Трехликая сторона

Антей проснулся через полтора часа, в самый разгар нашей беседы о том, как работает фонарик, выуженный из рюкзака Егора. Мне вновь не хватало словарного запаса и некоторых познаний, на этот раз, чтобы описать батарейки, а Юну по-прежнему был убежден, что где-то внутри пластмассового прибора запрятана свеча. Правда, как она включается и выключается по щелчку передвижной кнопки, он объяснить не мог. Антей, встав с постели, отметил полное исчезновение боли и поблагодарил меня вежливым кивком. Он ни о чем не спросил: ни об истерике на площади, где сквозь слезы я бормотала, что мы «из другого времени», ни о беседе с королем, ни о злосчастном фонарике. Скорее всего, Варго уже придумал для него какую-то историю, чтобы объяснить наше появление.

На следующий день он рассказал ее и нам. Я вошла в тронный зал последней из друзей, отоспавшись на неделю вперед. Мне казалось разумным провести в кровати как можно больше времени на случай, если вскоре придется вновь возвращаться в лес и ночевать там, разыскивая путь домой. Егор сидел на полу, отдохнувший, приободренный, выспавшийся не хуже меня. Он подогнул под себя длинные ноги и зачарованно наблюдал за королем. Тот рассказывал ему и Свете отрывки из своей ранней жизни в Трехлистном мире, когда он, Варго, еще только начинал тренироваться на ассасина. Девушка слушала историю вполуха: в противоположность Егору, ей было совсем не интересно. Заметив меня, она слабо улыбнулась.

– Кира, я решил обустроить ваше появление на границе с рыцарями следующим образом, – король поманил меня ближе, предлагая внимательно слушать. – Вы с Егором – племянники моего любезного друга из Низула, почтенного ассасина по имени Кригор, погибшего полгода назад, защищая крепость от рыцарей. Света тоже оттуда, дочь другого ассасина, Эльхея. Низул какое-то время был оккупирован рыцарями, и вас троих, якобы, взяли тогда в плен, увезли на вражескую территорию и держали в заточении. Недавно вам удалось сбежать. Родственников у вас не осталось: все умерли в осаде, – поэтому я разрешил вам остаться в Танатре.

– Это, конечно, хорошо, – тон Светы твердил об обратном. – Только мы много наговорили там, в лесу. И после, приехав сюда.

– Пребывали в шоке, – легко отмахнулся Варго. – Не забывай, вы полгода просидели в карцере. Отучились различать своих и чужих, запаниковали по молодости и от недостатка опыта. В конце концов, висела полная луна – в такую пору многие делаются чувствительными. Люди поверят, ведь в это легче верить, чем в другой мир и в свалившихся прямиком на Южный лес пришельцев. Они поверят, спустя месяц или два, но точно поверят. Странные фразы и телефоны забудутся, хотя ассасинов, которые вас привезли, лучше бы вам обходить стороной, – он засмеялся, очевидно, пошутив, однако ни я, ни Света не почувствовали ничего похожего на веселье. Мне вспомнился клинок у горла, ей – удар в челюсть. – Коин и Нодред относятся к вам с подозрением, но однажды все наладится, – он заметил испуганную неуверенность на наших лицах и принял серьезный вид. – Не переживайте, вас никто не посмеет обидеть. Танатр целиком и полностью в моей власти, я позабочусь о вашей безопасности.

Выдуманная королем история обернулась официальным заявлением для ассасинов, при котором мы не присутствовали. После него я еще долго обходила стороной всех из их числа, опасаясь оказаться подвергнутой уточняющим вопросам, мол, «как вы сбежали?» или «где вас держали?», или «а что же такое, наконец, Москва?». К счастью, страхи терзали меня понапрасну. Лекаря, в чьей компании я проводила значительную часть времени, абсолютно не интересовало прошлое странной ученицы – гораздо больше его волновала моя память, в которую он безжалостно запихивал растения и их сочетания для вывода целебных отваров. Лись благополучно позабыл и про Москву, и про Россию, а о нашем заточении не справлялся из вежливости, полагая, что нам тяжело даже вспоминать о нем. Антей редко заговаривал со мной, чему я способствовала самостоятельно, избегая прямых столкновений с ним, и тем не менее он всегда здоровался, чуть склонив голову, и смотрел уважительно, словно тогда в подвале, преподнеся ему маленькую белую таблетку, я спасла ему жизнь. С ним мы обычно пересекались на обедах, бросали друг другу слова приветствия, а затем я поспешно уходила, хотя он, в свою очередь, до последнего не двигался с места. Каждый вечер Варго журил меня за это, убеждая, что поступать так вовсе необязательно, и что никто в замке уже давно не испытывает к нам неприязни. Света ему не верила, зато верил Егор. Я же колебалась, прекрасно понимая, что наша обособленность порождает куда больше подозрений, чем то, каким образом мы очутились в Танатре, а потому спустя время начала через силу заставлять себя общаться с ассасинами. Больше других доверие у меня вызывали Диника и Лись, и именно их я отлавливала в коридорах и за трапезами, чтобы напроситься в компанию.

