Будущее неизбежно. Повесть

Из тетради Андрея:

«Мир, без вести пропавший, и суета, округлыми глазами, вдруг ужаснулась, без пристали, смотря в упор, стреляли шаровые пули и яблоко раздора, упав, стремглав уносится и, унося с собой раздор, безрадостно взирает глазами старца.

В возможности старца предречь, но его убила страсть к невежеству, и всевозможные слова. Поступки уступили место «ей» – требующей старухе, за свои годы получать почёт. Вновь возник реальный мир идей. И смысл речей, без умолку, в словах, на обречённых мыслях ликовал. Расследовать убийство дело рук немногих, и, праздность – замыслов убогих, баюкает своих детей.

Если даже и были мысли высказаны вслух – то, в своём физическом воплощении они потеряны для своего логического завершения и возможности реализации, и потребности провидения безгранично уступают и далеки от реальности.

Во все, закладывая границы, тем самым пытался понять смысл происходящего, а происходит просто возможное перенесение своего физического в окружающее. И невозможно передать какой-то смысл существующего и происходящего, потому что он обречён на вымирание, за счёт собственной ограниченности и не возможности иметь свободу в выборе. Просто его нет! Предлагаемый же выбор ограничен субъективизмом, пусть и расширенным до гениальности».

«Виновен я и оправдания мне нет нигде

Повинен в смерти я друзей богов

Никто я здесь зачем рождён

Рождён для смерти не более близких

И все же нет разве чего-то в мире

Помимо потерь и несчастий

Нет и нигде не найти это разве только выше»

Андрей приехал домой от Вити, в надежде, что тот прав и что его сомнения, всего лишь от неуверенности, невозможности объяснить свои идеи кому либо. Потому он все время сомневается в их истинности или как говорит Витя в том, что они настоящие, серьёзные, как репетиции их трио, ведущие к согласию, а не к заблуждению.

Через месяц позвонила женщина из редакции и попросила принести рукопись. Главный редактор, мужчина лет сорока, даже не взглянув на неё, поблагодарил Андрея и сказал, что с ним свяжутся, когда примут решение издавать её или нет. Андрей пришёл домой и сел на диван, он теперь вдруг понял, что не знает, чем ему заняться. Раньше была его книга, а теперь её нет, она уже не его, она зажила своей независимой от него жизнью и как это жизнь у неё сложится, ведь это его труд. Эта книга была единственное, что он пока сделал в своей жизни. Прошло несколько месяцев, Андрей уже начал беспокоиться, когда неожиданно его пригласили в редакцию. Приехав в назначенное время, его сразу провели в кабинет Стива. Тот, как всегда, приветливо встретил Андрея, и они сели, как в прошлый раз в кресла друг против друга.

– Андрей, как вы смотрите на то, чтобы прочитать несколько лекций в ряде университетов по той теме, которую вы излагаете в своей книге, не скрою, эти лекции не совсем публичные, на каждой из них будут присутствовать не боле десяти человек, или меньше. Мы серьёзно рассматриваем возможность открытия, что-то вроде новой дисциплины, для молодых, и ищущих студентов, не для всех, пока это только эксперимент, проба, так сказать, чтобы набрать некоторый опыт, посмотреть, как эти новые и прямо скажу пока туманные идеи, не найдут понимания в определённых и порой скептически настроенных кругах. Что вы на это скажете?

– О, конечно, я буду только рад возможности изложить свои взгляды и услышать критику, – Андрей был взволнован открывшимися перед ним возможностями, снова работать над книгой, через открытый диалог.

– Сейчас я вам кое-что покажу, и думаю, что вас это заинтересует, – Стив встал с кресла и пошёл к столу, взяв что-то он вернулся и положил перед Андреем на стеклянный столик книгу, это была великолепно оформленная, в толстом плотном, отделанной тончайшей кожей переплёте, тиснённая желтоватым металлом, довольно толстая, но уменьшенного формата книга, это было поистине великолепное произведение искусства, – вы возьмите её посмотрите, – Стив улыбался уголками рта.

Андрей осторожно взял книгу в руки и открыл, вся книга до мельчайших деталей была выполнена в стиле старинного фолианта, настолько точно, что нельзя было сказать определено, что перед вами не оригинал хорошо сохранившегося средневекового экземпляра. Пробежав глазами некоторые фрагменты текста, у Андрея все похолодело внутри, он взглянул не понимающе на Стива потом стал листать книгу и читать, это его книга.

