедобный рюкзак, положила в него йод, зеленку, мази. И бинты тоже положила.

– Много?

– Ну, не помню, штук пять или шесть.

– Давай их быстро сюда.

Эли начала копаться в рюкзаке, достала один бинт в пергаментной упаковке. Передала Удаву и – чуть не села на землю от удивления.

Удав мгновенно сорвал пергамент, обмакнул бинт в воду, не выпуская его, захватил Лю́си, зажал её в плотные кольца так, что она ни рукой, ни ногой пошевелить не могла. И начал обматывать ей голову мокрым бинтом. Всё это он сделал быстро-быстро, Лю́си даже пикнуть не успела.

– Дышать можешь? – прокричал Удав Лю́си прямо в ухо. Вернее, туда, где под бинтом было ухо.

– Не могу! – ответила Лю́си.

– Значит, можешь. – Удав оставался серьёзным и невозмутимым. – Давай ещё один, – он повернулся к Эли. И снова быстро-быстро обмотал Люсину голову ещё одним мокрым бинтом.

– Дышать можешь? – снова прокричал Удав.

– Не могу! – снова ответила Лю́си.

На этот раз Удав ничего не сказал. Он отпустил Лю́си, которая стояла, как мумия, и даже двинуться не могла, не представляла, куда ей двигаться. А Удав тем временем сделал мумию из Эли. А потом…