Так прошел месяц.

Проснувшись очередным утром, я обнаружила полное отсутствие какого-либо беспокойства. Страх обнаружить свою инородность исчез, ведь я стояла, утопая ногами в настоящей звериной шкуре и держась за могучие рога кованых перил, смотрела в узкое витражное окно и абсолютно не считала все это странным. Утверждение короля, что человек в силах приспособиться ко всему, определенно не было лишено доказательств. Шествуя на завтрак, я первая улыбнулась Антею, а за длинным столом с багровой скатертью устроилась рядом с Лисем и даже позволила себе подшутить над его сонным видом. Света в тот знаменательный день посмотрела на меня странно, с легкой отрешенностью во взгляде – она тоже заметила, как просто мне стало даваться то, что прежде по-настоящему пугало. Ее Варго определил работать на кухню, услыхав от меня про слабость подруги к кулинарии. Он велел ей не перетруждаться и больше руководить обитающими там поварами, но отчего-то при всякой нашей встрече она казалась чрезвычайно опустошенной и печальной. Я решила, что ей просто требуется чуть больше времени, как и мне потребовалось гораздо больше времени, чем Егору.

Егор изменился. За двумя простыми словами скрывалась настоящая трансформация аристократичного мальчика с вечными учебниками подмышкой в рассудительного, уверенного мужчину. Егор был вдохновлен пройденным Варго нелегким путем и им самим – отважным королем; вдохновлен феноменальной ловкостью ассасинов, вдохновлен таинственным Трехлистным миром. Он долго и упрямо просил разрешения получить синюю мантию, чтобы начать обучение, и благодаря объяснимым симпатиям Варго, ему это удалось.

Я не верила в него. Слишком хорошо знала его замкнутость, болезненность и некую нерасторопность, которую он демонстрировал из года в год в университете, а потому посмеивалась втихаря, скрывая перед ним свою скептичность, и лишь иногда интересовалась, не выбрать ли ему лучше науку, на которую он ставил все четыре года в университете. Света вообще демонстрировала отвращение к его занятиям, хотя и приходила на них вместе со мной. Только король поддерживал Егора, заверяя его во время обидных неудач, что ассасинам важна не прямая сила, а определенное русло мышления и полный контроль над телом. И вот он начал преображаться. Сперва физически: он поплотнел, плечи его словно раздвинулись, на жилистых руках проступили первые бугорки мышц, и заметно окрепли ноги. Длинная прямая челка, мешающая следить за тренировочными выпадами Варго, отправилась на помойку. Затем что-то поменялось и в его поведении. Я готова была поклясться: родная мать сейчас не признала бы Егора в этом короткостриженом, подтянутом и решительном молодом человеке.

Добившись от подопечного необходимых кондиций для начала настоящего обучения, король объявил его наставника. Теперь Егору предстояло продолжить занятия с сильнейшим представителем своего клана – принцем Антеем. Больше я в нем не сомневалась.

– А чего ж ты раньше-то?..

– Чего?

– Ну, не… – я запнулась, подбирая правильное слово. – Не старался… не хотел… стать таким.

– Каким? – уточнил Егор, вновь приводя меня в замешательство.

– Сильным, – разумеется, дело было отнюдь не в силе, но ничего умнее придумать не удалось.

Он понял меня правильно.

– А зачем? Разве там это нужно было?

Там. Теперь мы называли университет, дом, Москву одним словом – там.

Успехи Егора, приумножающиеся с каждым днем, вызывали у меня искреннее, светлое чувство гордости. Я присутствовала на многих его тренировках и каждый раз с энтузиазмом выкрикивала его имя, если у него получалось выбить оружие у оппонента. Варго наблюдал за ним реже, но тоже всегда энергично поддерживал, повторяя:

– У него есть оно. Нужное мышление.

