Свантесат. Шепчущие Леса

Будущая анданта чувствовала себя на седьмом небе от счастья, когда, наконец, приезжали ее долгожданные друзья, и это означало целый месяц веселых игр, детских разговоров и приятного времяпрепровождения. Однако прощание давалось ей очень тяжело, но девочка изо всех сил держалась на позитивной ноте. В такие моменты Леон по-братски крепко обнимал ее, хотя обнимал он ее и при первой встрече, но прощание было особенным. Леон всегда целовал ее в лоб и обязательно желал удачи в будущем учебном году и обещал, что они совсем скоро вновь увидятся. Генри же обходился простым рукопожатием, но уже тогда взрослый человек мог определить, что смотрит он на девочку как-то по-особенному, больше чем на подругу или сестренку лучшего друга.

И вот, до четырнадцати лет Шида проводила с близкими друзьями всего лишь один месяц в году, как вдруг Генри либо получил разрешение, либо набрался храбрости и пригласил ее вместе с Леоном приехать в дом его рода. Ребятам на тот момент уже было по шестнадцать, что позволило Леону взять на себя ответственность за сестру. К слову, Анке (мать Шиды) была не против и отпустила детей. Более того она была рада, что они проведут время в доме семьи, самой благородной и приближенной к владыке андантов. Это и определяло его географическое положение – к северо-востоку от главного города у побережья Бездонного моря, вблизи Обители андантов.

Если бы Шида знала, в какие эмоциональные переживания это выльется, она бы отказалась от поездки. Девушка впервые окунулась в общество шестнадцатилетних «лицедеев». В доме царила настоящая солянка из ребят и девушек разных родов по происхождению, которые также приехали по приглашению своих друзей из рода Анх-Ран. Шида удивлялась, почему при старших они ведут себя воспитанно, а уже по вечерам в своей компании в ход пускались пошлые шутки и будто смешные рассказы. Однако, несмотря на непонимание, она все равно ходила вместе с ними, но не могла объяснить это чем-либо. С одной стороны, было нежелание сидеть в комнате или гулять в одиночестве, с другой – было бы нехорошо обижать Генри своим капризным поведением. Но самое главное, ей хотелось быть поближе к Леону. С ним она чувствовала себя уверенно и защищено.

Интересное дело, в ту же поездку она впервые почувствовала безошибочность слов Анке, которая однажды рассказала, что дочери по ее женской линии обладают особой чертой, даже даром. Если девушка не была внешне первой красавицей, все представители мужского пола были покорены ею, восхищались, чувствовали влечение, в то же время никто не смел прикоснуться к такой девушке. Шиду одаривали кроткими взглядами, все с ней были обходительны и галантны, в то время как других девушек из компании могли попытаться обнять, или задеть, или неприлично ущипнуть.

Несмотря на такое внимание, в первый же вечер Шида получила удар по собственному самолюбию. Она всегда чувствовала особое отношение к себе со стороны Леона. Хотя он был приветлив со всеми сестрами в доме Ксемиль, близкими и дальними, но это являлось само собой разумеющееся. Но в доме Анх-Ран была гостья, за которой, как подтвердилось впоследствии, он активно ухаживал. Шида уже не помнила ни имени, ни лица, однако страшная зависть тогда охватила ее. Леон был еще более обходительным с той особой. Страшная ревность грызла ее, когда он шел проводить ее до комнаты. Нетрудно было догадаться, что перед прощанием она дарила ему «поцелуй». Совершенно разбитая, Шида после их ухода спешила в сторону дома к своей комнате, отвечая отказом на предложения ребят проводить ее. Разве что Генри, который удивительным образом был со всеми девушками, но в то же время явной пары не выбирал, несколько раз сопровождал анданту.

Походы на море ознаменовались для Шиды бесконечным сравнением уже сформированных физически барышень с ней самой, подростком. Она даже попросила няню Ию прислать ей легкое платье из полупрозрачной ткани, в котором можно было скрыть свою детскую фигуру.

Хоть первая поездка в дом рода Анх-Ран оказалась тяжкой для Шиды, на следующий год она не отказалась. Ей не хватило июля, чтобы насладиться общением и требовалось еще. Анданта уповала на то, что за год все могло измениться, и прежний предмет обожания Леона исчез. Предположение оказалось верным, ее не было. И в целом ряды компании поредели. Шида также пользовалась успехом у мужской половины, Генри играл роль юного ловеласа, Леон же явно переживал. Двое пытались приободрить его, таскали с собой на море, ограждали от источников к воспоминаниям о той особе, отвлекали разговорами и логическими играми.