– Это что…, моя книга? – Андрей с трудом выговаривал слова.

– Хорошо сделано, не правда ли? – Стив был явно удовлетворён тем эффектом, который произвела книга на Андрея. – Да это именно ваша книга. Я готов издать для начала пятьсот таких экземпляров, конечно, это немного, но сейчас идёт разговор об экспериментальном, я бы сказал даже новаторском подходе. Это не для продажи и общественных, так называемых, слушаний, мы разошлём их предметно, совершенно конкретным людям, с которыми вы собственно и встретитесь и уже в устной беседе изложите им ваши взгляды. Договорились?

– Договорились, – Андрей понимал, что это конец, его надеждам, идеям… их уже никогда никто не услышит и не прочитает. Наверное, это должно было ему понятно с самого начала, но он витал в облаках, конечно, как же, он что-то там доказал. Себе, может быть. Но Андрей, как ни странно сразу успокоился, стал ко всему безразличным, в конце концов, пусть так, но книга же есть, вот он держит её в руках, Витька же предупредил его – пусть Стив делает с ней, что хочет… действительно… пусть…, а там видно будет. – А лекции где и когда читать?

– В приёмной секретарь, вам даст подписать некоторые бумаги и все вам объяснит, всего хорошего, – они пожали друг другу руки и Андрей ушёл.

Андрей бродил бесцельно по улицам, а устав, зашёл в первое попавшееся пустое кафе и просто сидел, смотрел в окно, потом решил пробежать глазами, хоть вскользь, ту программу его лекций, которую ему дала секретарь.

«Небесный свод воздвигнут как призрак из миров тех дальних

Не высший суд а здесь пророков предрешенье сбывается сейчас

Придут и за тобой

Останови мгновение – твоя здесь воля правит

И ты – здесь мир покинув

Обретший дух пророком будет»

Все в жизни Поли было хорошо за исключением одного – она с Вадимом виделась за эти полтора года не более месяца. Он все время в длительных командировках за границей, она на работе. Но не это самое главное, а то, что в те короткие встречи они уже больше не были так рады друг другу, как раньше, они все больше и больше отдалялись, и уже мешали, вплоть до раздражения. Поля снова была одна, как в детстве. Как-то Вадим пришёл домой в ярости от того, что натворил его руководитель по связям с общественностью. Он его выгнал и не знал где найти быстро другого. Тогда Поля и предложила ему попробовать взять её подругу Катю – та с журналистским образованием, очень неглупая и внешне очень эффектная девушка. Вадим решил попробовать, так Поля устроила свою подругу из штатной журналистки в каком-то издательстве сразу на должность руководителя крупной компании. Поля с Катей все время поддерживала контакты. Катя, как всегда была в курсе всех событий. Потому Поля узнала, что Андрей живёт с мамой, окончил аспирантуру в университете и там же преподаёт, кандидат наук, что он якобы даже написал книгу, правда она не знает издали её или ещё нет. Витька окончил биофак, работает в НИИ и где-то все время пропадает в экспедициях.

В сентябре в одном крупном отеле проходила конференция региональных представителей корпорации, в которую входил и сектор Поли. Она как региональный представитель тоже пришла, но неожиданно её пригласили занять место среди высшего руководства. Она хорошо всех знала и потому общалась свободно, шла оживлённая беседа за закрытыми дверями, где Поля в общих чертах сообщила о тех принципах, которые она использует в своём секторе при разработке долгосрочных планов развития. Особо руководство интересовало, как она сумела сориентировать весь сектор, что, те намётки, которые она задумала, за такой короткий срок уже начали практически себя проявлять и что ей предлагается подумать о возможности использования этих разработок в целом по корпорации. Фактически Поле было сделано предложение занять пост в высшем руководстве.