Лишь иногда на тренировочных площадках меня одолевало беспокойство, навязчивое ощущение, что как бы легко ни смотрелись учения, крохотная ошибка в подлинном бою может стоить моему набравшемуся самоуверенности другу жизни.

Глава 4

Стоял приятный безоблачный день. Пообещав Юну вернуться с охапкой полезных трав и традиционно отложив его поручения на потом, я побрела во внутренний дворик замка, предполагая застать там Егора и Свету. Здесь было мало света, солнечные лучи обрезались острыми вершинами замковых башен, однако именно здесь проходили тренировки ассасинов. Светы не оказалось на привычном для нее пункте наблюдения в отдалении от площадки, зато Егор был на месте и чему-то очень радовался. Приблизившись, я догадалась, что торжество его вызвано победой над Диникой. Ученик Лися считался старшим из синих плащей и уже давно рассчитывал на повышение, а это значило, что Егор практически одолел ассасина. Радоваться точно было чему. Тщательно скрывая свое разочарование, Диника поднял с земли отобранный в честном бою клинок. Они посмотрели на меня одновременно: Егор с триумфом во взгляде, а Диника удрученно, точно задаваясь вопросом, сколько еще человек придет сюда сегодня поглазеть на его постыдный проигрыш новичку. Я мгновенно почувствовала себя неловко, не представляя, кому выразить предпочтение: похвалить довольного по уши чемпиона или утешить проигравшего? Вряд ли Диника жаждал унизительной жалости, а вот Егор, очевидно, готовился к россыпи комплиментов. И все же внутреннее благородство не позволило мне отвернуться от моего раздосадованного юного помощника – я ободряюще подмигнула ему. Зато Лись сострадания не проявил и смерил мальчика излишне суровым взглядом.

– Похоже, рановато тебе проходить финальное испытание, змееныш.

Антею явно польстило, что его ученик всего за пару месяцев достиг столь высокого уровня и из раза в раз показывает хороший результат. Он удовлетворенно похлопал Егора по плечу – тот засиял сильнее прежнего, – затем, мягко улыбаясь, повернулся к Лисю и прогудел:

– Ты слишком строг. Не забывай, Диника гораздо младше Егора.

Они следили за тренировочным боем из особенно темного угла площадки, в котором я не сразу рассмотрела еще одну черную мантию.

– Возраст – не оправдание.

Нодред редко наблюдал за обучением подрастающих ассасинов, однако сегодня он был здесь. Обычно, издалека завидев его или Коина во внутреннем дворе замка, я спешно прощалась с планами посмотреть на Егора и удалялась прочь. Желание удрать возникло и теперь, но я удержалась, потому что рядом находились те из обитателей Танатра, которым я всецело доверяла и при которых, я знала наверняка, со мной ничего не могло случиться.

– Для тебя – нет, – Антей уважительно кивнул Нодреду. – Но не каждому суждено родиться гением своего дела. Егор имел перед Диникой ряд преимуществ, взять хотя бы их рост.

Я машинально глянула на синие фигуры учеников, чтобы удостовериться, что ученик Лися и впрямь уступает моему сокурснику в целую голову.

– Мне не просто повезло, Антей! – Егор в гордом возмущении вскинул подбородок. Он был твердо уверен, что победил не благодаря каким-то там преимуществам. – Я готов пройти испытание!

Сердце тревожно екнуло в груди. Я заметила, как укоризненно покосился на Егора Диника, как приподнял брови Лись, и закусила изнутри губу. Лучше бы он молчал.

– Нет, – отрезал принц. – Тебе еще как минимум год учиться.

– Какой в этом смысл, если я уже способен сравниться с ассасинами?

– Егор!

Он не услышал мой предостерегающий оклик.

Выровняв тренировками здоровье, обзаведясь вполне сносной мускулатурой и личным кинжалом, откормившись на похвалах короля и наставника, Егор сделался самоуверенным. Не злым, не презирающим других, но беспрецедентно убежденным в собственном превосходстве. Я подняла подол юбки повыше, чтобы он не мешался под ногами, и ступила на тренировочное поле. Мне хотелось подбежать к другу раньше, чем черные мантии расслышат надменный вызов в его голосе.

– Способен? – Нодред скептически усмехнулся. – Твой ученик рано начал задирать нос, Антей.