Шида хорошо запомнила, как они однажды лежали втроем на берегу Бездонного моря. Дело было к вечеру, но солнце еще не спешило спрятаться за горизонт, и неожиданно Леон произнес:

– Хорошо, что мы все вместе…

– Да, – протянули в один голос оба его друга. Им действительно было невероятно хорошо и комфортно втроем. Брат, сестра и друг.

Следующий год, когда Шиде было уже шестнадцать, а Леону и Генри по восемнадцать, и они должны были начать учебу в высшем учебном заведении, беззаботный летний отдых оказался для них последним. Причем в июле парни сдавали вступительные экзамены, и по сему в их распоряжении оставался последний месяц самого теплого времени года, который по традиции было решено провести в доме Генри, там же они и встретились впервые после разлуки. Шида сильно изменилась, и оба ее друга отметили это сразу же. Глаза поумнели, само поведение прониклось тем внутренним благородством, куда-то пропали детские привычки, слова и глупости.

В первый же вечер она предложила сходить и поприветствовать море и по возможности даже искупаться в нем. Идея была принята на ура, все трое быстро собрались и пошли на пляж, который оказался пустым.

Шида, облаченная в знакомое тонкое платье, скинула обувь на песочной косе и босиком отправилась к воде. Она остановилась… и чувствовала, как периодически накатывает волна и щипает пальцы ног. Пока ребята оставляли вещи, они вдруг услышали голос Шиды. Она пела… на незнакомом, видимо, старинном языке, а ветер, трепавший ее волосы, подхватил песнь и понес по берегу. Море шумело, катая волнами камушки. Девушка направилась вдоль берега, продолжая петь. Несмотря на удаление в море по ближайшему пирсу, голос девушки не терялся и звучал, будто из воздуха. Леон, ведомый неизвестной силой, направился за ней. Она остановилась на краю, а он в нескольких шагах от нее. Вдруг по ее телу скользнула ткань, и девушка осталась в купальнике. Леон увидел чудесный рисунок на ее спине. Нарисованная ветвь брала начало на левой лопатке, делала поворот, двигаясь к правой. Далее ветвь плавно спускалась к бедру, на несколько сантиметров исчезала сбоку, и, вновь возвращаясь в поле зрения, спускалась до уровня колен.

Не успел он произнести что-либо, как о пирс ударилась волна и неведомым образом поднялась так высоко, что Шида прыгнула и улетела вниз вместе с ней. Леон перепугался и подскочил к краю, но увидел, что все в порядке. Шида держалась на воде и, улыбаясь, смотрела на него:

– Море сегодня ласковое! – крикнула анданта.

Что-то переменилось тогда в них всех, в хорошую или плохую сторону, они так и не поняли, но ясно было одно, три верных друга стали другими. Только благодаря тем детским родственным связям и общим воспоминаниям они общались также легко и весело. Все чаще Шида замечала на себя взгляд Леона, ей даже казалось, что он хочет что-то сказать, но не может. Генри же был как всегда учтив, обаятелен и любвеобилен. Он ухаживал за всеми, но позднее рассказывал Шиде, что думал только о ней. Самое большее, на что он тогда отважился, это в последний день августа предложить Шиде прогуляться. Леон покинул друзей раньше, сказав, что чувствует себя неважно. Они были вдвоем недолго, разговаривая о разном и обходя стороной лишь одну тему – завтрашнее прощание на еще один учебный год. Затем Генри проводил анданту до ее комнаты.

– Шида? – тихо позвал он ее, когда они уже пожелали спокойной ночи друг другу, и она почти вошла в комнату. Девушка обернулась. Генри набрался решительности и, потянув ее к себе, быстро поцеловал в губы, чтобы она не успела опомниться и чтобы он сам из-за волнения вовсе не отказался от порыва чувств. Шида тогда ничего не ответила: оба стояли в коридоре, смотря друг другу в прямо глаза, и затем она сделала шаг назад и медленно закрыла дверь, не убирая взгляда до последнего.