В перерыве между сессиями Поля нашла маленькое кафе, чтобы побыть вдали от шума, людей. Она заказала кофе и пирожное, сидела и смотрела просто бездумно в окно, где в небольшом сквере на детской площадке играют дети, сидят и разговаривают между собой мамы. В кафе было совсем пусто, только недалеко в углу у небольшого окошка, сидел молодой мужчина и читал какую-то брошюру. Скользнув мельком взглядом в сторону мужчины, Поля думала о том, что она видит и уже в целом понимает, как Стив всем управляет, как он сказал, так все и происходит и в её карьере, и во всем, что она видит, с чем или с кем сталкивается, о чем думает. Мы для него как серая масса в лабиринте, а он нас пасёт, кого погоняет, кого поощряет, как и меня сегодня. Сказал: после года посмотрим – и вот я уже фактически прыгнула через несколько ступеней наверх. Вдруг неожиданно как кто-то толкнул её, она повнимательней взглянула на мужчину, сидевшего в углу. Тот повернул голову и посмотрел в окно, так ведь это Андрей, поняла Поля. Как он изменился, я его даже сразу не узнала, совсем не похож на того охламона, каким был. В костюме, правда все равно, с усмешкой констатировала Поля, это не его стиль, все топорщится, висит, ему явно неудобно в нем, сразу видно, что он редко так одевается. Сколько ему… так ему уже под тридцать, а мне? Так и мне же уже двадцать семь, вдруг констатировала Поля с грустью. Как давно, уже ведь лет десять прошло, как мы не виделись. Поля, что-то решив для себя, уверенно встала, взяла чашку, тарелочку с пирожным и пошла к столику Андрея.

– Разреши я с тобой посижу, если ты не против конечно? – спросила Поля, остановившись напротив Андрея и глядя на него с усмешкой и вопросом одновременно.

Андрей мельком взглянул на неё, и вдруг узнав, просто застыл, глаза широко удивлённо раскрылись, и Поля увидела на мгновение в них даже страх. Потом он вскочил в явном замешательстве, начал отодвигать ей стул, чтобы она села. Сев напротив он сразу успокоился, стал самим собой.

– Поля, вот это встреча, как же ты изменилась, я бы, наверное, встретив на улице, и не узнал тебя, – Андрей смотрел на неё, чуть улыбаясь. Видно было, что он искренне рад ей.

– Да брось ты, чего такого во мне может измениться, а вот ты действительно стал совсем другим. А вообще-то мы оба с тобой, наверное, изменились всё-таки, ведь десять лет прошло. Как живёшь, семья есть?

– Нет…, нет семьи. Я по-прежнему с мамой живу, она на инвалидности. Книгу всё-таки мою издали, правда, тираж небольшой, только пятьсот экземпляров, но….

Поля слушала Андрея, не перебивая. Что у него за жизнь, жить с мамой, пятьсот экземпляров, что же это за книга, только для библиотек, и что это за профессия – философ, с грустью вспомнила Поля слова мамы Андрея. Она смотрела не на него, а в его глаза: спокойные, умные, глубокие, как же они отличаются от тех глаз, с которыми она встречается каждый день. Поговорив немного с Андреем Поля заторопилась, время обеда заканчивалось и надо было спешить. Они расстались.

В конце октября, сидя у себя в кабинете и глядя грустно в окно, Поле вдруг неожиданно, просто нестерпимо захотелось посреди недели взять выходной и поехать загород, погулять по лесу, по опавшей листве, пока ещё стоит золотая осень. На следующий день светило солнце и, собирая небольшой прогулочный рюкзак, Поля решила даже отправиться не на машине, а на электричке. В вагоне было почти пусто, из тамбура в вагон зашёл мужчина и, проходя вдоль кресел, ненадолго задержался рядом с Полиным купе, потом забросил большой рюкзак на верхнюю полку и уселся прямо напротив Поли. Она поджала ноги под сиденье, «Ну, неужели мест свободных мало, обязательно надо мешать друг другу», – с раздражением думала Поля, не обращая внимания, на мужчину.

– Сидит и молчит, совсем никого не замечает вокруг, – сказал мужчина сам себе в полголоса.

Поля подумала, что мужчина видимо обращается к ней, она посмотрела на него – бородатый, лохматый парень, в тёмно-зелёной походной куртке и таких же брюках со множеством карманов, он сидел и самым серьёзным видом вопросительно смотрел на неё. Кто такой, что ему от меня надо, Поля равнодушно смотрела на парня, пока не заметила крохотные шаловливые искорки в глазах, он смеялся над ней.

– Витька, – выдохнула Поля, узнав парня, она хотела обнять его, но остановила себя, лишь пожала ему руку, да улыбнулась.

– А я заметил тебя на перроне, дай думаю, посмотрю ты или не ты, а это действительно ты.

– Это действительно я, а ты все такой же…, охламон, как всегда, – Поля от души засмеялась, уже не скрывая своей радости, – смотри у тебя свитер отовсюду наружу торчит.