– Не издевайся, – Егор выпрямил руку, направляя ее, оканчивающуюся острым клинком, в его сторону. – Будто мудрее и сильнее меня вдвое. Интересно, если ты проиграешь, тоже оправдаешься низким ростом? С тобой-то у нас, кажется, разница поменьше.

Похолодев, я замерла на полпути. В моем понимании, Егор только что, поддразнивая и веселясь, засунул голову в пасть черному дракону с ассасинского флага, решив проверить его покорность. В том, что якобы дрессированный дракон эту самую пасть захлопнет, у меня сомнений не было.

– Я и вправду ниже тебя, – Нодред неторопливо вытащил из-под слоев мантии короткий кинжал с прямой крестовиной. – Еще я тебя младше. Но ты никогда не победишь.

Вызов был принят. Егор сделал быстрый, четко выверенный выпад, практически дотянувшись краешком лезвия до носа противника, и тот неловко пошатнулся. Тогда он перегруппировался и прицелился в грудь, ведь Нодред, защищая голову, инстинктивно выставил под удар живот. Я не поверила в удачу, хотя даже застывшей в благоговейной тишине площадке было очевидно: Егор побеждает. Сейчас он упрется острием в солнечное сплетение оппонента и разразится победоносным хохотом, и можно будет выдохнуть, расслабиться. Но сейчас еще нельзя. Нет, не еще – уже нельзя. Призрачная надежда ускользнула, когда Нодред легко присел и крутанулся в сторону, словно ноги его являли собой пружины, а скорость Егора была для него не более, чем скоростью черепахи. Он ушел от удара без малейших усилий, и стало понятно: потеря равновесия была наигранной, и первая атака моего друга нисколько не выбила его из привычной колеи боевого танца. Короткий клинок Нодреда уперся в спину Егора по истечении десяти секунд от начала боя.

– Наши кинжалы напитаны чрезвычайно ядовитой субстанцией, Антей наверняка говорил тебе об этом, – Нодред отстранился и спрятал оружие обратно под мантию. – Одна царапина – и сейчас ты был бы уже мертв, если бы вызвал меня на настоящий Поединок.

– Надеюсь, ты его не задел? – Антей смотрел уже без улыбки.

Сложно было разобрать, что он испытывал, наблюдая за этим боем. Было ли ему стыдно за Егора? Или, наоборот, он обрадовался, что его поставили на место?

– Разумеется, нет. Я стерегу здоровье ученика принца как зеницу ока.

Они серьезно переглянулись, и Нодред сказал Антею что-то еще, очень тихо, после чего зашагал через поле к дверям, ведущим в замок. Он прошел мимо меня – ледяной взгляд голубых глаз скользнул поверх моей головы, оцепеневшей от ужаса. Пока след его не простыл на тренировочной площадке, я не осмелилась пошевелиться.

– Получается, финальное испытание – это полноценное сражение с ассасином? И пройти его можно, лишь победив? – тем же вечером я обратилась с вопросом к Динике.

От лимонно-травяной смеси, использующейся в Танатре в качестве шампуня, волосы мои стали жесткими и спутанными, и очень скоро я отрезала их до самого подбородка. Однако даже короткие они тяжело поддавались расчесыванию, и в конце каждой процедуры на зубьях деревянного гребня оставалось несколько черных пушистых завитков.

– Верно, – Диня тщательно взбивал мне подушку. – Партнера для спарринга ученик выбирает сам.

– Эй, ты не обязан беспокоиться о моей постели.

Давно прошло время, когда растерянной чужеземке требовался проводник в замке, однако мальчик по-прежнему считал своим долгом присматривать за мной. И я привыкла к его присутствию настолько, что порой мне начинало казаться, что мы познакомились задолго до моего появления в Трехлистном мире. Что он был со мной рядом и где-то в Москве.

– Лись говорит, научиться терпению можно лишь в услужении другому человеку, а терпение – один из важнейших навыков для ассасина.

– Егору, похоже, именно его и не хватает, – пробурчала я негромко.

После драки с Нодредом я выругала друга, выругала по-матерински, как подростка-хулигана, нарывающегося на конфликты со старшими. Затем явилась с пустыми руками к Юну и услышала, что ничего другого лекарь от своей непутевой помощницы и не ожидал.

– Кого ты хотел бы выбрать в соперники на испытании, Диня?

– Принца Антея, – уверенно ответил мальчик.