Уже будучи в комнате, Шида не легла в постель. Она решила, что нужно успокоиться после яркого проявления чувств со стороны Генри, и забралась на подоконник, обхватив колени. Помимо двери в общий коридор были еще две друг напротив друга. Одна справа от нее, ведущая в комнату Генри, которая всегда была заперта и вторая, вечно открытая для Леона.

Вдруг послышался стук, и в комнату вошел Леон. Шида удивилась его появлению и, опустив ноги к полу, улыбнулась.

– Надеюсь, не помешал?

– Что ты? Глупости. Наоборот, хорошо, что пришел.

– Правда? – лицо Леона прояснилось, а Шида медлила с ответом.

– Правда.

Она сидела, он стоял… Оба молчали и были так близко друг к другу. Шида хоть внешне и была спокойна, но едва держалась от порыва подойти и обнять его, но не как брата… Больше всего на свете в те секунды она жаждала, чтобы он сделал хотя бы один шаг. Но он стоял, а она не двигалась.

– Спокойной ночи? – прервал он тишину. А Шида, вся дрожащая внутри от эмоций, ответила:

– Да, спокойной ночи.

Он вернулся к себе также быстро, как и появился здесь, а Шида, вновь обхватив колени руками, уткнулась в складки платья и тихо заплакала ровным счетом, как от грусти, так и от радости.

На следующее утро, когда трое друзей прощались друг с другом, по-братски обнимая друг друга и подшучивая, чтобы разрядить обстановку прощания, Леон украдкой шепнул ей:

– Знаешь, Ши, а Генри от тебя без ума. Все то время, что мы знакомы, – он хитро подмигнул девушке. Анданта в ответ пожала плечами и улыбнулась ему, а затем Генри.

– Все-таки здорово, что мы вырвались из города, – услышала Шида голос кого-то из сандэлов.

Дело близилось к обеду. По подсчетам анданты и знакам природы они должны были остановиться на привал, который плавно перетекал в ночлег. Дав распоряжение Левану, девушка решила обследовать скалистый выступ в воду. Он служил стеной между берегами, на одном из которых расположилась команда и другим пустынным. Шида отметила, что место будет идеальным для проведения ритуального поклонения водам Лютой реки, вдоль которой они сегодня шли.

Пока сандэлы распаковывали свои вещи и помогали устроить кухню, Шида обратилась ко всем присутствующим:

– На этот раз видимой границы Шепчущих лесов не будет, они не разрешили. Поэтому обращаюсь к вашему благоразумию, не тревожьте их покой, настоятельно не рекомендую разделяться. Леса на удивление гостеприимны… не будем этим пользоваться чрезмерно. Спасибо.

К счастью, сандэлы все поняли и приняли к сведению, а Шида тем временем решила навестить Арсения и заодно осведомиться, чем он сегодня будет подчевать лагерь. Общество этого свантесата было ей очень приятно, и они легко находили, о чем поболтать. Однако знакомого она не застала. Вместо него сидел Савва – второй, а точнее первый друг Левана. Савва был крупным, за счет чего выглядел старше остальных членов группы лет на пять. Отличали его разноцветные глаза – бордовый и светло-голубой. От него веяло настоящим огнем сандэлов – ярый и мощный. Весь вид друга Левана всегда заставлял Шиду обходить его стороной. Несмотря на это, было заметно, что Савва лучше всех осведомлен о делах командира и был его заменой на непредвиденный случай.

– О! Шида, здравствуй, – улыбнулся сандэл.

– Доброго Дня, – официально ответила Шида. – А где Арсений?

– Он попросил на время заменить его, сейчас вернется. Слушай, хотел спросить тебя. Ты явно ходила в школу танцев.

– Можно сказать и так.

– Мне очень понравилось твое выступление.

– Спасибо, – засмущалась девушка.

– Знаешь, а я тоже ходил на занятия по ритуалам, но затем предмет уже давался только тенидам, так что я знаком лишь с «Вивой».

– Ах да, основной танец, означающий единство всех сторон магии. Хороший танец.

– Каким образом ты смогла изучать весь курс? Ведь тебе… запрещено… – покосился Савва.

– Не совсем, курс ограниченный, и я смогла… прошмыгнуть в него.

– Хорошо, не суть дела. Знаешь, как ты смотришь на то, чтобы станцевать «Виву»? Инструменты у тебя есть, я видел. Наших ребят я обучал игре, помогут с музыкой. Да и надо бы развеселить их, а то тяжело в неведении.