Они вдвоём целый день гуляли по лесу, тропинкам, лесным дорожкам. Поля рассказала, что она руководитель крупного объединения, и у неё намечаются большие перемены, связанные с серьёзным повышением, она сейчас, по сути, принимает дела. Что она не замужем, но в гражданском браке с Вадимом уже несколько лет, но все не очень пока складно в их личной жизни. Главное для неё и Вадима работа.

Витька, оказывается, стал заведующим лабораторией биохимических исследований в НИИ, рассказывал ей с энтузиазмом об исследованиях, которые они проводят, но для Поли терминология была совсем не понятна и она даже не вникала, что это за исследования, а просто слушала и молчала.

Найдя небольшую полянку, они разожгли маленький костёр и сели на брёвнышке отдохнуть и перекусить.

– Ты знаешь, я недавно встретила случайно Андрея, он так изменился… вот ты совсем такой же…, мальчишка, только бородатый, – усмехнулась Поля, – а он совсем изменился, повзрослел…, взрослый мужчина. И тоже у него как-то нескладно все в жизни. Мне почему-то стало жаль его. Не знаю почему, но я вдруг захотела ему помочь, может книгу оплатить, чтобы издали большим тиражом, а потом остановилась, нет, это не поможет ему, все равно, наверное, это то, что смогут понять очень мало людей на земле, не для всех она.

Поля вдруг неожиданно отвернулась от Вити и прикрыла лицо рукой.

– Поля, ты чего? Плачешь? – переполошился Витька, встав на колени рядом с Полей.

– Да нет, нет, ничего, – Поля достала платок и вытирала глаза, все так же отвернувшись. – Вить, мы уже взрослые люди и сейчас это уже совсем не важно…, но мне важно, может это глупость с моей стороны, но послушай меня…, – Поля сидела ссутулившись, теребя платок на коленях и смотрела, потупившись только на платок, как тогда после дня рождения, – Вить, помнишь в седьмом классе осенью вы играли на стадионе за заводом?

– Да, конечно помню, мы тогда победили, а что? – не очень понимая, спросил Витя

– Я… я за вами тогда подглядывала из-за кустов, как вы купались, я понимаю сейчас, что все это глупость, просто девчоночья глупость, – Витька молчал, – ты, прости меня, я.., я обманула вас… тебя, Андрея, ребят, – Поля осеклась, только отвернулась и уже не плача смотрела в сторону, да теребила платок в руках.

Образовалось молчаливая пауза, Витька рассеянно смотрел на огонь, а Поля почему-то вдруг почувствовала, что теперь между ними не может быть доверия, теперь эта невидимая граница, которую она сейчас сама провела, навсегда останется и они не смогут больше искренне друг другу радоваться…, «ну зачем, зачем я это сделала, ведь горечь обмана не закрыть ни временем, ни поступком, ничем, нет прощения обману, он в памяти остаётся, как непреодолимый барьер, который теперь разделяет меня и Витьку…, и всех». Поля ощущала такую горечь потери, а кого винить, кого осуждать, сама же сказала, промолчала бы, и все было бы как прежде.

– А мы все думали, что с тобой произошло, что у тебя случилось, только все боялись спросить. А ты оказывается, вот как все видишь. Нет Поля совсем все не так, мы ведь всегда знали, что Катька за нами подглядывает, она вообще такая, за всеми подглядывает, подслушивает, что с неё взять… ей же от этого хуже будет. Да мы знали, что ты в кустах сидишь. Только нет Поля, ты совсем другая, мы понимали, что ты хочешь посмотреть, как Андрей прыгнет два назад. Ведь так? Он ведь тогда первый раз выкрутил, раньше не мог, не получалось, много раз пробовал, а когда ты смотрела, он сделал, для тебя сделал. Он потом мне сказал, что потому получилось, что ты рядом была, только благодаря тебе. И ребята сказали, что когда ты рядом была, страх пропал, некоторые даже прыгнуть назад до этого боялись, а с тобой страх, как исчез все равно. Видела, все прыгнули. Нет Поля, никого ты не обманула, ты всегда была нашей, а после того случая, ребята вообще на тебя смотрели, как на настоящего самого близкого друга, знаешь, как они тебе были благодарны!

Поля сидела поражённая услышанным, неподвижно и смотрела в огонь, не совсем понимая, что говорит Витька.

– Андрей, значит, знал, что я там сижу и сделал это для меня? – тихо про себя спросила Поля.

– Андрей любит тебя, всю жизнь любит, с того момента, как вы первый раз встретились, так он только о тебе и думает.