– Разве не следует выбрать кого-нибудь менее сильного? Что будет, если ты проиграешь?

– Мое обучение затянется еще на год, но искать легкие пути – удел трусов, – отрезал Диника. – Ассасином не может стать трус.

– Обход препятствий – это скорее хитрость, чем трусость, – не согласилась я. – Ведь именно хитростью славится ваш клан. В смысле наш.

– Вы рассуждаете, как Нодред, – он поправки не заметил или сделал соответствующий вид. – Он говорит, что в пекло лезут лишь рыцари, чтобы побаловать свою гордость, но из его слов выходит, что у ассасинов вообще не существует представления о чести, а я отказываюсь мириться с этим.

– Ты хороший парень, Диня. Мне повезло встретиться с тобой.

Время неумолимо неслось вперед, непривязанное к календарям, будням и выходным. Оно буквально утекало сквозь пальцы – до третьего месяца я вела подсчет дней, которые провела в Танатре, однако теперь я сбилась. Мне было неясно, на что ориентируются трехлистники, говоря такие слова, как «месяц» и «год», и как они вообще следят за своим возрастом. Я помнила, что Диника упоминал какие-то Листопады, но даже когда Варго рассказал мне про них, намного понятнее не стало.

– Года у нас считаются по Листопадам. Промежуток между двумя Листопадами – и есть год. Измерение получается довольно приблизительным: иногда Листопады запаздывают на пару лет, а иногда случаются раз в десять месяцев, однако они – наш единственный ориентир. Вот так и судят. Следующий Листопад будет еще нескоро…

Света так и не приспособилась. Она таяла, точно хрупкая свеча перед раскаленной печью: часто болела, питалась через силу крошечными порциями и каждый вечер задавала мне вопросы о доме, ответить на которые я была не в состоянии. Ее подавленные настроения передавались всем, мимо кого она проходила сгорбленной тенью, и я частенько прикрикивала на нее, заставляя взять себя в руки, утверждая, что нам еще предстоит найти Алекса и Сержа и вернуться в наш мир, а потом запиралась в своей комнате и утыкалась лицом в подушку, сглатывая горький привкус лжи с языка.

После подобных разговоров чувство безысходности не покидало меня еще очень долго.

– Ты совсем раскисла, Кира, – голос Юну пронзительно отбарабанил над моим ухом. – Уверен на сто девятнадцать процентов: тебе нужно освежиться. Держи список трав, добудь, по крайней мере, половину к завтрашнему дню, у меня кончаются запасы.

– Да, – вяло согласилась я.

На первом месяце работы у лекаря мне казалось, он попросту издевается, чуть ли не ежедневно утверждая о том, что его запасы якобы на исходе. Лишь позднее, лично пронаблюдав за тем, сколько душицы уходит на подхватившего бронхит ассасина по имени Крамир, я оставила подозрения насчет специфического чувства юмора Юну.

Путь к лошадиному стойлу пролегал через грязевое облако органических животных удобрений, взглянув на которые, расплакался бы даже Геракл. Ранее белая подошва моих кроссовок безвозвратно окрасилась в бурый, однако я неизменно выбирала именно их, если требовалось выйти за пределы крепости, будто бы только с ними на ногах ощущала себя защищенной. Я вывела под открытое небо коня Лися и научено закрепилась в седле. Поводья ненадолго выскользнули из ладоней, когда конь вдруг тряхнул буйной головой, – обычно он реагировал на возможность поразмяться со смиренной радостью, и потому столь беспокойное поведение с его стороны показалось мне подозрительным. Даже недобрым, словно конь предупреждал, что это путешествие не приведет нас ни к чему хорошему. Погладив его по холке, я сгребла поводья обратно и направилась к воротам. На выезде из замка мне повстречался вернувшийся из патруля Диника. Он очень вымахал за то расплывчато неисчислимое время, что я провела в Трехлистном мире, – около полугода, как мне казалось. Изменился, как Егор, только его изменения случились больше за счет возраста. Он как раз подбирался к своему совершеннолетию, а в это время все подростки обязаны были вытягиваться и обрастать первой редкой щетиной, еще светлой и очень тонкой, но уже различимой. Окинув меня оценивающим взглядом, Диника заметил мое пасмурное настроение и предложил составить мне компанию. Бок о бок мы выехали на извилистую дорогу, и за нашими спинами смиренно ухнули закрывающиеся ворота.