– Отличная мысль, – Шида засияла от восторга. – Я только принесу их.

Cандэлы заняли места вокруг каремата, выбрав прежде себе музыкальные инструменты. Больше всего было барабанов разных видов, которые составляли основу «Вивы». Сам танец являлся базисным во всем учение о силе природы и его показывали свантесатам вне зависимости от принадлежности к какой-либо магической стороне. Помимо барабанов важным моментом было то, что танцующих должно быть четное число и обязательно одинаковое количество мужчин и женщин. С языка леса название танца переводилось, как «Приветствие».

В центре каремата стояли Шида и Савва на расстоянии вытянутой руки друг от друга. Шида приняла основную позу ритуального танца, как утром прошлого дня. Савва же принял мужскую основную позицию, а именно отличалось положение левой руки, она была просто опущена, а также он спокойно стоял на прямых ногах.

Все замолчали и прислушались к лесу, услышав стрекотание насекомых и шуршащую листву. Отсчитав до пяти, несколько сандэлов заиграли на барабанах, другие подхватили мелодию маракасами, а особые яркие нотки добавлялись благодаря тихим и нежным колокольчикам. Наконец, запела Шида, при этом меняя положения рук и ног. Пела она на старинном языке, который считался языком леса, особым шифром общения с природой. Он звучал только в песнях, но говорить на нем было невозможно, так как грамматика была нулевая и поддавалась логическому объяснению с превеликим трудом. Несмотря на сложности Шида всегда разбирала все песни, чтобы понять, о чем именно она будет петь в той же «Виве». К голосу Шиды присоединился и голос Саввы, который добавил большей уверенности и основательности ритуалу приветствия леса.

Стоило им умолкнуть, как в игру ворвался редкий в Свантесате инструмент бюзуки. Он звучал недолго, но привнес оживление и дал передохнуть людям. Наконец все инструменты и голоса Шиды с Саввой зазвучали в унисон, и все участвующих начали отхлопывать особый ритм, и одна из сандэл набивала в бубен.

Вновь все замолчали, оставив лишь бюзуки, но теперь уже все девушки, окружившие каремат в один голос нараспев приветствовали лес: «Вива! Вива! Вива да лесье Вам!». Все почувствовали необычайную энергетику и задорно с новой силой ударили в свои инструменты, а Шида с Саввой активно затанцевали. Они много кружились, менялись местами, играли, словно ветвями деревьев, при этом крутя в каждой руке по палочке, издающей звук похожий на маракасы. Часто перекидывались этими палочками в такт музыке. Кто-то из сандэлов зажег маленькие костры в воздухе, добавив треск дров, которые поддерживались звоном множества браслетов на запястьях Шиды.

Леван, как и в прошлый раз, наблюдал за всем со стороны и улыбался. Его удивляло то, как их проводница оживала по время подобных ритуалов. Глаза наполнялись жизненным блеском, улыбка сияла, и сама она словно уже не ходила по земле и легко прыгала. Вдруг он поймал себя на мысли, что его постоянно манит к девушке неизвестная сила.

Все сандэлы были необычайно довольны тем, что не только посмотрели зрелище «Вивы», но и приняли участие. Они смеялись и хвалили друг друга за отличную игру. Чувствовалась непринужденная дружеская обстановка, а сами же Савва и Шида обменялись благодарственными объятиями в знак полного удовлетворения выбора пары на танец.

Когда эмоциональный взрыв начал падать сандэлы-бойцы помогли Шиде оттащить музыкальные инструменты к ее палатке, по пути продолжая комментировать, как им все понравилось. Кто-то даже говорил, что эти инструменты точно особенные потому, как музыка будто сама лилась из них.

– А так и есть, – улыбнулась Шида. – Вы все не раз играли «Виву», а инструменты слышали ваши воспоминания и помогали не сбиться. Более того я вам скажу, Шепчущим лесам очень понравилось наше «приветствие», они будут более лояльны к нам. Спасибо, что прислушиваетесь.

Анданте и вправду было отрадно на душе, что за несколько дней все ребята и девушки прониклись идеями, что природа это священное и ни в коем случае нельзя посягать на ее здоровье. Шида вновь убедилась в том, что в каждой магической стороне есть благородные свантесаты.