– Ну что ты Вить…, любит…, его мама тогда мне говорила: он философ, весь в книгах.

– А он и книгу о тебе написал, – Витя внимательно посмотрел на Полю.

– Обо мне? Эта его книга обо мне? Ну, это же не роман, в конце концов, а о чем она? – в недоумении и, не совсем веря, спросила Поля.

– О тебе Поля…, о тебе. Прыгнуть с высоты в ледяную воду и выкрутить два назад, это не такое простое дело, как кажется, на первый взгляд и если рядом оказывается человек, ради которого и, благодаря которому удаётся это сделать, то я думаю, что стоит написать книгу об этом человеке. Ты и есть для Андрея этот самый человек, о котором стоит написать, пусть даже очень сложный и мало кому понятный философский труд. Ты для Андрея не совсем, в прямом смысле, даже человек, ты его идеал – Высшее существо, именно таким видят мир философы. Как же ты можешь обмануть…, а ты ещё себя обвиняешь…

– Ой, ребята…, какие же вы… – Поля опять отвернулась, закусив губы и еле сдерживаясь, чтобы не расплакаться.

Уже вечером, вернувшись в город и прощаясь на вокзале, Поля обняла Витю и поцеловала того в щёку. Тот порылся в карманах, вытащил мятый блокнот, написал на нем свой телефон и, вырвав из блокнота листочек, передал его Поле.

– Позвони, если что случится, даже если меня нет, то все равно передадут…, все будет хорошо, вот увидишь… – передавая листочек с телефоном, на прощание сказал Витя.

«Ну что ж сейчас природа вступает наконец в свои права

И ты сам именно тот к кому я обращаюсь

Пойдёшь туда где именем твоё и сын твой ждёт

Тебя прими мне и брат мой примет все что имя говорит»

Поля просматривала условия договора, строительства какого-то крупного объекта, который был уже для неё скучен, не представлял какого-то большого значения, просто рутинная работа. Сразу после нового года она переедет в главный административный корпус Корпорации, уже вовсю идёт ремонт её нового кабинета, учитывая её вкусы и предпочтения. Взглянув на адрес объекта Поля, вдруг поймала себя, на мысли, что она уже встречала этот адрес с чем-то связанным. Она пыталась вспомнить и вдруг поняла, что на месте этого объекта совсем недавно был уже построен другой коммерческий объект, то ли коттеджный посёлок, то ли элитная база отдыха. Сверив два объекта, Поля поняла, что это какая-то полная несуразица, сметы в разы завышены, договора поставок явно липовые, то есть буквально все, что подписано все, являлось фикцией. У Поли начало закрадываться нехорошее чувство, что за её спиной на уровне замов и технических служб существует совсем другой мир, в который она не посвящена. В течении двух месяцев Поля занималась только тем, что осуществляла тайное расследование финансовых и материальных потоков в своём секторе, в котором она думала, что является полной хозяйкой. Постепенно для неё стали открываться видимые только для посвящённых двойные, тройные финансовые подпольные схемы на несколько порядков превосходящие то, что официально проходило через Полины руки. Она даже для себя охарактеризовала это своё открытие: ведь Стив её предупредил об этом при их разговоре – находиться надо над лабиринтом, а что внутри него – то серая масса. Это именно то, что он называет последней минутой, которую он, таким образом, возвращает Поле. Бери под свой единоличный контроль, этого даже никто не заметит и не поймёт. И все это, как он и предупреждал, ведь на самом верху, прямо перед глазами, только надо уметь увидеть. Поля не была напугана открывшегося перед ней тайного мира или разозлена, нет, она скорее с удовлетворением и даже в какой-то степени безразличием подтвердила для себя то, что она это интуитивно чувствовала при разговоре со Стивом.

Неожиданно перед самым новым годом позвонил папа и попросил, если она сможет, не откладывая приехать к нему. Поля, договорившись с руководством и взяв несколько дней, сразу же выехала. Папа сидел в кресле, в темноте, закутавшись в одеяло, было холодно. Из еды в доме было только немного хлебы и все. Растопив печь, Поля съездила в магазин и привезла продуктов. Согревшись и поев, папа немного ожил, повеселел. Смотрел на Полю и чему-то улыбался. Он совсем исхудал и был ещё больше растерян. Поля не могла понять, что с ним, болен или расстроен чем-то.