– Значит, через неделю испытание?

– Через полторы, – педантично поправил он.

Я с сомнением уставилась в его расслабленный затылок.

– Ты совсем не переживаешь?

– Я слишком долго ждал, чтобы переживать. Что мы ищем?

– Овечье ухо, для начала. Это такой цветок…

– Я знаю, как он выглядит.

– Правда? – воспрянула духом я. – Может, как отыскать кварцевые нити, ты тоже знаешь?

– Знаю, – спокойно кивнул Диника. – Эта трава прорастает рядом со мхом, где много влаги.

– Черт, я учу сборник Юну уже битый месяц, а ты все равно знаешь его лучше меня!

– Вы же чужеземка, – пожал плечами он и внезапно смутился. – Простите, я не хотел вас обидеть. Наверное, в окрестностях Низула растут другие виды трав, да?

Он словно уличил меня в преступлении и тотчас, испугавшись собственной бестактности, предложил хлипкое алиби. Я глубоко вздохнула, отбрасывая лживые слова, уже готовые сорваться с подсохших на ветру губ. Нет, не стану больше подыгрывать и изображать выходца из Низула, повредившегося рассудком в плену у рыцрей. Не перед Диникой.

– Сильно бросается в глаза? Что я другая?

– Не думаю, что каждому. Я провожу с вами много времени, – он быстро глянул в мое сомневающееся лицо. – Вы можете ничего мне не объяснять. Я очень хорошо отношусь к вам, и это не изменится.

Бодрой трусцой мы двигались к границе с Листом рыцарей, в сторону Южного леса. Только под тенистыми деревьями, согласно утверждениям Диники, можно было отыскать пучки кварцевых нитей. Конечно, он не мог знать, что значит для меня это место. Затаив дыхание я наблюдала за приближающимися зелеными очертаниями чащи. Прежде мне не удавалось вернуться сюда. Сначала было не до того: нужно было привыкнуть к обстановке и обжиться; затем Варго боялся отпускать нас далеко от замка, еще позднее Егор ударился в тренировки, и снова сделалось не до того. Апатичные причуды Светы в виде отказа выезжать за пределы безопасной крепости и занятость Егора в совокупности лишили меня возможности взяться за исследование Южного леса на предмет порталов, потайных ходов или чего-то иного, виновного в нашем чудесном перемещении, потому что рыскать по неохватным территориям Трехлистного мира в одиночку я откровенно опасалась. Раньше опасалась.

Мы спешились, обнаружив первую поросль полупрозрачной тонкой травки, похожей на хрустальную вермишель. Из сборника Юну я помнила, что кварцевые нити незаменимы при отравлениях.

– Только недолго, – попросил Диника. – Мы далеко от дома. Если хотим до заката вернуться в Танатр, через полчаса следует повернуть обратно.

Я бросила в рюкзак охапку собранных трав и задумчиво покосилась на него. Почему бы не признаться ему во всем? Прямо сейчас, когда есть небольшие запасы провизии и можно не торопиться в замок еще целые сутки, когда так близко то значимое место, где мы впервые столкнулись с рыцарями и ассасинами, которое нужно, просто необходимо исследовать. По отношению к Динике я ощущала всепоглощающее доверие – сила этого доверия разрушала даже страх оказаться непонятной. Он был рядом с самого первого дня, и он обещал, что ничего не сломает нашу с ним добрую дружбу.

– Диня, я хочу кое-что тебе рассказать…

– Подождите.

Он вдруг резко выпрямился и застыл, точно дикий зверь, уловивший своим чутким слухом какой-то подозрительный звук. Я послушно замолчала, хотя и не поняла, что именно его насторожило. В воздухе витало лишь монотонное шуршание, с которым кони, оставленные на опушке, искали на земле пропитание. Чуть более громкое и близкое, чем минуту назад, но ничуть не странное.

– Что случилось?

– Бегите. Сейчас.

Непривычные для Диники напряженные интонации заставили меня подчиниться сразу, не задавая лишних вопросов. За спиной моей усилился лошадиный топот, и вскоре стало очевидно, что издают его не только два наших коня. Там, на опушке, был кто-то еще. Спотыкаясь об острые коряги и собственные ноги, я пронеслась метров двести, углубляясь в лес, и казалось, этого было достаточно, чтобы почувствовать себя в безопасности, однако низкий голос, выстреливший мне вслед, прозвенел угрожающе близко.