Глубоким вечером этого же дня Шида отправилась на разведку берега за выступом. Леван один из немногих приметил знакомый силуэт и сосредоточился на том, чтобы не упустить ее возвращение. Но девушка так и не появлялась, прошло больше часа, но никто так и не появился. Леван был стопроцентно уверен, что не пропустил ее, и девушка не использовала магию для перемещения в пространстве обратно в лагерь. Он занервничал и решил отправиться на поиски.

Сандэл как тень скользнул за выступ берега и практически сразу же увидел Шиду. Он застал ее стоящей по колено в воде. Против лунного света он увидел, что девушка обнажена, но больший интерес привлек на себя необычный рисунок на спине, который подсвечивался магическими серебристыми и голубыми чернилами. Леван и раньше замечал на ее шее что-то похожее на татуировку, но оказалось, что это лишь малая часть.

Девушка опустилась в воду и поплыла вперед на несколько метров. Леван сел на песок и наблюдал за ней, сам не зная почему. Разум говорил, что необходимо держаться поближе к ней для ее же безопасности, а сердце тем временем волнительно билось в груди. Шида поплыла обратно и совершенно спокойно вышла из воды на берег. Леван, не сводя взгляда с ее глаз, поднялся с земли. Легкая дрожь бежала по телу анданты.

– И не страшно? – прервал паузу он.

– Вы не представляете опасность. Мы объединены общим делом.

– Вас не волнует, что Вы – девушка, а я – нет… А Вы обнажены…

– Мне все равно, что обо мне думают чужие, – впервые сама для себя призналась она.

Леван снял тонкий плащ с себя и накинул на плечи анданты, чувствуя, что она начала дрожать:

– В таком случае я не хочу быть чужим, – сандэл отошел в сторону и затем добавил, – утром с Вами пойду я.

Шида посмотрела в его сторону.

– Спокойной ночи, – произнес Леван и ушел.

Глава 8

Рано утром, прежде чем отправиться в разведку местности, Шида провела около получаса за приготовлением зелья. Его рецепт она нашла в книге, которая была единственным напоминанием о ее отце. Шида знала, что он передал эту книгу Анке для дочери.

К сожалению, ее родители не могли быть вместе, анданта предпочла правление в своем роду счастью с любимым человеком. Шиде оставалось лишь поддержать маму в правоте принятого решения, поскольку если бы она действительно любила отца, то бы отказалась от правил рода Ксемиль, следовательно это было всего лишь сильное увлечение, не больше… А может и любила, ведь Анке так и не вышла замуж за другого анданта. В любом случае разговор никогда не заводился. Шида не знала о судьбе отца, жив он или погиб, она даже имени его не знала. Однако Анке исполнила его просьбу и подарила Шиде книгу.

Книга оказалась не простой, в ней таились огромные знания о природной магии тенидов. Шида изучала рецепты и статьи наравне со школьной программой, но по просьбе матери никогда никому не рассказывала и тем более не показывала книгу.

Анданта определила, что в разведке им будет необходима лесная мантия невидимости, которая обладала невиданной мощью по сравнению с обычной магией свантесатов. Магический купол, созданный ею или Леваном, не являлся преградой для существ и животных, а сила природы была абсолютной по своей крепости. Пока варилось зелье, Шида сплела из листьев, коры и веточек специальный талисман для Левана, который активировал действие зелья.

Как только зелье и талисман были готовы, Шида направилась в общую «кухню» их лагеря, чтобы позавтракать. Леван оказался там же за несколько минут до ее прихода и распорядился, чтобы им подали порции и поставил раскладной стол и стулья. Арсений, как всегда безмятежно улыбаясь, перекинулась с девушкой парой слов и направился к другим сандэлам. Завтрак проходил в тишине, изредка Леван и Шида пытались начать разговор, но все никак не клеилось. Волна не шла.

Наконец Шида предложила Левану стакан с зельем, на вид похожим на обыкновенный чай:

– Выпейте, пожалуйста. Это для природного купола невидимости, чтобы нас точно никто не заметил. Если верить лесам это нелюди, и обычный купол не справится.

Леван кивнул, попробовал аромат, который явно отдавал цитрусовыми и сделал глоток:

– Вкусно.

Шида улыбнулась и протянула талисман:

– А это для активации, просто наденьте и желательно не снимайте.