– Я позвал тебя Поля, потому что мне некому это рассказать, а сказать нужно, обязательно, без этого нельзя, не положено…, – папа нервно потирал руки, смотрел в пол и видно было, что ему с большим трудом даётся этот разговор, – я никого не обвиняю и не прошу прощения… это все лишнее, не нужно это никому, я просто надеюсь, что ты каким-то образом избежишь моей участи или… хотя уже, наверное, поздно…, я даже не хочу, чтобы кто-нибудь понял меня, это невозможно понять и даже думать об этом, просто все должно быть ясно, без оговорок или объяснений…

– Папа, ты чего, что с тобой? – Полю испугало начало разговора, она вдруг подумала, что он не в себе и не совсем понимает, что говорит. Она не знала, что ей в этой ситуации делать.

– Не перебивай, прошу… мне очень трудно, я не готов был к этому раньше и сейчас не готов, но я обязан признаться, потом…, наверное, если смогу объясню, а сейчас просто послушай, не перебивая и не останавливая меня… Я враг Поля, самый настоящий враг, такой, каким его рисуют у нас… у вас в фильмах – предатель… – Поля от неожиданности застыла как громом поражённая, она даже не могла ничего вымолвить, – это произошло, когда я поступил в аспирантуру, мою диссертацию завернули…, нашли много мелких неточностей или скорее придирок и завернули. Я не понимал, но мне дали ненавязчиво понять, что если я хочу защититься, то следует кое-что изменить в данных. И я изменил, изменил все, что от меня потребовали. Позже я входил в группу, которая занималась только тем, что отслеживала работы историков и заворачивала все, что не соответствовала тому направлению, которое задавалось моим руководством, точнее сказать хозяевами. Я сразу стал заведующим кафедры, быстро защитил докторскую, для прикрытия стал крупным бизнесменом, богатым человеком, входил в различные советы директоров, комиссии и прочее, прочее…, все лишь ради того, чтобы я как можно больше и лучше продавал Родину. Я понимаю, тебе горько это слышать и лучше бы я этого не говорил, но речь не обо мне… речь о тебе Поля, я боюсь за тебя. В конце концов, я стал даже руководить этой группой, мы писали искусственную историю и наши книги издавались…, по какой-то причине именно перед нами были распахнуты все двери все, ворота, только наши книги издавались, ничьи более – именно в этом моя заслуга перед хозяевами. Там не так много прямой лжи, как искажений, ломающих общее представление и в конце уже становящейся правдой, которой нет и быть не может. Главную цель, которую преследуют хозяева – это стравливание народов, братьев, отцов и детей между собой и каждый, как это не парадоксально бьётся друг с другом за правду – за какую правду? Которую ему подсунул не враг, а я – предатель, свой же, которому он верит, как себе… Помнишь, как судил Князь? Кого народ растерзал: маленького, невзрачного, беспомощного и слабого человека в чёрной рясе – именно того, кто сеет вражду ложью, наветом и предателя. И вот однажды мне на стол легла маленькая брошюра, отпечатанная в студенческой типографии, с работами студентов – участников научного студенческого общества. Одна работа меня просто поразила, я был в шоке. Этот молодой человек был именно тем, кого так ждали, чтобы уничтожить, стереть, не дать даже близко подойти к тому, что могло бы поколебать нашу власть. И вдруг со мной что-то произошло, не понимаю, но я встал на защиту этого мальчика. Зачем? Не знаю, и объяснить не могу, мне вдруг стало все безразлично: моё положение, карьера, состояние, все, кроме него. Я готов был даже жизнь отдать, но только чтобы он выжил. Всю свою власть, все влияние, которыми обладал, я направил на то, чтобы никто, понимаешь, никто не знал вообще о его существовании, а он при этом мог работать. Он окончил университет, я, тайно не раскрывая себя, взял его к себе в аспирантуру, дал защититься, с огромным трудом, но напечатали его книгу… крохотным тиражом, но это наша победа. Я совсем не оправдываюсь, и понесу наказание, какое заслужил, – папа приложил палец к губам, – ты Поля знаешь о ком я говорю, потому я и позвал тебя, чтобы ты поняла самое главное…, никто не должен знать о его существовании, тогда мы его спасём… я очень рассчитываю на тебя. Все это время, как только я встретил его, я посвятил тому, чтобы понять, как сделать так, чтобы до него было не добраться и вдруг понял – это совсем просто, но это их тайна, о которой никто не догадывается, потому они правят нами.