Сандэл не стал спорить и надел талисман. Мгновенно он почувствовал, как все вокруг изменилось. Воздух наполнился дымкой, в котором отражались солнечные лучи. Ему даже показалось, что появились мерцающие частицы, которые висели между небом и землей. Люди и вещи потеряли свою яркость и поредели на фоне необыкновенной картины.

Заметив, как Леван изумленно наблюдает за изменениями восприятия мира, Шида улыбнулась и объяснила:

– Судя по всему, зелье уже действует. Магию природы всегда отличается мерцание и дымка. Стоит Вам только надеть талисман, и Вы окажитесь под мантией природы. Правда, продлится эффект не больше недели… А Вас, как вижу, впечатлило.

– Да не то, чтобы очень, – ответил Леван.

Шида усмехнулась.

– Кстати, сегодня день парящего пламени, – перевел тему Леван и отправился в лес. Анданта не смогла скрыть своего удивления и поспешила за ним.

– Что Вы хотите этим сказать?

– Ничего… вернее в этот день по традициям сандэлов зажигается хотя бы маленький огонек, который должен повисеть в воздухе. Таким способом мы отдаем честь нашей стихии.

– Честно говоря, я и не знала, что у сандэлов есть традиции, – пожала плечами девушка.

Некоторое время они шли в молчании, слушая лесные звуки и разглядывая причудливые деревья. Солнце не переставало подсвечивать природу теплыми лучами. День обещал быть красивым и мягким. Леван заметил, что ветер, который постоянно трепал их у воды, здесь был не у власти. Вокруг царили покой в виде тишины и жизнь в виде растений и лесной живности.

– А почему Вы без талисмана? – вдруг спросил сандэл, разглядывая свой.

– Он всегда на мне.

– Покажете?

– Вы уже видели его, – ответила Шида. – Это рисунок.

– На спине? – уточнил Леван.

– Он не только на спине, но и на ноге, и даже на лице и шее, – повернулась Шида, демонстрируя тоненькую ветку, которую обычно скрывали волосы.

– Интересный рисунок. Расскажите о нем, – попросил Леван.

Анданта, испытав его взглядом, направилась дальше:

– Собственно это особое колдовство. По мере того как я набираю опыт в магии природы, «пелка» разрастается. Пелка – так называется растение, которое нарисовано на теле, оно довольно редкое из-за привередливого характера, поэтому вживую его встретишь не часто. Со временем многие атины скрывают свой рисунок под магией невидимости, чтобы не выделятся в обществе, особенно летом.

– Атины?

– Да, атины – так называют тех, кто близок к природе, изучает ее и прибегает к помощи зелий, талисманов, песен, танцев и прочих ритуалов.

– Честно говоря, ни разу не слышал такого названия, – признался Леван

– Наверное, потому что термин больше распространен среди тенидов и светилов.

– Но ты же – анданта! Как ты обучалась этому искусству?

– Чудом, – улыбнулась Шида. Ее порадовали слова сандэла о том, что ритуалы относятся к одному из видов искусств. Далеко не каждый понимал это и порой пытался подшутить над девушкой.

– И все-таки благодаря тому, что являешься «атиной», ты смогла спокойно пройти в Шепчущие леса. Насколько мне известно, андантам запрещено здесь появляться.

– Да, чистокровным андантам запрещено из-за той злосчастной вырубки. Однако, мой отец – тенид, и по моим сосудам бежит его кровь. Вот благодаря этому, леса все-таки впустили меня. – Шида немного помолчала и затем спросила, – а Вы? Вы чистый сандэл или с примесями?

– Как тебе сказать, – ответил Леван, – три последних поколения – это чистые сандэлы, а до этого тоже были какие-то примеси, в основном тениды. Собственно я не поддерживаю теории чистой крови, слишком много воды утекло с создания мира, что уж рассуждать, кто есть кто. Хотя мои родители буквально горели идеей очищения. Считается, что некоторое количество чистых браков, и вскоре родятся вновь чистые дети.

– Какая глупость!

– Вот и я о том, но старикам что только порой не взбредет в голову.

Между тем лес стал более густым, и им приходилось пробираться сквозь ветви и перелазить через поваленные стволы деревьев или пролезать под ними. Леван первым прощупывал дорогу и помогал Шиде без особых трудностей идти по готовой дорожке. Подавая руку, он не мог не заметить множество колец и перстней на ее пальцах: